Номенклатура, между тем, продолжала проповедовать «политику неуклонного подъёма благосостояния советского народа», выражавшуюся в подъёме средней заработной платы, не подкреплённом увеличением выпуска товара. С 1961 по 1985 годы средняя заработная плата в СССР выросла в четыре раза.
Пустые полки в советских магазинах.Что-то в таком роде.
Сегодня многих это удивляет, но в условиях номенклатурной экономики невозможна инфляция. Её действительно не может быть, потому что, как говорится, не может быть никогда.
В условиях сверхмонополии нет естественного процесса ценообразования. Цены определяет не рынок, опираясь на реальный спрос на товар, а государство и только государство. Здесь, кстати, заключён интересный потенциал. Если бы эти цены определяли профессионалы, эволюция данной системы возможно и обрела бы определённые перспективы. А может быть, даже и не самые плохие перспективы. Но в СССР к 70-м годам руководитель-профессионал был потерян везде, и в ценообразовании была такая же полная чехарда, как и везде.
Результат не заставил себя ждать. Невероятно остро проявило себя то, что экономисты называют «явлением неотложного спроса». Появилась проблема товарного дефицита. Каждый, кто жил в СССР, хорошо помнит пустые полки магазинов. Из продуктов в свободной продаже остался только хлеб, сахар и некоторые рыбные консервы. За всем остальным нужно было выстаивать громадные очереди.
Это вынуждало власти повышать цены.
Инфляция в условиях номенклатурной экономики невозможна, но зато возможна девальвация. И государство начало активно её применять. Плавно, неафишированно повышались цены, а также повышались цены скрыто: за счёт снижения качества продукции. Особенно эксплуатировался второй путь. Дошло до того, что государственный знак качества в народе начали называть «Знак брака».
Но даже такая довольно хитрая политика не могла долго сглаживать противоречие. В конце 70-х стало ясно, что страна находится в состоянии глубокого экономического кризиса недопроизводства.
(Экономический кризис недопроизводства – превышение спроса над предложением, значительное неудовлетворение платёжеспособного спроса населения необходимым товаром).
Вообще вопрос о кризисе недопроизводства в СССР более сложен. М. Восленский в «Номенклатуре» подчеркнул, что в условиях номенклатурной экономики он носит хронический характер, поскольку производитель не заинтересован в производстве товара. И производит его только, так сказать, «из-под палки». Но в конце 70-х годов он превысил все допустимые и недопустимые рамки. Стало ясно, что нужно что-то делать. Сложилась классическая революционная ситуация, прямо как из учебника «Научного коммунизма». Низы больше не могли жить по-старому, верхи больше не могли управлять по-старому.
Но был беспощадный вопрос:
Что именно делать?
И выродившаяся в «скотов» номенклатура не смела взглянуть правде в глаза и дать на него честный ответ.
На XXVI съезде КПСС Брежневу в отчётном докладе пришлось признать, что экстенсивный путь развития экономики исчерпал себя и «главная задача одиннадцатой пятилетки состоит в обеспечении дальнейшего роста благосостояния советских людей, на основе… перевода экономики на интенсивный путь развития» *. Но он оставил открытым главный вопрос: «Как это сделать?»
(* Материалы XXVI съезда КПСС, с.38).
И это «прятанье головы в песок» продолжалось долго: ещё десять лет, до начала 90-х годов.
Путь решения данной проблемы (на сегодняшний день) известен только один – внедрение в государственную экономику рыночных механизмов. Так сделал в период НЭПа Ленин, и так сделал, уже относительно недавно, в Китае Дэн Сяопин. Нужно также отметить, что само по себе разрешение частного предпринимательства не решает данной проблемы. Её можно решить только при очень мощных капитальных вложениях в экономику – инвестициях, позволяющих морально обновить советские технологические линии, технически застывшие на уровне 30-50-х годов. Но эти очевиднейшие вещи целых десять лет не смели даже признать.
Пришедший на смену Брежневу Андропов попытался восстановить сталинскую систему ответственности. Фактически он начал воплощать на практике заветы профессора Н.А. Цаголова. Но момент был упущен. Экономика слишком деградировала и, чтобы её поднять, нужны были колоссальные деньги, которых просто не было в СССР, а Запад бы их Андропову не дал. Кроме того, как уже сказано, глубоко прогнил кадровый корпус. КГБ просто не располагал достаточным количеством компетентных кадров, позволяющих начать профессионально спрашивать с руководителей всех уровней.
Впрочем, справедливости ради нужно сказать, что реализовать свои планы Андропов так и не успел. Он очень недолго пробыл руководителем Советского государства, помешала скоропостижная смерть. Он умер в 70 лет.
А кризис недопроизводства продолжал нарастать.
Продолжение следует…
План.
Экономический цикл – это период развития экономики от начала одного кризиса до начала следующего кризиса. Экономический кризис – это тяжелое, болезненное, переходное состояние экономики. Экономический кризис находит проявление в спаде производства.
Различают экономические кризисы недопроизводства и кризисы перепроизводства. Кризисы недопроизводства имели место до капитализма. Эти кризисы были обусловлены прежде всего стихийными бедствиями – засухами, пожарами, наводнениями, заморозками, градом и тому подобное Спады производства иногда были обусловлены и социальными причинами – войнами, социальными революциями, восстаниями и др. Эти кризисы назывались кризисами недопроизводства потому, что спады производства означали недопроизводство благ сравнительно с тем уровнем, который обеспечивал бы удовлетворение потребностей и потребление на предыдущем уровне. При капитализме впервые возникли кризисы перепроизводства. При этом спад производства был обусловлен избыточным производством товаров сравнительно с платежеспособным спросом трудящихся. Товаров производилось больше, чем их могли купить, поэтому начиналось сокращение производства. Причиной кризисов перепроизводства является основное противоречие капитализма, то есть противоречие между общественным характером капиталистического производства и капиталистической формой собственности. Это противоречие находит проявление в таких конкретных противоречиях, как противоречие между плановым характером производства на капиталистических предприятиях и анархией производства в общественном масштабе; как противоречие между наемным трудом и капиталом, то есть между рабочим классом и классом капиталистов; как противоречие между производством и потреблением. Эти конкретные противоречия и являются непосредственными причинами кризисов перепроизводства. Невзирая на планирование на капиталистических предприятиях, конкуренция между ними, несогласованность их действий вызывает перепроизводство. Часть их продукции не находит сбыта. Интересы капиталиста как владельца средств производства и интересы наемного рабочего, лишенного средств производства и вынужденного наниматься к капиталисту, – противоположные. Доход каждого из них может при неизменных размерах вновь созданной стоимости расти только за счет сокращения дохода другого. В результате чего заработная плата рабочих отстает от стоимости произведенных ими предметов потребления, духовных благ и услуг. В связи с этим возникает противоречие между производством и потреблением. Потребление отстает в развитии от производства. Рабочие не могут купить все те блага, которые они произвели. Начинается сокращение (спад) производства. Возникает кризис перепроизводства, который является началом капиталистического цикла. Кризисы повторяются. Капиталистическая экономика развивается циклически.
Капиталистический цикл имеет такие фазы: кризис, депрессия, оживление, подъем. Первая фаза, кризис, характеризуется спадом производства. Спрос низкий. Вторая фаза, депрессия, характеризуется тем, что производство не сокращается, но и не растет. Производятся товары повседневного спроса и наиболее ходовые товары, производство остается на низком уровне. Цены на товары низкие, но невзирая на это товаров реализуется очень мало. Безработица очень большая. Экономика находится будто в подавленном состоянии и топчется на месте. Имеет место уничтожение тех товаров, которые были произведены раньше, еще до начала кризиса. Это происходит в том случае, если выручка от продажи этих товаров не покрывает даже затраты на их хранение и продажу. Во время депрессии капиталисты пытаются обновить капитал, ищут новые, более эффективные средства производства и внедряют их в производство с целью его удешевления, чтобы можно было продавать товары по более низким ценам и при этом иметь прибыль. Когда на многих предприятиях состоялось обновление капитала, начинается расширение производства сначала более совершенных средств производства, которые имеют спрос. Потом начинает расти спрос на рабочую силу, сокращается безработица. Это значит, что началась фаза оживления экономики, которая продолжается до тех пор, пока производство не достигнет предкризисного уровня. Как только оно превысит этот уровень начинается фаза подъема. Склады начинают все больше затовариваться, спрос все больше отстает от предложения. На некоторые товары он почти исчезает, их производство существенно сокращается или совсем прекращается. Начинается новый кризис и новый цикл развития капиталистической экономики.
Впервые кризис перепроизводства возник в Англии в 1825 году. Он повторился в 1836 году и охватил также экономику США. Потом он повторился в 1847 году и охватил экономику Англии, США, Франции и Германии. Следующий кризис повторился через 10 лет и стал мировым. Дальше циклы становились все короче, то есть кризисы становились все более частыми. Вот их хронология: 1866, 1873, 1882, 1890, 1900, 1907, 1913-1914, 1920-1921, 1929-1933 (Большая депрессия – самый глубокий кризис за всю историю капитализма), 1937-1938, 1948-1949, 1953-1954, 1957-1958, 1960-1961, 1969-1970, 1974-1975, 1980-1982, 1992-1993.
Кризисы перепроизводства и безработица – самые заметные изъяны капиталистического способа производства. Они свидетельствуют о бесполезных затратах значительного количества общественного труда, о неэффективном использовании производительных сил капиталистического общества. Их повторение угрожало уничтожением капиталистической системы. В 1936 году была опубликована книга английского экономиста Дж.М. Кейнса “Общая теория занятости, процента и денег”, в которой он выразил мнение о том, что капитализм погибнет, если государство не станет регулировать экономику. В книге были изложены определенные рекомендации относительно регулирования экономики, которая, по мнению Кейнса, должна обеспечить бескризисное развитие капиталистической экономики. Рекомендаций Кейнса стали придерживаться правительства многих стран, особенно тогдашний Президент США Ф.Д. Рузвельт, который положил начало политике активного вмешательства государства в экономику и ее государственного регулирования.
Хоть государственное регулирование не освободило капиталистическую экономику от кризисов перепроизводства, однако антикризисные мероприятия стали давать свои результаты. Кризисы стали менее глубокими и менее разрушительными. Кейнсианство стало наиболее популярным экономическим учением в послевоенный период. Однако жизнь опровергла кейнсианскую теорию бескризисного развития. Поскольку кризисы перепроизводства обусловлены самой природой капитализма, его основным противоречием, капитализм не может избежать кризисов перепроизводства. Спустя некоторое время кейнсианство стало подвергаться критике. В настоящий момент в экономической науке продолжается борьба между сторонниками кейнсианства, неокейнсианства и сторонниками монетаризма, которые считают вредным вмешательство государства в экономику. По их мнению, государство должно регулировать только денежное обращение (money- деньги, отсюда и название “монетаризм”). Человечество может избавиться от кризисов перепроизводства только избавившись от капитализма, пока же он существует проблема рыночного равновесия экономики остается чрезвычайно актуальной. Наиболее общие условия формирования экономического равновесия простого и расширенного воспроизводства, изложенные К. Марксом во II томе “Капитала”, о которых мы упоминали при рассмотрении второго вопроса.
Эти схемы К.Маркса широко применяются в практике экономического программирования и планирования многих стран, в том числе стран Запада. На основе схем расширенного воспроизводства американский экономист В. Леонтьев разработал метод анализа межотраслевых связей по принципу “Затраты - выпуск”, который предоставил теории равновесия новые возможности практического приложения.
Если человечество даже освободится от капитализма, оно избавится лишь от кризисов перепроизводства, но не избавится от экономических кризисов вообще, не избавится от цикличности в развитии экономики, поскольку цикличность является закономерностью развития мировой экономики.
Российский экономист Николай Кондратьев создал теорию “экономических волн”, в которой обосновал неизбежность циклического развития общественного производства. Он рассматривал три вида экономических волн – длинные, средние и короткие. Эти волны обусловлены разными причинами: изменением способов производства, цикличностью развития научно-технического прогресса, стихийностью развития природы.
Равновесие рыночной экономики означает равенство спроса и предложения на всех рынках. Поскольку рыночная экономика базируется на конкуренции и продавцов, и покупателей, постольку равновесие может установиться лишь стихийно и на очень короткий срок. Оно постоянно нарушается, и только благодаря кризисам снова восстанавливается. Если разрыв между спросом и предложением оказывается существенным и длительным, это означает кризис, и тогда должно вмешиваться государство.
В 1929 году в США разразился самый мощный кризис, связанный с перепроизводством промышленной продукции, – Великая Депрессия. Американская банковская система рухнула, кризис перекинулся на государства Европы, миллионы людей потеряли работу, кризис стал даже одной из становых причин Второй Мировой войны. Но главное не это, а то, что миллионы тонн сырья и миллионы человеко-часов труда рабочих оказались потраченными безрезультатно: произведённая продукция была «лишней», не востребованной, её никто не покупал и она превратилась в хлам. Если бы это сырьё и этот труд были направлены не на наращивание производства того, что не было оплачено потребителями и пропало попусту, а на реализацию иных важных задач, то не было бы ни Великой Депрессии, ни множества смертей от недоедания, ни, скорее всего, Второй Мировой войны.
Но если кто-то думает, что кризис перепроизводства случается исключительно в экономической сфере, он серьёзно заблуждается. Такого типа проблемы затрагивают также идеологическую плоскость. Это связано с тем, что люди склонны упрощать модель мира, которой оперируют, искать закономерности там, где правит Его Величество Случай, а также подменять реальность той упрощённой моделью, которую сами себе придумали либо приняли извне. В тот момент, когда модель начинает всё сильнее и сильнее отличаться от наблюдаемых явлений, и происходит «кризис перепроизводства».
Например, в конце XVIII – начале XIX веков промышленники адски эксплуатировали рабочих, иногда – не достигших возраста совершеннолетия, которые были вынуждены трудиться по 10-12 часов в день без выходных, без пособий по болезни и нетрудоспособности. В результате этого выросло социалистическое рабочее движение, во главе угла которого стояла идея защиты слабых и обездоленных от сильных и богатых. Сильный всегда неправ, слабый всегда нуждается в защите – это основные базовые позиции социалистов, и, хотя они являют собой предельное упрощение реальности, в условиях «дикого капитализма» эти установки редко когда давали сбой. Однако в условиях XIX-го века, когда «дикий капитализм» приказал долго жить, а передовые страны переходят от эксплуатации средств производства к эксплуатации человеческого капитала, ситуация кардинально поменялась, и вышеозвученные установки становятся в корне не соответствующими действительности. Но социалисты не могут отказаться от базовых положений своей идеологии, ведь тогда их политические структуры перестанут существовать! В результате начинается стремительная радикализация левого политического движения, порождающая внутренний раскол, ведущий к выходу здравомыслящих людей из «красных» партий, а статус «слабого и обездоленного» от переставшего существовать пролетариата переходит к мигрантам из стран третьего мира. Причём всем, кто ставит под малейшее сомнение позицию левых, приклеивают ярлык «фашист» в тщетной попытке заткнуть несогласные рты намертво.
Таким образом, следующие наблюдаемые явления являются следствием кризиса перепроизводства той или иной идеологии:
Кризис перепроизводства социализма привёл к распаду СССР, а также череде революций, мирных и не очень, по странам бывшего Варшавского Блока. Кризис перепроизводства либерализма привёл к миграционному коллапсу в Европе, и это только начало разрушительных процессов внутри Европейского Союза. Кризис перепроизводства христианства вначале привёл к Реформации, а затем и падению Церкви, её частичному замещению иными религиозными идеологиями, либерализмом и социализмом, к которым сейчас прибавился ещё и ислам. Проявления начальной стадии кризиса перепроизводства ислама сейчас мы имеем счастье наблюдать на Ближнем Востоке, феномен мусульманского терроризма во многом порождаем именно этими явлениями.
Но если вы думаете, что мир Торы не затронут кризисом перепроизводства, то вы сильно заблуждаетесь. У нас происходит всё то же самое, только с еврейским колоритом. Поскольку у нас кризис перепроизводства Торы начался ещё в XIX веке, сейчас он входит в завершающую фазу. Особенно этому поспособствовало то, что после Шоа, Катастрофы европейского еврейства, ортодоксальные религиозные авторитеты, жившие в Земле Израиля, приняли решение восстановить мир Торы в Израиле таким, каким он был в Европе, чтобы удовлетворить тот, как они считали, спрос на данный вид идеологической продукции, который наступит в Израиле после переселения туда евреев со всего мира. Фактически они загнали в (еврейское учебное заведение, дающее высшее религиозное образование) всех, кого только смогли, – и если раньше там учились лучшие из лучших, то теперь там учатся всё мужское население ультрарелигиозных кварталов, кто способен отличить «хет» от «тет» (буквы ивритского алфавита – прим.ред. ). И это сработало именно так, как и планировалось религиозными авторитетами: в Израиле сейчас огромное количество людей с раввинской смихой, вот только рабочих мест для них нет. Потому что евреи Израиля в большинстве своём нерелигиозны и не нуждаются в таком количестве служителей мира Торы, поскольку их религиозные запросы сильно лимитированы, у некоторых – всего лишь свадьбой и похоронами. Нужного объёма знаний светских наук, которые позволили бы «лишним» раввинам пойти работать в иные отрасли экономики, религиозный мир не даёт, пытаясь силой замкнуть всех, кто родился в религиозных общинах, на религиозный же мир. Проблема усугубляется тем, что ультрарелигиозные ортодоксы повернулись спиной к нерелигиозным евреям, считая их не своими братьями и сёстрами, а чем-то мерзким, способным отвратить праведного еврея от истинного пути исполнения заповедей. Именно это неприятие и составляет основу конфликта между ультрарелигиозными и нерелигиозными евреями в Израиле, любые иные причины являются либо предубеждениями и стереотипами, либо прямыми следствиями вышеописанного базисного столкновения.
Но если в Израиле система, возрождающая мир Торы, стала причиной кризиса идеологического перепроизводства и представляет собой проблему, то на территории бывшего СССР, где мир Торы был полностью уничтожен советской властью, это явление являет собой благо. Ибо лишь малая толика евреев, проживающих на территории постсоветских стран, хоть сколь-нибудь знакома с настоящим миром еврейской традиции, с её громадными и глубочайшими пластами накопленных знаний и мудрости. Большинство лиц еврейского происхождения либо вообще не интересуется интеллектуальным богатством родной традиции, либо «питается» чуждыми нам идеологическими продуктами: псевдо-кабаллой, буддизмом, христианством. Многие предвзято относятся к синагогам, неверно идентифицируя их как «иудейские храмы», в которых светскому человеку делать нечего. Собственно, ничего еврейского кроме пары кулинарных рецептов у большинства евреев бывшего СССР не осталось, даже, скорее, я наблюдаю отрицательный уровень еврейства у многих евреев страны, где я живу. И потому критически важным для идеологического спасения еврейства бывшего СССР становятся те евреи, что, обладая еврейскими знаниями, идут «в массы», не считая этих людей опасными и неэтичными, но заблудшими братьями и сестрами, стоять спиной к которым есть преступление против своего народа.
На пространстве бывшего СССР единственная религиозная организация, которая уже давно стоит лицом к нерелигиозным евреям, целенаправленно пытаясь всеми силами вовлечь их обратно в еврейство– это ХАБАД. Неоднократно я как волонтёр принимал участие в акциях молодёжного клуба Московского Еврейского Общинного Центра, традиционно много лет подряд выезжающего в дни празднования Суккота к московским вузам с набором из «четырёх растений» с целью показать евреям, не имеющим пока связей с еврейской общиной, что мы о них помним и готовы принять. Единственный сколь-нибудь активный клуб еврейских нерелигиозных знакомства также находится под патронажем ХАБАДа. Литовские общины Москвы в основном заняты решением своих внутренних проблем и не «идут в народ». Типа, «когда вы придёте к нам, то обнаружите, что у нас тоже цимес сладкий». Ну да, это правда, только вот евреи почему-то идут к тем, кто всеми силами пытается донести, что каждый еврей нужен и важен. Искренне надеюсь на то, литовские общины бывшего СНГ изменят свою политику и начнут активную работу по возвращению лиц еврейского происхождения обратно в свой народ, к своей традиции, потому что все люди разные и то, что ХАБАД подходит одним вовсе не означает, что это направление подходит всем. А нам нужен и важен каждый еврей!
Кризис недопроизводства November 7th, 2016
В Китае разворачивается очередной рукотворный кризис, наглядно отражающий предел возможностей тамошних методов руководства. На этот раз проблемы возникли в энергетике. И связаны они с угольной отраслью страны.
Уголь с конца 1990-ых годов являлся основой для роста - масштабнейшего роста - китайской энергетики. Но у такого роста были и издержки. Во-первых, к началу 2010-ых ресурсная база была в немалой степени истощена. Уголь становился всё более и более дорогим. Во-вторых, с ростом угольной генерации нарастал и экологический вред для граждан страны.
Так, в 2007 году Всемирный Банк выпустил исследование , в котором утверждалось, что в Китае загрязнение воздуха ведет к преждевременной смерти 750 тыс. людей в год . И значительная часть загрязнения - это именно выбросы угольных ТЭС. За последующие семь лет Китай нарастил угольную генерацию еще на 55% . Что вряд ли улучшило показатели загрязнения, равно как и качество жизни миллионов китайцев.
Разворот в сторону от угля стал обретать черты с приходом на пост генсека ЦК КПК Си Цзиньпина. В сентябре 2013 был принят План действий по предотвращению загрязнения воздуха и контролю над ним. В нем, в частности, была обозначена цель по снижению доли угля в структуре источников энергии до 65% в 2017 (2012 - 68,5%). И добыча угля начала падать - сначала медленно, а затем всё быстрее:
Надо понимать, что динамика добычи угля находилась и находится полностью во власти государственных чиновников. Китайское государство способно управлять добычей путем выдачи лицензий на новые выработки, продлением лицензий на действующие шахты, одобрением кредитных средств, да и просто неформальным согласованием производственных планов с политическим руководством.
Сами же угледобывающие компании… Фактически отрасль является банкротом. С финансовой точки зрения угледобыча - это огромный «зомби». Который, упав, может придавить своей тяжестью всю банковскую систему Китая. По данным Голдман Сакс , совокупный долг предприятий отрасли составляет 444 млрд. долл. (3 трлн. юаней) и без внешней помощи компании не могут его обслуживать. Не говоря уже о привлечении инвестиций в новые проекты.
Перед китайским правительством, таким образом, стоит не только задача поддерживать «зомби» на ногах, но и заставлять его всё-таки копать уголек. Естественно, о какой-либо «самостоятельности» здесь говорить сложно.
Однако наличие «зомби»-предприятий не делает экономику более здоровой. Те ресурсы, которые сейчас вкладываются в неэффективную отрасль, должны найти лучшее применение в других сферах экономики.
Эта проблема со всей остротой встала перед китайским правительством во второй половине 2015 - когда экономика совсем уж забуксовала в трясине «государственного капитализма». Борьбу с убыточными угледобытчиками было решено интенсифицировать. Решимости Центральному Комитету должны были прибавить блестящие успехи в альтернативной энергетике. За 2015 год установленная мощность ветрогенераторов выросла на треть , фотовольтаики - на 73,7% . Достойный рост ожидался и в атомной энергетике.
Однако закрыть угольную шахту выходит быстрее, чем построить АЭС. Сейчас уже понятно, что (цитата) китайские власти немного не рассчитали последствия. Вспоминается народное прочтение советского лозунга: «Догнуть и перегнуть!» Таки перегнули.
Причем спохватилось китайское правительство слишком поздно. Еще в августе 2016 руководство провинций вызывали «на ковёр» и отчитывали за то, что те недостаточно усердно претворяют в жизнь решения Пленума. Хотя и «на местах» хватало головной боли. Каждая закрытая шахта - это поиск новой работы и часто нового жилья для сотен семей. Тем не менее, после «внушений» центра закрытие «лишних» добывающих мощностей ускорилось.
А уже через месяц выяснилось, что далеко не все мощности были лишние. И такой сценарий, в общем-то, можно было предугадать заранее. Началось всё с зимы 2015/2016, которая оказалась непривычно холодной. Лето 2016, напротив, было жарче обычного - но для энергетики это тоже означало повышенный спрос. Наступившие осенние холода на пару градусов ниже климатической нормы - и это опять требует повышенной генерации. Наконец, сложившаяся неблагоприятная гидрологическая обстановка на крупнейших ГЭС не позволяет в полной степени задействовать этот источник эл/энергии.
В итоге с начала 2016 закономерно складывался «пасьянс» дефицита угля . Падение добычи внутри страны за 9 месяцев составило 300 млн. тонн . В третьем квартале на фоне разрастания дефицита стал расти импорт - но его объемы никогда не «делали погоды» в энергобалансе КНР. За те же 9 месяцев импорт увеличился только на 23 млн. тонн . Конкретно по энергетическому углю Ройтерс даёт цифру 138 млн. тонн дефицита за 9 месяцев 2016.
Дефицит покрывался за счет расходования запасов. Но запасы не бесконечны. В итоге к началу сентября 2016 запасы угля опустились на самый низкий уровень с 2008 года . Сейчас запасы немного выросли - но их всё равно хватает менее чем на 20 дней использования. Это критически низкий уровень, особенно в преддверии зимнего сезона.
Тогда же, в сентябре, Госкомиссия по развитию и реформам начинает предпринимать какие-то меры. Кампания по «ликвидации избыточных мощностей» временно приостанавливается и начинается кампания по наращиванию «недостающих». В течение сентября Госкомиссия последовательно несколько раз ослабляет ограничения на добычу угля.
Но одних бумажных директив недостаточно, чтобы поднять добычу. Чтобы вновь начать добычу на тех шахтах, где она была «заморожена», требуется время. Казалось бы, какой-то резерв у китайских угледобытчиков должен иметься: в начале 2016 власти приказали сократить число рабочих смен на действующих шахтах. По идее, увеличив число смен, можно быстро поднять выпуск. Однако по факту надежды на этот резерв пока не оправдываются. В сентябре 2016 добыча угля продолжила падение. То ли указание о сокращении смен выполнялось «спустя рукава», то ли оно затронуло лишь малую часть шахт - дефицит угля никуда не исчез.
Тем не менее, сногсшибательного роста добычи от «зомби» ждать не стоит. Всё упирается в неопределенность - как будущих цен, так и капризов государственной политики. Необходимые капитальные затраты требуют совсем другой, гораздо более долгий горизонт планирования.
Если для Китая рост импорта на 23 млн. тонн - это капля в море, то для глобального рынка угля - напротив, очень серьёзное увеличение спроса. Здесь цены стали расти еще быстрее, чем в Поднебесной. Поскольку понятно, что Китаю придется полагаться на импортные поставки, чтобы пройти эту зиму без происшествий. Прогнозируется, что в 4 квартале 2016 будет импортировано рекордное количество угля .
Многие понимают, что нынешние уровни цен надолго не задержатся. Но это понимание не останавливает рост цен. Не останавливает его и традиционный китайский метод - директивы гос. чиновников:
«Недавний скачок цен на уголь в Китае был иррациональным и неустойчивым… Нет никакого основания для дальнейшего роста цен на уголь », - заявил представитель Госкомиссии по развитию и реформам агентству Синьхуа 31 октября. Чиновник указал на рост запасов крупных ТЭС страны на 35,4% за неделю. И посетовал на то, что цены разгоняют спекулянты.
«Это был еще не разгон», - ответили китайские спекулянты и 4 ноября устроили Госкомиссии настоящую «ракету». В процессе ближний фьючерс на коксующийся уголь свозили на верхнюю планку, а по итогам торгов и энергетический, и коксующийся сорта выросли более чем на 6%. Сегодня «быки» продолжили наступление.
Безусловно, у правительства есть более эффективные инструменты контроля над ценами. С конца ноября заключаются долгосрочные контракты на поставку угля на будущий год. И угледобытчикам был недвусмысленно указан предел отпускных цен. Правда, какой именно - сейчас не очень понятно. называется цифра 535-540 юаней за тонну угля теплотворностью 5500 ккал/кг. Такая цена заставит погрустнеть многих «зомби». В других источниках правительство задает предел на уровне спотовых цен начала ноября (640 юаней/т ).
Почему государство так заботит цена на уголь? Потому что этот уголь покупают электростанции. А повышать цену киловатта*ч им никто не разрешал. В итоге генерация, кроя спекулянтов неласковыми китайскими выражениями, подсчитывает убытки. За сентябрь (когда цены на уголь были еще пониже) 5 крупнейших энергетических компаний КНР получили совокупный убыток 300 млн. юаней . Это первый месячный убыток с 2012 года. В октябре этот убыток будет в разы больше.
Вот и приходится китайскому правительству в «ручном режиме» разбираться с неожиданным оживлением угольной промышленности-«зомби» и прибылями, которые она стала «отъедать» у генерации. Какая цена будет балансировать интересы этих двух отраслей? Ведь в сентябре уголь стоил около 515 юаней/т - и ТЭС уже ушли «в минус».
Но и привести рынок к некой «идеальной» цене тоже непросто. Как маневрировать мощностью по добыче? Есть ли вообще возможность делать это достаточно быстро? Увы, у «ручного режима» есть свои пределы управляемости.
Рыночные механизмы регулирования никоим образом не страхуют от проблем, характерных для китайской угольной отрасли. Напротив, административные методы здесь гораздо эффективнее, чем рынок. Именно поэтому история с китайским углем вызывает удивление. Ситуация развивалась 6 месяцев. И 6 месяцев государство ничего не делало для исправления положения . Увы, это не лучшим образом характеризует качество государственного управления.
А государственное управление в Китае - слишком важная часть для многих и многих экономических процессов. И ошибки здесь могут привести к гораздо более серьёзным проблемам - с глобальными последствиями.
Кризис перепроизводства – один из видов кризиса в рыночной экономике, который характеризуется нарушением баланса спроса и предложения (предложение начинает преобладать над спросом), появлением проблем в кредитной сфере, безработицей, ухудшением инвестиционной деятельности компаний, снижением ВНП и ВВП, понижением уровня жизни населения и так далее.
В процессе экономического кризиса возможно снижение рыночного равновесия. К примеру, становится намного выше спроса, что неизбежно приводит к перепроизводству продукции. В такие моменты переживает снижение роста, а далее – резкое уменьшение объемов выпуска той или иной продукции.
Бездействие может привести к массовым разорениям компаний и предприятий, которые не способны распродать накопившиеся объемы продукции. Из-за остановки производства появляется новая проблема – безработица, снижение уровня заработной платы, увеличения социального напряжение, ухудшения уровня жизни людей.
Дальше все только усугубляется – разрушаются наработанные кредитные связи, нарушается работа рынка ценных бумаг, наблюдается массовое падение курса акций. У предпринимателей начинается острый финансовый кризис – они не способны справиться с накопившимися долгами. В итоге возрастает процент невозврата и сложности испытывают уже сами банки.
Этап падения экономики имеет свой механизм и проходит в нескольких этапов:
1. Кризис оптовой торговли. Сначала начинаются проблемы у оптовых покупателей и изготовителей продукции. Оптовики не способны выплатить всю сумму производителю, а банки не идут на выдачу займа. Итог – появление кризиса краткосрочных кредитов, разорение оптовых покупателей и полный развал системы краткосрочного кредитования.
2. Кредитный кризис. Проблемы с выдачей займов перерастают в большие неприятности. Банки перестают выдавать средства ненадежным заемщикам, увеличиваются процентные ставки. Начинаются сбои в работе фондовых бирж, держатели ценных бумаг суетятся и паникуют, акции падают в цене, компании разоряются.
3. Снижение объемов производства . Сначала в дефиците оказывается продукция народного потребления, а после этого снижаются объемы производства предметов первой важности. Появляются огромные объемы нереализованных остатков, которые залеживаются на складах розничных и оптовых предприятий.
4. Останавливается , которая вызвана следующими причинами:
В наращивании производства уже нет смысла, так как существующие товары еще не распроданы;
- возможностей для расширения уже нет, ведь банки не выдают займы, а объем доходов снизился к минимуму.
5. Проблемы в производстве средств для производства . Объемы изготовления товаров народного потребления уже снизились. За этим следует сокращение самих средств для производства. На данном этапе кризис перерастает в новые масштабы и превращается во всеобщий.
6. Появляется безработица, начинаются массовые сокращения работников с предприятий, неспособных выполнять свои обязательства . Уровень жизни людей существенно снижается.
7. Падает уровень ВВП страны, что затрагивает абсолютно все сферы хозяйственной деятельности.
8. Кризис усиливается и проявляется в простое производства . Мощности снижаются в среднем на 60-70%, что приводит к остановке и консервации целых цехов.
9. Проблемы в экономике достигают своего дна . На данном этапе уже не меняется ВНП, рыночные цены остаются на прежнем уровне, уровень безработицы также не меняется. В этот период начинается () всей производственной сферы.
Особенность рыночной экономики в том, что здесь работает две основные тенденции. Одни могут принести к нарушению сбалансированного роста, а другие, наоборот, обеспечивают его стабильность. Как следствие, экономика время от времени переходит в кризисное состояние и возвращается к своим истокам.
В качестве материальной основы подобных кризисов можно выделить обновление основного капитала. Это очень удобно, ведь в период кризиса формируются отличные условия для продажи.
Основным выходом из сложной ситуации, как правило, видится обновление всего производства, технологий и техники. В период кризиса перепроизводства больше всего страдают бизнесмены, расходы которых были слишком велики, а технологии слишком отстали от текущих требований.
Сегодня есть несколько основных теорий, каждая из которых выдвигает свои причины появления кризиса:
1. Теория Маркса делает упор на так называемый закон прибавочной цены. Его суть заключается в следующем. Все компании направляют свои усилия на получение максимальной прибыли. Для этого они работают над расширением и совершенствованием производства, повышением качества продукции.
Компании получают больший доход не только за счет роста рыночных цен, но и благодаря повышению объемов выработки продукции. Каждый изготовленный товар приносит свою . Это и есть процесс, когда предприятия увеличивают свои доходы за счет увеличения оборота. При этом расходы и рыночные цены остаются на прежнем уровне.
Но подобные действия опасны. Увеличивая объемы продукции, компании мало заботятся уровнем спроса на производимый товар. И если с крупными фирмами-закупщиками еще проблем не возникает, то в розничной сети начинаются сбои залеживание продукции. В итоге всем становится понятно, что спрос на продукцию упал. Только происходит это слишком поздно, ведь предложение стало намного выше, чем уровень спроса. Дальше начинается лавинообразный процесс, о котором говорилось выше.
2. Монетарная теория. Когда в экономике все хорошо и находится на высоком уровне, денежные потоки, направляемые во все сферы деятельности, постоянно растут. Одновременно с этим увеличивается , повышаются объемы предложения денег, увеличивается активность фондовой биржи и банковских структур. В результате кредиты становятся намного доступнее и дешевле. Предприятия с удовольствием берут займы для развития производственной сферы, денежный поток растет.
В такой ситуации коммерческие банки должны сделать упор на повышение процентной ставки. Но без команды от Центрального Банка небольшим финансово-кредитным учреждениям сложно сориентироваться, когда лучше сделать паузу и остановиться. При этом объемы денежного потока продолжают расти. Рано или поздно предложение существенно превышает уровень спроса, выходит за его границы. Итог – мощный кризис перепроизводства, последствия которого уже известны.
3. Теория недопотребления (повышенного уровня сбережений) . Различные факторы в экономике приводят к появлению сильного недоверия к банковской системе страны. В итоге люди начинают копить средства и сберегать их у себя дома. Причина такого явления может крыться не только в недоверии к банкам, но и в падении курса национальной валюты или появлении слухов об обвале экономики. Как следствие, «львиная» доля ВНП экономики остается невостребованной. Итог – предложение переваливает за границы спроса и начинается кризис.
4. Теория чрезмерного накопления активов . Когда экономика стабильна, а рыночная конъюнктура находится на высоком уровне, то компании большую часть своей прибыли капитализируют (сохраняют). Задачи преследуются самые простые – накопление или сбережение своего капитала. Одновременно с этим предприятия активно расширяют свое производство, нанимают специалистов, занимаются закупкой дорогостоящего оборудования и обновлением производственных мощностей. Они предполагают, что такая конъюнктура будет сохраняться в течение длительного промежутка времени.
Но ситуация может кардинально измениться. Компании накапливают слишком большой , а при ухудшении экономической конъюнктуры резко падает спрос на продукцию. В итоге фирмы вынуждены снижать или останавливать свою инвестиционную деятельность, увольнять персонал, сокращать объемы производства. При этом тот персонал, который остается на местах, эксплуатируется «за двоих». Как следствие, снижается качество продукции, падает спрос, возникает кризис перепроизводства.
Будьте в курсе всех важных событий United Traders - подписывайтесь на наш
