Диссертация
Магомед-Эминов, Мадруддин Шамсуддинович
Ученая cтепень:
Кандидат психологических наук
Место защиты диссертации:
Код cпециальности ВАК:
Специальность:
Общая психология, история психологии
Количество cтраниц:
Глава I. СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ ПРОБЛЕМЫ МОТИВАЦИИ
ДОСТИЖЕНИЯ . II
1.1. Начальный период разработки проблемы мотивации достижения.
1.1«I. Идейно-теоретическая основа изучения мотивации достижения
1.1.2. Создание метода измерения мотива достижения й формулировка модели рискового выбора.
1.2. Модификация модели рискового выбора. 23 1.2.1. "Инерционные модели". 1.2.2. Ориентация на будущее.
1.2.3. Атрибутивная теория мотивации достижения
1.2.4. Когнитивная модель мотивации достижения Х.Хекхаузена
1.3. Предпосылки постановки проблемы исследования.
Глава П. МОТИВАЦИЯ КАК СЛОЖНАЯ ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ СИСТЕМА, СТРУКТУРА И МЕХАНИЗМЫ МОТИВАЦИИ ДОСТИЖЕНИЯ
2.1. Методологические и общетеоретические положения для изучения мотивации
2.2. Мотивация и мотив
2.2.1. Понятие мотивации.
2.2.2. Понятие обобщенного устойчивого мотива личности.
2.2.3. Мотивация: функции, структуры, детерминанты.
2.2.4. Предметное содержание мотива стремления к успеху и мотива избегания неудачи
2.3. Цель, задачи, гипотезы и методы исследования
Глава Ш. СТРУКТУРА И МЕХАНИЗМЫ ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ МОТИВАЦИЙ ДОСТИЖЕНИЯ НА ЭТАПАХ АКТУАЛИЗАЦИЙ И СЕЛЕКЦИИ.
3.1. Структура и механизмы мотивации инициации.
3.2. Мотивация селекции: выбор цели в структуре мотивации достижения.
Глава 1У.МОТИВАЦИЙ РЕАЛИЗАЦИИ И МОТИВАЦИЙ
ПОСТРЕАЛИЗАЦИИ .
4.1. Мотивация реализации.
4.2. Мотивация постреализации - причинная интерпретация в структуре мотивации достижения.
Актуальность проблемы. Активизация человеческого фактора -одна из центральных задач, стоящих перед советским обществом на современном этапе развития. Решение этой сложной задачи особо остро ставит вопрос о необходимости перестройки мотивационной сферы личности. В связи с этим большую значимость приобретает исследование таких широких форм мотивации, которые, проявляясь в разных сферах деятельности (профессиональной, научной, учебной и т.п.), определяют творческое, инициативное отношение к делу и влияют как на характер, так и на качество выполнения труда. Одним из основных видов такой мотивации выступает^мотивация достижения, определяющая стремление человека выполнить дело на высоком уровне качествеьвезде, где имеется возможность проявить свое мастерство и способности ^Принципиально важным является то, что мотивация достижения тесно связана с такими качествами личности как инициативность, от- -ветственность, добросовестное отношение к труду, реалистичность в оценке своих возможностей при постановке задач и т.п., необходимыI ми человеку для эффективного осуществления социально-экономической ] перестройки в нашем обществ. Говоря о кадровой политике в условиях перестройки, М.С.Горбачев в частности указал: "Мы решительно взяли курс на поддержку людей инициативных, думающих, энергичных, которые могут и хотят смело идти вперед, умеют добиваться успеха" /~3, с.48-497.
Постановка и решение проблемы строения и механизмов функционирования мотивации достижения имеет важное значение как для решения практических задач по оптимизации поведения человека в различных ситуациях достижения (производственной, научной, спортивной, учебной и т.п.), так и для дальнейшей разработки теории мотивации.
Однако данная проблема в советской психологии практически не изучена, а существующие исследования касаются лишь отдельных аспектов мотивации достижения /~21, 39 , 76 , 77 , 85J. В то же время $ теоретические представления, сложившиеся в зарубежной психологии (где данный феномен и был предложен), характеризуются рядом не-достатков и не могут быть механически заимствованы. В частности попытка зарубежных исследователей объяснить в рамках одной теории конструкты , принадлежащие разным, зачастую методологически далеким друг от друга теориям, привела к тому, что рассматриваемая предметная область разбилась на ряд малосвязанных вопросов, изучаемых отдельно друг от друга. Подобный методологический эклектизм и эмпиризм исследований вызывает массу сложностей и разногласий в понимании мотивации и составляющих ее конструктов /~П8, 162, 171, 2557. Дальнейшее продвижение в решении этой проблемы возможно, как мы думаем, не столько за счет неограниченного механистического расширения рамок традиционной модели "ожидание х ценность", сколько на основе анализа этапов, уровней мотивации, исследования конкретных мотивационных структур и детерминант в зависимости от динамики деятельности в конкретной ситуации. Отметим также, что в области исследования мотивации достижения наметились два диамет-у рально противоположных подхода к ее трактовке: динамический, игнорирующий значение познавательных процессов, и когнитивный, абсолютизирующий роль информационных, познавательных процессов. В связи с этим, на наш взгляд, перспективным является исследование мотивации достижения как сложной системы интегрированных воедино аффективных и когнитивных процессов.
В качестве предмета исследования в работе выступает структура и механизмы функционирования мотивации достижения.
Цель работы состоит в изучении конкретного содержания и особенностей структуры мотивации достижения и выделения механизмов ее функционирования. В соответствии с целью были поставлены следующие задачи:
1) проанализировать научное состояние проблемы, ввделить дискуссионные положения, сформулировать исходные теоретические и методологические предпосылки экспериментального исследования;
2) разработать экспериментальные процедуры и конкретные методики, обладающие достаточной валидностью для достижения поставленной в работе цели и доказательства сформулированных положений;
3) ввделить основные структурные компоненты и детерминанты мотивации достижения и исследовать их экспериментально;
4) изучить механизмы функционирования мотивации достижения на разных этапах мотивационного процесса.
Научная новизна исследования. Проведенное исследование представляет собой одну из первых в советской психологии попыток изучения структуры и механизмов функционирования мотивации достижения. Традиционно проблема мотивации достижения изучалась в рамках модели "ожидание х ценность", направленной на предсказание выбора цели. В работе осуществлен иной подход, рассматривающий мотивацию достижения как сложную функциональную систему, состоящую из четырех структурных компонентов, каждый из которых вып§л-няет конкретные мотивационные функции в ходе выполнения деятельности: мотивации инициации (побуждающей, инициирующей деятельность) , мотивации селекции (отвечающей за выбор цели), мотивации реализации (регулирующей, контролирующей реализацию принятого намерения и выполнения соответствующего ему действия), мотивации постреализации (отвечающей за завершение выполнения действия и за переход от одного действия к другому). Выделены также новые детерминанты мотивации, объясняющие динамику выбора цели: моти-вационная значимость ситуации, компетентность в ситуации, конкретная компетентность в задании.
Показано, что одним из основных механизмов актуализации мотивации достижения является мотивационная оценка ситуации, при этом мотивационная значимость ситуации и компетентность в ситуации являются двумя главными детерминантами процесса инициации деятельности. В работе сделан дальнейший шаг в преодолении моделей типа "ожидание х ценность": проанализированы и изучены специальные механизмы мотивации, опосредствующие процессы реализации принятого намерения; выделены детерминанты и механизмы саморегуляции - моти-вационные самоинструкции, разные типы рациональных стратегий, эмоциональные самовоздействия, контроль за ситуацией и распределением времени.
Процессы казуальной атрибуции проанализированы в работе как особый структурный компонент мотивации на этапе постреализации. Этот аспект нашел свое отражение в разработанной нами трехфактор-ной модели когнитивной структуры мотивации достижения.
Теоретическое значение работы состоит в раскрытии мотивации как целостного процесса, регулирующего выполнение деятельности по всему ходу ее осуществления. Это позволило выделить некоторые структурные компоненты мотивации и рассмотреть основные этапы мо-тивационного процесса (инициации, селекции, реализации и постреализации). Мотивация рассмотрена как со стороны содержательного аспекта - анализа ее регулятивной функции, осуществляемой посред-вом различных механизмов и детерминант, так и со стороны динамического аспекта - возникновения и трансформации мотивационного побуждения в ходе функционирования мотивации. Мотивация, мотив выступают в работе как функциональные системы интегрированных воедино аффективных и когнитивных процессов, и это единство прослежено на разных этапах мотивационного процесса. ^Рассмотрение мотивации как сложной многоуровневой функциональной системы, как единства аффективных и когнитивных процессов позволяет преодолеть одностороннюю трактовку мотивации достижения либо как динамического образования, либо как когнитивного, а также противопоставить трактовке мотивации как гипотетического промежуточного процесса взгляд на мотивацию как на психический процесс, регулирующий деятельность конктерного субъекта в актуальной ситуации.
Практическая значимость работы. Полученные в исследовании данные могут быть использованы для решения практических задач по оптимизации выполнения деятельности и повышения ее эффективности в различных ситуациях достижения (производственной, научной, учебной и т.п.). Кроме того, результаты исследования могут применяться для разработки практических рекомендаций при построении программ тренинга с целью формирования оптимальных видов мотивации достижения у руководителей, педагогов, студентов, школьников, спортсменов. Кроме того, в работе адаптирован, модифицирован, усовершенствован целый ряд методик для диагностики мотивации достижения: проективные методики Д.Мак-Клелланда с сотр. /~1947, также Х.Хекхаузена /~1587; тест для измерения мотивационных тенденций А.Мехрабиана /~2087; опросник тестовой тревоги Г.Мандле-ра и С.Сарасона /~2047; тест незаконченных предложений; тест для измерения стремления к принятию и страха отвержения А.Мехрабиана /~2107.
На защиту выносятся следующие положения:
1. В структуре мотивации достижения правомерно выделить четыре основных структурных компонента: мотивацию инициации, мотивацию селекции, мотивацию реализации и мотивацию постреализации.
2. Одним из основных механизмов актуализации мотивации достижения выступает мотивационно-эмоциональная оценка ситуации субъектом, складывающаяся из оценки мотивационной значимости ситуации и оценки общей компетентности в ситуации достижения; интенсивность мотивационной тенденции будет меняться в зависимости от изменения величины двух указанных параметров как у испытуемых с мотивом стремления к успеху (Му), так и с мотивом избегания неудачи (М^.
3. Выбор цели в ситуации достижения у испытуемых с мотивом стремления к успеху и мотивом избегания неудачи зависит от мотивационной значимости ситуации, общей и конкретной компетентности субъекта.
4. Реализация выбранной цели и выполнение соответствующего действия опосредствуется специальными механизмами мотивации, контролирующими, регулирующими реализацию намерения. У испытуемых с мотивами (Му) и (Мн) наблюдаются различия в функционировании механизмов мотивации реализации (рациональных стратегий, самоинструкций, эмоциональных самовоздействий, контроля ситуации).
5. Процессы каузальной атрибуции опосредствуют осуществление деятельности на этапе завершения выполнения одного действия и перехода к выполнению другого, при этом опосредствующая функция проявляется по-разному у испытуемых с мотивом стремления к успеху и с мотивом избегания неудачи.
Апробация работы. Материалы диссертации доложены на Всесоюзной сессии по социальной перцепции (Москва, 1984 г.), на заседании лаборатории психологии общения института общей и педагогической психологии АПН СССР (Москва, 1986 г.), на Всесоюзной конференции "Психология как историческая наука (Луриевские чтения)" (Москва, 1985 г.). Диссертация прошла официальную апробацию на заседании кафедры общей психологии факультета психологии МГУ .
Внедрение в практику. Методические разработки, использованные в диссертации, включены в программу практикума по психодиагностике на факультете психологии МГУ.
Объем и структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав и заключения, изложенных на 190 страницах. Список литературы включает 266 наименований, из них 166 на иностранных языках. В приложении вынесены таблицы экспериментальных данных, подробное описание методик, использованных в работе, тестовые шкалы и ключи к ним, а также приводятся психометрические характеристики методик.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В настоящем исследовании сделана попытка, опираясь на методологические и общетеоретические положения, разработанные в советской психологии, исследовать структуру и механизмы мотивации достижения.
Исследование данной проблемы потребовало провести подробный критический анализ основных моделей и теорий, предложенных в рамках исследования мотивации достижения за последние 30 лет. В результате теоретического анализа выделены и обсуждены основные недостатки предложенных моделей, проанализированы спорные вопросы, выделены предметные противоречия. Проведенный анализ показывает, что в современной зарубежной психологии (где феномен мотивации достижения и был вццелен) наметились два диаметрально противоположных подхода к трактовке мотивации достижения: динамический, игнорирующий значение познавательных процессов, и когнитивный, абсолютизирующий роль информационных, познавательных процессов.
Анализ теорий мотивации достижения выявляет еще целый ряд нерешенных вопросов. Так, все основные модели мотивации достижения опе-рационализированы в рамках парадигмы "ожидание х ценность" и сформулированы, главным образом, для ответа на вопрос о том, какая цель из поля наличных альтернатив будет выбираться. Тем самым за пределами рассмотрения остаются, во-первых, процессы актуализации мотивации; во-вторых, процессы реализации выбранной цели и намерения; в-третьих, процессы, осуществляющиеся после завершения действия. В литературе нет ответа на вопрос, какие механизмы и детерминанты мотивации определяют актуализацию мотивации достижения и в чем заключается специфика этапа мотивации, предшествующего выбору цели. Не изучены и механизмы особого структурного компонента мотивации - мотивации реализации - опосредствующего поставленное намерение и реальное выполнение соответствующего действия. Недостатком современных исследований является также то, что в них различные аспекты мотивации достижения - интенсивность мотивации, выбор цели, настойчивость, атрибуция , эффективность деятельности - изучаются не соотносительно целостного процесса мотивации, а отдельно и независимо друг от друга.
Для преодоления указанных противоречий мотивации достижения в работе рассмотрена как сложная функциональная система интегрированных воедино аффективных и познавательных процессов. При этом, реализуя принцип системной методологии, функции мотивации проанализированы в единстве и взаимопереходах, ввделены структурные компоненты мотивации достижения, описаны механизмы ее функционирования на разных этапах. В работе ^мотивация достижения раскрывается как психический процесс, регулирующий выполнение деятельности по всему ходу ее осуществления^ При этом она рассматривается как со стороны содержательного аспекта - анализа ее регулятивной функции, осуществляемой посредством различных механизмов и детерминант, так и со стороны динамического аспекта - возникновения и трансформации моти-вационного побуждения в ходе функционирования мотивации. Структура мотивации достижения подразделяется на четыре компонента в соответствии с четырьмя основными функциями, которые мотивация осуществляет в деятельности как более сложной метасистеме, ее включающей. Это следующие структурные компоненты: мотивация инициации, мотивация селекции, мотивация реализации, мотивация постреализации . Указанные компоненты подвергаются в работе экспериментальному исследованию.
Показана необходимость выделения специального структурного компонента мотивации - мотивации инициации, побуждающей, инцциирующей деятельность. Выделены две основных детерминанты этой мотивационной структуры: мотивационная значимость ситуации достижения и компетентность в ситуации достижения. Изменение этих параметров влияет (по-разному у испытуемых с мотивами (Му) и Шн)) на интенсивность актуализации мотивации достижения. Рассмотрен механизм актуализации мотивации достижения - мотивационно-эмоциональная оценка ситуации достижения, в результате которой ситуация открывается со стороны ее значимости для реализации мотива и возможности осуществления деятельности. Это позволило увязать выделенные детерминанты с мотивационной тенденцией, формирующейся на этапе инициации. Она побузвдает деятельность и направляет ее в широкую неконкретизиро-ванную зону, в которой возможна дальнейшая реализация мотива достижения путем конкретизации его в целях.
Исследование процессов мотивации селекции привело к выделению детерминант структуры и механизмов ее функционирования. В работе показано, что выбор цели зависит не только от известных когнитивных детерминант - ожидания цели и ценности цели - но и от ряда других важных детерминант:
1) от изменения мотивационной значимости ситуации достижения, в которой происходит выбор цели;
2) от обобщенного чувства компетентности в ситуации достижения;
3) от конкретной компетентности в определенных типах выполняемых задач.
Это позволило объяснить динамику выбора цели у испытуемых с мотивом (Му) и мотивом (Мн) в зависимости от изменения указанных параметров: левой и правой ассиметрии выборов у испытуемых с мотивом достижения, одномодальных и двухмодальных распределений при выборе цели испытуемыми с мотивом избегания неудачи. В работе процессы целеобразования объясняются не как рационалистичные расчеты по механизму валентности и вероятности, а как сложные формы опосредствования связей между мотивом, целью (конкретной или общей) и условиями (внутренние, внешние) в ходе процессов целеобразования. В результате, мотивационная значимость цели рассматривается как многомерное образование, формирующееся на основе сложной смысловой структуры цели и процессов смыслообразования.
Одним из центральных моментов работы явилось исследование проблемы формирования намерения и реализации намерения как особого процесса в структуре мотивации. Динамически - энергетическому подходу, сводящему выполнение действия к наличию доминирующей мотивационной тенденции действия, а намерение - к дополнительным источникам энергии, в работе противопоставлен подход, во-первых, различающий выбор цели и реализацию цели, во-вторых, объясняющий реализацию цели и намерения на основе механизмов регуляции, контроля реализации намерения и управления за выполнением действия. Процессы мотивации реализации в работе понимаются как аффективно-когнитивные синтезы, функциональные системы, опосредствующие процесс реализации действия путем организации специальных саморегулятивных процессов.
В работе выделены конкретные детерминанты мотивации реализации и механизмы его функционирования. При этом рассмотрена роль рациональных стратегий, мотивационных самоинструкций, эмоциональных воздействий, организации специальных мероприятий по контролю ситуации и распределению времени. Выделены характерные особенности функционирования этих механизмов у испытуемых с мотивами (Му) и су.
Процессы каузальной атрибуции проанализированы в работе как особый структурный компонент мотивации на этапе постреализации. Этот аспект нашел свое отражение в разработанной нами трехфактор-ной модели когнитивной структуры мотивации достижения.
Таким образом,ув работе предложена целостная модель структуры и механизмов функционирования мотивации достижения, которую можно кратко описать следующим образом. Мотивационные структуры функционируют как звенья единого процесса. Так, процесс мотивации инициации побуждает, инициирует деятельность и направляет ее в широкую предметную зону конкретизации и реализации мотива. Итогом мотива-ционной оценки ситуации является выделение неформальной структуры ситуации, в рамках которой может произойти дальнейшая конкретизация мотивации и разворачивание когнитивной оценки формальной структуры ситуации (выделение целевой структуры). Процесс мотивационной селекции осуществляет выбор цели в выделенной на предыдущем этапе "целевой зоне" и направляет действие на цель. Специфическая селективная функция, реализуемая мотивом на этапе инициации, заменяется теперь неспецифической селекцией мотива и специфической селекцией целевых структур. Мотивация реализации регулирует выполнение действия до тех пор, пока выбранная на предыдущем этапе цель, поставленное намерение не будут достигнуты. С постреализационными мотивационными процессами связаны: констатирование исхода действия, интерпретация причин успеха и неудачи, процессы, переключающие выполнение одного действия на другое. С четырьмя мотивационными структурами связаны следующие мотивационные побуждения: с мотивацией инициации - мотивационная тенденция, с мотивацией селекции - тенденция действия, с мотивацией реализации - тенденция реализации действия, с мотивацией постреализации - остаточная мотивационная тенденция^
Результаты проведенного исследования могут найти ряд практических приложений. Во-первых, выделенные в работе специальные саморегулятивные процессы могут быть использованы для организации психологических тренингов по формированию эффективных способов саморегуляции , необходимой в профессиональной, учебной и других видах деятельности. Такие тренинговые курсы могут быть направлены не только на попытку изменения мотива избегания неудачи на мотив стремления к успеху, но и на формирование у людей с обоими типами мотивов эффективных психологических приемов саморегуляции для реализации поставленных целей, преодоления преград (внешних и внутренних). В работе приводятся валидизированные проективные методики и опросники. Их можно использовать в профотоборе, при проведении психологических тренингов. Укажем, что эти методики уже применялись в практике работы ряда психологических лабораторий.
Отметим, что многие гипотезы и допущения, а также модель мотивации, предложенная в работе, нуждаются в дальнейших исследованиях. Можно указать на ряд перспективных разработок: возникает задача изучения других механизмов реализации намерения, выделения способов самоконтроля, используемых людьми при возникновении препятствий на пути к достижению цели. Эта же проблема связана с вопросом о роли мотивации реализации в других формах мотивации. Перспективно выделение и исследование в процессе реализации намерения двух аспектов: формирования намерения и принятие решения его выполнить. Актуален также более подробный анализ процессов постреализации и исследование механизмов переключения с одной деятельности на другую.
Полученные в работе результаты позволяют сделать следующие выводы.
I. Мотивация достижения представляет собой функциональную систему интегрированных воедино аффективных и когнитивных процессов, регулирующую процесс деятельности в ситуации достижения по всему ходу ее осуществления. Можно выделить особые структурные компоненты, выполняющие специфические функции в процессе мотивационной регуляции деятельности: мотивация актуализации (побуждение и инициации деятельности), мотивация селекции (процессы выбора цели и соответствующего ей действия), мотивация реализации (регуляция выполнения действия и контроль реализации намерения), мотивация постреализации (процессы, направленные на прекращение действия или смену одного действия другим).
2. Экспериментальное исследование показало, что одним из основных механизмов актуализации мотивации достижения выступает мо-тивационно-эмоциональная оценка ситуации, складывающаяся из оценки мотивационной значимости ситуации и оценки общей компетентности в ситуации достижения; интенсивность мотивационной тенденции меняется в зависимости от изменения величины двух указанных параи с мотивом избегания неудачи (Му).
3. Полученные данные позволяют сделать вывод о том, что выбор цели определяется не только когнитивными структурами, функционирующими на этапе селекции (ожидание и ценность), но и рядом других детерминант: во-первых, это изменение мотивационной значимости самой ситуации достижения (валентность ситуации), во-вторых, обобщенное чувство компетентности в ситуации достижения и, в-третьих, чувство конкретной компетентности в определенной сфере выполняемых задач.
3.1. Испытуемые с мотивом достижения при высокой компетентности выбирают трудные задачи, а при низкой компетентности -легкие задачи; испытуемые с мотивом избегания неудачи при высокой компетентности выбирают очень легкие задачи, а при низкой компетентности - очень трудные. метров как у испытуемых с мотивом стремления к успеху
3.2. В релаксирующей ситуации, в которой низка мотивационная значимость ситуации, у испытуемых с мотивом (Мн) обнаруживается ассиметрия выбора цели в сторону трудных задач. В активирующей ситуации, когда мотивационная значимость высокая, зона целей, выбираемых этими испытуемыми, сдвигается наоборот, в сторону легких задач.
4. Существуют специальные механизмы мотивации, опосредствующие реализацию поставленного намерения и выполнение соответствующего действия. Процессы мотивации не сводимы ни к отдельно взятому мотиву, ни к мотивационной тенденции действия, возникающей при выборе цели, но включают качественно новый уровень мотивации, регулирующий, контролирующий реализацию намерения. В роли таких механизмов выступают: рациональные стратегии, различные самоинструкции, эмоциональные воздействия, контроль ситуации, контроль распределения времени. При этом у людей с мотивами и (Мд) в характере функционирования этих механизмов наблюдаются различия. Так, испытуемые с мотивом стремления к успеху используют следующие способы самоконтроля: I) рациональную стратегию, направленную на повышение значимости практической активности - действия; 2) самоинструкции, обязывающие удерживать направленность познавательных и эмоциональных процессов на актуальной ситуации; 3) эмоциональный контроль, направленный на активацию (гнев, недовольство собой и т.п.). Испытуемые с мотивом избегания неудачи используют иные способы самоконтроля: I) рациональные стратегии, обесценивающие значимость общей цели; 2) самоинструкции, обязывающие не отвлекаться на неактуальные аспекты ситуации; 3) эмоциональный контроль, направленный на релаксацию (успокоение, самоуверенность и т.п.).
5. Процессы интерпретации причин успеха и неудачи выполняют регулятивную функцию на этапе постреализации.
5.1. Нарушение процессов саморегуляции у испытуемых с мотивом (М^ и центрация на эмоциональных последствиях неуспеха объяснены в рамках трехфакторной модели как свойственный им тип атрибуции "внутренний - стабильный - глобальный".
5 2. Показана неправомерность отождествления процессов мотивации достижения с атрибутивными: частота появлений атрибуции крайне низка в типичных экспериментальных ситуациях.
1. Маркс К. Немецкая идеология // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-еизд. Т.З. С.7-544.
2. Материалы ХХУД съезда КПСС . М., 1986. С.21-24.
4. Андреева Г.М. Процессы каузальной атрибуции в межличностномвосприятии // Вопр. психол . 1979. № 6. С.26-38.
5. Асеев В.Г. Проблема мотивации и личность // Теоретические проб- .лемы психологии личности. М., 1974. С.122-144.
6. Асеев В.Г. Мотивация поведения и формирование личности. М.,1976. 158 с.
7. Асмолов А.Г., Петровский В.А. О динамической парадигме исследования психологии деятельности // Личность и деятельность. M., 1977. С.35-36.
8. Бернштейн Н.А. О построении движений. М., 1947. 255 с.
9. Бжалава И.Т. Психология установки и кибернетика. М., 1966.250 с.
10. Бибрих P.P., Орлов А.Б. Преодоление в зарубежной психологиитрадиционных факторных подходов к детерминации поведения // Вестн. Моск. ун-та. Сер.14. Психология. 1977. № 2.
11. Бибрих P.P. Из истории проблемы детерминизма в психологии мо-тивации // Вестн. Моск. ун-та. Сер.14. Психология. 1978. W 2. С.75-87.
12. Бибрих P.P. Исследование видов целеобразования: Автореф. канд. «дис. М., 1979. 20 с.
13. Блауберг И.В., Ццин Э.Г. Становление и сущность системного подхода. М., 1973. 270 с.
14. Бодалев A.A. Восприятие и понимание человека человеком. М.,1982. 198 с.
15. Бодалев A.A. Личность и общение. М., 1983. 270 с.
16. Божович Л.И. Изучение мотивации поведения детей и подростков. 1. И., 1972. 351 с.
17. Божович Л.И. К развитию аффективно-потребностной сферы челове- *ка // Проблемы общей, возрастной и педагогической психологии. -М., 1978. С. 168-179.
18. Божович Л.И. Значение культурно-исторической концепции Л.С.Выготского для современных исследований психологии личности // Научное творчество Л.С.Выготского и современная психология. Тез. докл. Всесоюз. конф. М., 1981. - С.24-29.
19. Божович Л.И., Ендовицкая Т.В., Славина Л.С. Цель и намерение <и их побудительная сила // Проблемы формирования социогенных потребностей. Материалы I Всесоюз. конф. Тбилиси. 1974. - С.14-17.
20. Бороздина Л.В. Исследование уровня притязаний. М., 1986. -102 с.
21. Вайсман Р.f. Развитие мотивационной сферы человека в старшем (студенческом) возрасте: Автореф. канд. дис. М., 1973. -27 с.
22. Васильев И.А., Поплужный В.Л., Тихомиров O.K. Эмоции и мышление. М., 1980. 192 с.
23. Васильев И.А., Куль Ю. Влияние индивидуальных психологическихразличий на процесс решения проблем // Вопр. психол. 1981. № I. С.140-148.
24. Вилюнас В.К. Психология эмоциональных явлений. М., 1976.142 с.
25. Вилюнас В.К. Теория деятельности и проблемы мотивации // А.Н. 4
26. Леонтьев и современная психология. М., 1983. C.I9I-I99.
27. Вилюнас B.K. Психологические механизмы биологической мотивации. М., 1986. 207 с.
28. Выготский Л.С. 0 психологических системах // Собр.соч.: в 6 т.1. T.I. М., 1982. C.I09-I3I.
29. Выготский Л.С. Мышление и речь // Собр. соч.: В 6 т. Т.2. М.,1982. С.5-301.
30. Выготский Л.С. История развития высших психических функций //
31. Собр.соч.: В 6 т. Т.З. М., 1983. С.5-329.
32. Гомелаури Т.Л. К вопросу о мотивационном значении социальныхожиданий // Личность и ее ценностные ориентации. М., 1969.- С.100-123.
33. Гошек В. Исследование потребности достижения в спорте // Проблемы формирования социогенных потребностей. Тез. докл. I Всесоюз. конф. Тбилиси, 1974. - С.69-72.
34. Джидарьян И.А. О месте потребностей, эмоций и чувств в мотивации // Теоретические проблемы психологии личности. М., 1974- С.145-169.
35. Додонов В.И. Эмоция как ценность. М., 1978. 271 с.
36. Запорожец A.B. Роль Л.С.Выготского в разработке проблемы эмоций // Научное творчество Л.С.Выготского и современная психология. Тез.докл. Всесоюз. конф. М., 1981. - С.57-63.
37. Зейгарник Б.В. Перспективы патопсихологических исследований всвете учения Л.С.Выготского // Научное творчество Л.С.Выгот ского и современная психология. Тез. докл. Всесоюз. конф. М., 1981. - С.63-64.
38. Зейгарник Б.В. Теория поля К.Левина. М., 1981. 119 с.37. йванников В.А. Формирование побуждения к действию // Вопр. психол. 1985. № 3. C.II3-I23.
39. Каган М.С. Человеческая деятельность. М., 1974. 328 с.
40. Калинин Е.А. Исследование стрессовых реакций студентов-спортсменов в связи с некоторыми особенностями личности: Автореф. \ канд. дис. M., 1975. 26 с.
41. Кикнадзе Д.А. Потребности. Поведение.Воспитание. M., 1968.148 с.
42. Ковалев В.й. К проблеме мотивов // Психол. журн. 1981. № I. 1. С.29-44.
43. Ковалев В.И., Дружинин В.И. Мотивационная сфера личности и ее ^динамика в процессе профессиональной подготовки // Психол. журн. 1982. № 6. С.35-44.
44. Конопкин O.A. Психологические механизмы регуляции деятельности.1. M., 1980. 256 с.
45. Коченов М.М., Николаева В.В. Мотивация при шизофрении. М.,1978. 88 с.
46. Кудрявцев В.Н. Криминальная мотивация. M., 1986. 302 с.
47. Кузьмин В.П. Принцип системности в теории и методологии К.Маркса. M., 1976. 245 с.
48. Леонтьев А.Н. Потребности,мотивы и эмоции. M., 1971. 40 с.
49. Леонтьев А.Н. Деятельность и сознание // Вопр. философии. 1972.12. С.129-140.
50. Леонтьев А.Н. Проблема деятельности в психологии // Вопр. фи- *лософии. 1972. » 9. С.95-108.
51. Леонтьев А.Н. Деятельность.Сознание.Личность. М.,1977. 301 с.
52. Леонтьев А.Н. Основные проблемы психической жизни // Вестн. Моск.ун-та. Сер.14. Психология. 1983. № 2. С.18-20.
53. Ломов Б.Ф. Методологические и теоретические проблемы психологии.1. M., 1984. 442 с.
54. Магомед-Эминов М.Ш. Влияние разных типов каузального приписы- .вания на поведение // Социально-психологические факторы повышения эффективности идеологической деятельности в свете решений
55. ХХУ 1 съезда КПСС. Тез. докл. науч.-практ. конф. Ростов на/Д. 1982. - С.66-68.
56. Магомед-Эминов М.Ш. Мотивация и интерпретация причин поведения.
57. Дипломн. работа. МГУ : ф-т психологии, 1983. 146 с.
58. Магомед-Эминов М.Ш. Трехфакторная модель когнитивной структурымотивации достижения // Вестн. Моск.ун-та. Сер.14. Психология. 1984. 9 I. С.57-59.
59. Магомед-Эминов М.Ш. Мотивация и мотив // Психолого-педагогические проблемы мотивации учебно-трудовой деятельности. -Тез. докл. науч.-практ. конф. Новосибирск, 1985. С.33-35.
60. Магомед-Эминов М.Ш. Мотивационная регуляция поведения // Эмоционально-велевая регуляция поведения и деятельности. -Тез.докл. П Всесоюз. семинара молодых учен. Симферополь. М., 1986. С.58-59.
61. Магомед-Эминов М.Ш., Васильев И.А. Анализ когнитивного подхода в зарубежных теориях мотивации // Вопр. психол. 1986. № 5.- C.I6I-I68.
62. Магун B.C. О взаимосвязях между значимостью различных потребностей личности и их удовлетворительностью // Вопр. психол. 1978. № 6. С.86-93.
63. Магун B.C. Потребности и психология социальной деятельностиличности. Л., 1983. 175 с.
64. Маркова А.К. Пути исследования мотивации учебной деятельности „
65. Вопр. психол. 1980. № 5. С.47-59.
66. Маркова А.К., Орлов А.Б., Фридман Л.М. Мотивация учения и еевоспитание у школьников. М., 1963. 64 с.i
67. Матюхина М.В. Мотивация учения младших школьников. М., 1984.144 с.
68. Мерлин B.C. Лекции по психологии мотивов человека. Пермь, 1971.- 120 с.
69. Миллер Д., Галантер Ю., Прибрал К. Планы и структура поведения. М., 1964. 238 с.
70. Мильнан В.Э. Побудительные тенденции в структуре деятельности
71. Вопр. психол. 1982. № 3. С.5-14.
72. Москвичев С.Г. Проблемы мотивации в психологических исследованиях. Киев, 1975. 143 с.
73. Муздыбаев К. Психология ответственности. Л., 1983. ~ 240 с.
74. Мясищев В.Н. Проблема отношений человека и ее место в психологии //Вопр. психол. 1957. № 5. С.142-154.
75. Мясищев В.Н. Личность и неврозы. Л., 1960. 426 с.
76. Мясищев В.Н. Современное состояние и основные направленияпсихологии отношений человека // Психологическая наука в СССР . М., 1960. С.110-125.
77. Мясищев В.Н. Сознание как единство отражения действительности "и отношения к ней // Проблема сознания. М., 1966. С.126-133.
78. Орлов £.11., Шкуркин В.И., Орлова Л.П. Построение теста вопросника для измерения потребности в достижениях // Вопросы экспериментальной психологии и ее истории. М., 1974. -С.76-95.
79. Патяева Е.Ю. Ситуативное развитие уровней мотивации // Вестн. *
80. Моск.унта. Сер.14. Психология. 1983. № 4. С.23-31.
81. Проблемы формирования социогенных потребностей. Материалы
82. Всесоюз. конф. Тбилиси, 1974. 307 с.
83. Проблемы формирования социогенных потребностей / Под ред.
84. Чхартишвили Ш.Н. Тбилиси, 1981. 356 с.
85. Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. М., 1946. « 590 с.
86. Рубинштейн С.Л. Бытие и сознание. М., 1957. -328 с.
87. Рубинштейн С.Л. Теоретические вопросы психологии и проблемаличности // Проблемы общей психологии. М., 1976. С.240-252.
88. Степанский В.И. Влияние мотивации достижения успеха и избегания неудачи на регуляцию деятельности // Вопр. психол. 1981. * 6. С.59-74.
89. Столин В.В. Самосознание личности. М., 1983. 284 с.
90. Сухинская Л.А. Возложение и принятие ответственности за успехи неудачи в группах разного уровня развития // Вопр.психол. 1978. * 2. С.35-43.
91. Теоретические проблемы развития личности. М.,1974. 318 с.
92. Тихомиров О.К. Психология мышления. И., 1984. 267 с.
93. Тихомиров O.K. Л.С.Выготский и современная психология // Научное творчество Л.С.Выготского и современная психология. Тез. докл. Всесоюз. конф. М., 1981. - C.I5I-I54.
94. Тихомиров O.K. Психологические механизмы целеобразования.1. М., 1977. 257 с.
95. Тихомиров O.K. Структура мыслительной деятельности человека.1. М., 1969. 304 с.
96. Трусов В.П. Социально-психологические исследования когнитивных процессов. Л., 1980. 144 с.
97. Узнадзе Д.Н. Психологические исследования. М., 1966. 451 с
98. Хекхаузен X. Мотивация и деятельность. T.I. М., 1986. 405
99. Чудинова И.М. Теоретические основы проблемы потребностей личности. Красноярск, 1975. 245 с.
100. Щадриков В.Д. Проблемы системогенеза профессиональной деятельности. М., 1982. 184 с.
101. Шингаров Г.Х. Эмоции и чувства как форма отражения действительности. М., 1971. 221 с.
102. Abramson L.Y., Seligman M.E.P. Learned Helplessness in Humans,
103. Gutique and Reformulation// J.of Abnorm.Psychol. 1978. ¥.6?. P.49-74.
104. Ash 1. Uber die Willenstatigkeit und das Denken. Gottingen,1905. 294 p.
105. Allport Gr.W. Personality. A Psychological interpretation. N.Y.,1. Holt, 1937. 588 p.
106. Alp*rt R., Haber R.K". Anxiety in academic achievement situations // J.Abnorm.Soc.Psychol. 1960. V.61. P.207-215.
107. Atkinson J.W. The achievement motive and recall of interrupted and completed tasks //J. Bxp. Psychol. 1955* V.46. P.381-390.
108. Atkinson J.W., Reitman W.R. Performance as a function of motive, strength and expectancy of goal attainment // J. abnorm. Soc .Psychol . 1956. V.53. P.364-366.
109. Atkinson J.W., Raphelson A. Individual differences in motivation and behaviour in particular situations // J.Pers. 1956. V.24. P.349-363*
110. Atkinson J.W.(ed.) Motives in fantasy, action and society:a method of assessment and study. Princeton, D.Van Nostrand, 1958. 873p*
111. Atkinson J.W. Motivational determinants of risk-taking behaviour // Psychol.Rev. 1957* V. 64* P.359-372.
112. Atkinson J.W. Towards experimental analysis of human motivation in forms of motives, expectancies and incentives // J.W. Atkinson (ed.). Motives in fantasy, action and society. Princeton,1958. P.280-305.
113. Atkinson J.W., Bastian J.R., Earl S.W., Litwin G.H. The achievment motive goal-setting andprobability preferences // J.Ab-norm.Soc.Psycliol.1960. V.60. P.214-56.
114. Atkinson J.W*, Litwin H. Achievement motive and test anxietyconceived as a motive to approach success and motive to avoid failure // J.Abnorm.Soc.Psychol. 1960. V.60. P.52-63.
115. Atkinson J.W. An Introduction to Motivation. Princeton H.-Jersey, 1964. 360p.
116. Atkinson J.W., Cg,rtwright D. Some neglected vorigbles in contemporary conceptions of decision and performance // Psychol. Reports. 1964. V.14. P.575-590. 115* Atkinson J.W., Feather K.T. (eds.) A Theory of Achievement Motivation. E.Y.,1966. 591p.
117. Atkinson J.W*, Rayaor J.O. Motivation and achievement. Winston, 1974. 41 Op.
118. Atkinson J.W., Birch D. Introduction to motivation. JsT.Y.,1978.381 p.
119. Atkinson J.W. Personality and Motivation // American Psychologist. 1981. V.36, K2. P.117-128
120. Bandura A. Self-efficaly: Towards Unifying Theory of Behavioural Change // Psychol.Rev. 1977» V.84, 3ST2. P.191-215.
121. Birney R.S., Burdick H., Teevan R.O. Fear of failure. N.Y.,1969.3 40p.123* Balles R.C. Reinfacement, expectancy and. learning // Psychol. Rev. 1972. 7.79. P.394-419.
122. Bradler G.W. Self-serving biases in the attribution process:
123. A reevamination of the fact or fiction question // J.of Person, and Soc.Psychol. 1978. V.36. P.56-71.
124. Brody N. 1 achievement, test anxiety, and subjective probability of succes in risk-taking behaviour // J.Abnorm.Soc. Psychol. 1963. V.66. P.413-418.
125. Brown S.S. Problems presented by the concept of acquired drives // Sympos.Current Theory and Research in Motivation. Lincoln, Univ. of Nebraska Press, 1953. P.1-21.
126. Cartwright D., lestinger L. A quantitative theory of decision //
127. Psychol. Rev. 1943» V.50. P.595-622»
128. Choukin A.L. The effects of four outcome schedules on persistence, liking for the task and attributions of causality // J.of Personality. 1971 V.39» P.512-526.
129. Charms R., de,Dare P. Hope of success fear of failure, subjective probability, and risk-taking behaviour // J.of Person, and Soc.Psychol. 1965. V.1. P.558-568.
130. Clark R.A., Teivan R., Ricciuti H.N. H§pe of success and fearof failure as aspects of need for achievement // J.Abnorm. Soc.Psychol.1956. V.53« P.182-186.
131. Cohen L., Reid J., Boothroyd K. Validation of the Mehrebian
132. Edwards W. The theory of decision making // Psychol.Bull.1954. V.51. P.380-417. 135* Easter L.V., Murstein B.J. Achievement fantasy as a function of probability of success // J.Consult.Psychol. 1964. V.28. P.154-159.
133. Fabbo T., Beck R.C. Nieve psychology and the attributuional model of achievement // J.of Personality. 1979* V.47. P.185-195.139» Feather N.T. The study of Persistance // Psychol.Bull. 1962. V.39.,^2. P.94-115.
134. Feather N.T. The relationship of persistence at a task to expectation of success and achievement related motives // J.Ab-norm.Soc.Psychol.1961. V.63. P.552-561.
135. Feather U.T. Persistance at a difficulty //J. Abnorm.Soc.
136. Psychol. 1963. V.66. P.604-609.
137. Feather I.T. The relationship of expectation of success toneed achievement and test anxiety // J.of Person, and Soc. Psychol. 1965. V.1. P.118-126.
138. Feather M.T. Performance at a difficult task in relation toinitial expectation of success, test anxiety and need achievement // J.Pers. 1965. V.33. P.200-217.
139. Feather M.T. The relationship of expectation of success to reported probability, task structure and achievement-related motivation // J.Abnorm.Soc.Psychol. 1965» V.66. P.231-238.
140. Feather K.T. Valence of autoome and expectation of success inrelation to task difficulté and perceived locus of control // J.of Person, and Soc.Psychol. 1967« V.7« P.372-386.
141. Feather 1Г.Т. Attribution of responsibility and valence of success and failure in relation to initial confidence and taskperformance // J.of Person.and Soc.Psychol. 1969. V.13. P.129-144.
142. Feather Ш.Т., Simon S.C. Attribution of responsibility and valence of outcome in relation to initial confidence and success and failure of self and other // J.of Person.and Soc.
143. Psychol.1971« V.18. P.173-188.
144. Feather K.T., Simon S.C. Causal attributions for success andfailure in relation to expectations of success based upon selective or manipulative control // J.of Personality. 1971« V.39. P.527-541.
145. Feather H.T., Simon J.A. Fear of success and causal attribution for outcome // J.of Personality. 1973« V.41. P.525-542.
146. Frieze J., Weinor B. Cue utilization and attributional judgements for success and failure // J.of Personality. 1971« V.139. P.581-606.
147. Frieze J.ÏÏ. Causal attributions and information seeking toexplain success and failure // J.of Research in Personal.1976. V.10. p.293-305.
148. French E.G. Development of a measure of complex motivation //
149. Atkinson J.W.(ed.). Motives in fantasy, action and society (Ibid.). 1958. P.210-218.153» French E.G., Thomas F.H. The relation of achievement motivation to problem-selving effectivness // J.Abnorm.Soc.Psychol. 1958. 7.56. P.46-48.
150. Gjesme T. Goal distance in time and effects on the realtionsbetween achievement motives and performance // J.of Ees.in Personality. 1974. 7.8. P.161-171.
151. Gjesme T. Slope of gradients for performance as a function ofachievement motive goal distance in time and future time orientation // J.of Psychol. 1970. 7.91. P.143-160.
152. Heckhausen H. Hoffnung und Furcht in der Leistungs Motivation»7erlag Anton Hair. Musenheim an C.Can, 1963«203p. 159» Heckhausen H. The anatomy of achievement motivation. N.I., Acad.Press,1967. 230p.
153. Heckhausen H. Achievement motive research. Current problemsand some contributions towards a general theory of motivation // Arnold W.J.(ed.). Nebraska. Sympos.Motivation.1968. P.103-174.
154. Heckhausen H. Achievement motivation and its construct. A cognitive model // Motivation and Emotion. 1977« 7.1. P.283-329.
155. Heckhausen H. Motivation und Handeln. Heidelberg,1980.808p.163» Heider F. The psychology of interpersonal relations. H.Y., Wiley,1958, 528p.
156. Hull C.L. Principles of behaviour. N.Y., 1943. P.422.
157. Hull C.L. A behaviour system. Hew Haven, Yale, Univ.Press,1952. P.372.
158. Hiroto D.S., Seligman M.E. Generality of learned helplessnessin man // J.of Person.and Soc.Psycho1.1975. V.31, N2. P.301-327.
159. Jones E.E., Davis K.E. From acts to disposition: the attribution process in person perception // Berkowitz (ed.). Advances in experimental social psychology. ET.Y., 1965. V.2.P312-148
160. Kolb D.A. Achievement motivation training for und erachievinghighschool boys // J.of Person.and Soc.Psychol.1965« V.2. P.783-792.
161. Kukla A. Attributional determinants of achievementrelated behaviour // J.of Person.and Soc.Psychol. 1972. V.21.P.166-174.
162. Kuhl J. Standard setting and risk preference: An elaborationof the theory of achievement motivation and an empirical test // Psychol.Rev. 1978. V.85, N3. P.239-248.
163. Kuhl J. Motivational and functional helplessness* The moderating effect of state versus action orientation // J.of Person, and Soc.Psychol. 1981. Y.40. P.155-170.
164. Kuhl J. The expectance-value approach in the theory of socialmotivation. Elaborations, extensions, critique // Feather N.T. (ed.). Expectation® and action«. 2T.Y., 1982. P.141-165.
165. Kuhl J. Motivation, Koirflikt und Handlungs kontrolle. Heidelberg, 1983. P.384.
166. Latta M.R. Differential testa of two cognitive theories ofperformance: Weiner versus Kukla // J.of Peraon. and Soc. Psychol. 1976. V.34. P.295-304.179. liewin"K. A dynamic theory of personality! Selected paper®. N.Y.,1935. 310 p.
167. Lewin K. A theory of topological psychology. 21.Y., 1936. 231 p.181. lewin K. Behaviour and development as a function of the totalsituation // Manual of Child Psychology. N.Y. 1946. P.791-844.
168. Lewin K. Defining the field at a given time // Psycliol. Rev.1943. V.50. P.292-310.
169. Lev/in K., Dembo T. at al. Level of aspiration // J.Metlunt (ed.)
170. Personality and behaviour disorders. N.Y., 1944. P.333-379.
171. Lewis S.A. The role of perceived competence, outcome, and process feedback in the determination of task satisfaction // J.of Person. 1976. V.44. P.321-340.
172. Litwin G.H. Achievement motivation expectancy of success and risktaking behaviour in theory ef achievement // Atkinson J.W., Feather H.T. (eds.). A theory of achievement motivation. U.Y., 196i P.103-115.
173. Locke E.A. Towards a theory of task motivation and incentivesorganizational behaviour and human performance. 1968. V.3. P.157-189.
174. Lowe G.A., Medway F.J. Effects of achievement motive on divergentselfother attributions for success and failure // Percept, and Motor Skills. 1976. V.42. P.127-132.
175. Madsen K.B. Theories of motivation. Copenhagen, 1968« 352p.
176. Madsen K.B. Modern theories of motivation. Copenhagen, 1974,352p,
177. Mac Arthur R.S, An experimental investigation of persistancein secondary schoolboys // Can.J. Psychol. 1955* V.9. P.42-54.
178. Mac Dougall W. An introduction to social psychology. L.,1908.355P.
179. Mc Clelland D.C./ Liberman A.M. The effect of need-relatedwords // J.Persist. 194-9. 7.18. P.236-251. 193- Mc Clelland D.C. Personality N.Y.,1951* 266p.
180. Mc Clelland D.C., Atkinson J.W., Clark K.A., Lowell E.L. Theachievement motive. I.Y., Appleton-Centure Grofts,1953*i)«584.
181. Mc Clelland D.C. Some social consequences of achievement motivation // Jones M.R. (ed.). Nebraska Sympos. on motivation. Lincoln, Univ.of Nebraska Press, 1955* P.41-69.
182. Mc Clelland D.C. Methods of measuring human motivation // Atkinson J.W. (ed.). Motives in fantasy action and society. Princeton Van Nostrand, 1958. V.1. P.42.
183. Mc Clelland D.G. Risk-taking in children with high and lowneed for achievement // Atkinson J.W. (ed.). Motives in fantasy, action and society. Princeton Van Nostrand, N.Y.,1958. P.306-321.
184. Mc Clelland D.C. The achieving Society. Grington,1961.
185. Mc Clelland D.C. The achievement motive // Current perspectives in social psychology. 3-rd ed. Oxford,1971. P.166-174.
186. Mc Clelland D.C., Steele R.S. Human motivations A book of readings. Morristown, Gen Learning Press, 1973* 510p.
187. Mandler G. , Sarason S.B. A study of anxiety and learning //
188. J.Abnorm.Soc.Psychol. 1952. 7.4?. P.166-173.
189. Mandler G., Cowen. Test anxiety questionnaires // J.Consult.
190. Psycholo. 1958. 7.22. P.228-229
191. Marlowe D. Relationships among direct and indirect measuresof the achievement motive and obert behaviour // J.Consult. Psychol. 1959. V.93* P.329-352.
192. Maslov A. Motivation and personality. N4. XT.Y., Harper,1954.411p.
193. Mehrabian A. Male and female scales of the tendency to achieve/
194. Educational and Psychological measurement. 1968. 7.28. P.493502.
195. Mehrabian A. Measures of achieving tendency // Educational and
196. Psychological measurement. 1969. 7.29. P.445-451.
197. Mehrabian A., Ksionzky A. A theory of affiliation. Lexington, Mass., 1974. gio p.
198. Meyer W.7. Leistungs-motiv und Ursachener Klarung von Erfolgung Misserfolg. Stuttgart,1973. 180p.
199. Medway F.S., Lowe C.A. The effect of stimulus person valanceon divergent self-other attributions for success and failure// J.Res.Personal. 1976. 7.10. P.266-278.
200. Miller D.T. Ego involvement and attribution for success andfailure // J.Person.and Soc. Psychol. 1976. 7.34. P.901-906.
201. Miller D.T., Ross M. Self-serving biases in the attribution ofcausality: Factor fiction // Psychol.Bull. 1975- 7.82. P.213-225.215 Moult on R.W., Raphelson A.C., Kristofferson A.B., Atkinson J.W.
202. The achievement motive and peroeptual sensivity under two conditions of motive arrousal // Atkinson J.W. (ed.). Motives in fantasy, action and society. Princeton, Van Norstrand. 1958. P.350-359«
203. Murrey H.A. Exploration in personality. N.r., Oxford Univ.1. Press, 1938. 761p.
204. Nygard R.A reconsideration of the achievement motivation theory // Eupopean J.of Soc.Psychol. 1975- V.51(1). P.61-92.
205. Hisbelt R., Ross L. Human inference: Strategies and shortcomings of social ¿judgement. N.Jereey, Prentice-Hall, 1980.33^P*
206. Nuttin J.M. The future time perspective in humah motivationand learning // Acta Psychologica 1964. V.23.
207. Uuttin J.M. Motivation, planning and action. A relational theory of behaviour dynamics. U.Jersey, 1984. 25lp.
208. Parducci A. Category judgement: A range-frequency model // Psycho 1.Rev. 1 965. V.72. P.407-418.
209. Raynor J.O. Relationships between achievement-related, motives, future orientation and academic performance // J.of Person.and Soc Psychol. 1970. V.15. P.28-33.
210. Raynor J.O., Atkinson J.W., Brown M. Subjective aspects of achievement motivation immediately before an examination // Atkinson J.7/., Raynor J.O. (eds.). Motivation and achievement. Washington, D.C. 1974. P.155-1?1.
211. Rest S., Uierehberg R., Weiner B., Heckhausen H. Further evidence concerning the effects of perceptions of effort and ability on achievement evaluation // J.of Person.and Soc.Psychol. 1973. V.28. P.187-191.
212. Ross L., Bierbrauer G., Polly S. Attribution of educationaloutcomes by professional and nonproffessional instructors // J.of Person.and Soc.Psychol. 1974. V.29. P.609-618.
213. Ross L., Lepper M.R., Hubbard M. Per severence in self-perception and social perception: Biased attributional processes in the debriefing paradigm // J.of Person.and Soc.Psychol. 1975. V.32. P.880-892.
214. Rotter J.B. Generalized expectancies for internal versus external control of reinforcement // Psychol.Monographs. 1966. V.80, K1 .
215. Schmalt H.D. Das LM- Gitter. Gottingen,1976. 68p.235* Smith C.P. Achievement-related motives and goal-setting under different conditions. // J.of Personality. 1963. V.31. P.124-140.
216. Spence K.W. Behaviour theory and conditioning. N.Heaven, Yale1. Univ. Press, I96I. 262p.
217. Strenfert S., Strenfert S.O. Effects of conceptual structure,failure, and success on attribution of causality and interpersonal attributes // J.of Person.and Soc.Psychol. 1969* Y.11. P.138-147.
218. Schlenker B.BL. Group members attributions of ^««ponsibilityfor prior group performance // Repr.Research in Soc.Psychol. 1975. V.6. P.96-108.
219. Schlenker B.R., Soraci S., Mc Carthy B. Self-esteem and group *performance as determinants of egocentric perceptions in cooperative groups // Human Relations. 1976. V.29« P.H63-II76.
220. Schulz C.B., Pomerantz M. Achievement motivation, locus ofcontrol and academic achievement behaviour // J.of Personality. 1976. Y.44. P.38-51.
221. Skinner B.3?. About behaviorizm. N.Y., Knopt. 1974.
222. Smedstund J. The concept; of correlation in adults // Scandinavian J.of Psychol. 1963. 7.4. P.165-173.
223. Snyder M.L., Stephan W.G., Rosenfield D. Egotism and attribution // J.of Person.and Soc.Psychol. 1976. 7.33. P.435-441.
224. Tolman E.C. Purposive behaviour in animals and men. N.Y. Centure C°, 1932. 463p. 245« Tolman E.C. The intervening variable // Psychological Theory.
225. Weiner B., Kukla A. An attributional analysis of achievment motivation // J.of Person.and Soc.Psychol. 1970. 7.25. P.1-20.
226. Weiner B., Potepan P.A. Personality characteristics and affective reactions toward exams of superior and failing college students // J.of Educational Psychol. 1970. 7.61. P.144-151.
227. Weiner B., Frieze I., Kukla A., Reed L., Rest S., fiosenbau, M.
228. Perceiving the causes of success and failure. N.Y.,1971. 112p.
229. Weiner B., Heckhausen H., Meyer W.7., Cook R.E. Causal ascription and achievement motivation: A conceptual analysis of control // J.of Person.and Soc.Psychol. 1972. 7.21. P.239-248.
230. We iner B. Achievement motivation and attribution theory.
231. Morris town (I.Y.), Gen learning Press, 1974. 216p.
232. Weiner B. Human motivation. H.Y., Holt, Rinehart and Winston,1970. 480p.
233. Weinstein M. Achievement motivation and risk preference // J.of
234. Person.and Soc.Psychol. 1969* 7.13. P.153-172.
235. Winer B.J. Statistical principles in experimental design. H.Y.,1962. 672p.
236. Woodworth R.S. Dynamic psychology. K.Y., Columbia Univ.Press,1918. 21Op.
237. Wortman C.B., Costanzo P.R., Witt T.R. Effect of anticipatedperformance on the attributions of causality to self and others // J.of Person.and Soc.Psychol. 1973* V.27. P.372-381.
238. Vroom V.H. Work and motivation. N.Y.,1964.
239. Young P.T. Motivation of behaviour. N.Y., Wiley,1936. 562p.
240. Zuckerman M., Allison S.N. An objective measure of fear ofsuccess: Construction and validation // J.of Personality. 1976. V.40. P.422-430.
Обратите внимание, представленные выше научные тексты размещены для ознакомления и получены посредством распознавания оригинальных текстов диссертаций (OCR). В связи с чем, в них могут содержаться ошибки, связанные с несовершенством алгоритмов распознавания.
В PDF файлах диссертаций и авторефератов, которые мы доставляем, подобных ошибок нет.
М.Ш. Магомед-Эминов,
доктор психологических наук,
профессор МГУ
Г лава ФСБ Александр Бортников сообщил о задержании двоих подозреваемых в злодейском убийстве Бориса Немцова: они оказались жителями Кавказа - увы, этим нас не удивить…
Лакмусовой бумагой, диагностическим маркером, показателем состояния дел в геополитическом, цивилизационном столкновении Запада и Востока, своеобразным прогностическим тестом, куда всё может идти в этом противостоянии, считали весну, точнее - март. Именно от марта многие ждут, выдюжит ли Россия. Выдержит ли она экономический прессинг, или её экономика рухнет в тартарары на радость недругам. Однако существуют и другие - идеологические, политические, оппозиционные - фантазмы, мечтания, надежды на расшатывание духовного состояния общества, на пробуждение мятежного, протестного настроя масс, на подстрекание к бунтам и революциям…
И вот, за день до оппозиционного марша «Весна», назначенного на 1 марта, на Большом Москворецком мосту, прямо напротив стен Кремля четырьмя выстрелами убивают Бориса Немцова. Как часто бывает в подобных ситуациях, на это трагическое событие аки ястребы налетают всевозможные интерпретаторы, эксперты, нарраторы, обыватели, прохожие, любители громких слов и острых ощущений, некрофилы и прочие граждане, которые купаются в этой сенсации, смакуя садистическое, некрофилическое удовольствие... Предлагают версии, дают объяснения в русле своих политических пристрастий… Правые видят справа, левые видят слева. Белые видят бело. Красные видят красно. Черные видят черно. Серые видят серо, в своих оттенках. Какие бы политические воззрения люди ни разделяли, факт состоит в том, что произошла трагическая смерть Бориса Немцова, жителя Земли, от рук жестоких убийц. Мы искренне соболезнуем родным и близким убитого. И да настигнет виновных правосудие.
О том, кто бесчеловечно убил Бориса Немцова, знают только в двух инстанциях. Об этом знает Бог, или Божественная инстанция. И об этом знают убийца и организаторы злодеяния. Если кто-то заранее, безапелляционно, без суда и следствия, объявляет кого-либо виновным, то он либо мнит себя Богом, что невозможно; либо его нужно отнести к инстанции убийцы. Коли человеку что-то известно, он может узнать об этом только оттуда, а значит, может быть причастным к преступлению. Все остальное - это инсинуации и гипотезы. Поэтому всякое суждение о мотивации преступления и его исполнении может быть вероятностным и носить только гипотетический характер.
Сразу после убийства возникло несколько версий и два полярных мнения. Одни назвали это сакральным жертвоприношением, совершённым для того, чтобы подзарядить, зажечь исчерпанный протестный потенциал накануне оппозиционного митинга. Трагический потенциал сакрального убийства надеялись, видимо, канализировать и использовать для придания массовости митингу, для аффектации и ажитации толпы. И пространственная, и временная ассоциация были использованы очень эффективно. Место сакральное - на мосту напротив Кремлёвской стены, в нескольких десятках метров от его угловой башни. Смежность по времени точно соответствует остроте переживания горя…
С другой стороны, на убитого смотрели как на жертву властного левиафана. Да, говорили устами разных персон, дескать, даже если власти и не дали указания, но ведь сама атмосфера вражды, насилия, недоверия в обществе виновны в убийстве Немцова... Помилуйте, но не виновны ли в этой деструктивной среде все стороны и взаимодействующие силы? В том числе, сам убиенный (хотя о мертвых плохо не говорят) и другие изрекатели этой «истины» (не буду перечислять их имён всуе и в горе)? К слову, один мой бывший коллега, ныне политик, войдя в раж, стал ажитировать своё окружение, заявляя, что это убийство, дескать, является поворотным в истории России. Очень некоторым хочется крови… Так нельзя, дамы и господа! Человек погиб - и не надо вокруг этого раздувать политику. Следуя гуманистической позиции переживания горя об ушедшем, мы должны взять в скобки политические, идеологические, этнические, религиозные и прочие социальные отношения. Человеческая дань ушедшему, горевание и памятование о его душе не должно быть осквернено политизацией и призывом к деструкции…
Человек или дух общества? Выдвигалось много версий убийства Бориса Немцова, но все они не персонализировались, не привязывались к определённому субъекту злодеяния в смысле заказчика убийства. Хотя и имелась тенденция приписать убийство коллективному субъекту - состоянию ненависти, нетерпимости, враждебности в общественном сознании, которое якобы нагнеталось властями после присоединения, или, как любят некоторые говорить, “аннексии”, Крыма. И тогда тут как тут снова на сцене появляется Навальный , оглашающий “сенсационное” заявление об организации убийства Немцова не кем иным как Владимиром Путиным! Когда политический аффект блокирует интеллект, рассуждать, к сожалению, сложно… Я понимаю, что Навальный не любит Путина и власть. Что же, насильно мил не будешь…
Конечно, он уязвлён и задет всеми последними процессами и событиями вокруг него. Однако удивляюсь, что политик, который так высоко метит, не может совладать со своим аффектом, теряет голову, выдвигает бездоказательные, ничем не обоснованные, а значит, низкопробные инсинуации. Он, видимо, имеет весьма смутные представления о том, как происходит в нашей стране управление и как принимаются решения - либо, как говорят, Остапа понесло... Понятно, что Навальный делает свою оппозиционную работу. Он пытается, особенно, сейчас, весной, вывести людей на улицу и мечтает о Майдане. И Обама мечтает. И Кэмерон грезит. Не говоря уже о Байдене, Маккейне и иже с ними...
Можно ещё пример мечтаний Леонида Гозмана привести: "Я думаю, что это новый этап развития страны. Нам всё казалось, что хуже некуда, а можно ещё и так. Такой масштаб события. Теперь мы живём в другой стране... Я считаю, что это событие по следствиям, по значимости... соизмеримо с убийством Кирова, с поджогом Рейхстага. Вот с такими значимыми политическими преступлениями, которые ознаменовали собой кардинальный поворот в истории государства, кардинальный. Я боюсь, что мы имеем дело с таким же страшным событием..." И теперь Гозман возвращается в Москву, чтобы присмотреть за Поворотом... Что ж, хорошая песня у Макаревича, но не о том… Для Обамы убийство Немцова нарушает права человека... На это заявление сразу язвительно ответил Лавров. Обама считает США "единственной в мире незаменимой страной" - он открыто демонстрирует национализм и считает это демократией. Он считает нас расходным материалом без всяких прав... Якобы Америка имеет право "выкручивать руки" любой стране и применять оружие по своему усмотрению…
Выясняется, однако, дефицит протестной энергии - и возникает соблазн конверсии энергии горевания, страдания, возмущения подлыми убийцами Бориса Немцова в протестную мотивацию. Убийство человека превращается в фантасмагорическое, сюрреалистическое событие, сотканное из массы экзотических версий, идей, дискурсов, нарративов. Трагическое убийство... Очень жаль, что некому было прийти на помощь, заступиться, хотя все это происходило на очень освещённом месте, было видно, как на ладони... Если бы я оказался где-то рядом, то обязательно вмешался бы, несмотря ни на что...
Политика политикой, а человеческая жизнь бесценна, и нельзя использовать её как разменную монету и инструмент нагнетания страстей. Немцов был человеком прямым, бесшабашным, бунтарём, его тянуло в гущу событий - на площади, улицы и мосты... Он был живым человеком, а не виртуальным юзером социальных сетей. Там на митинге были лозунги, и все они - про жизнь! “нет слов”, “я не боюсь”, “пропаганда убивает”, “борись”, “зачем?!!”, “герои не умирают”, “он погиб за будущее России” и т.д.
Интерпретации интерпретациями - а убийство убийством . Итак, в деле об убийстве Бориса Немцова есть первые задержанные: Заур Дадаев и Анзор Губашев, о которых неизвестно пока ничего, кроме того, что они являются жителями Кавказа. Позже официальный представитель СК России Владимир Маркин заявил, что задержанные причастны как к организации, так и к непосредственному исполнению преступления. Адвокат Вадим Прохоров назвал симптоматичным тот факт, что о задержании подозреваемых первыми сообщили ФСБ, а не СК. Я думаю, что это не симптоматическое, а синдромологическое явление. Коли о задержании заявляет директор ФСБ - видимо, надо понимать это так, что имеются достаточно серьёзные, неоспоримые улики и доказательства причастности задержанных к преступлению. Кроме того, источник LifeNews в правоохранительных органах информировал, что в розыске находятся ещё четыре человека, причастные к преступлению.
Вернёмся к факту. В прессе часто смешивали факт и его интерпретацию. Бесспорный факт убийства (горькая правда жизни) подвергался множественным интерпретациям из-за множества следственных версий (мы насчитали пять) и многообразия фантазмов. В множественности интерпретаций факта видели даже злой умысел Путина и Суркова, которые якобы затуманивали умы замысловатыми, постмодернистскими интерпретациями истины. Будто множество интерпретаций предназначены для подмены реальности и скрывания правды. Постмодернизм постмодернизмом - но есть очевидный факт убийства, заказного по своему характеру, непрофессионального по выбору места и почерку исполнения, идущему из 90-х годов и смахивающему на гангстерские убийства, исполнителей которых обычно находили из кавказского региона.
То, что у правоохранительных органов почти сразу появятся хорошие зацепки для раскрытия преступления - у меня не было сомнений: практически невозможно исчезнуть в небытии, совершив убийство на таком хорошо обозримом месте, пристально просматриваемом всеми мыслимыми и немыслимыми силовыми структурами, из рядов которых была создана мощная совместная оперативно-следственная группа. То, что имелось некоторое запаздывание между определением подозреваемых и сообщением информации для общественности, объясняется очень просто - нужно найти заказчика, нужно раскрутить след. В таких случаях минимизируют информацию и пытаются заказчика дезинформировать. По крайней мере, предъявленная во всех СМИ "слепая" съёмка (очень плохого качества!) всепогодной камерой не только ничего не проясняла, но и пробуждала психологическую силу воображения и фантазма, намекая, к тому же, что мы, дескать, "ребята простые, бедные, ничего у нас не работает, мост никто не охраняет, а в Кремле вообще смотрят только внутрь".
Ан, нет! В таком месте никто не может безнаказанно совершать злодеяния! Грохнуть человека, к тому же, любящего жизнь в разных её ипостасях... Не умея ещё хорошо стрелять вдобавок... И двинуться дальше на своём дурацком драндулете с замахом типа "широка страна моя родная"... Колхоз какой-то! Соратники невинно убитого политика, относящиеся ко всему российскому с безмерной дозой скепсиса, с трудом промолвили о некотором оптимизме. "Не верю!", - истерично завопили некоторые граждане и гражданки из того же круга, у которых всегда за пазухой имеется ложка дёгтя для оптимистической бочки мёда. Что тут скажешь? Разумеется, скепсис, ирония, негация, отрицание тоже могут быть смысловой основой подпитки, поддержки собственной самодостаточности.
Культура и личность . Будем надеяться, что найденный след выведет на организаторов и заказчиков этого бессмысленного и бесчеловечного злодеяния. Кроме заказчиков, есть исполнители - и подозрение падает на кавказцев. Тут хочется сразу произнести дежурную фразу о том, что у преступника нет национальности. По содержанию, это правда. Но по форме эти слова стали штампом, прикрывающим отсутствие решения серьёзных социально-психологических проблем. То, что подозрение падает на выходцев с Кавказа - это, на мой взгляд, не вопрос криминальной психологии кавказцев, и даже не вопрос профилактики преступлений. Это, в большей степени, проблема этнокультурной интеграции жителей российской периферии, брошенной на произвол и влачущей жалкое существование в пропасти экзистенциальной безнадёги. Конечно, для решения этой проблемы нельзя сетовать сугубо на экономическую ситуацию - необходимо подчеркнуть значение культурной работы личности - становления, развития, роста зрелой личности как основы этнокультурной идентичности человека.
Магомед-Эминов Мадрудин Шамсудинович (1948) - заведующий кафедрой экстремальной психологии и психологической помощи факультета психологии МГУ им. М.В.Ломоносова, президент Психоаналитической Ассоциации РФ, директор Психологической службы Союза ветеранов Афганистана, председатель комиссии по изучению кризисных состояний культуры Научного совета РАН.
С 1989 г. президент «Психоаналитической ассоциации Российской Федерации» (ex-Психоаналитической ассоциации СССР). Организатор лекций и научно-практических семинаров по психологии и психоанализу в России и США (1989-1997). Автор книги «Трансформация личности» (1998) и ряда статей по мотивации и психодиагностике мотивации, новым методам психотерапии, посттравматическому стрессу, психоанализу и др. Автор более 85 научных работ, из них 8 монографий.
Публикации
В фокусе внимания статьи - обоснование психики как психической работы, опосредствующей деятельность человека, а также поиск методологических и теоретических оснований психологической помощи, не совпадающей ни со сферой психологической практики, ни с прикладной теорией. Психологическая помощь понимается с точки зрения феномена заботы - душевной работы, работы личности. Проблема рассматривается через призму взглядов отечественных и зарубежных психологов и философов (А. Бергсона, Л.С. Выготского, Э. Гуссерля, А.Н. Леонтьева, С.Л. Рубинштейна, М. Хайдеггера и мн. др.). Автор предлагает идею двойного перехода ("психологии в жизнь" и "жизни в психологию") и двойного горизонта тематизации и понимания - "имманентно психологического" и "трансцендентно психологического" (метапсихического), а также развивает взгляды относительно темпоральной работы личности, что важно для продуктивного рассмотрения психологии психологической помощи как структуры, включающей методологию, теорию, психотехнологию, обучение, практику, образ жизни.
Источник: // Магомед-Эминов М.Ш. Психика как работа // Вестник МГУ. Серия 14. Психология - 2011. №4. С. 92-108.
В статье представлен постмодернистский поход к проблеме трансформации самоидентичности личности при горе. Феномен работы горя интерпретируется как работа личности в трагической ситуации человеческого существования - утраты близкого человека. Темпоральность является ключевым аспектом для понимания работы травмы, горя и синдрома утраты. Анализируются два традиционных подхода к горю, предлагается постмодернистская трансформационная модель, согласно которой темпорально трансформируются самоидентичность утратившего, репрезентация утраченного и привязанность субъекта к утраченному. Отстаивается идея триединства обращения личности с событием утраты и горя - переживание страдания, проявление стойкости, мужества к испытанию, утверждение смыслов бытия в собственном существовании («страдание - стойкость - рост»). Ключевые слова: работа горя, работа личности, модусы работы личности, трансформация личности, самоидентичность, темпоральность, рекурсивность бытия личности.
// Развитие личности № 1 / 2009 /
Http://rl-online.ru/articles/rl1-2009/764.html
В последнее время проблематику уцелевшего - человека пережившего бедствие, испытавшего травматический стресс - рассматривают в рамках посттравматических стрессовых расстройств (ПТСР). Несмотря на важность выделения нозологичнеской формы ПТСР, тем не менее приходится признать ограниченность этой клинической трактовки, сформулированной без личности уцелевшего и его человеческой ситуации. Многообразие проявлений бытия личности в трансординарной ситуации сводят лишь к негативным последствиям, игнорируя позитивные, а также описывают в виде перечня психических реакций (симптомов расстройства), рассматривая их в отрыве от функционирования личности и проблем человеческого Я. Между тем, существует возможность преодоления этой узкоклинической трактовки проблематики уцелевшего, если обратить внимание на один из фундаментальных онтологических вопросов, связанных с ситуацией уцелевшего. Это вопрос о вторжении небытия в бытие, смерти в жизнь. А это уже вопрос полноты осуществления человека и аутентичности личности.
Личность и экстремальная жизненная ситуация
М.Ш.Магомед-Эминов
Настоящая статья посвящена изложению общепсихологического подхода к изучению феномена посттравматических стрессовых расст ройств (ПТСР) (*), а в более общем плане - проблемы «личность и эк стремальная жизненная ситуация». Предлагаемые соображения осно ваны на обобщении теоретической, методической и практической рабо ты лаборатории «Личность и стресс» кафедры общей психологии фа культета психологии МГУ (1989-1996 гг.).
Феноменология «синдрома фронтовика» была описана нами вско ре после окончания войны в Афганистане на основе общесоюзного пресс опроса, материалы которого содержали данные 4000 ветеранов (Магомед-Эминов, 1990а, б). Исследовательская работа и практическая помощь воинам-афганцам на базе Союза ветеранов Афганистана поз волили нам сформулировать рабочую модель ПТСР и подход к психо логической реабилитации (Магомед-Эминов и др.,1990).
Аномальная реальность . Существует широкий круг аномальных (необычных, нештатных, экстремальных) природных и антропогенных событий (войны, катастрофы, терроризм, насилие, геноцид и другие виды бедствий), оказывающих глубокое влияние на жизненный путь и судьбу человека.
В рамках традиционной психологии эта «сюрреаль ность» не только не получает должного внимания, но даже подвергае тся так называемому концептуальному вытеснению, что связано с определенными социокультурными установками. Обычно аномалии квалифицируются как «разгул стихий», «техническая ошибка», «рецидив ва рварства», т. е. недоразумение, которого могло бы и не быть (но должно было быть). Имеется убеждение, что аномалии связаны с пе реходными моментами на пути прогресса цивилизации и будут преодо лены, когда человеческое общество достигнет зрелости и технически овладеет стихиями. Пока же это светлое будущее не наступило, реаль но существующая аномальная действительность как бы изгоняется из социальной памяти. Цивилизация делает все для того, чтобы индивид; не был бы готов встретиться с новыми катаклизмами во всеоружии.
Социальное и концептуальное вытеснение аномалий дополняете индивидуальным подавлением и отклонением болезненного (травми рующего) опыта. Однако безучастная, бесчувственная, отстраненная позиция индивида рушится, когда кошмар случается с ним самим и ему предельно ясно открывается чудовищная аномальная реальность. Та ким образом, идентификация катаклизма как естественного (хотя и не приемлемого) опыта приводит к необходимости дифференцировать че ловеческую действительность на две качественно своеобразные, и внутренне связанные - обычную и аномальную. Рассмотренные условно как отдельные, эти две действительности выступают относительно личности в качестве двух форм ее бытия, двух способов существования , двух жизненных миров. В результате вырисовывается глобальная проблема бытия (существования) личности в аномальном жизненном мире (пространстве), которая и является для нас предметом изучения
Мы исследуем запредельный, сюрреальный, экстремальный опыт личности как детерминанту ее парадоксальных трансформаций.
Личность и аномальная ситуация. Парадигма «жизнь - смерть» Если два типа опыта - аномальный и обычный - относятся к двум принципиально различным формам бытия личности, то в чем, собств енно, заключается их качественное своеобразие и отличительные признаки?
Универсальной первичной характеристикой всякой аномальной ситуации может быть признана лежащая в ее основании парадигма «жизнь -смерть», тотально вводящая особую систему координат су ществования, восприятия, переживания и действования: личность погружается в жизненную ситуацию с совершенно иной ценностно-смыс ловой системой. В такой ситуации человек, имеет дело с опытом смер ти, который открывается ему как содержание жизни, и получает опыт жизни, несущей его в объятия смерти.
Таким образом, в аномальном мире смерть превращается из «по тустороннего» в «посюстороннее» явление и открывается человеку как внутренний момент его жизни, нанося сокрушительный удар чувств бессмертия и неуязвимости, на которых зиждется обычная повседневн ая жизнь. В обычной жизни люди, как правило, признают факт су ществования смерти вообще и не отрицают возможности собственно смерти, однако на самом деле не принимают ее в расчет, подвергают вытеснению и отклонению и живут убежденными в своем бессмертии. Культура в целом подвергает идею смерти подавлению и защитной обработке, и это социокультурное подавление сочетается с массовым уничтожением жизни при помощи всей мощи достижений науки и тех ники, что стало практически неотъемлемым атрибутом современного общества.
Изучение личности в рамках парадигмы «жизнь-смерть» являет ся важным общетеоретическим положением и методологическим прин ципом, используемым в нашей модели с целью описания и объясне ния феномена «пребывания» личности в аномальной, катастрофической жизненной ситуации и после возвращения человека в обычный мир. Отсюда следует, что трансформации личности в травматической и посттравматической жизненных ситуациях необходимо изучать через призму особого опыта «жизни-смерти», который приобретает человек.
В качестве примера этого особого опыта приведем отрывки из кли нических интервью ветеранов-афганцев.
Ветеран Л. : «Мы пробирались вдоль «зеленки». Неожиданным выстрелом оттуда одного из наших убило. «Зеленку» прочесали, и попались два декханина без оружия. Им учинили допрос, чтобы они сказали, кто убил нашего товарища. Они ни чего не говорили. Решили отправить их на вертолете в часть. По пути командир сно па начал их допрашивать. Так как они опять ничего не говорили, то командир при нял решение: выкинуть их из вертолета. Что мы и сделали... выкинув их одного за другим. Я нее думаю, были ли они виноваты или нет. С одной стороны, у них оружия не было и они могли быть мирными жителями. С другой стороны, они могли спрятать оружие. Я все время думаю об этом, и мне становится не по себе».
Ветеран В. : «Танк охватило пламенем... Погибли командир и наводчик. Пламенем охватило меня и заряжающего... Вдвоем, без оружия, обгоревшие, чуть ли не слепые, пробирались от танка, так как он мог взорваться в любой момент... Пока ползли - нарвались на «духов», которые были без оружия, но с лопатами. В драке друга зарубили лопатами, а я выбежал как мог под пулеметный обстрел, сел за ка мень и этим спасся. Я испытал только одно желание - вырваться из этого смер тельного круга».
Ветеран Р . (служил подсобным па кухне): «Я пошел к своим друзьям на Б ТР… Начался обстрел. БТ P загорелся и стал наполняться дымом. Солдаты из-за невозможности дышать выпрыгивали наружу, где их расстреливали в упор. Когда я понял сложность положения, то сел как можно ниже на пол и постарался выдержать и не дышать. Как только стрельба прекратилась, я выпрыгнул из БТРа, из которого продолжали палить клубы дыма, кругом лежали наши убитые солдаты. Не обнару жив среди них механика, я вернулся обратно в машину и сквозь дым увидел, что ме ханик сидит на месте не двигаясь. Так как ничего не было видно , стал двигаться на ощупь, взял механика под мышки и вытащил его из машины наружу и только там обнаружил, что у механика нет головы. Упал в обморок, держа механика в прежнем положении... Очнулся в морге среди трупов. Трупы были навалены одни на другой, и оставался только узкий проход, по которому время от времени проходила медсест ра и белом халате. Голос подать не мог. Испугался, что меня похоронят вместе со всеми , напряг все свои силы и при очередном приближении медсестры попытался схватить ее за руку... Медсестра упала и обморок, а я опять потерял сознание... Но этого движения оказалось достаточно, чтобы меня обнаружили. Оказалось, что жетон с личным номером был уже снят и документы о смерти были готовы к отправке».
Сказанное выше подводит пас к положению о личностной обуслов ленности стресс-синдромов вообще и ПТСР в частности, т. е. к трак товке ПТСР как особой формы аномального развития личности. Анал изируя проблемы личностных аномалий, Б. С. Братусь формулирует важную идею: «Между тем, коль психика едина, то патология проистекает не из-за того, что наряду с нормальными» начинают действо вать сугубо «аномальные» механизмы, а из-за того, что общие психо логические механизмы начинают извращаться, функционируя в особых, экстремальных, пагубных для них условиях» (Братусь, 1988, с. 26). В случае с ПТСР мы имеем дело с особой психологической организацией личности, сформировавшейся в аномальной ситуации. На транс формацию своей личности часто указывают и сами ветераны: «я стал другим, чем был до воины», «на многое теперь смотрю по-другому» «я изменился, меня не узнают окружающие и близкие», «я потерял се бя», «я не знаю, как мне жить, а тогда я и не задумывался». Подоб ные изменения личности и порождают различные манифестации, при нимаемые обычно в качестве симптомов и синдромов ПТСР. Пере фразируя В. Франкла: аномальное развитие личности в аномально ситуации - вполне нормальное явление. Таким образом, любые трак товки детерминации ПТСР должны включать в роли первичных имен но механизмы личности, и, следовательно, феномен ПТСР можно считать манифестацией глубинных ядерных факторов и структур личнос ти, претерпевших трансформацию и реинтеграцию в аномальной си туации.
Изучение феномена ПТСР на основе упрощенных «лабораторных» моделей и в рамках традиционных теорий стресса, эксплицитно или имплицитно основывающихся на физиологических механизмах, мы счи таем малопродуктивным, ибо аномальной трансформации подвергает ся не только эмоциональная сфера (шире - сфера переживаний), но буквально все психические системы личности. Продолжая пользовать ся неопределенным и расплывчатым понятием «стресс», мы употребляем его лишь в качестве метатермина, имея при этом в виду особое трансформированное состояние личности - ее потрясенность. Это «потрясенное состояние личности», как мы считаем, и находится за клинической картиной ПТСР.
Таким образом, разрабатываемая нами модель может быть обоз начена как личностно-центрированная и отличена от «стимульно-реактивных » моделей, в которых экстремальная ситуация понимается как отдельный стрессор (или группа стрессоров) экстремальной интенсив ности, вызывающий у индивида в посттравматической ситуации пат терн психических реакций, обозначаемый конструктом ПТСР. Так, г разработке Американской психиатрической ассоциации (Diagnostic ... 1987) представлена клиническая трактовка ПТСР как набора связанных друг с другом симптомов, характеризующих нозологическую форму, вхо дящую в более широкую категорию аффективных расстройств. Естест венно, что авторы этого труда описывают не психологические факто ры, процессы и структуры, а главным образом реакции на стрессовые события, что представляется нам крайне поверхностным. Дело даже не в том, что личностные факторы опосредствуют связь между травма тическим опытом и психическими реакциями, а в том, что сама лич ностная организация, вплоть до ядерных структур и процессов, подвергается глубоким трансформациям. И значит, все разнообразные психологические феномены (симптомы, синдромы, реакции), являются манифестациями глубинных механизмов личности.
Укажем на личностные источники некоторых" психических реак ций: 1) психическая организация личности, сложившаяся в аномаль ной ситуации (символическое отыгрывание травматических сценари ев, вторжение прошлого); 2) тенденция к устранению личностной дис социации, вызванной аномальным опытом (ночные кошмары, навязчивые воспоминания); 3) стремление к самоактуализации на базе пара доксального нового опыта (развитие формы ассимиляции опыта); 4) трансформация личности по типу психического «оцепенения» (эмо циональная тупость, избегательная тенденция).
Факторы, детерминирующие ПТСР. Психические изменения возни кают укаждого человека, пережившегоаномальнуюситуацию, но не все они совпадают с IITCP . Для описания факторов, детерминирующих именно ПТСР, выделим и охарактеризуем в общих чертах основные объяснительные модели.
Реактивную мидель, господствующую в литературе, схематически можно обозначить следующим образом: травматический опыт→ПТСР, или ПТСР= f (стрессор). В этом случае совокупность симптомов, наб людаемых в посттравматической ситуации, трактуется как паттерн не посредственных реакции на травматический стресс, т. е. признается прямая линейная зависимость между силой стрессора и интенсив ностью ПТСР.
Некоторые стрессоры обнаруживают устойчивую связь с опреде ленными психическими изменениями. В этих случаях речь идет об ин дивидуально-неспецифичных стрессорах, вызывающих одинаковую ре акцию у всех людей. Получаемые по этой модели данные указывают лишь на наличие корреляции между двумя рядами переменных и нед остаточны для того, чтобы пролить свет на природу ПТСР, ибо в основе этого подхода эксплицитно или имплицитно лежит модель типа « S - R ».
Диспозициональная модель выражает идею детерминации ПТСР личностными (особенно преморбидными) установками. Эта идея схе матически выглядит так: личность→ПТСР, или ПТСР = f (личностные переменные). Приверженцы этой модели справедливо полагают, что стрессор, взятый сам по себе, безотносительно к личности человека, не может вызвать психические последствия, и поэтому в модели необходимо учитывать некоторые личностные детерминанты. Однако в качестве таковых привлекаются либо инфантильные конфликты, либо психопатологические механизмы. Хотя обе модели весьма ограничены, мы считаем более прогрессивной реактивную модель: преодолевая био логический редукционизм, она признает, что у взрослого человека могут возникать неинфантальные психологические «потрясения», т. е. от казывается от теории инфантильных травм и делает акцепт на акту альной психотравмирующей ситуации.
Рассуждая формально, можно было бы предложить интеракционную модель, увязывающую воедино личностные переменные с ситуационными : ПТСР= f (личность, стрессор). Однако более обоснованной является модель, в которой также учитываются переменные взаимодействия, сами по себе не являющиеся ни личностными, ни ситуационными: IITCP = f (личность, опыт, переменные взаимодействия). Здесь «переменные взаимодействия» выступают как теоретические конструкты типа «транзакции», и поэтому их нельзя путать с межгрупповой вариацией в дисперсионном анализе данных (ANOVA ). В качестве «переменной взаимодействия» может выступать, например, «диссоциа ция структуры Я», и тогда схема преобразуется в следующую: ПТСР = f (личность, опыт, диссоциация). Переменная «диссоциация» в свою очередь является функцией личностных и ситуационных детерминант, например переменных «сепарация-индивидуация» и «опыт умирания» (транспортировка раненых и трупов), и может быть выражена следу ющим образом: диссоциация Я = f (индивидуация-сепарация, опыт умирания).
Специфика аномального опыта зависит кроме прочего от проис хождения аномалии (антропогенного или природно-стихийного), от по зиции «уцелевшего» (является ли он «жертвой» и/или «палачом»), от факторов управляемости/неуправляемости, предсказуемости/непредска зуемости события и др.
Кроме аномального характера самих событий на опыт влияют многообразные экстраординарные признаки окружения: 1) пространствен но-временные (существование в чуждой среде, оторванность от близких, информационная блокада и изоляция от внешнего мира, длитель ное нахождение в ограниченном пространстве блок-постов и военных лагерей, отсутствие линии фронта и тыла, систематические военные рейды, «зачистки», захваты и потери военных объектов); 2) природно ландшафтные (непривычные природные и климатические условия, фло ра и фауна, всевозможные подземные сооружения, ходы, «зеленки» горные перевалы и дороги, нехватка чистой воды); 3) социальные (не популярность и отвержение войны, невозможность ее эффективного идеологического обоснования); 4) военно-технические (партизанский характер войны, некомпетентность военачальников, «дедовщина», заса ды, минные поля, мощная техника массового уничтожения); 5) нацио нально-этнические (антинародный характер войны, в которой прини мают участие женщины, старики и дети; фанатизм и отсутствие стра ха у противника, наличие «смертников», женщин-снайперов, детей ополченцев).
Личность и ситуация возвращения . Опыт смерти (реальный или символический) внезапно или градуально прерывается, и тот, кто вернулся в обычный мир, идентифицируется окружающими и/или самим собой как уцелевший. Однако физическое возвращение не всегда совпадает с психологическим. Вернувшийся понимает, что все, что с ним было, прошло, но не ощущает это прошедшее как «прошлое»: «война закончилась, но теперь она внутри меня», «я до сих пор продолжаю воевать во сне», «вначале весь этот кошмар был вне меня, а теперь через много лет, в ce это погрузилось вглубь моей личности». В опре деленном смысле можно даже говорить об активной «инерции» прошлого, проявляющегося в феномене вторжения прошлого в настоящее незавершенности прошлого, неразорванной связи Я-актуального с Я бывшим.
Уцелевший находится в ситуации выбора пути (негативного или позитивного): формирование комплекса «жертвы» vs самоактуализация, развитие ПТСР vs прогрессивное развитие личности. В литерату ре господствует одностороннее сведение психологических последствий травматического опыта лишь к негативной форме. На самом деле они могут быть и позитивными: «потрясение» личности нередко становит ся источником «просветления» и самоактуализации.
Кроме ПТСР и собственно прогрессивного развития наблюдаются и другие изменения личности уцелевшего. Например, трансформации мотивационного ядра, приводящая к доминированию мотивации влас ти или деструкции: человек, у которого отсутствует ПТСР, обнаруживает в своем поведении символическое или реальное повторение (отыгрывание ) травматических деструктивных сценариев, что может приве сти к криминальным или рискованным формам поведения. Эту пос травматическую мотивационную деформацию мы наблюдали в особенностях криминального поведения ветеранов Афганистана, чьи преступ ления чаще всего характеризовались так называемой «немотивирован ностью» или неадекватностью, крайней жестокостью и нечувствитель ностью к осуществленному насилию.
Нередко встречаются трансформации личности (не относящиеся к ПТСР), выражающиеся в нарушении межличностных отношений, потере чувства эмпатии, способности любить и т. п. Мы полагаем, это связано с деформацией структуры личности и ее ядра - Я - структуры, что и лежит в основе неблагополучия в сфере семейных отношений ветеранов (частая смена сексуальных партнеров, большое количество разво дов, постоянные конфликты с родителями).
Наконец, нельзя отрицать и наличие немногочисленных случаев психопатологии, детерминированной преморбидными установками и обусловленной травматическим стрессом (мы подобные случаи в пред лагаемой модели не рассматриваем). Так, приблизительно 2% из об следованной нами выборки москвичей - инвалидов Афганистана (204 человека) имели собственно психиатрические диагнозы.
Таким образом, психологические последствия травматического стресса могут выходить за рамки ПТСР и иметь как позитивный, так и негативный вид.
Посттравматическая ситуация, рассмотренная относительно уцелевшего , - это мир, который он на время покинул и куда теперь возвращается живым, вырвавшись из аномалии. Это жизнь, в которую человек должен интегрироваться (вжиться) заново, но это и ситуация, в которой ему необходимо реинтегрироваться от аномальной ситуации: чтобы жить и чувствовать вкус жизни, человеку необходимо отучить ся от «опьянения кровью». Уцелевший воин должен выйти из парадиг мы «жизнь-смерть», перестроить смысловую систему, освободиться от экстремальных стилей выживания, военного менталитета и деструктив ных форм поведения («привычки убивать»), а также от сверхбдитель ного ожидания быть убитым пли искалеченным.
Однако чаще всего ситуация возвращения открывается ветеранам непопулярных войн как мир непонимания, осуждения и неприятия: «нас называют убийцами, фашистами, считают, что учиняли террор и бесчинства па чужой земле и не отмоемся от крови тех, кого убили», «нас отделяют от всего общества, возвеличивают или втаптывают в грязь», «жена ушла, сказав, что у меня руки в крови». Нам встреча лись даже случаи парадоксального поведения родителей: они не хоте ли забирать из госпиталей своих сыновей, возмущенно заявляя: «Мы вам отдавали их целыми, а калеки нам не нужны».
Психотравмирующий опыт не сводится целиком к собственно аномальному (войне, потере, хирургической операции и т. д.), а вклю чает в себя еще и опыт возвращения в мир обычного существования.
Немалую роль в нередко наблюдающейся у ветеранов потере чувства социальной идентичности и, значит, регрессии личности игра ет отсутствие в современных обществах мероприятий но интеграции уцелевшего в социум - церемоний, ритуалов и т. д. В результате воз никает некий разрыв между «выходом» и «входом», «разлукой» и «встречей»: индивид оказывается в психически «сжатом» состоянии - одновременной «декомпрессии» экстремальности и «компрессии» обычного мира.
В традиционных обществах воинов не забывают, и они до сих пор проходят через систему ритуалов: например, индейцы Америки исполь зуют особые знахарские методы, высокую эффективность которых мы можем подтвердить на основе собственного опыта участия в индей ской ритуально-магической процедуре «отучения воинов от вкуса крови» (1989 г., Порт-Анджслес).
Еще одной из важных переменных возвращения выступает социальная поддержка (от полного отсутствия заботы и любви до сверх - о пеки, создающей регрессивный феномен «психического пеленания»). Эта переменная связана с индивидуальными характеристиками в неменьшей степени, чем с социальной системой.
Смыслоутратность . Смысл - один из важный конструктов, без которого, как мы думаем, невозможна серьезная концептуализация и понимание травматического стресса. Пережитая субъектом, аномалия открывается ему как бессмысленная, и перед ним встает сложная за дача смыслообразования в смыслоутратной ситуации, переосмысления трагического опыта.
Опрос 448 специалистов показал, что феномену смысла не придается значение этнологического фактора ПТСР (MoFall et al ., 1991), но очень высокую диагностическую значимость имеют критерии, свя занные с постоянным возвращением человека к травматическим пере живаниям. Между тем этот феномен фиксации на травме может слу жить одним из ярких подтверждений неосознанной попытки переосмысления индивидом своего жизненного опыта. Мы не будем здесь специально рассматривать понятие смысла, хорошо известное в отече ственной психологии и занимающее важное место у зарубежных психологов экзистенционально-феноменологической ориентации (Франкл, 1990; Maddi , 1967), а сосредоточимся на сжатом описании роли смыслообразования в этиологии ПТСР.
Экстремальные ситуации, свойственные войне или другим антропо генным аномалиям, характеризуются наличием ценностных противоре чий, которые обусловлены, с одной стороны, особыми требованиями, качественно отличающимися от требований обычной жизненной ситуа ции, а с другой стороны, относительной стабильностью ценностно-смысловой сферы личности, не поддающейся быстрому кардинальному перестраиванию. Одним из главных отличий ценностных систем доэкстремальной и экстремальной ситуаций является принципиально различное место, которое в них занимает вопрос о жизни и смерти. Доэкстремальная смысловая сфера личности организована вокруг идеи «жиз ни» (L -смыслы), а смысловая система, релевантная аномальной экст ремальной ситуации, центрирована на «смерти», т. е. на непосредст венной деструкции, уничтожении, умирании (D -смыслы). На войне, как известно, уничтожение другого, идентифицированного как враг, принимается в качестве сверхценности и приобретает статус геройства.
В аномальной ситуации у человека формируются релевантные ей смысловые новообразования D -типа. Происходит изменение смысловой сферы в направлении возникновения биполярной смысловой структу ры, создающей смысловой конфликт и раздвоение личности. Смысловой конфликт характеризуется наличием противоречия в самой смысловой системе между L - и D -смысловыми системами. Этот процесс сосуще ствования двух личностей в одном субъекте вносит существенный вклад в развитие ПТСР и других личностных аномалий: происходит дезинтеграция личности, раздвоение структуры Я, ухудшение саморе гуляции. Смысловой конфликт является одним из основных этиологи ческих факторов, обусловливающих аномальное развитие личности и возникновение ПТСР. Можно предположить, что ПТСР и является процессом, направленным на преодоление неудачного смыслообразования в смыслоутратной ситуации, и разрешением смыслового конфликта в L - D -смысловой системе.
Заключение . Наш подход, изложенный здесь в общих чертах, поз воляет не только охватить и объяснить множество разрозненных фак тов, касающихся психического функционирования в необычных услови ях существования в рамках общей теории личности, но и более глу боко раскрыть сущность психической деятельности человека в обычной жизни, сняв рамки, налагаемые концептуальным вытеснением. Адекватный нашему подходу метод, заключающийся в сопоставлении двух рядов жизненного опыта субъекта, позволяет преодолеть разрыв меж ду идеографическим и номотетическим подходами к изучению личности: собственно личностьрассматривается идеографически, а ее жиненный опыт (ситуация) - номотетически.
С точки зрения нашего подхода можно по-новому взглянуть на проблему ситуационной или диспозициональной трактовки личности: ситуацию можно рассмотреть диспозщионально (стабильно, норматив но), а личность - ситуативно (в изменениях, трансформациях).
Изучение ситуации как бы безотносительно к личности (под номотетическим углом зрения) подводит нас к выделению категории общей судьбы (по несчастью) тех, кто попал в аномалию. Тогда они обозначаются и воспринимаются как «жертвы» (насилия, войны, концлагеря и т. д.). Снова соединяя ситуацию с идеографически рассмотренной лич ностью, мы обнаруживаем индивидуальную специфику и уникальность воплощения ее жизненного пути (у каждого был свой путь существо вания и выживания в аномалии, становления жертвой или преодоле ния этого клейма).
Наконец, в определенном смысле можно говорить о «психологии аномалий» и «нормальной психологии», имея при этом в виду не тра диционное различение между нормой и патологией, а разведение ме ханизмов бытия личности в аномальном и обычном жизненных ми рах. Из этой идеи следует парадоксальный, но простой по своей сути вывод о том, что не всякий человек, существующий в обычном мире, «здоров», и не всякий побывавший в аномальном мире «болен».
Феномен ПТСР бил выявлен при изучении «вьетнамского» и других стресс-синдромов . Зарубежные исследования касаются различных его аспектов: специфики травматических событий (Danielli ,1988; Egendorf et al .; 1981;Erikson ,1974; Figley 1985; Freud , 1959; 1986; Lifton ;1973, 1986;Niderland , 1964), этиологии (Horowitz , 1976; Lifton , 1986; Wilson , Krauss , 1985; Wilson , Zigelbaum , 1986), терапии (Danielli , 1988; Horowitz et al .;1984; Parson , 1984; Shatan , 1974; Smith 1986) .В последние годы стали появляться и работы отечественных авторов (Знаков, 1989, 1990; Мазур , Гельфанд, Качалов, 1992; Моляко , 1992; Ольшанский , 1991; Тарабрина , Лазебная , Зеленова , 1994).
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Братусь Б.С. С. Аномалии личности. М., 1988.
Знаков В. В. Понимание воинами - итернационалистами ситуации насилия и унижения человеческого достоинства//Психол. журн 1989. Т. 10. № 4.
3наков В. В. Психологические исследования стереотипов понимания личности участников войны в Авганистане //Вопр . психол. 1990. № 4.
Магомед -Э мин ов М. Ш. После Афганистана//Комсомольская правда. 1990а. № 53.
Магомед -Э мин ов М. Ш Синдромфронтовика//Побратим. 1990 б.№4.
Магомед -Э мин ов М. Ш., Филатов А. Т., Кадук Г. И., Квасова О. Г. Новые аспекты психотерапии посттравматического стресса. Харьков,1990.
Мазур Е.С., Гельфанд ИВ.Б ., Качалов П.В, Смысловая регуляция негатив ных переживании у пострадавших при землетрясении в Армении//1Психол.журн.199 2. Т. 13 № 2.
Мол яко В. А. Психологические последствия чернобыльской катастрофы //Психол. журн. 1992. Т.13. № 1.
Ольшанский Д.В. Смысловые структуры личности участников афганской войны //Психол. журн.1991. Т. 2. № 5. С. 120-131.
Тарабрина Н. В., Лазе6ная О. Е., 3еленова М. Е. Психологические особенности посттравматических стрессовых состояний у ликвидаторов последствии а варии на ЧАЭС//Психол. журн. 1994. Т. 15. № 5.
Франкл В. Человек в поисках смысла. М . 1990.
Danielli Y. Treatingsurvivours and childrenofsurvivours oftheNazy Holo- caust//Victims of Violence and P-traumatic therapy/Ed, by F. M. Ochberg , N. Y., 1988. .
Diagnostic and .Statistical Manual ofMentaf Disorders. Ed.3, rev.(DSM-III-R). American Psychiatric Association. Washington , 1987.
Erik s оп К . Т . Everything in its path. N. Y.,1974 .
Figle у С . R Trauma and its wake. N. Y., 1985.
Freud S. Beyond the pleasure principle//Standard edition/Ed, by A. Strachey Vol. 20. L ..,1959 .
Horowitz: M. J. Stress Response Syndrome. N. Y., 1976.
Horowitz M. J., Wilner N. Raltreider N., Alvarez W. Signs and symptoms of PTSD//Achieves in General Psychiatry. 1980. Vol. 37.
Horowitz M. J., Mar mar C, Weiss O., DeWitt K., R о senbaum R. Brief psychotherapy of bereavement reactions//Achieves in General Psychiatry. 1984. Vol. 41.
Кгу sta I H. (Ed.) Massive psychic trauma. N. У ., 1968.
Lif ton R. J. Home from the War. N. Y.,1973 .
Lif ton R. J. The Nazy doctors. N. Y., 1986.
Maddi S. R. The existential neurosis//J, Abnorm . Psychol . 1967. N 72.
Malloy P., Fairbank J., Keane T. Validalion of a multimethod assessmen of PTSD in Vietnam veterans//.J Consult, and Clin . Psychol . 1983. Vol. 51.
M с F a 11 M ., Moles E., Marburg M., Smith D., Jensen C. An analysi - of criteria used by VA clinicians to diagnose combat-related PTSD//J. Traumatic, Stress 1991. Vol. 4. N 1.
N i e d e г 1 a n d W. С Psychiatry disorders among persecution victims//J. Nervous and Mental Desease.1964. Vol. 139.
Parson E. R. The good identification syndrom of PTSD in black Vietnam ve terans //The black psychiatrists of America Quarterly. 1989. Vol. 13.
S h a t a n C. F. Through I he membrane of reality. Impacted grief and percenta dissonance in Vietnam combat veterans//Psychiatry opinion. 1974. Vol. 11.
S m i t h J. R. Scalling over and integration: Modes of resolution in the posttran malic stress recovery process//Trauma and itsWake /Ed, by C. R.Figley . N. Y.,1986
Wilson J. P., Кг a us s G. E. Predicting PTSD among, Vietn Vets//PTSD the War Veteran Patient/Ed, by W. E. Kelly. N. Y., 1985.
Wilson J. P., Zigelbaum S D. PTSD and the disposition to criminal be havior . N. Y., 1986.
Williams T. Diagnosis and treatment of survivor guilt//Human adaptation to exlreme stress/Ed, by J. P. Wilson et al. N. Y.; L., 1988.
Магомед-Эминов Мадрудин Шамсудинович, Москва
Доктор психологических наук, профессор.
Заведующий кафедрой психологической помощи и ресоциализации факультета психологии Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова. Председатель комиссии по проблемам психоанализа кризисных состояний культуры Научного совета по истории мировой культуры РАН. Помощник председателя комитета по делам национальностей Государственной Думы РФ. Ученый секретарь докторского диссертационного совета, член кандидатского диссертационного совета при факультете психологии МГУ.
Президент Психоаналитической ассоциации РФ и издательства Психоаналитической ассоциации. Член Российского психологического общества, Международного совета психологов (International Council of Psychologists). Председатель региональной общественной организации Национальной культурной автономии «Московские лезгины» и Клуба лезгинских интеллектуалов.
Член редколлегии журнала «Вестник Московского университета. Серия 14. Психология», член редсовета «Национального психологического журнала».
В 1983 г. окончил факультет психологии МГУ имени М.В. Ломоносова.
В 1987 г. защитил кандидатскую диссертацию на тему «Мотивация достижения: структура и механизмы», в 2009 г. - докторскую диссертацию на тему «Деятельностно-смысловой подход к психологической трансформации личности».
С 1981 г. работает на факультете психологии МГУ им. М.В. Ломоносова: на кафедре общей психологии (1981-2004), на кафедре психологической помощи и ресоциализации (ранее - кафедра экстремальной психологии и психологической помощи) (с 2004 г. по н. вр.)
В 1986 г. создал первую в России психологическую службу для воинов-ветеранов.
1987-1989 гг. - сопредседатель секции «Консультативная психология и психотерапия» при Обществе психологов СССР.
1989 г. - руководитель научно-практических семинаров для психотерапевтов ВЦСПС по психической травме.
С 1989 г. - директор первой в стране Психологической службы ветеранов Афганистана.
1990-1996 гг. - главный редактор «Психоаналитического журнала».
С 1990 по 2004 гг. руководил научно-исследовательской лабораторией по изучению личности в экстремальной стрессовой жизненной ситуации факультета психологии МГУ, лаборатория стала первым в стране научно-методическим центром по изучению личности в трансординарной ситуации, травматического стресса и психотерапии посттравматических стрессовых синдромов.
С 2000 по 2005 гг. - зам. декана факультета психологии МГУ.
С 2001 г. - председатель комиссии по проблемам психоанализа кризисных состояний культуры Научного совета по истории мировой культуры РАН.
С 2003 по 2009 гг. - научный руководитель научно-учебного центра психологической помощи факультета психологии МГУ.
С 2004 г. заведует кафедрой экстремальной психологии и психологической помощи (с момента ее создания), после ее разделения в 2016 г. - заведует кафедрой психологической помощи и ресоциализации.
Область научных интересов:
Один из пионеров исследования посттравматических стрессовых состояний в российской психологии.
Разработал научно-теоретические основы, методологию, классификацию психотехнологий психологической помощи.
Автор культурно-деятельностного подхода к психологической трансформации личности. Предложил смысловую концепцию стресса и модель экстремального и постэкстремального роста и развития личности. Выдвигает гипотезу трансформации привязанности, трансформации самоидентичности при утрате на основе понятия «работа личности».
Читает курсы:
Разработал специализацию для лиц с высшим образованием «Психологическая помощь», дневного и вечернего отделения «Экстремальная психология и психологическая помощь»; программы профессиональной переподготовки «Психоанализ личности и межличностных отношений», «Стресс и стрессменеджмент», «Психологическая помощь», магистерскую программу по психоанализу, программу межкафедральной специализации «Психология конфликта», принимал активное участие в разработке образовательных стандартов и более 80 учебных программ в рамках новых специальностей «Психология служебной деятельности» и «Педагогика и психология девиантного поведения».
Основные публикации: более 100 работ, в том числе
Награды:
