Какой была в 1930 г. Опасность отличаться: были ли доносы за внешний вид и одежду? Где шили одежду: «Красный Манчестер», «Большевичка» и ателье

Повседневная жизнь народа нелегко поддается переменам. Обычаи, привычки, вкусы людей, их нравственные ориентиры нельзя изменить в одночасье по указанию сверху, на это требуются годы. В истории Советского Союза таким переходным периодом стали межвоенные десятилетия XX века – 1920-1930-е гг. В это время вместе жили и трудились люди разных эпох: поколение досоветского времени и молодежь, воспитанная уже в духе советских идеалов. Представители старшего поколения с трудом усваивали ценности советского общества, нелегко приспосабливались к новым условиям труда в колхозах и на промышленных предприятиях, тяжело переживали борьбу государства против религии.

Среди ежедневных забот зауральцев важное место занимал уход за сельскохозяйственными животными. В 1930-х гг. корова по-прежнему считалась кормилицей крестьянской семьи, а лошадь оставалась единственным средством передвижения на селе и в провинциальных городах. В Зауралье в первой половине XX века свое подсобное хозяйство имели не только жители деревень и городского частного сектора. В Кургане в 1930-х гг. небольшие огороды и сараи для скота имели даже жители кооперативных (многоквартирных) домов. Повседневная жизнь жителей будущего областного центра в это время была схожа с сельским бытом: горожане держали коров, лошадей, свиней, коз. О том, какое значение имел домашний скот для зауральских семей, говорит факт награждения коровой лучшего стахановца Курганского машзавода в 1935 г.

Многие черты в облике провинциального города определялись именно массовым присутствием здесь домашнего скота. В курганских скверах паслись телята, козы, гуляли свиньи, о чем периодически писали в газету некоторые возмущенные жители, но ситуация не менялась. Летом в городе стоял специфический запах: вслед за наводнением, по выражению корреспондента местной газеты, в Кургане наступало «навознение». В пастбищный сезон курганцы ежедневно провожали своих коров через центр города за реку Тобол, где скот принимали пастухи.

Летом сельские и городские жители запасали корм для животных на зиму. Еще одной ежегодной заботой было получение приплода от скота. В Зауралье разводили коров, приспособленных к местным условиям – «чернух» – так называли их в народе.

В годы коллективизации крестьяне обязаны были передать свой скот в колхозы. Официальное разрешение на ведение личного подсобного хозяйства они получили только спустя пять лет, в 1935 г. колхозы постепенно пополнялись квалифицированными специалистами – ветеринарами и зоотехниками, которые учили вести хозяйство «по науке». Пройдя курсовую подготовку, новые знания по уходу за скотом получали и остальные колхозники – доярки, телятницы, скотники. В то же время в народе долгое время сохранялись традиционная вера в «дурной глаз», заговоры, обряды очищения молока от «погани» и т.д. К примеру, существовало поверье, что падеж лошадей прекратится, особенно при эпидемии сибирской язвы, если павшую лошадь зарыть под порогом конюшни или под воротами.

Продукты животноводства, полеводства и огородничества – хлеб, мясо и молоко, овощи – а также рыба оставались основной пищей зауральцев. Воду для питья и хозяйственных нужд брали из местных водоемов. Жители Кургана в 1930-х гг. не имели центрального водопровода и пользовались водой из городских колодцев и реки Тобол. Не нужно забывать, что 1930-е гг. были тяжелым временем, особенно для сельских тружеников, не раз страдавших от голода, выполняя государственные нормы хлебозаготовок.

С 1930-х гг. города и села Советского Союза начинают испытывать «голод промтоваров» – катастрофическую нехватку одежды, обуви, мыла, спичек и многих других необходимых изделий. Дефицит товаров народного потребления становится яркой приметой советской повседневной жизни. Приспосабливаясь, население вынуждено было искать пути получения необходимых вещей. Частная торговля, называемая в советские годы спекуляцией, постепенно становится вне закона, но не исчезает полностью. В ситуации дефицита особое положение обретают работники магазинов, знакомство с которыми дает гражданам надежду на получение нужных вещей.

С другой стороны, нехватка готовой одежды и обуви способствовала развитию разнообразных пошивочных мастерских. Зауральцы обращались к портным или шили самостоятельно, ремонтировали старую одежду и обувь, а также перекраивали поношенные вещи. На протяжении многих десятилетий мечтой каждой советской женщины была покупка швейной машины. К примеру, в 1939 г. в течение двух рабочих дней жители Курганского района приобрели 80 швейных машин и всего 7 патефонов.

Одежда жителей провинции по разным причинам довольно долго сохраняла дореволюционные черты. Представители старшего поколения зауральцев в 1920-1930-е гг. остались верны традиционной одежде и прическам. И все же в первые послереволюционные десятилетия в гардеробе зауральцев происходят некоторые изменения. Во второй половине 1920-х годов молодые девушки решаются на короткие стрижки и укороченные юбки до колен. Женщины в возрасте предпочитали привычную длину юбок до щиколотки. В это время становятся популярными крупные треугольные воротники, опускающиеся широкими клиньями на плечи женских платьев. В начале 1930-х гг. некоторые курганские девушки, вслед за модными тенденциями, пополняли свой гардероб плиссированными юбками, увидеть которые они могли на киноактрисах того времени.

Во второй половине 1930-х гг. в гардеробе жителей провинции происходят существенные изменения. Появляется мужской и женский трикотаж, цвета тканей для женской одежды становятся разнообразней: крупная и мелкая клетка, горошек, горизонтальные полосы, цветочные мотивы и абстрактный орнамент – такова палитра тканей женского провинциального костюма накануне Великой Отечественной войны. В гардеробе курганских девушек появляются светлые прилегающего силуэта платья с английским воротником и поясом, украшенные четырьмя пуговицами на груди.

Одежда мужской половины горожан отличалась меньшим разнообразием и не претерпела в 1920-1930-е гг. таких серьезных изменений, как дамский костюм. В это время повседневную жизнь мужчин по всей стране входит гимнастерка – удлиненная подпоясанная рубашка с накладными карманами или без них. Провинциальный Курган не стал исключением: здесь на протяжении 1920-1930-х гг. гимнастерка была частью повседневного костюма мужчин из числа бывших красноармейцев, сотрудников исполкома и партийных работников. Чрезвычайно распространенной в Кургане оставалась косоворотка, вышедшая из массового обихода только в конце 1930-х гг. Двубортные пиджаки с английским воротником, надетые поверх белых рубашек современного вида и украшенные галстуком, носили городские служащие и преподаватели, а с конца 
1930-х гг. еще школьники и студенты. Классикой мужского гардероба стали темные прямые брюки. Мужчины могли носить их поверх ботинок или заправлять внутрь высоких хромовых сапог из тонкой овечьей кожи. На повседневную же носку горожане заказывали сапожникам яловые сапоги из коровьей кожи. Всесезонной обувью мужчин и женщин в провинции оставались калоши. Зимой зауральцы носили теплые и удобные валенки. Верхней одеждой мужчин и женщин были двубортное пальто, фуфайки, тулупы и шинели. Зимним головным убором для большинства женщин служила шаль, некоторые городские дамы могли надеть меховую шапку. Мужчины носили шапки-ушанки, папахи, легкие кепки.

В 1920-1930-е гг. в Зауралье, как и по всей стране, идет постепенное изменение праздничных традиций народа. Объявив войну религии и суевериям, советская власть призывала к отказу от церковных обрядов и праздников. Молодежь воспитывалась уже в духе новой советской праздничной культуры. Торжественными митингами и массовыми шествиями граждане Советского Союза встречали День Великой Октябрьской социалистической революции (7 ноября), Международный женский день 8 марта, День международной пролетарской солидарности 1 мая.

Люди старшего поколения оставались верующими вопреки государственной атеистической пропаганде. В 1930-е гг. в связи с закрытием множества храмов верующие лишились возможности открыто совершать религиозные обряды. К концу 1930-х гг. в Зауралье осталось всего 12 действующих церквей.

Завершая рассказ о повседневной жизни зауральцев, отметим, что сфера человеческой обыденности очень широка. Она включает в себя не только ежедневные хозяйственные обязанности, заботы о питании и внешнем виде, но и взаимоотношения в семье между супругами, родителями и детьми, сферу досуга (проведение свободного времени) и многое другое. Эти и другие темы, касающиеся ежедневных человеческих забот и переживаний, в последние десятилетия стали очень популярными как у историков, так и среди широкого круга читателей. В то же время многие вопросы остаются открытыми, все еще ожидая своих исследователей.

В водоворот серьезных и противоречивых перемен 1930-х гг. были вовлечены и отдаленные от центра зауральские земли. В короткий срок совместными усилиями государства и общества удалось добиться значительных успехов в области народного образования и культурного строительства, совершить переоснащение некоторых зауральских предприятий. Многие тяготы и лишения пришлось пережить сельским труженикам в первой половине десятилетия. Преодоление кризиса в сельском хозяйстве и дальнейшее развитие промышленности в мирном русле было прервано начавшейся Великой Отечественной войной.

В 2007 году вышла также книга Теплякова "Процедура исполнения смертных приговоров в 1920 - 1930-х годах", Москва, издательство "Возвращение", 2007 (107 стр.).

В июле 1937 г. приказ НКВД СССР №00447, положивший начало «массовым операциям», особо предписывал сохранять полную секретность с вынесением и объявлением приговоров троек. В соответствии с директивой НКВД СССР №424, подписанной М.П. Фриновским, осуждённым тройками и двойками приговор не объявлялся – чтобы избежать возможного сопротивления – и о расстреле они узнавали только на месте казни. (Неизвестно, существовала ли подобная директива в практике ЧК, но в первые годы советской власти осуждённых зачастую «ликвидировали», не сообщая им о приговоре.)

25 августа 1937 г. наркомвнудел Татарской АССР А.М. Алемасов отдал распоряжение начальнику Чистопольской опергруппы П.Е. Помялову расстрелять десятерых осуждённых. Алемасов особо указал, что объявлять осуждённым решение тройки не нужно. Это правило часто действовало и в отношении тех, кого судила военная юстиция – тайные приговоры о высшей мере наказания выездной сессии Военной коллегии Верхсуда СССР, вынесённые в Орле в августе 1938 г., маскировались словами председательствовавшего на заседаниях А.М. Орлова: «Приговор вам будет объявлен». В Новосибирске работники военного трибунала говорили обвиняемым, что приговор им будет объявлен в камере.

Специфическим образом в 1937 – 1938 гг. оформлялись приговоры на многих видных сотрудников НКВД, в том числе бывших. В их следственных делах отсутствуют как протоколы об окончании следствия, так и приговоры. Чекистов уничтожали в так называемом «особом порядке»: после утверждения Сталиным и ближайшими членами его окружения расстрельного приговора жертву без всякой судебной процедуры несколько дней спустя выдавали коменданту военной коллегии Верховного Суда СССР с предписанием расстрелять. Все эти предписания выполнялись от руки, что говорило об особой секретности данной категории расстрелов. В качестве основания для приведения в исполнение приговора в подшитой к делу справке давалась глухая сноска на некие том и лист. Когда исследователи получили в своё распоряжение 11 томов «сталинских списков», то оказалось, что номера томов и листов из справок полностью совпадают с номерами тех томов и листов данных списков, где значились фамилии осуждённых.

«Лишних», то есть прокурора, судью и врача, присутствовать при внесудебной казни обычно не приглашали. Если казнь совершалась на основании судебного решения, прокурор мог присутствовать. В Москве прокурорские работники высшего ранга, включая А.Я. Вышинского, наблюдали за процедурой уничтожения видных государственных и военных деятелей, осуждённых военной коллегией Верховного Суда СССР. В апреле 1950 г. секретарь ЦК ВКП(б) Г.М. Маленков приказал ответственному контролёру КПК при ЦК ВКП(б) Захарову присутствовать при расстреле сотрудника охраны Сталина подполковника И.И. Федосеева, обвинявшегося в разглашении гостайны. Маленкову требовалось знать, не признается ли Федосеев перед казнью в разглашении неких важных сведений.

На местах при казнях зачастую присутствовал начальник отдела управления НКВД – если казнь производилась в областном или республиканском центре. Обычно это был глава учётно-статистического отдела. Начальник учётно-статистического отдела УНКВД по Новосибирской области Ф.В. Бебрекаркле (его как «подозрительного латыша» перед арестом уже не пускали на оперсовещания, но ещё доверяли присутствовать при казнях) рассказывал сокамернику, что расстреливаемые кричали: «Мы не виноваты, за что нас убивают?!» и «Да здравствует товарищ Сталин!»

Факт смерти казнённого обычно устанавливали сами оперативники, приводившие приговоры в исполнение, тогда как по правилам это должен был делать врач. Между тем известно, что практика расстрелов сталкивается порой с необычайной живучестью казнимых. Отсутствие врача во время казней приводило к захоронению живых людей, которые «на глазок» считались мертвыми.

Вот красноречивая выдержка из письма баптиста Н.Н. Яковлева председателю коллегии Всероссийского союза баптистов П.В. Павлову от 29 августа 1920 г., в котором живописалась расправа над отказниками от военной службы: «В Калаче были арестованы из 4 общ[ин] братья – одна часть баптисты и три евангельские христиане, всего 200 человек. Приехал трибунал 40(-й) дивизии и 100 братьев судили… 34 человека расстреляны, сначала ночью 20 человек, а потом на следующую ночь 14 человек; братья молились перед казнью, которая совершалась у могил. Некоторые, еще раненые, в агонии были брошены в могилу и зарывались живыми наскоро, одному удалось бежать, он, как очевидец, может лично подтвердить…»

А вот один из крайне редких для Западной Сибири 1930-х гг. случаев расстрела в присутствии врача. 8 августа 1935 г. начальник Каменской тюрьмы Классин, начальник раймилиции Кулешов, прокурор Добронравов и нарсудья Шулан расстреляли Г.К. Овотова. Врач судмедэкспертизы Соколов констатировал, что смерть осуждённого наступила только «по истечении 3-х минут».

Документы свидетельствуют, что в период гражданской войны во многих губчека практиковались расстрелы политзаключённых без всякого приговора. Так, работник Енисейской губчека Дрожников весной или в начале лета 1920 г. расстрелял в Красноярске (в подвале губчека) без суда и следствия гражданина Дергачёва, обвинённого в участии в контрреволюционной организации. Следователь Тюменской губчека Василий Колесниченко и несколько его коллег в ночь на 7 мая 1920 г. без суда и следствия расстреляли троих арестованных прямо во дворе губчека.

Власти хорошо знали о порядках, практикуемых в чекистском ведомстве. И недаром, ведь именно партийные структуры распоряжались не только жизнью, но и смертью советских людей. Сиббюро ЦК РКП(б) давало указания чекистам и трибунальцам, какую именно меру наказания вынести подследственным.

Власти были осведомлены как о тонкостях карательной практики, так и о сбоях в её осуществлении. Например, 12 января 1922 г. Сиббюро рассмотрело «дело Левченко, бывшего члена Омгубревтрибунала, допустившего небрежность при расстреле одного осуждённого, следствием чего оказалось, что осуждённый остался живым», постановив исключить его из РКП(б), а дело передать в ревтрибунал.[ 10 ]

Аналогичные случаи были и на Северном Кавказе в 1923 г., о чём свидетельствует рассмотрение в партийных контрольных инстанциях дела А.Н. Пронина, с 1919-го работавшего в ЧК-ГПУ, а с 1922 г. подвизавшегося в ревтрибуналах. В 1923 г. Пронин, будучи членом воентрибунала Терской области Северо-Кавказского военокруга, был осуждён «за допущение расстрела и зарытия живыми до постановления заранее» (формулировка хоть и косноязычная, но всё же весьма красноречивая – А.Т.). Эта оплошность в глазах начальства выглядела пустяком: в декабре 1924-го Пронин отбыл во Владивосток на должность помощника прокурора, а в следующем году был назначен юрисконсультом Амурского губотдела полпредства ОГПУ по Дальне-Восточному краю.

Как заметил узник Бутырской тюрьмы В.Х. Бруновский, большинство смертников в середине 1920-х гг. дожидались исполнения приговора довольно долго, нередко по несколько месяцев, ибо ОГПУ предлагало обречённому человеку рассказать всё, что могло интересовать чекистов, любой компромат на любых людей. И только выжав осуждённого «досуха», чекисты приводили приговор в исполнение. Подобная практика характерна и для начала 20-х годов в Сибири, и для второй половины 30-х в Москве и других регионах.

В 1937 – 1938 гг. тройка УНКВД по Новосибирской области не раз выносила решения о расстреле по групповым делам, «но осуждённые после этого длительное время допрашивались, так как следствие не было закончено, решение тройки в отношении этих лиц было приведено в исполнение через месяц и даже больше со дня его вынесения». По распоряжению начальника управления НКВД некоторые из осуждённых к высшей мере заключённых долгое время оставались в живых и использовались как свидетели обвинения, если соглашались оговаривать тех, кто отказывался признаться.

Быстрое окончание «большого террора» после совместного постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 17 ноября 1938 г. оказалось спасительным для значительного числа арестованных. Как показал на допросе бывший оперативник отдела контрразведки УНКВД Запсибкрая Л.А. Маслов, к осени 1937-го камеры в «особом корпусе» новосибирской тюрьмы №1 были переполнены, а учёт арестованных – запутан. Некоторых это обстоятельство спасло: просидев забытыми под замком много месяцев, они пережили период массовых казней и вышли на свободу. В тюрьмах Ленинграда к середине ноября 1938 г. находилось 12.330 заключённых, из которых 2.529 были осуждены местной тройкой. Многие были приговорены к расстрелу, но уцелели благодаря ликвидации тройки и признания её последних постановлений недействительными.[ 13 ]

Коммунистическая власть нередко избегала прямого наименования способа казни своих врагов. Слово «расстрел» считалось не совсем подходящим (кроме периода гражданской войны и 1930-х гг., когда газетные заголовки кричали о необходимости расстреливать врагов народа). Секретность казней отразилась на терминологии. От лица государства официально употребляли термины «высшая мера наказания» или «высшая мера социальной защиты». В обиходе чекисты и военные массовые убийства также маскировали различными уклончивыми терминами: «разменять», «отправить в штаб Духонина (Колчака)», «пустить в расход».

В 1920-е годы в чекистском жаргоне появился особенно циничный термин для конспиративного обозначения расстрела – «свадьба» (надо полагать, имелось в виду венчание со смертью). Но расстреливавшие могли позволить себе и более «изысканные» выражения, вроде «переведены в состояние небытия».

В тридцатые писали так: «убытие по первой категории», «десять лет без права переписки», «спецоперация». Исполнители в объяснениях могли недоговаривать фразу, опуская уточняющее слово – дескать, «я приводил приговор». Характерно, что эсэсовцы также маскировали слово «убийство», употребляя такие эвфемистические выражения, как «особая акция», «чистка», «приведение в исполнение», «исключение», «переселение».[ 14 ]

При создании органов ЧК в их структуре были предусмотрены особые комендантские отделы, призванные заниматься «ликвидациями». Активными участниками расстрелов были и начальники тюрем. Комендантская или тюремная должность, несмотря на кажущийся чисто технический характер, сразу стала значительной. Именно из комендантов ВЧК буквально прыгнул к высоким постам будущий заместитель Ежова Леонид Заковский. Обычно комендант либо начальник тюрьмы являлись доверенными лицами председателя губчека или руководителя отдела в центральном аппарате ВЧК.

Среди комендантов большой процент занимали латыши, например, Эдуард Зорк и Ян Вильцин в Омске и Новониколаевске; в Москве комендантами ВЧК работали Леонид Заковский, Пётр Магго и Карл Вейс (последний, кстати, был осуждён коллегией ОГПУ 31 мая 1926 г. на 10 лет лишения свободы «по обвинению его в сношениях с сотрудниками иностранных миссий, явными шпионами»).[ 17 ] Встречались венгры, например, И. М. Хорват в Амурском губотделе ОГПУ. Латыши, мадьяры, китайцы были на заре ЧК и вспомогательным персоналом при массовых «ликвидациях».

Исполнители испытывали страшные психологические перегрузки. Профессиональные палачи дежурно жаловались на совершенно подорванное здоровье, прежде всего нарушения психики. Они часто заболевали эпилепсией, кончали жизнь самоубийством, совершенно спивались. Но начальство могло предложить им, помимо ведомственного уважения, только обилие алкоголя, премии, ордена да вещи казнённых по дешёвке.

Зная о специфике работы чиновников тюремного ведомства и комендантов, партийные власти снисходительно относились к их пьянству, воровству и другим преступлениям, подчас даже заступаясь за них перед чекистскими начальниками.

Вокруг известных лиц из числа казнённых их палачами создавался некий мистический ореол. Труп видного врага вызывал острое любопытство. После уничтожения 10 апреля 1922 г. остатков повстанческой армии подъесаула А.П. Кайгородова отрубленная голова мятежника, много месяцев державшего в страхе коммунистов Горного Алтая, была послана начальником карательного отряда И.И. Долгих в Барнаул в ящике со льдом. Начальник 21-й дивизии Г.И. Овчинников принес голову Кайгородова в большой кастрюле со спиртом прямо на заседание Алтайского губисполкома, после чего трофей отправили в Новониколаевск – на любование вышестоящему начальству.[ 21 ]

Комендантские отделы, вопреки распространённому мнению, отнюдь не были монополистами в исполнении бесчисленных смертных приговоров. У чекистов 1920-х годов вообще считалось хорошим тоном лично приводить в исполнение приговор над осуждённым именно тем следователем, который вёл дело. Считалось, что такой порядок повышает ответственность чекиста за результат расследования. По воспоминаниям Г. Агабекова, в Екатеринбурге в 1921 г. руководящие работники губчека постоянно помогали расстреливать, после чего «напивались до положения риз и не показывались на службе по два, по три дня». И это не было их стихийной инициативой – в начале 1919-го ВЧК секретнейшей шифровкой обязало руководящих работников (членов коллегий) губернских и республиканских чека непременно участвовать в казнях «контрреволюционеров», о чём есть прямые свидетельства: объяснительная записка председателя Брянской губчека А.Н. Медведева в ЦК РКП(б) от 19 декабря 1919 г. и показания главы Тульской губчека Прокудина от 15 марта 1919 г.[ 22 ]

Такое положение считалось чекистами вполне логичным. Сын дьякона Фёдор Богословский, убежавший сразу после окончания гимназии в 1917 г. из дома и работавший в 1920-м скромным завхозом в одном из отделов 5-й армии Восточного фронта, пояснял, уже будучи начальником Якутского облотдела ГПУ, что, под влиянием «ежедневного озлобления, испытываемого мною против белого террора, последствия коего я постоянно наблюдал во время работы на фронте», у него появилось «сильное желание, несмотря на совершенно другое воспитание в семье и школе, работать в органах ВЧК и именно расстреливать».

Пресловутый глава военной коллегии Верхсуда СССР В.В. Ульрих, в первой половине 20-х годов работник Особого отдела ВЧК и помощник начальника КРО ОГПУ, постоянно участвовал в казнях. В конце 1925 г. знаменитый английский разведчик Сидней Рейли был казнён прямо во время прогулки оперативниками КРО ОГПУ в присутствии К.Я. Дукиса.

Личное участие в казнях было в двадцатых и тридцатых годах также своеобразным посвящением в чекисты. Упоение «беспощадностью» запечатлелось в традиционной формулировке награждений 1920 – 1930-х годов – «за беспощадную борьбу с контрреволюцией». И действительно, многие сибирские расстрелы начала 1930-х гг. сопровождались привлечением к основным исполнителям (коменданту или дежурному коменданту) рядового оперативника. Было ли это личной инициативой полпреда Л. М. Заковского, столь хорошо знакомого со спецификой комендантской должности? Наверняка нет, ибо, например, в южной России в 1930 г. к казням «кулаков» привлекались даже партийные функционеры и трудно представить себе, чтобы рядовой оперсостав смог бы избежать участия в почётном труде по столь «массовидному» (как выражался Ленин) истреблению «врагов народа» в период коллективизации.

Например, начальник Барнаульского оперсектора ОГПУ И.А. Жабрев сознательно вязал свой аппарат кровавой порукой, одновременно воспитывая у следователей чувство безнаказанности: сами арестовали сотни крестьян по поддельным справкам о кулацком происхождении, сами пытали, сами и расстреляли. Все концы в воду.

Расстрел 327 осуждённых по заговору в «сельском хозяйстве» в ночь на 28 апреля 1933 г. был осуществлён 37 сотрудниками оперсектора под руководством помощника Жабрева П.Ф. Аксёнова. Массовые казни остальных жертв этого «заговора» были осуществлены в большинстве подразделений полпредства, причём только в Омском оперсекторе основная нагрузка выпала на долю комендантского состава; в остальных оперсекторах, городских и районных отделах ОГПУ расстреливали в основном оперативные работники – как руководящие (начальник Томского оперсектора М.М. Подольский), так и рядовые. Отметим, что участвовавший в расстреле 327 «заговорщиков» барнаульский чекист М.А. Клеймёнов несколько месяцев спустя в знак протеста против беззаконий дезертировал из ОГПУ и перешёл на нелегальное положение.

Полагаю, обязательно следует учитывать исключительное и переломное для чекистской жизни значение расстрельной практики начала 1930-х гг., ибо после гражданской войны в период нэпа чекисты обычно не практиковали массовых убийств, хотя и были к ним готовы (подавление постоянных мятежей на Северном Кавказе, карательные кампании в Якутии 1927 – 1928 гг., истребление бандитов в Сибирском крае в 1925 – 1927 гг.). Для периода 1930 – 1933 гг. характерен стремительный рост численности органов ОГПУ, приход огромного количества совершенно неподготовленных кадров. Их, похоже, поголовно «крестили кровью».

C конца 1929 г. в Новосибирске, основных городах края (да и во многих рядовых райцентрах тоже) начинается длившийся до 1934 г. период постоянных массовых расстрелов (в 1935 – 1936 гг., накануне «Большого террора», из-за отсутствия местных внесудебных органов с правом вынесения приговоров с высшей мерой наказания, расстрелов было намного меньше). И чтобы комендатуры справлялись со своими палаческими функциями, в помощь к ним привлекали и начальников горрайотделов, и начинающих оперработников, а нередко и фельдъегерей, и милиционеров. Так шла охота за двумя зайцами – комендатуры получали техническую помощь, а чекисты заодно с милиционерами – специфическую закалку.

Акт о расстреле составлялся в достаточно свободной форме. Старший горсудья г. Бийска Прапорщиков изощрялся, в деталях, описывая способ казни во всех составленных им актах: так, над расстрелянным 27 марта 1933 г. «за хищение соц. собственности» Е.М. Чурилиным «приговор в 23 часа 25 минут приведён в исполнение посредством произведения четырёх выстрелов из нагана в область затылочной части головы…»; осуждённого по указу от 7 августа 1932 г. А.М. Киреева казнили 7 апреля 1933 г. «через посредство выстрела двух пуль из нагана в голову»; двух осуждённых по этому же указу казнили 15 августа 1933-го «через посредство выстрела из револьвера системы «Наган» в область задней части затылка». Обычно стреляли в голову два-три раза: опергруппа НКВД ТАССР, расстрелявшая за 26 августа, 21 и 26 сентября 1937 г. 38 осуждённых, отчиталась за расход 84 патронов к револьверу «наган».
Среди палачей, вероятно, находились и добровольцы, не относившиеся к оперсоставу. Так, в казнях 1933 – 1934 гг. постоянно участвовал начальник кирпичного завода при бийском изоляторе коммунист М.Ф. Трунов, в 1937-м работавший в штате Бийского горотдела НКВД. Зафиксировано в те же годы участие в расстреле и еще одного начальника бийского кирзавода – Павлова.[ 23 ] Руководящие работники местных чекистских органов тем более постоянно практиковались в казнях: так, начальник экономического отделения Барнаульского оперсектора ОГПУ Г.А. Линке 2 ноября 1932 г. участвовал в расстреле группы из 13 осуждённых.

Не только суровые мужчины исполняли приговоры. Красноречивую информацию о полной эмансипации судейского сословия даёт следующий акт о расстреле от 15 октября 1935 г.: «Я, судья города Барнаула Веселовская, в присутствии п/прокурора Савельева и п/нач. тюрьмы Дементьева… привела в исполнение приговор от 28 июля 1935 о расстреле Фролова Ивана Кондратьевича». Старшая нарсудья г. Кемерова Т. К. Калашникова вместе с двумя чекистами и и. о. горпрокурора 28 мая 1935 г. участвовала в расстреле двух уголовников, а 12 августа 1935 г. – одного.

Участие в расстрелах «врагов народа» считалось партийными властями одним из наивысших проявлений лояльности. В марте 1925 г. при проверке партдокументов работника Кубанского окротдела ОГПУ Воронцова, работавшего в ЧК с 1919-го и исключённого из РКП(б) по подозрению в хищении ценностей при обыске, партийная комиссия сделала следующий примечательный вывод: «Участвовал во многих расстрелах и женат на жене бывшего офицера, ныне убитого. Считать проверенным и вполне достойным службы в органах ВЧК-ГПУ».[ 24 ]

Способы расправ в гражданскую войну были разнообразны: главенствовал расстрел, но любили душить с помощью удавки (для бесшумности, или с целью экономии патронов, или из садистских соображений, чтобы наблюдать предсмертные судороги жертвы). Но также рубили шашками (особенно во время подавления крестьянских мятежей), топили, замораживали, сжигали, зарывали живыми в землю… Дикости гражданской войны во многом повторились позднее – в эпоху коллективизации и «Большого террора».

О том, как выглядели чекистские расстрельные подвалы в первые годы советской власти, яркое и достоверное описание оставил член Сибревкома В.Н. Соколов, в июне 1920 г. обследовавший работу Енисейской губчека, чьё руководство во главе с В.И. Вильдгрубе за несколько недель (с марта) расстреляло более 300 человек. В телеграмме, адресованной в Сиббюро ЦК РКП(б), он сообщал: «Расстреливали в подвалах на дворе. Говорят о пытках в этом подвале, но когда я его осматривал (он) оказался закрытым, и я подозреваю, что его подчистили. Кровь так и стоит огромными чёрными лужами, в землю не впитывается, только стены брызгают известью. Подлый запах… гора грязи и слизи, внизу какие-то испражнения. Трупы вывозят ночью пьяные мадьяры. Были случаи избиения перед смертью в подвале, наблюдаемые из окон сотрудниками чека».

В начале 1920-х в казнях участвовали нередко довольно большие группы чекистов во главе со своими начальниками. Дуревшие от спирта и крови расстрельщики не гнушались издеваться над обречёнными или даже уже мёртвыми людьми. Так, начальник оперпункта ОДТЧК станции Омск Ю. Я. Бубнов, присутствуя при расстреле пяти человек, 14 августа 1921 г. вместе с начальником Водного отдела Сибирской Окружной транспортной ЧК К. Лацем «допустил в пьяном виде хулиганские выходки, за что был арестован» – исполнители приговоров «издевались над трупами, стреляя в задние части тела».

Палачи цинично похвалялись своим умением убивать с первого выстрела. Агентурные материалы наблюдения за работниками новониколаевской тюрьмы (исправительно-трудового дома №1) свидетельствовали о том, что её начальник Иосиф Азарчик вместе с помощниками избивает арестованных, каждый день пьянствует и постоянно ездит в притоны к проституткам. Кучер Азарчика В. Борисовский в мае 1923 г. показал, что 30 апреля начальник тюрьмы вывел во двор связанного заключённого А. М. Никольского, приговорённого по ст. 60 и 66 УК РСФСР губсудом 23 марта к высшей мере наказания. Осуждённого «шпиона» посадили в коляску, куда забрались И.Е. Азарчик, его помощник Шереметинский и три надзирателя, после чего все уехали. «На другой день мне товарищ Азарчик говорил: «Вот вчера был интересный случай – расстреляли Никольского, не живучий, стерва, как ударил (его из нагана) в затылок, так не пикнул, а Шереметинский выстрелил уже в мёртвого». На мой вопрос, куда его дели, Азарчик ответил: «Бросили в Обь караулить воду».[ 26 ]

Таким образом, традиция убивать пулей в затылок с последующим контрольным выстрелом установилась достаточно рано, также как и «захоронение» где-нибудь в ближайшей реке.

Большого мастерства в ремесле палача достигали и обычные оперативники. Расследовавший убийство Павлика Морозова помощник уполномоченного Тавдинского райаппарата ОГПУ по Уралу Спиридон Карташов в 1982 г., будучи персональным пенсионером, дал интервью писателю и исследователю Юрию Дружникову. Этот чекист, не достигший каких-то заметных постов и уволенный из «органов» как эпилептик, вспоминал: «У меня была ненависть, но убивать я сперва не умел, учился. В гражданскую войну я служил в ЧОНе. Мы ловили в лесах дезертиров из Красной армии и расстреливали на месте. Раз поймали двух белых офицеров, и после расстрела мне велели топтать их на лошади, чтобы проверить, мертвы ли они. Один был живой, и я его прикончил. …Мною лично застрелено тридцать семь человек, большое число отправил в лагеря. Я умею убивать людей так, что выстрела не слышно. (…) Секрет такой: я заставляю открыть рот и стреляю (туда) вплотную. Меня только тёплой кровью обдаёт, как одеколоном, а звука не слышно. Я умею это делать – убивать. Если бы не припадки, я бы так рано на пенсию не ушёл».[ 28 ]

Нередко на счету видных чекистов-оперативников первых лет советской власти были многие десятки и сотни исполненных приговоров. Осенью 1921 г. начальник секретного отдела Новониколаевской губчека Карл Крумин так характеризовал работу начальника секретно-оперативного отдела и зампреда губчека Сергея Евреинова: «Тов. Евреинов лично принимал участие и проявлял максимум энергии в раскрытии нескольких белогвардейских организаций. Сам лично расстреливал участников в количестве нескольких сотен человек. (…) Кто думает бросить тень сомнения на таких революционеров, тот враг Революции».

Малограмотно, но ещё более эмоционально высказался, в свою очередь, о заслугах Карла Крумина сам Сергей Евреинов: «…Отправляя на тот свет десятки сволочи, безусловно, его место в рядах РКП!»

Сам Крумин похвалил себя в следующих выражениях: «В результате моей упорной работы в чека расстреляна масса видных белогвардейцев. [...] Интересующимся моей личностью советую обратиться за справками в архивы чека (о) расстрелянных белогвардейцах и (спросить) у уцелевших в лагере. Обычно белые меня не любят и считают сволочью, а это равносильно ордену Красного Знамени от Рабоче-крестьянского правительства».

Следственные дела говорят, что в Новониколаевске в казнях весны и лета 1921-го обычно участвовал С.А. Евреинов, но иногда его подменял секретарь коллегии губчека И.Е. Богданов, бывший начальник Сибмилиции. Изувер Евреинов, перенесший в 1920-м, работая в Омской губчека, психическое расстройство, был большим педантом: непременно указывал дату расстрела с точностью до минуты, писал чётко, расписывался лихо, с росчерком…[ 29 ]

Место казней в провинциальных актах о расстрелах фиксировалось обычно приблизительно.

Подробности исполнения приговоров могли использоваться следователями для запугивания арестованных – так, особист Омского оперсектора ОГПУ М.А. Болотов в 1933 г. говорил одному из них: дескать, «поведут в подвал… при этом сотрудник, который меня поведёт, будет идти сзади и даст мне несколько выстрелов в затылок…» Арестованные в годы террора чекисты, отлично зная о способах расправы, иногда теряли самообладание: так, бывший начальник отдела УНКВД по Новосибирской области старый чекист П.Ф. Коломиец ночами часто будил своего сокамерника «и, указывая пальцем на левую сторону лба и затылок, жаловался, что он чувствует в этом месте боль, он даже чувствовал, где должна пройти пуля при расстреле».

Деформация личности палачей приводила к неудержимой потребности хвалиться участием в казнях. О собственном садизме отставные чекисты могли вспоминать как о законном революционном пыле, требуя уважения к былым заслугам. Скромный сотрудник Омского горстройтреста Андрушкевич в 1929-м получил строгий партвыговор с предупреждением за «невыдержанность» в связи с тем, что во время чистки заявил: «Когда я работал в ГПУ, привели ко мне белого полковника, так я ему зубами прогрыз горло и сосал из него кровь».

Недаром в сентябре 1922 г. появился приказ ГПУ, который отмечал, что в своих официальных заявлениях в различные инстанции, а также в частных разговорах многие бывшие и настоящие сотрудники ГПУ указывают на своё участие в тех или иных агентурных разработках, а также в исполнении приговоров, «что расшифровывает методы нашей работы».

Все чекисты обязывались дать подписку о сохранении в тайне сведений о работе ГПУ и могли разглашать только название своей штатной должности; нарушителей предписывалось «немедленно арестовывать и предавать суду». Но эта мера работала не очень эффективно – чекисты любили похвастать своей работой и в общении между собой, и в разнообразных ходатайствах либо доносах.

Например, заведующий снабжением механико-монтажного цеха Кузнецкого металлургического комбината 27-летний А.Н. Таран в июне 1933-го обвинялся Сталинской горКК ВКП(б) в том, что «клеветал на советскую власть и Красную Армию, заявляя, что, будучи работником ОГПУ на Украине, он, Таран, расстреливал десятки белых, а 5-й Латышский батальон расстреливал по 500 человек…» Работавший в Омске и Томске арестованный в 1938-м особист П.А. Егоров, доказывая свою лояльность, в письме из лагеря Сталину заверял вождя, что всегда был «беспощаден к врагам народа, и не только агентурным и следственным путём боролся с ними, но много, много сам физически уничтожал их». Другой арестованный чекист – оперативник контрразведывательного отдела УНКВД по Алтайскому краю И.И. Виер-Ульянов – уверял судей трибунала: «Я сам боролся с врагами народа, не одну сотню я арестовал и расстрелял этих врагов».[ 32 ]

Рядовой чекист С.М. Замарацкий в 1937-м упоминал о регулярных «свадьбах» в Кузнецком домзаке в конце 1920-х гг. (этот термин употреблялся и чекистами Белоруссии 1930-х, что говорит о его универсальности). В середине 20-х годов, когда численность работников карательного ведомства была наименьшей и когда на иной второстепенный сибирский округ приходилось в год всего несколько арестованных по политическим делам, порядки в тюрьмах были очень жестокими и бессудные расправы в них случались нередко. Крайней жестокостью к заключенным отличались начальник Щегловского (Кемеровского) домзака Ф.А. Брокар, начальник Минусинской тюрьмы Г. Керин. Начальник Тобольского исправтруддома И.С. Гомжин в 1926 г. оказался под судом за самовольный расстрел заключённых, но был осуждён условно и благополучно продолжил карьеру в тюремном ведомстве. Менялись начальники тюрем очень часто, поскольку самые разные злоупотребления в их среде носили повальный характер. [ 33 ]

Постановлением ВЦИК Сибирский край объявлялся неблагополучным по бандитизму в ноябре 1925 – январе 1926 г. и с 1 декабря 1926 по 1 марта 1927 г. Это означало, что власти края получали исключительные полномочия. Создавалась специальная двойка, состоявшая из особоуполномоченного полпредства ОГПУ по Сибкраю и крайпрокурора (либо его заместителя), которая заочно рассматривала дела на уголовников и большую их часть приговаривала к расстрелу. В первую кампанию было расстреляно около 500 чел., а с 17 декабря 1926 по 1 февраля 1927 г. чрезвычайная двойка на семи заседаниях рассмотрела 112 дел на 517 человек и большую часть осуждённых – 321 чел. – приговорила к расстрелу.[ 34 ] Массовые расстрелы уголовников вскоре «всплыли» в буквальном смысле, став достоянием гласности.

Органы ОГПУ оказались не готовы к захоронению большого количества трупов и проявили сомнительную самодеятельность. Расстреливая бандитов в конце 1925 г., чекисты Бийского окротдела ОГПУ из-за сильных морозов последнюю группу расстрелянных решили не хоронить, а обезглавили 8 трупов, после чего головы зарыли, а тела сбросили в р. Бия. Весной обезглавленные трупы всплыли, вызвав в округе самые невероятные слухи. Специальная комиссия полпредства ОГПУ наказала исполнителей административным арестом, но это ничуть не повлияло на методы «захоронения», практиковавшиеся год спустя, во вторую кампанию массовых казней уголовного элемента.

В июне 1927 г. пять сильно разложившихся трупов мужчин со связанными телефонным кабелем руками и пулевыми ранениями в голову либо сердце были выловлены из Оби в окрестностях Новосибирска, еще один – в окрестностях с. Молчаново Томского округа. Новосибирский окружной угрозыск, логично предположив, что милиция обнаружила «трупы расстрелянных органами ОГПУ на основании предоставленных им прав в отношении известной категории преступников», просил прокуратуру поднять вопрос о том, чтобы чекисты впредь зарывали казнённых в землю. Однако заместитель полпреда ОГПУ по Сибкраю Б.А. Бак 2 сентября 1927 г. направил Сибпрокуратуре циничную отписку: поскольку трупы уже захоронены как неопознанные и следствие провести невозможно, то неясно, кто расстреливал: ОГПУ или судебные органы... Хотя сам вид обнаруженных трупов довольно ясно указывал на почерк исполнителей.[ 35 ]

Практика небрежного отношения к процедуре захоронения характерна для всех двадцатых годов, поскольку надлежащее исполнение инструкций требовало конвойной команды, заблаговременного рытья могилы где-то в глуши, что было зимой не так просто. Поэтому в Новосибирске и в 1923-м, и во второй половине 20-х годов практиковалось сбрасывание трупов расстрелянных в Обь. Зимой осуждённых, не мудрствуя лукаво, казнили прямо в общественной теплушке для полоскания белья посреди Оби, после чего труп спускали в прорубь. Делалось это ночью, когда полоскать бельё в проруби никому из обывателей не пришло бы в голову. Потом в избушке прибирали – до следующего раза.

Обыденность такой практики подтверждал член Сибкрайсуда А.З. Суслов в информации о том, что труп расстрелянного 14 декабря 1926 г. в Новосибирске Ивана Голендухина «спущен под лёд реки Оби».[ 37 ] В Новосибирске в течение двадцатых и тридцатых годов местом тайных казней также была Берёзовая роща на окраине, где располагалось большое кладбище. Еще в 1934 г. его возможности для захоронения казнённых не были исчерпаны. Десятки тысяч расстрелянных в столице Сибири в 1937 – 1938 гг. вероятно нашли могилу в нескольких местах. Они секретны до сих пор. В других крупных городах такие массовые захоронения обнаружены: Бутово и Коммунарка в окрестностях Москвы, Левашовская пустошь под Петербургом, Быковня под Киевом, Куропаты под Минском...

1929 г. в истории страны занимает особое место. В этом году произошло столько изменений во всех сферах жизни советского общества, что применяются различные термины для того чтобы определить суть происшедших событий. Одни называют случившееся тогда «революцией сверху», другие – «термидорианским переворотом». Сталин назвал 1929 г. – годом «великого перелома».

В области внутренней политики главным событием явилось завершение борьбы за власть в руководстве Ком­мунистической партии и установление в СССР ре­жима личной власти Сталина. После поражения «правых» к руководству страны пришли новые люди, лично преданные Сталину. Председателем СНК СССР стал В.М. Молотов, заместителем Сталина по партии - Л.М. Каганович, членом Политбюро - Г.К. Орджоникидзе.

Советское руководство на словах выступало сторонником соблюдения норм советской и партийной демократии, коллегиального руководства. В конце 20-х – первой половине 30-х гг. систематически проводились Съезды Советов, съезды и Пленумы Коммунистической партии. В 1936 г. была принята Конституция СССР, объявленная самой демократи­ческой конституцией в мире. Действительно, в этом документе были перечислены все права человека, сформулированы новые принципы судопроизводства. Был создан Верховный Совет СССР, который обладал законодательными функциями. В 1937-1938 гг. прошли всенародные выборы в Верховный Совет СССР и Верховные Советы союзных республик.

В то же время большие полномочия получили карательные органы Советского государства.

В начале 30-х гг. широко применялась практика проведения за­крытых судов, а также внесудебных расправ. Законодатель­ная основа подобного «судопроизводства» закладывалась в ходе начавшейся массовой коллективизации. Уже в конце 1929 г. по инициативе местных партийных и местных орга­нов стали создаваться «тройки» из первых лиц, включая на­чальника ГПУ, которые были фактически легализованы постановлением ЦИК и СНК от 1 февраля 1930 г. «О мерах по укреплению социалистического переустройства сельско­го хозяйства в районах сплошной коллективизации и по борьбе с кулачеством». Эта практика, когда судопроизвод­ство вершили «тройки», вскоре была распространена не только на кулачество, но и нэпмановские элементы города, лиц, служивших в царской и белой армиях, лиц, состояв­ших в различных политических партиях, представителей интеллигенции. С 1930 по 1933 гг. состоялись сфабрикованные про­цессы над Промпартией, трудовой крестьянской партией, меньшевиками, специалистами фирмы «Метро­политен-Виккерс».бактериологами, истори­ками, руководящими работниками пищевой промышлен­ности, совхозов, наркомата земледелия и т. д.

Поскольку поток осужденных постоянно увеличивал­ся в начале 30-х гг. была проведена реоргани­зация исправительно-трудовых учреждений, которые су­ществовали в Советской России и в 20-е гг. В 1930 г. они были переданы в ведение ОГПУ, и было создано Главное управление лагерей (ГУЛАГ) во главе с Г. Ягодой. ОГПУ СССР вершил не только дела политической направлен­ности, но в его ведение была передана милиция. Одновременно было ужесточено советское законодательства. В постановлении ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 г. «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперативов и укреплении обще­ственной (социалистической) собственности» впервые в за­конодательном акте был использован термин «враг народа», к которым применялась высшая мера наказания или срок 10 лет с конфискацией имущества. 22 августа 1932 г. было принято новое постановление высших органов государст­венной власти «О борьбе со спекуляцией», в котором за указанное преступление выносился срок от 5 до 10 лет без права амнистии. В декабре того же года в стране был введен паспортный режим, отмененный Советской властью в 1923 г., который серьезно ограничивал свободу передвиже­ния для советских граждан, отдельные категории которых паспортов не получили вовсе. В марте 1933 г. органы ОГПУ получили право расстреливать людей без суда и следствия.

В июле 1934 г. был издан декрет, утверждающий принцип заложничества. В ноябре того же года были учреждены особые сове­щания НКВД, обладающие такими же полномочиями, что и прежние органы ГПУ. Наконец, 1 декабря 1934 г. в связи с убийством С.М. Кирова, был принят закон «О порядке ведения дел по подготовке или совершению террористических актов», который упро­стил судопроизводство по политическим делам и создал законодательную основу для раскручивания маховика ре­прессий.

В середине 30-х гг. было проведено 3 крупных по­литических процесса над верхушкой большевистского руководства, была разгромлена возможная оппозиция Сталину в Красной Армии, перетряхиванию были под­вергнуты руководящие кадры в промышленности, пар­тии, общественных организациях и т. д. Масштабы ре­прессий этого времени, видимо, никогда не удастся установить точно, а приблизительные подсчеты, имею­щиеся у разных авторов, расходятся в очень большом ди­апазоне. Количество заключенных в Советском Союзе в конце 30-х гг. определяется в пределах от 10 до 40 млн. человек.

Именно к концу 30-х гг. культ личности Сталина до­стиг своего апогея за весь предвоенный период. Его имя неизменно связывалось с многочисленными успехами в деле построения социалистического общества в СССР. На его авторитет уже никто не мог покуситься, ибо рядом с ним не было фигуры, не только равной Сталину по по­пулярности, но и даже близко стоящей по отношению к нему. Это позволило Сталину накануне второй мировой войны существенно сократить масштабы ре­прессий и наказать конкретных виновников «большого террора».

Уже в ходе третьего Московского процесса, который проходил в марте 1938 г., среди осужденных фигурировал Г. Ягода, бывший руководителем НКВД в 1934-1936 гг. В 1938 г. было начато частичное освобождение заключенных из ГУЛАГА. Это касалось прежде всего чле­нов партии и военнослужащих. В ноябре 1938 г. был рас­пространен секретный циркуляр о приостановлении даль­нейших арестов. В декабре 1938 г. был освобожден от должности наркома внутренних дел Н.И.Ежов и назначен новый - Л.П. Берия. Однако репрессии продолжались и в 1939-1941 гг., хотя и не в таком масштабе, как прежде.

Экономическое положение

В конце 20-х гг. произошла смена экономической стратегии страны. Вместо новой экономической политики стала проводиться в жизнь политика форсированной индустриализации. Первый пятилетний план развития народного хозяйства /1928/29 – 1932/33 гг./ разрабатывался и был принят с учетом принципов нэпа и в частности был рассчитан на сбалансированное развитие всех основных отраслей народного хозяйства. В 1929 г. Сталин заявил о необходимости пере­смотра заданий первого пятилетнего плана в сторону их существенного увеличения.

Для руководства экономикой были созданы новые органы управ­ления. В 1932 г. был ликвидирован ВСНХ, а вместо него сначала образовано 4 отраслевых наркомата, а к концу 30-х годов их количество возросло до 20. Нар­коматы со строгой вертикальной структурой подчинения, доходящей до каждого отдельного предприятия, были идеальной формой для внедрения в экономику административно-командных методов управле­ния..

В условиях экономического кризиса, охватившего капиталистический мир в 1929 г., советской стране трудно было рассчитывать на получение внешних источников финансирования индустриализации. Приходилось рассчитывать только на внутренние источники накопления средств и прежде всего на сельское хозяйство. Форсированную индустриализацию и коллективизацию сельского хозяйства необходимо рассматривать как две стороны одного и того же процесса, направленного на ускорение темпов социально-экономического разви­тия. Не случайно начало массовой коллективизации также приходится на 1929 г.

В области промышленности новые показатели первого пятилетнего плана выглядели следу­ющим образом: по чугуну вместо 10 млн. т. было утвер­ждено 17 млн. т., по тракторам вместо 53 тыс. шт.- 170, по автомашинам вместо 100 тыс. шт.- 200.

Для того чтобы обеспечить выполнение производст­венных заданий, стоящих перед промышленностью, тре­бовалось в таких же размерах «подстегнуть» темпы разви­тия сельского хозяйства. В ноябре 1929 г. была поставлена задача форсировать темпы социалистического преобразования сельского хозяйства, а в январе 1930 г. был утвержден график коллективизации. В соответствии с ним к концу пятилетки в колхозах должно было находиться не 20, а 80-90% крестьянских хозяйств. Естественно, что до­стичь этого в столь короткие сроки можно было только путем насилия над крестьянином.

Итоги первой пятилетки можно рассматривать двоя­ко. С одной стороны, в области промышленности страна в 1928-1932 гг. переживала большой подъем. Если в 1928 г. в СССР было произведено 3,3 млн. т. чугуна, то в 1932 г.- 6,2 млн. т., по тракторам рост со­ставил с 1,8 тыс. шт. до 50,8 тыс. шт., по автомобилям - с 0,8 тыс. шт. до 23,9 тыс. шт. Зато в области сельского хозяйства произо­шел явный откат от результатов, имевшихся в конце нэпа. Если в 1928 г. страна производила 4,9 млн. т. мяса и сала, то в 1932 г. лишь 2,8 млн. т., соответственно по молоку показатели снизились с 31 млн. т. до 20,6, а по яйцу- с 10,8 млрд. шт. до 4,4. В резуль­тате массовой коллективизации было «раскулачено» поч­ти 15% крестьянства страны, причем его наиболее хозяйственного слоя. Завершение этого процесса привело страну к страшному голоду 1932-1933 гг., когда в мирное время умерло по разным подсчетам от 3 до 10 млн. человек. Индустриализация проходила за счет снижения жизнен­ного уровня городского населения, характерным показа­телем которого являлось существование в 1929-1933 гг. карточной системы снабжения населения.

Советское руководство сделало серьезные выводы из уроков первой пятилетки и на XVII съезде ВКП(б) при обсуждении показателей второго пятилетнего плана /1933 – 1937 гг./ курс на дальнейшее форсирование экономического развития страны был подвергнут существенной корректировке. В области промышленности были утверждены более реальные задания по ежегодному росту производства, а в сельском хозяйстве предусматривалось лишь закрепление достигнутого уровня коллективизации. Произошло некоторое ослабление ди­рективного давления на экономику, были реорганизованы органы управления ею.

В США двадцатых годов прошлого века уровень потребления достиг невиданных масштабов. На фоне всеобщего процветания акции росли в цене ‑ за два года ценные бумаги подорожали в среднем на 40 процентов, в день торговались акции на $5 млн., что в 2,5 раза превышало предыдущие показатели. Американцы стремились использовать свой шанс и активно вкладывали деньги в корпоративные акции, надеясь сорвать большой куш на продаже...

Ажиотаж раздул огромный мыльный пузырь, и в « черный четверг » он лопнул, как и должно было случиться. В этот день значение индекса Доу-Джонса упало до 381,17, началась паника, держатели акций старались сбыть их по любой цене. 24 октября продали почти 13 миллионов акций, но индекс продолжал падать и опустился на 11 процентов.

Четверг 24 октября 1929 года в Соединенных Штатах Америки до сих называют «черным» - в этот день обвалился фондовый рынок и начался тяжелейший для страны период Великой депрессии. Крах на бирже случался и раньше, но длились тяжелые периоды не больше четырех лет, в «черный четверг» начался отсчет 12 депрессивных лет.

Паника на Уолл-стрит.

В 30-е годы прошлого века в США не существовало сплошного учёта населения, не существовало ни паспортной системы, ни системы регистрации населения по месту жительства, по факту отсутствовала обязательная регистрация рождения и смерти у представителей власти.

Президенты США в период Великой депрессии.

Имя Герберта Гувера - президента США в годы начала депрессии - печально известно не только в связи с голодом, безденежьем и безработицей. «Гувервилями» называли города из лачуг, построенные специально для бездомных.

« Гувервилль » для бездомных.

«Гуверовская похлебка»

«Гуверовской похлебкой» звалась бесплатная еда в столовых. «Гуверовскими одеялами» были газеты, которыми укрывались обнищавшие американцы, «гуверовы свиньи» ‑ отловленные для пропитания зайцы, «гуверовы повозки» ‑ поломанные автомобили, в которые впрягали лошадей.

«Сухой закон», утверждённый 17 января 1920 года, откроет двери криминальному бизнесу. В них войдет и Аль Капоне, сильно потеснив других желающих. Он будет возить в Чикаго контрабандный алкоголь в гробах.

Аль Капоне 1930 год.

Но прибыль от торговли нелегальным спиртным надо было как-то легализовать и Капоне создает сеть прачечных. Там отмывали деньги от контрабанды алкоголем и прочего незаконного бизнеса. В 1930 году на пике теневой славы доходы синдиката Капоне составили $60 млн. Он сделал состояние на проститутках, гробах и прачечных. Покупал безнаказанность у полицейских, лояльность у политиков, молчание у журналистов. Единственные, кто добрым словом вспоминал его имя и желал здоровья были бедные и бездомные: для них по приказу Аль Капоне были открыты бесплатные столовые.

Бесплатные столовые.

Сумма биржевых потерь в «черную неделю» составила $30 млрд., что превысило все военные расходы США в Первую мировую войну. Основатель клана Кеннеди (отец будущего президента!) Джозеф Патрик Кеннеди продал все свои акции точно перед началом «Черного Вторника», причем по максимальной цене. Это дало аргумент последующим исследователям обвинять крупный бизнес в сговоре для обмана мелких вкладчиков.

Джозеф Патрик Кеннеди.

5 миллионов американских фермеров были согнанны банками с земель за долги и не обеспеченных правительством США ни землёй, ни работой, ни социальной помощью, ни пенсией по старости. Каждый шестой американский фермер попал под каток, лишенные земли, своего родного дома и имущества, люди шли в охваченную массовой безработицей, голодом и повальным бандитизмом, неизвестность.

Безработные Чикаго.

Начало Великой депрессии сопровождалось волной самоубийств среди биржевых брокеров и мелких вкладчиков. . Служащие отелей спрашивали у вновь прибывших гостей, не собираются ли те тихо покончить с собой в номере. В этом случае за отдельную плату предлагались услуги вызова полиции, скорой помощи или ритуального агентства.

Марш безработных. Торонто.

В 1932 году в Детроите полиция и частная охранная служба Генри Форда расстреляло шествие голодающих рабочих, которые проводили «голодные марши». Было убито 5 человек, десятки ранены, неугодные были подвергнуты репрессиям.

Женская мода в Великую депрессию кардинально изменилась - теперь дамам предлагались подчеркнутая талия, обувь на низких каблуках, удлиненные юбки и минимум макияжа. Чтобы сэкономить на одежде, женщины покупали больше аксессуаров.

В 1933 г. каждый четвертый американец был безработным, еще 25% работающим снизили зарплату и уменьшили продолжительность рабочего дня. Заработная плата составляла 5 долларов в неделю. Строили каналы, дороги, мосты, зачастую в необжитых и болотистых малярийных районах страны. Эмпайер стейт билдинг, Крайслер билдинг, мост Golden Gate Bridge ( «Золотые ворота»), Рокфеллер - центр были построены во время депрессии.

Биржа труда .

Строительство Эмпайер стейт билдинг.

Golden Gate Bridge ( мост «Золотые ворота»).

Половина детей плохо питались, не получали медицинской помощи и были бездомными. Многие болели рахитом. Только в Нью-Йорке в 1931 г. было зарегистрировано около 2 тыс. случаев голодной смерти.

Не имея денег на билет, люди путешествовали на крышах поездов. Около 50 000 американцев получили травмы или погибли, перепрыгивая с крыши на крышу.

С начала Великой депрессии, страна охвачена танцевальными марафонами. Эти марафоны стали тем развлечением, которое могло отвлечь обедневший, голодный народ от насущных проблем. Для танцующих пар участие давало надежду на получение денежного приза. В 1935 году появилась игра «Монополия» ‑ воплощение народных фантазий о богатстве.

Диснеевский мультфильм «Три поросенка», снятый в 1933 году мультик учил американцев (поросят) объединяться, чтобы победить депрессию в образе волка. Американцы в трудные времена часто посещали кинотеатры. 75 млн. зрителей каждую неделю приходили в кино, чтобы посмотреть «Кинг Конга», «Унесенных ветром» или «Волшебника страны Оз».

Цветных американцев при сокращениях увольняли первыми. Больше остальных от Депрессии пострадали афроамериканцы. Негритянское население, которое к тому времени уже успело обосноваться в ряде крупных городов, пополнило армию безработной и бездомной нищеты. В стране резко усилился расизм, прошла новая волна физических расправ над черными. Только по официальным данным за 1929—1933 гг. было подвергнуто линчеванию 69 негров, это при том, что многие случаи такой жестокой расправы так и остались незафиксированными.

В 1935 г. в Америке появились известные всем «письма счастья», обещавшие быстрое обогащение. Неизвестно, кому принадлежала идея, но у почтальонов была работа.

Преступниками в то время становились еще недавно благонадежные граждане. Бонни и Клайд, Лестер Джозеф Гиллис по прозвищу «малыш Нельсон», Джон Джиллинджер, возможно они никогда не стали бы на скользкую тропу в других обстоятельствах.

Бо́нни Элизабет Па́ркер и Клайд Честнат Бэ́рроу.

Лестер Джозеф Гиллис «малыш Нельсон».

Джон Джиллинджер

Из истории Банка России

Конец 1920-х? начало 1930-х годов в Советском Союзе было временем кардинальной трансформации хозяйственного механизма. Руководство страны взяло курс на индустриализацию. Отсутствие реальных источников ее финансирования сначала привело к необеспеченной эмиссии денежных знаков, а затем? к изменению форм организации денежного обращения, в частности, порядка эмитирования и регулирования денежной массы.

Толчком к этим изменениям послужил очередной срыв государственной кампании по хлебозаготовкам в 1928 году. Одной из основных причин этого срыва была неспособность государственной промышленности удовлетворить платежеспособный спрос крестьян. Начавшаяся коллективизация и форсированное развитие государственной промышленности в перспективе призваны были решить эти проблемы. Но в конце 1920-х? начале 1930-х годов они легли тяжелым бременем на население страны и вызвали инфляцию.

Источников, из которых черпались денежные средства для модернизации промышленности в индустриально развитых странах Запада, ? внутрипромышленных накоплений, внутренних и внешних займов? в СССР в этот период не было. Единственным реальным способом финансирования проводимой сверхбыстрыми темпами индустриализации была эмиссия бумажных денежных знаков.

Осуществление первого пятилетнего плана развития народного хозяйства началось в октябре 1928 года 2 . Выполнение плана должно было обеспечить равновесие хозяйственной системы. Планировалось повышение покупательной способности червонца за пятилетку на 15?20%. Финансовой основой для реализации плана должно было стать снижение себестоимости производства и, соответственно, цен на продукцию государственной промышленности.

Как вскоре выяснилось, этот план оказался невыполнимым. Реально финансовый план был выполнен и перевыполнен только по капитальным вложениям.

Запланированных накоплений в промышленности достичь не удалось, поскольку промышленный рост обеспечивался главным образом за счет увеличения численности работающих при опережающем росте зарплаты. Если в 1928 г. численность рабочих и служащих составляла 11,6 млн. человек, то в 1935 г. она увеличилась более чем в 2,2 раза и достигла 24,8 млн. человек. Количество рабочих возросло за счет малоквалифицированной рабочей силы из деревни, поэтому добиться быстрого снижения себестоимости промышленной продукции, которое было заложено в пятилетнем плане, оказалось невозможно. В силу низкой квалификации новых рабочих техника осваивалась медленно, дорогостоящие импортные машины быстро приходили в негодность, не выполнялись соответствующие стандартам нормы производительности. Вновь построенные предприятия долго и с большим трудом выходили на запроектированные мощности. Высок был процент брака: на отдельных предприятиях Москвы он колебался от 25 до 65%. Однако фонд заработной платы при этом быстро возрастал: в 1928 г. он составлял 8,2 млрд. руб., а в 1932 г. ? уже 32,7 млрд. рублей.

Нереальность государственных финансовых планов стала очевидной уже в начале 1930 года. Поскольку себестоимость продукции государственной промышленности снижалась гораздо медленнее, чем было запланировано, Госбанк СССР вынужден был превысить свой кредитный план за 9 месяцев 1929/30 г. на 1671 млн. рублей.

На протяжении 1931?1932 гг. бюджет практически не предоставлял Госбанку СССР средств для кредитования народного хозяйства, поэтому в 1931 г. банк вынужден был 45% своих кредитных вложений покрыть за счет эмиссии, составившей 1,3 млрд. рублей. В результате денежная масса в обращении увеличилась почти на 30%. В 1932 г. средства для кредитования хозяйства, предоставленные за счет эмиссии, составили около 2,2 млрд. рублей. Сумма выпущенных в обращение денег в 1932 г. достигла 2,6 млрд. руб. (почти 50% к объему денежной массы на начало года). Всего за 1931?1932 гг. денежная масса увеличилась в 2 раза.

Денежно-кредитная политика государства в это время целиком подчинялась задаче изыскания средств для проведения индустриализации. Между тем уже к началу 1929 г. появились явные признаки недоверия населения к советской валюте и нежелания граждан участвовать в финансировании государственных программ индустриализации. С середины 1930 г. население практически перестало добровольно покупать облигации госзаймов.

Работа аппарата Наркомфина и Госбанка СССР в этих условиях в значительной степени сводилась к сбору налогов, дополнительному изъятию средств у населения и распределению их в госсекторе в соответствии с кредитными планами. Подписка на займы стала коллективной и фактически обязательной. В результате если в 1928/29 г. за счет подписки на выигрышные займы бюджет получил 270,2 млн. руб., то в 1932 г. ? 2370,5 млн. рублей.

Увеличение доходов бюджета за счет подписки населения на займы происходило на фоне роста денежных доходов населения. По официальным данным, за первую пятилетку они возросли в 3,5 раза, при этом денежные доходы рабочих и служащих? в 4 раза. За это же время оборот государственной и кооперативной торговли увеличился примерно в 2,5 раза (с 15 млрд. руб. в 1928 г. до 40,3 млрд. руб. в 1932 г.).

Основной причиной медленного роста товарооборота было резкое сокращение производства в сельском хозяйстве. Перекачка средств из сельского хозяйства в промышленность и репрессии против крестьян привели к тому, что за пять лет (1928?1932 гг.) почти вдвое уменьшились объемы продукции животноводства и птицеводства. Производство мяса, молока, яиц в 1934 г. было ниже, чем в 1919 году. Сократился валовой сбор зерна, снизилась средняя урожайность зерновых (в 1932 г. она составляла 5,7 ц с гектара против 8,2 ц в 1913 г.).

В результате торговый оборот заполнился массой?пустых? денег. В перечень дефицитных товаров вошли продукты питания и товары массового спроса? текстиль, металлические изделия, обувь, кожаные изделия. В конце 1928 ? начале 1929 г. на свободном рынке началось резкое повышение цен, и к началу 1933 г. уровень рыночных цен был примерно в 12 раз выше, чем в 1928 г., и в 13?35 раз выше государственных карточных цен.

В целях борьбы с продовольственным кризисом и товарным дефицитом с 1929 г. во всех городах была введена карточная система. Приоритет в снабжении принадлежал индустриальным центрам. Власти рассчитывали таким образом обеспечить снабжение всех горожан в равной степени, но в условиях обострения продовольственного дефицита и угрозы голода снабжение было дифференцированным. Только рабочие ведущих промышленных объектов получали по карточкам все товары.

Карточная система предусматривала разные цены на основные продукты массового спроса в зависимости от принадлежности владельца карточки к той или иной социальной группе, его местожительства, профессии и места работы. Нормы выдачи продуктов по карточкам также были различными. Они определялись как важностью предприятия и города, так и значимостью конкретного цеха и степенью выполнения плана. Только в 1931 г. появляются постановления о снабжении по карточкам интеллигенции, в частности, врачей и учителей.

Нормы продажи товаров по карточкам постоянно снижались, сокращался их ассортимент. Во втором квартале 1932 г. на основе решения ЦК ВКП(б) была отменена продажа по карточкам рыбы, кондитерских изделий, яиц, овощей, молока, сыра и других продуктов. Распределению по карточкам подлежали лишь хлеб, крупа, мясо, сельдь, сахар, но и эти продукты выдавались с большими перерывами. Выполнялась только норма выдачи хлеба. В результате в основных промышленных районах потребление основных продуктов питания резко снизилось. Рабочие голодали.

Одновременно с введением карточной системы были созданы закрытые формы распределения товаров. В крупных городах были организованы коммерческие магазины, где можно было купить продовольственные товары любого ассортимента по ценам, превышающим карточные в 5?6 раз.

В целом форсированная индустриализация привела в 1930-е годы к резкому снижению жизненного уровня большинства населения. Заработная плата рабочих и служащих стала расти гораздо медленнее, чем цены. Уровень жизни рабочих был ниже того, который существовал в царской России и в Советской России до 1927 года.

Еще более тяжелым было положение сельского населения. Во избежание?разбазаривания? весь колхозный хлеб, включая семенной фонд, свозился на государственные элеваторы. Большую часть урожая колхозы сдавали по обязательным хлебопоставкам по ценам в 10?12 раз ниже рыночных. Еще одна часть урожая шла в виде натуроплаты машинно-тракторным станицям (МТС) за обработку колхозных полей.

Для того чтобы закупить промышленное оборудование за границей, увеличивался экспорт хлеба, даже в условиях неурожая. Так, если в 1930 г. при урожае зерновых в 835 млн. ц было экспортировано 48,4 млн. ц хлеба, то в 1931 г. эти показатели составили 695 и 51,8 млн. ц зерна соответственно.

Поскольку в 1932 г. вследствие засухи заготовка зерна осуществлялась с огромным трудом, власть прибегла к принудительным мерам. Заготовители во многих хозяйствах забирали не только товарную продукцию, но и зерно, предназначенное для оплаты по трудодням, и даже семена. Госзаготовки?под метелку? прошли в основных зерновых районах? на Украине, Северном Кавказе, в Поволжье. В результате голод, пик которого пришелся на весну?лето 1933 года, унес миллионы жизней.

В денежной сфере страны с 1930 г. отмечались явления, характерные для периодов усиления инфляции. Повсеместно наблюдалось так называемое?бегство от денег?, когда население стремится любыми путями превратить их в товары, цены на которые все время повышаются. Оживился подпольный фондовый рынок, цены на золото и иностранную валюту резко возросли. Понижение покупательной способности червонца способствовало во второй половине 1930 г. разменному кризису. Он был связан с исчезновением из обращения советских серебряных монет, которые использовались населением, прежде всего крестьянами, для страховки в случае обесценения червонца. В торговле между городом и деревней появился лаг на серебро. В Брянске в середине 1930 г. цена 1 пуда ржаной муки в бумажных денежных знаках составляла 13 руб., а серебром? 8 рублей. Разменному кризису сопутствовали общий недостаток денежных знаков и резкое сокращение кассовой наличности в филиалах Госбанка СССР. Это приводило к перебоям в выдаче зарплаты, так как предприятия не могли получить вовремя наличные деньги со своих счетов.

Поскольку рост эмиссии значительно опережал увеличение товарооборота, разрыв между покупательной способностью денег и предложением товаров постоянно увеличивался. В январе 1931 г. в провинции рубль содержал в себе лишь 8 довоенных копеек. Поддержание паритета червонца по отношению к золоту и иностранным валютам стало невозможным 3 .

Огромные капиталовложения в тяжелую промышленность, сознательное ускорение темпов ликвидации частного сектора и нарушение пропорций в развитии отраслей промышленности, производящих средства производства и товары народного потребления, сохранение дисбаланса в развитии промышленности и сельского хозяйства неизбежно должны были привести к дестабилизации денежного обращения. Опасность возврата к гиперинфляции, от которой страна избавилась за несколько лет до этого, была реальной. Поэтому еще в 1929 г. начался поиск экономических моделей, которые позволили бы осуществить в СССР ускоренную модернизацию промышленности при отсутствии для этого реальных денежных средств.

Одним из первых шагов в этом направлении было осуществление в стране в 1929?1933 гг. экономических реформ? налоговой, кредитной и тарифной. Созданные в результате их проведения экономические механизмы позволили принудительно изымать денежные средства у промышленных предприятий и населения с целью их перераспределения в соответствии с кредитными планами.

Экономические реформы начались в соответствии с Постановлением ЦИК и СНК СССР от 5 сентября 1929 г. ?О мерах по упорядочиванию управления производством и установлению единоначалия?.

Целью реформ было, во-первых, снижение себестоимости производимой продукции, во-вторых, решение проблемы накоплений в промышленности. Созданный в результате реформ механизм накопления в промышленности позволял добиваться выполнения плановых заданий любой ценой.

Налоговая реформа оградила государство от возможных последствий уменьшения платежей населения в казну. После вытеснения из розничной торговли частника Наркомфин начал контролировать большую часть товаропотоков (предметов первой необходимости и продуктов питания) 4 .

Постановлением СНК СССР от 16 августа 1930 г. для предприятий и организаций?обобществленного сектора? вместо системы множественных налогов были введены две основные формы платежей в бюджет? налог с оборота (именно он стал основой доходной части бюджета) 5 и отчисление от прибылей государственных предприятий на образование специального капитала в учреждениях долгосрочного кредита. Введение двух форм платежа госпредприятий в бюджет позволило создать механизм перераспределения доходов и финансового контроля за ходом выполнения предприятиями производственных планов и планов реализации.

В ходе кредитной реформы в 1930 г. была ликвидирована система коммерческого кредита. Теперь все операции по прямому краткосрочному кредитованию осуществлялись Госбанком СССР. Специализированные (отраслевые) банки превратились в банки долгосрочных вложений, а сеть их отделений была ликвидирована. Операции спецбанков стали осуществляться через филиалы Госбанка.

В результате кредитной реформы 6 деятельность Госбанка СССР окончательно утратила коммерческий характер, и его основными функциями стали плановое кредитование хозяйства, организация денежного обращения и расчетов, кассовое исполнение государственного бюджета и осуществление международных расчетов 7 .

Целью хозяйственных и финансовых реформ начала 1930-х годов было создание эффективного механизма централизованного планового регулирования материального и финансового аспектов воспроизводственного процесса. Предприятия контролировались государством с помощью кредитных рычагов: Госбанк СССР превратился в единый центр краткосрочного кредитования всех хозяйственных организаций и единый расчетный и кассовый центр народного хозяйства. Создание системы кассового планирования позволило осуществлять прямое плановое регулирование денежного обращения. Начали составляться балансы народно-хозяйственного плана, основные финансовые планы? план государственного бюджета, кредитный план Госбанка СССР и план его кассовых операций. С 1930 г. началось составление кассовых планов Госбанка СССР в увязке с кассовыми планами предприятий.

Изменились формы организации денежного обращения, в том числе порядок эмитирования денег и регулирования объема денежной массы. После ликвидации вексельного обращения значительная часть наличного денежного оборота перешла в безналичную форму и осуществлялась на основе указаний директивных органов. Ликвидация вексельного обращения сказалась и на обеспечении денежной единицы страны 8 . С этого времени обеспечением советских денег стали служить материальные ценности, под которые банк предоставлял кредиты 9 . Однако значительная их часть не могла выступать в качестве товара и гарантировать устойчивость денег.

Денежная система, которая сформировалась в СССР после проведения кредитной реформы, была полностью оторвана от мирового рынка. В то время как денежные знаки экономически развитых стран обеспечивались золотом, советские денежные знаки не только не обменивались на золото, но и не служили по отношению к нему ни средством обращения, ни платежным средством. Золотой запас страны стал рассматриваться как неосновной вид обеспечения советских денег, необходимый прежде всего для внешнеторговых операций государства.

Планирование денежного обращения перестало ограничиваться общим определением количества денег в обращении и его косвенным регулированием. Оно стало прямым и охватывало основные потоки налично-денежного оборота, которые сводились в основном к выплатам наличных средств на заработную плату, по заготовкам и со счетов колхозов, а также к возврату этих денег через торговую сеть и посредством финансовых мероприятий государства (налоги, займы). Налично-денежный оборот практически свелся к обороту денежных доходов и расходов населения. Он проходил главным образом через кассы государственных и кооперативных предприятий и организаций и через кассы Госбанка СССР.

Еще одной особенностью советских денег было наличие у одной денежной единицы нескольких покупательных способностей. Покупательная способность рубля зависела от того, где его отоваривали: в рабочей столовой на предприятии?ударной? отрасли промышленности, на базаре или в закрытом распределителе.

Регулирование наличного денежного оборота стало осуществляться за счет изменения цен в государственной розничной торговле, повышения налогов и широкого использования принудительных займов. Все это снижало покупательский спрос на товары группы?Б? (производство которых сдерживалось) и отчасти ослабляло негативные последствия непокрытой эмиссии, являвшейся результатом дефицита бюджета.

Колоссальная эмиссия в годы первой пятилетки усилила нестабильность экономики и создала угрозу устойчивости государственной власти, поэтому Наркомфин вынужден был провести мероприятия по сокращению дефицита бюджета и стабилизации денежного обращения, увеличению товарного фонда государства и повышению товарности сельскохозяйственной продукции.

Постановлением ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 19 декабря 1932 г. была отменена система контрактационных цен 10 заготовок молока и молочных продуктов. В январе 1933 г. вместо контрактации были установлены обязательные поставки по зерну. Продукцию, сданную колхозами и крестьянами-единоличниками сверх обязательных поставок, государство стало оплачивать по повышенным (на 30?40%) ценам. Оставшуюся после выполнения обязательных поставок часть сельскохозяйственной продукции крестьяне и колхозники могли реализовывать на колхозном рынке по свободным ценам.

Увеличились капиталовложения в легкую и пищевую промышленность. В результате с 1931 по 1934 г. оборот коммерческой торговли вырос с 423 до 16 745 млн. руб., а ее удельный вес в розничном товарообороте увеличился с 1,7 до 30,6%. На ряд товаров цены в этом секторе торговли были снижены. К концу 1934 г. цены на сахар упали на 49,8%, а на печеный хлеб? на 70,7%.

Это привело к снижению цен на колхозном рынке. Если в 1933 г. рыночные цены в Москве составляли в среднем 131,6% по сравнению с ценами в коммерческих магазинах, то в 1934 г. цены на рынке примерно соответствовали ценам в коммерческой торговле. Число коммерческих магазинов выросло за 1933?1934 гг. с 1152 до 12 940. За счет коммерческой торговли в 1933 г. бюджет пополнился на 4,8 млрд. рублей.

Еще одной формой коммерческой деятельности государства в то время стала организация Торгсина 11 . За время его существования (1931?1935 гг.) государство получило валютных ценностей на сумму около 250 млн. долл. США.

Второй пятилетний план развития народного хозяйства на 1933?1937 гг. был утвержден в январе?феврале 1934 г. ХVII съездом ВКП(б). Главной задачей новой пятилетки было завершение технической реконструкции народного хозяйства, и упор делался на освоение ранее построенных предприятий.

В целом планы второй пятилетки, как и первой, по большинству показателей не были выполнены, хотя процент выполнения плановых заданий был более высоким, чем ранее. По официальным данным, производительность труда возросла вдвое, валовая продукция промышленности увеличилась в 2,2 раза, сельского хозяйства? в 1,5 раза. При этом общая численность рабочих и служащих возросла с 22,9 млн. человек в 1932 г. до 27,0 млн. человек в 1937 г., или на 17,6%. В 1937 г. более 80% промышленной продукции было получено на новых или полностью модернизированных предприятиях. Однако опережающего развития отраслей группы?Б? так и не произошло, хотя темпы роста отраслей групп?А? и?Б? сблизились.

Осложнение социально-политической ситуации в стране после голода 1932?1933 гг. вынудило партийное руководство внести изменения в управление сельским хозяйством. Новый?Устав сельскохозяйственной артели?, принятый в 1935 г. на II съезде колхозников-ударников, предоставил крестьянам некоторую свободу при решении вопросов исключения из колхоза. Крестьянам разрешалось иметь личное подсобное хозяйство. Новый устав закрепил за колхозниками приусадебные участки земли, дал право содержать на них скот и разрешил продажу своей продукции на рынке. Но при этом сельские жители, в отличие от городских, после введения в городах паспортной системы паспортов не получили и были лишены свободы передвижения и выбора рода занятий.

К 1937 г. коллективизация была фактически завершена. К этому времени 93% крестьянских хозяйств были объединены в 243,7 тыс. колхозов. У земли было теперь два хозяина? колхоз и государство. Однако машинная техника принадлежала государству (МТС), что ставило колхозы в экономически зависимое положение и позволило создать систему принудительного изъятия хлеба из деревни.

Денежные доходы населения в 1937 г. возросли по сравнению с 1933 г. в 2,3 раза, а платежи населения в финансовую систему? в 1,3 раза. С 1935 по 1937 г. денежные доходы населения увеличились в 1,5 раза 12 . Производство товаров широкого потребления и товарооборот в денежном выражении также увеличились в полтора раза.

Доходы бюджета во второй пятилетке повышались прежде всего за счет налога с оборота и отчислений от прибыли. В связи с ростом выпуска продовольственных и промышленных товаров 13 налог с оборота увеличился с 44,9 млрд. руб. в 1935 г. до 53,1 и 57,8 млрд. руб. в 1936 и 1937 годах. Отчисления от прибыли за те же годы составили соответственно 3,3; 5,3 и 9,3 млрд. рублей. В целом за годы второй пятилетки поступления в бюджет от налога с оборота и отчислений от прибыли возросли в 2,8 раза 14 .

Успехи в оздоровлении денежного обращения позволили провести в 1935?1936 гг. поэтапную отмену карточной системы. 7 декабря 1934 г. были отменены карточки на печеный хлеб, муку и крупу, а в сентябре 1935 г. ? на мясо, рыбу, сахар, жиры и картофель.

В 1937?1938 гг. цены на продовольственные и промышленные товары снижались. В июне?июле 1937 г. цены на 80?90% всех промтоваров были уменьшены на 5?16%. Новый уровень цен на потребительские товары был установлен как среднее между карточными ценами и ценами коммерческой торговли. Он был значительно выше, чем в период обращения червонного рубля.

Снижение цен в государственной и кооперативной торговле повлекло за собой уменьшение цен на колхозном рынке в целом почти на 60%.

В денежном обращении СССР в 1933 г. произошли существенные изменения: из обращения было изъято 1,5 млрд. рублей. Но в 1934 г. была осуществлена эмиссия в размере 0,8 млрд. руб., в 1935 г. ? в размере 2 млрд. руб., и на 1 января 1936 г. денежная масса в обращении увеличилась до 9,3 млрд. рублей.

Кредитные вложения Госбанка СССР в 1931?1935 гг. увеличились на 17,4 млрд. руб., а с учетом конверсии? более чем на 23 млрд. рублей. Из этой суммы вложений 9,3 млрд. руб. пришлись на 1935 год. До 23% кредитных вложений было покрыто за счет эмиссии, 28,5% (6,6 млрд. руб.) ? за счет привлеченных средств народного хозяйства,45?50% ? за счет средств бюджета 15 . За 5 лет эмиссия достигла 5,2 млрд. рублей. В результате денежная масса увеличилась в 2,25 раза.

За 1936?1937 гг. эмиссия в сумме составила 4,3 млрд. руб. (около 30% суммы кредитных вложений за этот период). Количество наличных денег в 1936?1937 гг. увеличилось на 46,5%. За это же время валовая продукция промышленности возросла на 45%, розничный товарооборот? на 54%.

По сравнению с 1932 г. в 1937 г. изменилось соотношение между денежной массой, товарооборотом и фондом заработной платы. Розничный товарооборот увеличился более чем в 3 раза, фонд заработной платы? более чем в 2,5 раза, денежная масса? менее чем в 2 раза.

Если внутри страны рубль несколько укрепился, то положение его на мировом рынке стало значительно слабее. В 1936?1937 гг. золотой паритет рубля был снижен. Окончательно курс рубля был установлен 19 июля 1937 года 16 . В соответствии с ним 1 доллар США приравнивался к 5 руб. 30 коп., то есть уровень золотого паритета нового рубля по сравнению с червонным был понижен в 4,4 раза.

В 1938?1940 гг. ситуация в денежном обращении значительно ухудшилась. Во многом это было связано с резко возросшими затратами государства на производство военной техники и содержание армии. Прошедший в марте 1939 г. XVIII съезд ВКП(б) одобрил третий пятилетний план развития народного хозяйства (1938?1942 гг.), который предусматривал ускоренное развитие оборонной промышленности, создание крупных государственных резервов по топливу, электроэнергии, строительство предприятий-дублеров на Урале, в Поволжье, Сибири.

В результате расходы по Наркомату обороны значительно возросли. С 1937 по 1941 г. численность Вооруженных сил СССР увеличилась с 1433 тыс. до 5 млн. военнослужащих. Значительно возросло производство вооружения. Если в 1939 г. на оборону шла четверть государственного бюджета, то в 1940 г. ? третья часть, в 1941 г. ? 43,4%.

Отвлечение значительных трудовых ресурсов и средств на нужды обороны привело к замедлению роста гражданской продукции, в частности, к снижению темпов роста производства по группе?Б?. За 1937?1940 гг. прирост объема валовой продукции по отраслям промышленности, производившим товары массового спроса, составил лишь 33%.

Большое значение имело в это время введение мер материального и морального стимулирования работников. 28 декабря 1938 г. были установлены надбавки за непрерывный стаж к пенсиям и пособиям по временной нетрудоспособности. В декабре 1938 г. были учреждены почетное звание Героя Социалистического Труда, медали?За трудовую доблесть? и?За трудовое отличие?.

Одновременно Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 г. под угрозой уголовного наказания (тюремного заключения по приговору суда на срок от 2 до 4 месяцев) было запрещено увольнение по собственному желанию с предприятий и учреждений и переход с одного предприятия на другое без разрешения администрации.

Тем же указом рабочий день был увеличен с 7 до 8 часов, а шестидневная рабочая неделя заменена семидневной. Прогулы и опоздания на работу наказывались в уголовном порядке. Опоздание свыше 20 минут считалось прогулом и влекло за собой привлечение к уголовной ответственности. Как прогул рассматривалось появление на рабочем месте в нетрезвом состоянии. Выпуск недоброкачественной или некомплектной промышленной продукции приравнивался к?противогосударственным преступлениям, равносильным вредительству?.

Ужесточились методы администрирования и в аграрной сфере. Для членов колхозов была установлена обязательная годовая норма трудодней. За ее невыполнение колхозник мог лишиться приусадебного участка? фактически единственного средства существования.

В 1939 г. был законодательно установлен новый сельхозналог: колхозники обязаны были платить государству за каждое плодовое дерево и каждую огородную грядку своего подсобного хозяйства вне зависимости от урожая. Одновременно увеличивался размер обязательных госпоставок колхозов.

Увеличение расходов на финансирование обороны создало большое напряжение в бюджете. Для обеспечения растущих затрат был проведен ряд мероприятий по сокращению государственных расходов и дополнительной мобилизации ресурсов как за счет народного хозяйства, так и за счет доходов населения.

В 1939?1940 гг. были повышены розничные цены на ряд промышленных товаров. По сравнению с 1937 г. в 1939 г. цены за год в среднем выросли на 5%, то за 1940 г. ? на 16% 17 .

Повышались также налоги, взимаемые с населения. В 1940 г. на основе объединения подоходного налога с рабочих и служащих с культжилсбором были повышены ставки обложения рабочих и служащих, увеличен подоходный налог, взимаемый с некооперированных кустарей и ремесленников. Был пересмотрен сельхозналог. В результате по сравнению с 1938 г. платежи села возросли в 1939 г. на 0,8 млрд. руб., в 1940 г. ? на 1,4 млрд. рублей. Кроме того, увеличивались суммы поступлений от населения по подписке на займы.

Расходы населения увеличились в 1940 г. по сравнению с 1937 г. более чем на 30 млрд. руб. (на 15% к общей сумме расходов). Доля платежей финансовой системе в общих расходах населения возросла с 7% в 1937 г. до 11% в 1940 году. Общая сумма поступлений в бюджет по налогам с населения и подписке на займы составила в 1940 г. около 20 млрд. руб. (против 10 млрд. руб. в 1937 г.).

Несмотря на осуществленные мероприятия, до середины 1940 г. расходы бюджета превышали его доходы, поэтому Госбанк СССР вынужден был осуществлять непокрытую эмиссию. В 1938 г. эмиссия составила 3,6 млрд. рублей. Из них 1,8 млрд. руб. (43%) было покрыто привлеченными ресурсами, а 2,4 млрд. руб. остались непокрытыми. При этом на бюджетные цели было направлено до 1,2 млрд. руб. эмиссии. В 1939 г. эмиссия была осуществлена на сумму 5 млрд. рублей. Она полностью была вызвана потребностями государственного бюджета. Выпуск в обращение денежных знаков на 3 млрд. руб. в первой половине 1940 г. также был связан с дефицитом государственного бюджета. С 1 января 1938 г. до 1 июля 1940 г. денежная масса в обращении увеличилась на 11,6 млрд. рублей.

Темпы эмиссии в эти годы значительно превышали темпы увеличения розничного товарооборота, который в 1940 г. возрос по сравнению с 1937 г. на 40%. Денежные доходы населения повысились за это время почти на 50%. Излишек денег к середине 1940 г. составил 9?10 млрд. рублей.

Показатели денежного обращения особенно заметно ухудшились в период с конца 1938 г. до середины 1940 года. Непосредственной причиной этого явилось недостаточное увеличение товарных фондов для продажи населению. Были введены ограничения отпуска товаров населению, установлены нормы отпуска продовольственных товаров в одни руки. В 1940 г. многие промтовары практически нельзя было купить по государственным ценам. Они поступали в особые магазины, которые продавали их по повышенным ценам. На местах в ряде случаев возникали замаскированные попытки возрождения закрытых форм торговли и возврата к карточной системе (продажа по спискам, так называемые бюро заказов и т.д.).

Резко увеличился спрос городского населения на продукты питания и товары на колхозных рынках. За 1938?1940 гг. цены на рынках повысились более чем в 2,2 раза.

Благодаря увеличению количества рабочего времени и повышению производительности труда (сыграли роль мероприятия по борьбе с текучестью и прогулами) со второй половины 1940 г. начался рост объемов промышленного производства. Расширение производства и снижение издержек при небольшом повышении номинальной заработной платы происходили как на предприятиях, производящих средства производства, так и в производстве товаров массового потребления.

Рост производства промышленной продукции, в частности, товаров группы?Б?, а также серьезное снижение себестоимости продукции позволили значительно повысить доходы бюджета за счет налога с оборота и отчислений от прибылей. Со второй половины 1940 г. доходы бюджета резко увеличились. Доходы союзного бюджета в этот период составили 80,4 млрд. руб. против 56 млрд. руб. в первой половине 1940 года. При этом поступление отчислений от прибыли возросло более чем на 100% по сравнению с объемом поступлений по этой статье в первом полугодии 1940 года. Значительно увеличились также поступления от налога с оборота.

Рост доходов бюджета во второй половине 1940 г. позволил ликвидировать его задолженность Госбанку СССР и создать к концу года резерв в сумме 6,3 млрд. рублей. В первом полугодии 1941 г. происходил дальнейший рост резерва бюджета, который к началу войны превысил 9 млрд. рублей.

Создание бюджетных резервов позволило изъять из обращения 3 млрд. руб., выпущенных в первом полугодии 1940 г., и закончить год без непокрытой эмиссии.

К началу Великой Отечественной войны (на 1 июня 1941 г.) эмиссия составила 18,4 млрд. руб. 18 по сравнению с 25,2 млрд. руб. 19 на 1 июля 1940 года.

Увеличение товарных фондов для продажи населению при невысоком росте заработной платы привело к значительному улучшению баланса денежных доходов и расходов населения. Товарные фонды для продажи населению во второй половине 1940 г. и первой половине 1941 г. заметно превысили сумму текущих денежных доходов населения. Но, несмотря на то что общая сумма излишних денег сократилась, денежная масса превышала реальную потребность хозяйственного оборота. Излишек денег к началу войны составлял около 3 млрд. рублей.

Таким образом, отказ правительства СССР в конце 1920-х годов от поддержки паритета червонца по отношению к золоту и инвалютам и проведение кредитной реформы полностью оторвали денежную систему страны от мирового рынка. А снижение в результате проведения коллективизации производства продукции сельского хозяйства, сдерживание развития промышленности, производящей товары народного потребления, и кредитная инфляция привели к тому, что с конца 1920-х до второй половины 1940 г. денежное обращение в стране находилось в состоянии хронического кризиса.

Но в течение этого времени ценой неимоверных усилий был совершен рывок в развитии промышленности, создавший основу для превращения СССР в мощную индустриальную державу. В 1930-е годы в значительной мере удалось сократить качественное отставание отечественной промышленности от ведущих западных держав 20 . В стране были созданы важнейшие отрасли современной промышленности.

Однако ускоренный рост промышленности был достигнут за счет разрушения производительных сил деревни и резкого снижения уровня жизни большинства населения. Это была цена, которую население заплатило за индустриализацию.

И.Н. Левичева

1 Статья?Проблемы денежного обращения в СССР в середине 1920-х годов? была опубликована в?Вестнике Банка России? ? 70 от 28 декабря 2005 года.

3 Несмотря на то что за 1928?1932 гг. металлические и инвалютные ресурсы Госбанка СССР увеличились почти в 2,5 раза (на 1 января 1932 г. они составили 707,1 млн. руб.), рост золотых ресурсов в этот период происходил в основном за счет увеличения объемов золотодобычи и поступлений по операциям Торгсина.

4 Для налогового обложения периода НЭПа были характерны множественность налогов и многократность обложения оборота в различных его звеньях. Существовало 76 видов налогов с частника и 86 налогов и сборов с социалистических предприятий. В условиях наличия частного сектора множественность налогов обеспечивала обложение всех доходов этого сектора.

5 Введение налога с оборота делало возможным плановую установку цен на все виды товаров в соответствии с экономической политикой государства.

6 Во время проведения кредитной реформы в СССР прошли две волны?чистки? государственного аппарата. В 1930 г. были сняты со своих постов и преданы суду по обвинению во вредительстве видные работники Наркомфина и Госбанка СССР, в том числе Л.Н. Юровский, В.В. Шер и другие. Был смещен со своего поста нарком финансов Н.П. Брюханов. В результате второй волны чистки финансовый аппарат потерял еще 2700 сотрудников. На их место пришли 3800 ?выдвиженцев? из рабочих и крестьян.

7 Одновременно сложилась структура кредитной системы, просуществовавшая с небольшими модификациями 55 лет. В дальнейшем совершенствование деятельности Госбанка СССР сводилось к внедрению новых форм планового кредитования хозяйства и банковских расчетов, а также методов контроля за расходованием средств на выплату заработной платы (80% налично-денежного оборота) и сбором торговой выручки.

8 Червонный рубль на 75% обеспечивался краткосрочными векселями на легко реализуемые товары.

9 В качестве обоснования этого теоретического положения приводилось высказывание И.В. Сталина на январском 1933 г. Объединенном пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) о том, что?устойчивость советской валюты обеспечивается прежде всего громадным количеством товарных масс в руках государства, пускаемых в товарооборот по устойчивым ценам?.

10 Контрактация? закупка всей продукции по заранее объявленным ценам, причем изначально заниженным.

11 Торгсин был образован в июле 1930 г. как торговое предприятие, в котором обслуживались иностранцы. Торгсин имел сеть магазинов закрытого типа, продававших антиквариат, меха, продовольствие и другие товары. В 1931 г. он стал всесоюзным объединением и стал обслуживать советских граждан, которые могли покупать в магазинах Торгсина товары за валюту и драгметаллы. Взамен золота и инвалюты Торгсин выдавал специальные книжки. На эти книжки в магазинах можно было приобрести товары по более низким ценам, чем в общей торговой сети и особенно в коммерческой торговле. Через Торгсин продавались и товары, конфискованные таможней. В 1933 г. Торгсин получил разрешение закупать товары за границей и ввозить их без пошлины. Торговая сеть Торгсина на 1 января 1933 г. имела 402 торговые точки, на 1 января 1934 г. ? 1526 торговых точек.

12 При росте доходов на 50% расходы населения на покупку товаров возросли почти на 60%.

13 В 1937 г. по сравнению с 1931 г. производство мяса увеличилось на 68,1%, колбас и копченостей? на 308,9%, масла животного? на 158,7%, сахара-песка? на 192,3%, льняных тканей? на 113%, шелковых тканей? на 174%.

14 С ликвидацией в 1935 г. карточек и переходом к открытой торговле продуктами и промтоварами налоговая система стала более сложной: появилось большое количество налоговых ставок. Если в середине 1933 г. насчитывалось свыше 400 ставок, то в 1937 г. ? 2444 ставки (с учетом налогов по продовольственным товарам и хлебопродуктам).

15 Кредитные вложения Госбанка СССР в народное хозяйство на 1 января 1938 г. составили 40,7 млрд. руб. (без учета облигационного займа БДК, который, по существу, являлся непокрытым долгом бюджета). Эти вложения на 14,5 млрд. руб. (35,3%) покрывались привлеченными средствами хозяйства на счетах в банке, на 12,8 млрд. руб. (31,2%) ? средствами бюджета, а 13,6 млрд. руб. было покрыто за счет эмиссии.

16 Этот курс действовал до 1950 года.

17 Повышение розничных цен по отдельным товарам было довольно значительным. Так, цены на льняные ткани, нитки, чулки-носки были повышены почти на 50%, на хлопчатобумажные ткани, трикотаж, шелковые ткани, швейные изделия? на 30?40%, на обувь? на 20%. Из продовольственных товаров в наибольшей мере подорожали мясо и колбаса? на 45%, рыба и масло животное? на 34%, сахар? на 29%. Цены на водку были повышены на 40%. Цены на овощи и фрукты были пересмотрены на 60%, на картофель? более чем вдвое.

18 Около 1/3 от общей суммы кредитных ресурсов Госбанка СССР.

19 Более половины всех кредитных ресурсов Госбанка СССР.

20 Однако и после завершения индустриализации СССР по-прежнему отставал от развитых стран по многим параметрам. Производство основных видов промышленной продукции на душу населения было в СССР намного ниже, чем в большинстве стран Западной Европы и США, а доля ручного труда даже в наиболее прогрессивных отраслях производства (более 50%) ? выше, чем где-либо в Европе.

Материал подготовлен Департаментом внешних и общественных связей