МОЛИТВА КОМАНДИРА Рассказывает офицер Н.Сергей Галицкий – Январь 1995 года, шёл первый штурм Грозного… На брюхе, как учили в военной школе, мы подползли к гаражам и залегли между двумя из них. Нам повезло – рядом стояли скамейки. Мы с командиром взвода под одну скамейку, на которую падала тень от крыши гаража, и заползли. Бойцов тоже укрыли в полностью затемненном месте. Плюсом было то, мы были в КЗСах (костюм защитный сетчатый – Ред.), а они свет вообще не отражают.Перед нами – дом из трёх подъездов. По бокам подъезды четырехэтажные, а средний – пятиэтажный и еще с надстройкой сверху. На самом верху – слуховое чердачное окно, где и сидел снайпер. Оттуда он контролировал весь квартал.Мы с командиром еще раз определились по подъездам: кто куда идет. Изначально я должен был идти в центральный подъезд. Но он в последний момент мне говорит: «Первым пойдешь ты. Ты молодой, зеленый. А я тебя прикрою». Я: «Командир, как скажешь – так и будет».Как только всё окончательно решили, я своих бойцов подтянул к себе, а он вернулся за здание гаража. Почти сразу по радиостанции я услышал: «Салют, залп!». Это командир передал в эфир команду на штурм. Тут же я со своей группой рванул вперед, и мы пулей залетели в левый подъезд. До него было всего метров пятнадцать-двадцать. Командир должен был идти следом в средний подъезд. И у нас была такая договоренность: через два часа, что бы ни случилось, мы начинаем двигаться навстречу друг другу. То есть либо мы прорываемся в средний подъезд, либо они – в наш, левый.Дом оказался, как сегодня говорят, элитным. Высокие потолки, на полу – дубовый паркет. В некоторых квартирах паркет был вообще с инкрустированными гербами на полу. Мы даже в музеях такого не видели. Похоже, жили в доме какие-то партийные шишки. Он не был сильно разрушен, даже не все стекла были выбиты. Его особо не обстреливали, потому и из него в нас почти не стреляли.Как потом выяснилось, в нём в основном находились люди, которые проходили обучение снайперскому делу. Мало того, что в каждом подъезде этого дома были два выхода. Рядом с домом как раз между гаражами стояла будочка, похожая на туалет. А на самом деле это был выход из подземного хода. Определили это мы позже, когда из этой будочки на наших глазах афганские моджахеды полезли...Это же был центр города, где подвалы домов представляли собой бомбоубежища. Ведь в советское время строилось всё как положено: с дверями металлическими, с корабельными запорами на них. Подвалы эти были соединены разветвлённой системой подземных ходов. Поэтому и стоял этот дом такой тихонький, спокойный, ухоженный.Тактика штурма у меня была отработана заранее, бойцы проинструктированы. Мы сразу пулей, что было сил, по лестнице ринулись на самый верх. Ведь в скоротечном бою самое главное – внезапность и скорость. Мы влетели на площадку четвертого этажа – ни одного выстрела еще не было не только у нас, но даже во всем квартале.С момента начала штурма не прошло и минуты. По большому счету, по команде: «Салют, залп!» вся рота одновременно должна была ринуться вперед. Но этого почему-то не произошло, в дом ворвались мы одни...Мы – на площадке четвертого этажа, на каждом этаже по три квартиры. Бойцы были заранее распределены по парам – по одной на каждую квартиру. Мы начинаем втихую квартиры проверять, стараясь произвести как можно меньше шума. На четвертом этаже нам повезло, квартиры оказались пустые.Одна из сложностей боя в городе, тем более имея на вооружении оружие калибра 5.45, состоит в том, что ты сам себя можешь рикошетом положить. Другая состоит в том, что мы не такие мамонты, чтобы на себе нести нескончаемое количество боеприпасов. Поэтому у каждого было максимум четыре гранаты.В такой ситуации обостряются чувства все. Проявляется какая-то особая интуиция. Я, например, когда открывал дверь, то чувствовал, есть кто-то внутри или нет. Я не знаю, как это можно объяснить.Четвертый этаж свободен. Но лестничной площадке – лестница вверх и люк на чердак! Оставляю двоих, чтобы они эту лестницу держали. А мы пошли зачищать нижние этажи.На третьем этаже две квартиры – пустые, в одной были боевики. Двойка остается работать в этой квартире, мы спускаемся на второй этаж. (На третьем парни быстро всех положили. Во-первых, мы взяли их сонными. И еще нам показалось, что они были под кайфом – то ли обкуренные, то ли обколотые. Задача состояла в том, чтобы как можно быстрее прочесать весь подъезд и сделать так, чтобы в нем никого из боевиков в живых не осталось. А чем больше времени мы даем им на раскачку, тем нам хуже.)И тут уже завязался бой! Огонь, стрельба, крики...Вошли на второй этаж. И тут уже завязался бой! Бросаем гранату, ее отфутболивают обратно! Огонь, стрельба, крики... Но внезапность и скорость сделали свое дело, «духи» очухаться не успели. Минут через пятнадцать-двадцать мы контролировали уже весь подъезд. Осмотрелись – все живы и относительно целы...Одного бойца оставляю на первом этаже контролировать выходы из подъезда. Подъезд ведь проходной: выходит и во двор, откуда мы влетели, и на широкий проспект. Сами мы еще раз проверили квартиры. Но никого, кто мог бы быть для нас опасен, в подъезде уже не осталось.Была только одна проблема – чердак. Тут меня вызывают на четвертый этаж – как и следовало ожидать, нас стали с этого чердака беспокоить. Открывается люк, и из него то гранатку кинут, то стрельнут. А как их оттуда выкурить? С вертикальной лестницы, что ли? Но для начала мы нашли какие-то доски и швабру и выбили сам люк. Кинули наверх пару гранат, но результата никакого. Все равно то стреляют, то гранаты бросают.А вокруг дома уже вовсю бой идет, стреляет, гремит... Думаю: «Ну, нормально все». Я был абсолютно уверен, что командир в центральный подъезд прошел. Это был специалист высочайшего класса, разведчик еще с афганским огромным опытом. Смотрю на часы: время до условленного часа, когда мы должны идти навстречу командиру, есть, мы вполне укладываемся. Выставили охранение и решили поподробней осмотреть подъезд.Мои бойцы в одной квартире нашли коньяк, икорочку... Причем икорочка была и красная, и черная. Мой сержант говорит: «Командир, мы сейчас полянку накроем». Я: «Толя, второй завтрак никто не отменял». Достали банки, открыли штык-ножами. И только я штыком зацепил икру, как в комнату прилетает граната! Все врассыпную... Начался обстрел.Оказалось, что стреляли по нам с угла противоположного дома. То ли боевики нас сами заметили, то ли им с чердака передали. Короче, икру доесть так и не удалось.Тут по нам из пулемета начали стрелять еще и с противоположной стороны, с проспекта. Я – бойцам: «Уходим в дальние комнаты!» Забегаем в комнату на третьем этаже, она вроде в удалении. Но в этой комнате стоял газовый баллон с пропаном. Прилетает то ли граната, то ли пуля... Свечение яркое, баллон взрывается и начинает по комнате летать...А тут еще с чердака нас начинают сверху, через люк, атаковать. Ясно, что задерживаться тут не резон. В квартирах мы нашли очень много книг Дудаева «Путь к свободе» с фотографией его в генеральском мундире. Я еще для смеху сказал: «Бойцы, книжки соберите, я их домой увезу». Но тут они нам очень даже пригодились. Мы книги сложили в кучу на площадке четвертого этажа и подожгли. Стены горели очень хорошо: сами они сделаны из досок, а сверху – штукатурка. Огонь быстро стал подниматься вверх, чердак загорелся. Дым наверх пошел удушливый. Боевики оттуда быстренько свалили.Время прорываться к командиру. Но стены между подъездами – каменные. У нас с собой был один гранатомет «муха». Выстрелили из него в стену – никакого видимого результата. Говорю: «Ищем лом, будем долбить дыру». Начали колотить... Слышу – в ответ стуки пошли. Кто стучит, чего стучит?.. Но чувствую, что явно не наши. Хотя, по идее, у нас радиомолчание должно было быть, по радио вызываю командира – он не отвечает... Ну ладно, думаю, мало ли почему он молчит.Когда дырку пробили, сначала кинули в нее гранаты. И не ошиблись – оттуда в ответ очередь пулеметная!.. Понятно, что туда хода нет. И что наших в соседнем подъезде нет, я тоже уже понял. А вокруг все уже капитально горит, надо что-то делать...Принимаю решение – уходим через чердак. Ведь если будем долбить стену дальше, то обязательно нарвемся на пулемет. «Духи» ведь поняли, что мы ломимся через эту стену, и точно будут нас ждать.Поднимаемся на чердак. Саму кровлю с левой стороны, которая выходит на проспект, сорвало. Оставшаяся часть крыши полыхает, чердак уже тлеет, все дымит... А тут еще получилось, что мы высунулись. И с проспекта нас плотно начинают обстреливать снайперы и пулеметчики. Мы легли на пол. На нас камуфляж стал тлеть и дымиться. То есть мы начали медленно поджариваться...А деваться нам особо некуда... Впереди – каменная стена и металлическая дверь с замком гаражным самодельным, он прикручен на болтах. Взрывать мы его боялись: мы же не знали, что за дверью. Я с двумя бойцами – к этой двери. Остальным: «Пацаны, всем лежать, голову не поднимать». Ведь снайперы и пулеметчики со стороны проспекта били по нам метров с пятидесяти. А уже рассвело, часов шесть утра.Мы с парнями сложили два штыка, обложили ими гайки, как разводным ключом, и пытаемся болты отвернуть. Сколько возились, не знаю, но очень тяжко болты шли... Руки у бойцов уже пузырями пошли от ожогов, а у меня самого подошва на ботинке сгорела.Но это всё мелочи по сравнению с тем, что мы все-таки смогли сорвать болты на замке!.. Аккуратно замок открыли, выглянули на площадку пятого этажа – пусто. Стало ясно, что командира с бойцами в подъезде нет. Еще слышим, что над нами сверху работает снайпер и пулемет.Подъем на чердак в этом подъезде – по обычной лестнице, сама лестница заварена арматурой. Дальше дверь, к ней приварен замок. А мне замок этот взять нечем! Можно, конечно, гранату повесить. Но по опыту – бесполезно, не поможет.Проверили квартиры на пятом этаже – чисто. Посадили наблюдателей, чтобы предупредили, если снизу боевики полезут. Но понимаем, что сами ничего особо сделать не можем. Но кое-что все-таки удалось предпринять. Парни сорвали в квартирах две ванны чугунные, килограммов по 80 каждая. И этими ванными мы заваливаем дверь на чердак! Я понимаю, что пожар вот-вот дойдет до этого подъезда, и снайперу с пулеметчиком надо будет куда-то уходить. А единственный путь отхода мы им ваннами и завалили! Так что выбор мы им оставили небольшой: либо прыгать с пятого этажа, либо сгореть заживо... Но у нас самих выбор был практически тот же: или сгореть, или победить «духов», которые были под нами. Мы выбрали второе.Стали спускаться вниз. И уже на четвертом этаже началась бойня!.. Боевиков там было просто немерено... Но они нас не ждали, опешили просто. Мы свалились им как снег на голову. Они-то были уверены, что крыша под наблюдением. Там у них снайпер, пулеметчик, все работают, все контролируется. И наше преимущество было еще в том, что мы шли сверху, и нам, по большому счету, терять было нечего. Перестрелки шли в упор, дошло до рукопашной... Крики, стоны, стрельба...А я перед этим с автомата снял подствольный гранатомет. У меня же правая рука ранена, автомат с подствольником тяжело поднимать. Я заклеил стопор на подствольнике, гранату оставил в стволе. Получился одноразовый крупнокалиберный пистолет. И когда у меня закончились патроны, и было ясно, что перезарядить я не успею, то я просто выхватил подствольник и выстрелил из него в «духа» в упор. Граната сразу не взрывается, ей надо метров десять пролететь, чтобы встать на боевой взвод. Поэтому она просто пробила в груди у «духа» огромную дырку, и он куда-то улетел...Я не знаю, сколько времени прошло. Все – и мы, и они – бились насмерть. Боевики ведь тоже поняли, что и им деваться некуда. Мы друг друга рвали, душили, давили... В результате все «духи» остались на своем четвертом этаже навсегда.Вниз, на третий этаж, мы пошли сразу же. Но тут нас уже встретили. Ведь до этого они слышали, что на четвертом что-то происходит: крики, стрельба... Но сунуться наверх побоялись: непонятно, кто там и что там.Нахрапом взять третий этаж нам не удалось, пришлось откатиться назад. Пожар сверху к тому времени в полный рост разыгрался, уже и этот подъезд горит вовсю... Но тут произошло непредвиденное: на третьем этаже оказалась какая-то емкость с горючим. «Духи» гранату к нам наверх кинули, я ее ногой назад «отфутболил», и она попала в квартиру с этой емкостью. Слышим хлопок от гранаты – и следом из квартиры вылетает сноп огня!.. Что-то там взорвалось, и внизу тут же заполыхал пожар!До сих пор перед глазами картина стоит: боевик весь в огне бежит на меняМы снова скатываемся на третий этаж, а там «духи» из квартиры с криками выбегают! На них одежда горит, орут!.. И мы сталкиваемся с ними лоб в лоб!.. До сих пор перед глазами картина стоит: боевик весь в огне бежит на меня! Он стреляет в меня, я – в него. Я в него сразу попал. Он, падая, еще достреливал, и его очередь так близко прошла, что я ее кожей ощутил. У меня карман срезало, но тельняшка осталась целая... И тут у меня клинит автомат, а на меня летит еще один!.. В ход пошли уже кулаки и магазин от автомата...Получается, что мы дочистить третий этаж не успеваем, горит всё уже и здесь. Опять оттягиваемся на четвертый этаж, на лестницу. Понимаем, что «духам» тоже деваться некуда, и им тоже нужна лестница. Вокруг всё полыхает в полный рост. После взрыва на третьем этаже, когда огонь уже открытый пошел, вокруг загорелось практически все.Что делать? Гореть заживо? Собираю ребят и говорю: «Так и так, внизу битый кирпич. Сейчас врываемся на площадку третьего этажа, давим всё, что можно, и тупо выпрыгиваем в окно на лестнице. Выживем – выживем. Не выживем – что делать...». Так и порешили.Опять волной скатываемся вниз, сметаем всё, что попадается на пути. Первым в окно выпрыгнул я, за мной вроде как выпрыгнули все. Я приземлился удачно: ничего не зацепил, ногу не подвернул.Оказалось, что выпрыгнули мы прямо на проспект. Открытое место, рядом стоит ларек «Пиво-воды» металлический. Я закатываюсь под него – тут очередь ларек насквозь прошивает...Смотрю вокруг. Подъезд, с которого мы начинали штурм, уже полностью выгорел, осталась только коробка каменная. Говорю своим: «Отходим и забегаем в подъезд». Вбежали, а троих бойцов нет! Говорю: «Толя, принимай командование. Оставайтесь здесь, я возвращаюсь». Только собрался выходить, со стороны двора в подъезд с криком: «Командир, меня убили!» залетает Паша.За «химон» затягиваем его внутрь, видим – он за бок держится. Рвём камуфляж: думаем, что он ранен в спину. А получилось так: у него сумка с гранатами от подствольника во время боя растрепалась и ушла на спину. Мы гранаты обычно на сердце носили: и доставать удобно, и защищают как бронежилет. Ему пуля 5.45 попала в гранату, и он получил такой удар офигенный! Саму гранату расплющило. А вторая пуля у него через сапог прошла и под кожей засела. Как заноза, наружу торчит. Я сначала хотел ее вырезать. Но парни мне говорят: «Пусть он ходит с ней, ему она мешать не будет».Получается, что нет двоих. Спрашиваю: «Паша, где они?». Он: «Они сзади были». Оказалось, что в горячке боя они то ли не туда побежали, то ли их огнем отсекли. Не знаю точно...Мы с одни бойцом – наружу. А тут ребята как раз подползают. У одного нога израненная, а у другого рука – в хлам. Мы их только успели в подъезд затащить, как начинается шквальный обстрел со стороны двора, нам во двор просто не высунуться. Свечение вокруг зеленое, гранаты летают...Такое впечатление, что мы находимся на гигантской сковородкеМы оттянулись в глубь подъезда, начали раненым помощь оказывать. А вокруг всё раскаленное: ведь лестницы не бетонные, а каменные. Такое впечатление, что мы находимся на гигантской сковородке. Все стоят, подпрыгивают на месте. Одно хорошо – точно не замерзнешь.Воды нет, только спирт во фляжках. Раненым тут же вкололи промедол и дали выпить спирт. Ребята – «под балдой», мы спокойно их перевязывали. Это противошоковое средство командир еще с Афгана помнил. Во-первых, у раненого циркуляция крови улучшается. Во-вторых, шок болевой проходит. Мы через каждые сорок минут жгуты снимаем и бьем руками по мышцам, чтоб кровь шла. Иначе военная медицина им конечности потом точно отрежет.Счет времени к тому моменту я уже потерял. Но дело шло к вечеру, темнело. Мы подсчитали боеприпасы: на десять стволов четырнадцать магазинов, две гранаты в подствольнике, две ручные гранаты и ножи. Вернее, гранаты было три. Но свою я «зажал», даже не считал. Она была у меня под животом в штанах зашита. Если вдруг наступит момент,
21 июля (3 августа по "новому стилю") 1770 года. Вшестеро превосходящая турецкая армия разгромлена русскими войсками под командованием генерала П.А. Румянцева на р. Кагул.
Сражение при реке Кагул (близ бессарабского селения Вулканешты на юге современной Молдавии ) - одна из главных битв Русско-турецкой войны 1768-1774 гг. В этой битве русская армия под командованием графа П.А. Румянцева наголову разгромила османское войско.
Саму эту войну зачастую называют "румянцевской", поскольку главные победы русских войск в ней связаны с его именем. С началом военных действий против Турции Петр Александрович был назначен командовать 2-й Украинской армией, которая должна была отвлекать турок от действий против 1-й русской армии, наступавшей на главном направлении. Но вскоре Екатерина II, желая вести войну более активно, назначила его командующим 1-й армией вместо генерал-аншефа А. Голицына. Румянцев полностью оправдал ожидания Императрицы. Двинувшись от Хотина к Дунаю, он в осенне-зимнюю кампанию 1769-1970 гг. очистил от турок Валахию и взял Журжу. В июне 1770 г., применяя принцип "врозь двигаться, вместе драться ", Румянцев разбил 20-тысячное турецко-татарское войско в сражении под Рябой Могилой на западном берегу Прута. 7 июля, сохраняя инициативу в действиях против численно превосходящего противника, армия Румянцева разбила вдвое большее войско крымского хана Каплан-Гирея у устья реки Ларги.
Особо громкую славу Румянцеву принесло сражение у реки Кагул 21 июля 1770 г., в котором была одержана одна из самых крупных побед русской армии в XVIII в. В этом сражении русским войскам (38 тыс. человек, 149 орудий ) противостояла турецкая армия великого визиря Халиль-паши (до 150 тыс. человек, 150 орудий ). Кроме того, в тылу русских войск расположилась 80-тысячная орда крымских татар , перерезавшая русское снабжение и готовившаяся к удару; это делало невозможным и наше отступление. Провиант у русских подходил к концу, и при неудачном исходе боя положение Румянцева стало бы безнадежным. Успех могла принести только безотлагательная самоотверженная атака до победного конца без малейшей мысли о ее прекращении. Так и произошло.
Визирь был уверен, что вшестеро меньшие русские не осмелятся напасть первыми, а будут ждать подкреплений. Победа Румянцевым была достигнута неожиданной атакой в 5 часов утра благодаря концентрации сил на направлении главного удара (против левого фланга противника), искусному маневру войсками и меткому артиллерийскому огню против численно преобладавшей турецкой конницы. В критический момент, когда русские дрогнули перед неожиданной контратакой турецких янычар (*), Румянцев со словами: «Теперь дело дошло и до нас» - бросился в гущу отступавших солдат и скомандовал: «Стой, ребята!». Его появление и призыв в один момент изменили обстановку, и русские, восстановив порядок, устояли, отбили натиск противника и пошли вперед, к победе. Умелый маневр, комбинирование ударами с фронта, тыла и флангов, обескуражили турок и обратили их в бегство. 23 июля остатки турецких войск были застигнуты на переправе через Дунай у селения Картал, где они были рассеяны русскими отрядами.
В сражении турки потеряли около 20 тысяч человек, 140 пушек и весь обоз с имуществом и казной. Российские потери составили: убитыми 353 человека, без вести пропавшими 11, ранеными 550 человек . Герой Кагула Румянцев был удостоен чина генерал-фельдмаршала. Вскоре его армия очистила от неприятеля левый берег нижнего течения Дуная. А в 1771 г. был отвоеван и правый берег реки.
После , турецкие и крымские войска начали отступление по направлению к реке Дунай. Вскоре авангард русской армии обнаружил, что отступающие разделились на две части: крымцы двинулись в сторону Измаила и Килии, где были оставлены их пожитки и семья, а турки отступили вниз по левому берегу реки Кагул.
Сильно расстроило великого визиря, поэтому он собрал военный совет, где предложил переправить войска на судах через Дунай и атаковать русских. Предложение великого визиря было с восторгом принято турками.
В то же время крымский хан прислал Халил-паше несколько пленных русских солдат которые дали информацию о том, что армия Румянцева испытывает острую нехватку провизии. Хан утверждал, что к данному моменту сложился наиболее подходящий момент для атаки, и пообещал совершить атаку на тыл русской армии, одновременно с нападением великого визиря на них с фронта. Показания пленных о малочисленности войск Румянцева и нехватке провизии убедили турок в неминуемость погибели русской армии.
Из-за отсутствия подходящего моста у Исакчи, великий визирь 14 июля переправился со своим войском через Дунай на 300 судах. Некоторые посоветовали Халил-паше окопаться при Картале и дожидаться подхода русских, однако такой план был отвергнут великим визирем.
Перебравшись на другой берег, Халил-паша назначил себя командующим центром армии. Командование правым флангом поручил Абазу-паше, а Мустафа-паша командовал арьергардом. К каждому отряду дал по 10 пушек большого калибра. Воины султана и их командиры дали клятву что не будут отступать до тех пор, пока не разгромят русскую армию.
В это время командующий русской армией Румянцев ждал прибытия провизии, и этим дал возможность войскам Халил-паши объединиться с отрядом, который стоял на Кагуле. Количество объединённой армии турок составило до 150 тысяч человек. Она состояла из 50 тысяч пехоты и 100 тысяч кавалерии. Почти все знатные деятели Османской империи были в составе армии великого визиря, а при султане Мустафе III в Константинополе остались лишь придворные. Помимо этого, на левой стороне озера Ялпух находились 80 тысяч крымских татар, которые планировали перейти приток озера, чтобы напасть на обозы Румянцева идущие вдоль данного притока. После этого крымцы должны были атаковать тыл русской армии.
В распоряжении османских и крымских военачальников находилось значительные массы лёгкой конницы. При битве с армиями европейского типа эти всадники выбирали тактику рассыпного строя, при которой каждый воин, вооружённый и оснащённый в соответствии с личными предпочтениями, мог действовать с максимальной эффективностью. Поэтому первоочередной задачей русского командования была борьба с многочисленной лёгкой кавалерией противника.
Румянцев рассчитывал на немедленную атаку, однако у него не было возможности сделать это, не имея с собой провизии по крайней мере на несколько дней. Поэтому он отправил приказ о незамедлительном продвижении обозов, а для ускорения выслал навстречу им полковые повозки, погонщиков которых вооружил и отдал часть войск для усиления.
Ожидая прибытия продовольствия, Румянцев стоял на месте. Положение его было таково: перед его фронтом стояли 150 000 воинов турецкой армии, справа и слева находились длинные озёра Ялпух и Кагул, которые препятствовали свободному движению. С тыла готовились к нападению отряды крымских татар, а съестных припасов оставалось всего на два-три дня. В случае проигрыша в сражении, армия попала бы в трудное положение, находясь взаперти в узком пространстве между рек и больших озёр, атакуемая с фронта и с тыла противником численностью больше в десять раз.
Румянцев очень просто мог выйти из такого положения, ему надо было лишь отступить к Фальчи, и дождаться прихода провизии, заодно подготовившись к нападению противника. Тогда даже и в случае поражения он мог с легкостью отступить и соединиться со Второй армией, а далее вновь перейти в наступление. Однако Румянцев был человеком принципиальным и решил не уходить, не атаковав своего врага. Он отправил приказ армейским обозам, которые следовали от Фальчи к реке Сальче, перебраться на другой берег реки Кагул, чтобы избежать нападения отрядов крымского хана, которые ожидали их на левой стороне озера Ялпух.
Доблестный русский полководец Румянцев уже в 1770 г. создал схему ведения боя против турков, построив своих солдат в форме небольших каре.
Турки приметили неподвижность русских войск, однако они полагали, что это связано с осознанием своей обречённости.
В 10 часов утра турецкая армия снялась со своих позиций и подвинулась к селению Гречени. Румянцев наблюдал с высокого холма как турецкая армия, которая к вечеру остановилась в двух верстах от Траянова вала, выбирала позиции. Полководец, невзирая на малочисленность своей армии, в которой, после отправки 6 000 солдат на прикрытие обозов с провизией, оставалось всего 17 000 человек, сказал своим командирам, что если турки осмелятся в этом месте разбить хоть одну палатку, что он их атакует в эту же ночь.
Турецкая армия и на самом деле разбила свой лагерь в семи верстах от русских войск, на левом берегу реки Кагул близ её устья.
После разведки позиции русских, визирь составил такой план атаки: имитируя атаку на центр русской армии, все основные силы направить на левое крыло, стремясь свалить русских в реку Кагул. При звуке выстрелов крымский хан обязан был форсировать реку Сальчу и со всеми своими силами напасть на русских с тылa. По информации, которая была получена от пленных, визирь и хан планировали атаку на 21 июля.
Румянцеву нужно было атаковать турок прежде, чем войска хана успеют напасть с другой стороны. Поэтому в час ночи к утру 21 июля русские выступили с позиции и, бесшумно проследовали к Траянову валу.
В рассветный час русская армия перешла Траянов вал и выстроилась в линии. Турки заметив атакующих приказали своей многочисленной кавалерии приступить к атаке растянувшись перед всем русским фронтом.
Каре русских остановилась и открыла огонь. Особенно эффективен был огонь батарей Мелиссино. Когда артиллерия отбила атаку на центр, турки перебросили силы вправо для усиления атаки на колонны генерала Брюса и князя Репнина. Воспользовавшись лощиной между двумя каре, турки оцепили их со всех сторон. В это же время часть турецкой конницы, по другой долине, пересекла Траянов вал и бросилась в тыл каре Олица, а пехота засела во рву вдоль вала и открыла ружейный огонь по войскам Олица.
В это время Румянцев отправил резервы из атакованных колонн для занятия лощины и создания угрозы турецким путям отступления к лагерю. Этот манёвр удался: турки, боясь потерять пути отступления, бросились из лощины назад и попали под картечный огонь русской артиллерии. При этом остальная турецкая конница, атаковавшая каре на правом и левом флангах, также поспешно отступила. Неуспех сопутствовал туркам и на левом их фланге, где генерал Баур не только отбил атаку, но и перешёл в наступление и под огнём успешно штурмовал 25-пушечную батарею, а затем захватил и укрепления, захватив 93 пушек.
Отразив турецкую атаку, русские войска в 8-м часу утра двинулись к главному укреплению турецкого лагеря.
Когда русские начали подходить, турки открыли огонь по каре генералов Олица и Племянникова. При подходе каре Племянникова к укреплению около 10 000 янычар спустились в лощину между центром и левым флангом укрепления и ринулись на каре, ворвались в него и смяли его. Янычары захватили два знамени и несколько зарядных ящиков, русские солдаты спасались бегством, пытаясь укрыться в каре генерала Олица и тем самым создав их рядах путаницу. Заметив это и опасаясь за участь каре, Румянцев поскакал из каре Олица к бегущим войскам Племянникова и остановил бегущих солдат, и сгруппировал их около себя.
Одновременно по янычарам открыла огонь батарея Мелиссино, с двух сторон их атаковала кавалерия, а генерал Баур, уже вошедший в оборонительные укрепления турок, отправил от себя батальон егерей для атаки янычар слева и для продольного обстрела рва перед укрытием, в котором также засели янычары. После замешательства, произведённого взрывом зарядного ящика, 1-й гренадёрский полк бросился в штыки. Янычары были обращены в бегство, кавалерия стала их преследовать. В это же время каре были приведены в порядок, фланговые колонны заняли всю территорию укреплений турок и отбили захваченные турками знамёна. После потери укреплений, артиллерии и обозов турки увидели, что корпус князя Репнина заходит им в тыл, в 9 часов утра оставили лагерь и обратились в бегство под фланговым огнём корпуса Репнина.
Усталость солдат, которые уже были с часу ночи на ногах, не позволила русской пехоте продолжать преследование в день сражения далее четырёх верст. После чего Румянцев послал за бегущими кавалерию, но тяжелая по вооружению и обмундированию, она была слишком нерасторопна и неспособна для преследования легкой конницы татар и турок. По окончании сражения Румянцев занял позицию позади бывшего турецкого лагеря.
Вскоре преследование турок продолжилось. Корпус Бауэра решительно атаковал турок на переправе, и нанес им очередное поражение и таким образом довершил разгром войска Халил-паши. После боя возле переправы победители захватили весь находившийся у реки обоз, артиллерийскую батарею в 30 пушек, а также более тысячи пленных.
Армия крымского хана отступила к Измаилу, затем отошла к Аккерману.
Успех Румянцева вызвал восхищение современников. В этой битве участвовал и молодой офицер М. И. Кутузов, который отличился в бою и был произведён в премьер-майоры.
Даты основных событий могут различаться, так как в некоторых источниках они приведены по старому в некоторых по новому календарю.
