1. Уроженец Эльзаса Жорж Шарль Дантес до появления в России пытался начать военную карьеру сначала во Франции, а затем в Пруссии. Из военной школы во Франции он был исключен, как утверждал сам Дантес, за политические взгляды. В Пруссии молодого человека не устроило то, что он получил всего лишь чин унтер-офицера, после чего он отправился в Россию.
2. Жорж Шарль Дантес был зачислен корнетом высочайшим приказом от 8 февраля 1834 года в кавалергардский полк. На российскую службу Дантеса приняли после прохождения облегченного экзамена. Причиной это стало наличие у него рекомендательных писем к Николаю I , написанных прусскими покровителями Дантеса.
3. В 1836 году в жизни Дантеса происходит неожиданное событие — 24-летний офицер был усыновлен бароном Луи Геккерном , посланником Нидерландов при русском дворе. Новоявленному приемному отцу в тот момент было 42 года, он никогда не был женат и не имел детей. Более того, у усыновленного Дантеса в тот момент был жив родной отец. Современники полагали, что Геккерн и Дантес состояли в гомосексуальной связи. Князь Трубецкой , хорошо знавший Дантеса, писал: «Не знаю, как сказать: он ли жил с Геккерном или Геккерн жил с ним... Судя по всему, в сношениях с Геккерном он играл только пассивную роль». После усыновления Дантес добавил к своей фамилии приставку «де Геккерн».
4. Инициатором роковой дуэли Дантеса и Пушкина являлся русский поэт. В ноябре 1836 года Пушкину и нескольким его друзьям доставили анонимный пасквиль, который присваивал Пушкину «диплом рогоносца»; в дипломе содержался косвенный намёк на внимание к жене Пушкина не только Дантеса, но и царя. Поэт решил, что пасквиль исходит от Луи Геккерна и немедленно послал Дантесу немотивированный вызов на дуэль. Барон не хотел поединка, и, дабы избежать его, фактически заставил Дантеса жениться на сестре супруги Пушкина Екатерине Гончаровой . После этого Пушкин был вынужден отозвать свой вызов, де-факто адресованный родственнику.
5. Второго вызова на дуэль не было. Пушкин, которого продолжали донимать ходившие в обществе шутки относительно его семьи, в начале февраля 1837 года отправил старшему Геккерну письмо оскорбительного содержания, в котором намекал на гомосексуальные отношения между отцом и сыном. Барон ответил, что вызов Пушкина в силе, и Дантес готов его принять. 8 февраля 1837 года во время поединка на Черной речке Пушкин был смертельно ранен в живот. При этом такой исход поединка был неожиданным: для Дантеса это была первая в жизни дуэль, а для поэта — четвертая. Сам Дантес был легко ранен, хотя есть предположение, что он схитрил, разместив под одеждой пулезащитное приспособление, прообраз бронежилета.
6. В советские времена считалось, что Дантес после дуэли с Пушкиным не понес тяжкого наказания. Однако на самом деле полковой суд, согласно законам, введенным еще Петром Великим, приговорил француза к смертной казни. Приговор был отправлен в вышестоящие инстанции и там смягчен — предполагалось лишить Дантеса чинов, дворянства и отправить его на службу в качестве рядового. Император Николай I внес свои поправки: «Быть по сему, но рядового Геккерна, как не русского подданного, выслать с жандармом заграницу, отобрав офицерские патенты». Дантес спешно покинул Россию вместе с супругой.
7. Современники утверждали, что ни Жорж Дантес, ни Екатерина Гончарова не были в восторге от бракосочетания. Но для Дантеса это был способ избежать поединка, а 28-летнюю Екатерину, безнадежную старую деву по меркам того времени, буквально вытолкали под венец родственники. Несмотря на это, Жорж и Екатерина прожили в согласии семь лет. Супруга родила Дантесу четверых детей — трех дочерей и сына. После рождения сына, которого назвали Луи-Жозефом , Екатерина умерла от послеродовой горячки.
8. Карьера, о которой Дантес мечтал в юности, начала складываться у него только в зрелом возрасте, и не на военной, а на гражданской службе. В 1843 году он был избран членом Генерального совета департамента Верхний Рейн. Позднее был председателем Генерального совета и мэром Сульса. После свержения короля Луи-Филиппа в апреле 1848 года он избирается депутатом по округу Верхний Рейн-Кольмар. В мае 1852 года принц-президент Луи-Наполеон , готовивший государственный переворот, посылает Дантеса с неофициальным поручением к трём европейским монархам: российскому и австрийскому императорам и прусскому королю. Дантес удачно выполнил возложенную на него миссию. В благодарность за оказанные услуги Луи-Наполеон, ставший императором Наполеоном III , назначает его несменяемым сенатором.
9. На протяжении многих лет Жорж Шарль Дантес являлся осведомителем русского посольства в Париже. Среди сведений, которые передавал Дантес в Петербург, была информация о намерении Луи-Наполеона провозгласить империю, а также сведения о подготовке покушения на Александра II 1 марта 1881 года.
10. Карьера Дантеса завершилась после упразднения Второй империи в 1870 году. Последние свои четверть века он провел как частное лицо, будучи вполне довольным тем, как сложилась его жизнь. Внук Дантеса рассказывал: «Дед был вполне доволен своей судьбой и впоследствии не раз говорил, что только вынужденному из-за дуэли отъезду из России он обязан своей блестящей политической карьерой, что, не будь этого несчастного поединка, его ждало незавидное будущее командира полка где-нибудь в русской провинции с большой семьёй и недостаточными средствами». Дантес скончался в семейном имении Сульс в окружении детей и внуков 2 ноября 1895 года.
До сих пор в истории женитьбы Дантеса на Екатерине Николаевне много темных пятен, так же, впрочем, как и в подробностях дуэли. Многие архивные документы на данный момент хранятся в различных посольствах и министерствах иностранных дел, что делает невозможным пролить свет на обстоятельства трагедии.
Но вернемся к началу истории. Жорж-Шарль Дантес, барон Геккерн, ворвался в жизнь церемонного петербургского общества как вихрь. Покорив сердца юных северных красавиц, он устремил свой взор на самую неприступную из них, Наталию Николаевну Пушкину. От светских кумушек не укрылось то, какие взгляды он бросает на жену Пушкина, однако многие заметили и интерес Екатерины к барону.
Некоторые даже заключали пари, когда же барон наконец сумеет покорить сердце Наталии Николаевны и чем обернется влюбленность ее сестры. Можно только представить, какие муки ревности испытывала несчастная Екатерина, видя ухаживания барона за своей сестрой. Возможно, именно поэтому она решилась на неосторожный шаг. Она стала посещать барона, когда он заболел, слишком часто, чем это было принято у обеспокоенных друзей.
Постепенно сердце барона оттаяло, и он обратил внимание на Екатерину Николаевну. «Позвольте мне верить, что Bы счастливы, потому что я так счастлив сегодня утром. Я не мог говорить с Вами, а сердце мое было полно нежности и ласки к Вам, так как я люблю Вас, милая Катенька, и хочу Вам повторять об этом с той искренностью, которая свойственна моему характеру и которую Bы всегда во мне встретите», – писал Жорж Дантес в одном из своих писем. Екатерина Николаевна была на седьмом небе от счастья. Наконец-то ее мечта сбылась. А что касается сплетен и косых взглядов, так это ее не волновало.
Была в этой истории и еще одна тайна – ожидание ребенка. Возможно, именно поэтому и состоялся первый дуэльный вызов Пушкина Дантесу, закончившийся свадебным вечером и обрядом венчания. Согласно предположениям некоторых биографов, Пушкин пришел в ярость от непристойного поведения Дантеса и даже запретил на одном из вечеров Екатерине Николаевне говорить с ним.
Некоторое время любовники скрывали свои отношения, но затем тайные записки и свидания возобновились с новой силой. Дуэль с Пушкиным помогла приструнить распоясавшегося офицера. Жорж в конце концов сделал официальное предложение Екатерине Николаевне, к большому облегчению четы Пушкиных.
А Екатерина упивалась своим счастьем. Статус замужней женщины, внимание и ласки мужа льстили ее самолюбию, а исстрадавшаяся по теплу и покою душа словно не замечала, что семейная жизнь постепенно приобрела черты наигранного фарса. Все чаще в глазах Екатерины мелькала тень неуверенности и грусти. А Александрина в письме к брату отмечала: «Катя, я нахожу, больше выиграла в отношении приличия».
Жорж Дантес продолжал ухаживать за Наталией Николаевной, презирая все приличия и условности. Что касается Екатерины, то она изо всех сил старалась не предаваться ревности, оберегая свое призрачное счастье. Ведь к моменту предложения барона Екатерине Николаевне исполнилось уже 30 лет. А затем последовал арест мужа, суд, разжалование в солдаты, жизнь на чужбине. В те годы Екатерина любила в отсутствие мужа перебирать вещи, которые смогла увезти с собой из России, в том числе и золотой браслет с тремя треугольными корналинами и надписью: «В память о вечной привязанности. Александра. Наталия». Если бы Екатерина знала, что ее сестра Наталия сразу же после дуэли Пушкина с Дантесом выкинула все драгоценности с корналином.
Екатерина Николаевна выказывала поистине героическое терпение, общаясь с близкими и друзьями. Она старалась не замечать их холодность и презрение, о чем свидетельствует отрывок из ее письма на родину: «Я веду здесь жизнь очень тихую и вздыхаю по своей Эльзасской долине, куда рассчитываю вернуться весной. Я совсем не бываю в свете, муж и я находим это скучным, здесь у нас есть маленький круг приятных знакомых, и этого нам достаточно. Иногда я хожу в театр, в оперу, она здесь неплохая, у нас там абонирована ложа…»
Лошадь, которую она назвала Калугой (свадебный подарок Строганова), тоже не могла скрасить тоскливые дни, поскольку мадам Дантес вынуждена была прекратить прогулки верхом: рождение одного за другим четверых детей и обязанности хозяйки обширного поместья сыграли не в пользу ее и без того хрупкого здоровья.
Весточки от брата Дмитрия или от матери уже не содержали прежней теплоты, а писем от сестер, с которыми в детстве и юности делила многие беды и радости, она не получала вовсе. Однако за все лишения Екатерина винила себя и свою всепоглощающую любовь к мужу. В период ожидания четвертого ребенка она каждый день босиком ходила в католическую часовню и молилась часами, чтобы родился долгожданный сын. Она помнила, как огорчился супруг, когда третьим ребенком оказалась девочка.
В высшем свете о ней почти не упоминали, поскольку всегда считали заурядной. Ничего не известно и о судьбе дочери Екатерины Леонии-Шарлотты, которую все считали полупомешанной. Она единственная из всех детей говорила по-русски, читала русские книги и боготворила Пушкина и его поэзию. Позже она смело бросила в лицо отцу обвинение в убийстве знаменитого поэта!
Скончалась она в возрасте 20 лет, и, возможно, мир потерял в ее лице еще одного ученого (девушка обладала прекрасными способностями к высшей математике).
Екатерина Николаевна Гончарова скончалась в 1843 году, после рождения сына. Ее похоронили в городе Сульце, а на могиле установили крест, обвитый четками. Существует версия, что, когда Екатерина Николаевна умирала, она шептала такие слова: «Единственную вещь, которую я хочу, чтобы ты знал ее, в чем ты уже вполне уверен, это то, что тебя крепко, крепко люблю, и что в одном тебе все мое счастье, только в тебе, тебе одном!». Для ее исстрадавшейся души, возможно, был бы утешением тот факт, что после ее смерти избранный в сенаторы и пользовавшийся большим уважением в округе барон Дантес никогда больше не женился.
Из воспоминаний и мемуаров людей знавших Дантеса
Жорж Дантес
Генерал-Аудиториат... полагал: Геккерена за вызов на дуэль и убийство на оной камер-юнкера Пушкина, лишив чинов и приобретенного им российского дворянского достоинства, написать в рядовые, с определением на службу по назначению инспекторского департамента. Подсудимый же подполковник Данзас виновен в противузаконном согласии быть при дуэли со стороны Пушкина секундантом и в непринятии всех зависящих мер к отвращению сей дуэли... Генерал-Аудиториат... достаточным полагал: вменив ему, Данзасу, в наказание бытность под судом и арестом, выдержать сверх того под арестом в крепости на гауптвахте два месяца и после того обратить по-прежнему на службу. Преступный же поступок самого камер-юнкера Пушкина, подлежавшего равному с подсудимым Геккереном наказанию... по случаю его смерти предать забвению.
На всеподданнейшем докладе в 18 день сего марта последовала собственноручная его величества высочайшая конфирмация: "Быть по сему, но рядового Геккерена, как не русского подданного, выслать с жандармом заграницу, отобрав офицерские патенты".
До немецкой границы Дантес ехал в придворных санях, оттуда на вольных лошадях. В Берлине он сделал продолжительную остановку. Четыре года назад, перед отъездом в Петербург, он завел здесь некоторые знакомства. Теперь он решил отдохнуть в этом городе, повидать знакомых и обождать приезда жены. Однажды, когда он, с еще не поджившей рукой, гулял на Унтер ден Линден, его увидел из окна своего дворца наследный принц Вильгельм (впоследствии император германский). Он знал Дантеса и даже снабдил его рекомендательным письмом, когда тот отправлялся в Россию. Вильгельм постучал в окно, позвал Дантеса во дворец и велел рассказать историю поединка. Наконец приехали из Петербурга жена и приемный отец. Их сопровождал транспорт вещей, в том числе и мебель, подаренная молодоженам бароном Геккереном. Из Берлина Дантес с женой отправился в Сульц (в Эльзасе), где и поселился в своем фамильном замке. Ничто, по-видимому, не смущало его душевного покоя. Ежегодно он приезжал на некоторое время в Баден, где по-прежнему встречался со старыми петербургскими знакомыми. Дантес, по приезде в Баден, при встрече с вел. кн. Михаилом Павловичем, приветствовал его по-военному; но великий князь от него отвернулся.
Екатерина Николаевна (Дантес-Геккерен) умерла 15 октября 1843 г. от послеродового заболевания и похоронена в Сульце (в Эльзасе)... По семейным сведениям, Екатерину Николаевну угнетала мысль, что муж ее остается верен своему обожанию ее сестры. Под влиянием окружавшей Екатерину Николаевну католической среды, убеждавшей ее, что принятие веры своего мужа и детей вызовет перемену чувств в Дантесе, Екатерина Николаевна согласилась, наконец, на переход в католичество. Проволочки, однако, произошли оттого, что она желала, чтобы присоединение ее к католичеству произошло при скромной обстановке в Сульце, тогда как родственники ее мужа желали обставить этот переход торжественно и потому настаивали на совершении обряда в Париже, в церкви Madeleine. После долгих переговоров Екатерина Николаевна согласилась, но роды сына и последовавшая затем болезнь помешали ей привести в исполнение свое намерение.
О дальнейшей судьбе Дантеса вплоть до переворота 2 декабря 1851 г. нам почти ничего неизвестно. По возвращении из России во Францию он сначала заперся в деревне своей (в Эльзасе), а затем, в сороковых годах, выступил на политическом поприще, был избран депутатом и сначала продолжал быть крайним легитимистом. В дуэли между Тьером и Биксио Дантес был секундантом первого. Затем он из легитимистов превратился в бонапартиста. В награду за услуги, оказанные Луи-Наполеону, Дантес был назначен им в день декабрьского переворота сенатором. В сенате он обратил на себя особое внимание своими речами в защиту светской власти пап. Во время последней империи Дантес был persona grata при дворе Наполеона III. Дантес был одним из основателей Парижского Газового общества и оставался директором этого общества до своей смерти, благодаря чему составил себе большое состояние.
Влиятельным сенатором Второй Империи Дантес поселился в Париже на улице Монтэнь, рядом с нынешним театром Елисейских Полей. Здесь он выстроил для себя и семьи трехэтажный особняк (№ 27). Нижний этаж занимал он сам, а два верхних были отведены его многочисленному потомству. Вся семья сходилась по меньшей мере два раза в день в столовой. Днем Дантес обыкновенно отправлялся в экипаже в свой клуб "Серкль Эм-периаль" на Елисейских Полях, а вечера неизменно проводил дома в кругу семьи, часто развлекая молодое поколение рассказами.о своей молодости. На летние месяцы вся семья переезжала в Сульц.
Г. Онегин, известный составитель Пушкинского музея (в Париже), знал Дантеса. Дантес уверял, что не подозревал даже, на кого он поднимал руку, что, будучи вынужден к поединку, он все же не желал убивать противника и целил ему в ноги, что невольно причиненная им смерть великому поэту тяготит его и т. д..
Проходя под колоннадой кургауза, я часто встречаю человека, наружность которого меня постоянно поражает своей крайней непривлекательностью. Во всей фигуре его что-то наглое и высокомерное. На днях, когда мы гуляли с нашей милой знакомой М. А. С., и этот человек нам снова встретился, она сказала: "Знаете, кто это? Мне вчера его представили, и он сам мне следующим образом отрекомендовался: "барон Геккерен (Дантес), который убил вашего поэта Пушкина". И если бы вы видели, с каким самодовольством он это сказал, -прибавила М. А. С., -- не могу вам передать, до чего он мне противен!" И действительно, трудно себе вообразить что-либо противнее этого, некогда красивого, но теперь сильно помятого лица, с оттенком грубых страстей. Геккерен ярый бонапартист, благодаря чему и своей вообще дурной репутации, все здешние французы, -- а они составляют большинство шинцнахских посетителей -- его явно избегают и от него сторонятся. При Наполеоне III он был сенатором, но теперь лишен всякого значения. О его семейных обстоятельствах говорят очень дурно; поделом коту мука.
За несколько лет перед тем (1880 г.) В. Д. Давыдов (сын поэта Дениса Давыдова) был в Париже. Приехав туда, он остановился в каком-то отеле, где всякий день ему встречался совершенно седой старик большого роста, замечательно красивый собой. Старик всюду следовал за приезжим, что и вынудило Василия Денисовича обратиться к нему с вопросом о причине такой назойливости. Незнакомец отвечал, что узнав его фамилию и что он сын поэта, знавшего Пушкина, долго искал случая заговорить с ним, при чем, рекомендовавшись бароном Дантесом-Геккереном де Бревеардом, объяснил Давыдову, будто бы он, Дантес, и в помышлении не имел погубить Пушкина, а напротив того, всячески старался примириться с Александром Сергеевичем, но вышел на поединок единственно по требованию усыновившего его барона Геккерена, кровно оскорбленного Пушкиным. Далее, когда соперники, готовые сразиться, стали друг против друга, а Пушкин наводил на Геккерена пистолет, то рассказчик, прочтя в исполненном ненависти взгляде Александра Сергеевича свой смертный приговор, якобы оробел, растерялся и уже по чувству самосохранения предупредил противника и выстрелил первым, сделав четыре шага из пяти, назначенных до барьера. Затем, будто бы целясь в ногу Александра Сергеевича, он, Дантес, "страха ради" перед беспощадным противником, не сообразил, что при таком прицеле не достигнет желаемого, а попадет выше ноги. "Le diable s"en est mile" (черт вмешался в дело), -- закончил старик свое повествование, заявляя, что он просит Давыдова передать это всякому, с кем бы его слушатель в России ни встретился.
Дантес всегда утверждал, что у его бо-фрера не было серьезных оснований ревновать к нему свою жену. Но Пушкин, человек необузданного характера, тяжко оскорбил Дантеса и его приемного отца. Европейская мерка к этому человеку была неприложима; в гневе это был негр, сорвавшийся с цепи негр. Поэтому дуэль была неизбежна, несмотря на то, что Дантес ее не искал. Дантес поступил, как человек, который считает, что за определенные слова должно быть дано удовлетворение. У барьера он не считал нужным сантиментальничать, хотя его противником и был его бо-фрер, так как отдавал себе отчет, что для каждого из дуэлянтов исход мог быть роковым. Он не говорил, что целил Пушкину в ногу, и никто из семьи никогда не слышал от него об угрызениях совести. Напротив, он считал, что выполнил долг чести, и что ему не в чем себя упрекать. Дантес был вполне доволен своей судьбой, и впоследствии не раз говорил, что только вынужденному из-за дуэли отъезду из России он обязан своей блестящей политической карьерой; что не будь этого несчастного поединка, его ждало незавидное будущее командира полка где-нибудь в русской провинции, с большой семьей и недостатком средств.
В Гааге проживают в настоящее время (1906 г.) некоторые лица, знавшие барона Геккерена (старшего). Все отзываются о нем, как о человеке выдающегося ума и дипломатических дарований. Пробыв некоторое время после отозвания из С.-Петербурга не у дел, он был назначен нидерландским посланником в Вену, где и пробыл беспрерывно до 1870-х гг., пользуясь там совершенно исключительным по своей влиятельности положением. Лица, близко знакомые с бароном Геккереном, говорят о нем, как о крайнем скептике и неразборчивом на средства дипломате. Однако его донесения из Вены были настолько интересны, что его оставили на этом посту до глубокой старости. Барон Геккерен никогда не был женат и в жизни его, по-видимому, не было романических приключений. Можно с уверенностью полагать, что Дантес не был его сыном, но наиболее близкие к Геккерену люди избегали высказываться о том, какие отношения существовали между ним и Дантесом.
Геккерен (старший), несмотря на свою известную бережливость, умел себя показать, когда требовалось сладко накормить нужного человека. В одном следовало ему отдать справедливость: он был хороший знаток в картинах и древностях, много истратил на покупку их, менял, перепродавал и всегда добивался овладеть какою-нибудь редкостью, которою потом любил дразнить других, знакомых ему собирателей старинных вещей. Квартира его была наполнена образцами старинного изделия и между ними действительно не имелось ни одной посредственной вещи. Был Геккерен умен; полагаю, о правде имел свои собственные, довольно широкие понятия, чужим же прегрешениям спуску не давал. В дипломатическом кругу сильно боялись его языка, и, хотя недолюбливали, но кланялись ему, опасаясь от него злого словца.
В 1875 году барон Геккерен (старший) переехал в Париж к детям после шестидесяти лет службы. Он покинул пост нидерландского посла в Вене, который он занимал с 1842 года и где давно уже был старшиною дипломатического корпуса. Он умер 27 сент. 1884 года (ему было около 89 лет). -- Жорж Шарль Дантес, барон де-Геккерен, пережил своего приемного отца девятью годами. Он умер в возрасте 83 лет в Сульце (Верхний Эльзас) 2 ноября 1895 года, в родном доме, окруженный детьми, внуками и правнуками.
После падения Второй империи Дантес почти безвыездно жил в своем замке Сульц в Эльзасе. Дантес постоянно вел свои записки, но в последние годы, дожив до глубокой старости, он впал почти в детство и в минуту раздражения сжег свои мемуары.
Ек. Ник. Геккерен вернулась в дом Пушкиных еще один раз, чтобы проститься со своей сестрой (Нат. Ник-ной), которая оставила Петербург через несколько дней после трагического события.
Наталья Николаевна 16 февраля уехала через Москву в деревню брата, Калужской губернии (Полотняный Завод), с сестрой Александриною, с детьми и в сопровождении тетки Загряжской, которая, проводя их, возвратится сюда недели через две. В Москве они не остановятся ни на час, и Пушкина напишет письмо к Сергею Львовичу (отцу Пушкина) и скажет ему, что теперь не в силах еще его видеть. Братья ее также провожают их. Я видел ее накануне отъезда и простился с нею. Здоровье ее не так дурно: силы душевные также возвращаются. С другою сестрою (Екатериною Николаевной Геккерен-Дантес), кажется, она простилась, а тетка высказала ей все, что чувствовала она, в ответ на ее слова, что "она прощает Пушкина". Ответ образумил и привел ее в слезы. За неделю перед сим разлучили ее с мужем; он под арестом в кордегарде... Дело может еще протянуться с месяц. Отец-Геккерен все продал и собирается в путь, но еще не отозван. Опека занимается устройством дел вдовы и детей
Вечер (22 августа 1840 г.) с семи почти до двенадцати я просидел у Пушкиной жены и ее сестры. Они живут на Аптекарском, но совершенно монашески. Никуда не ходят и не выезжают. Пушкина очень интересна. В ее образе мыслей и особенно в ее жизни есть что-то трогательно возвышенное. Она не интересничает, но покоряется судьбе.
Во вторник 21 января на последнее время вечера поехал я к Natalie Пушкиной. Мы просидели одни. Она очень интересна. Я шутя спросил ее: скоро ли она опять выйдет замуж? Она шутя же отвечала, что, во-первых, не пойдет замуж, во-вторых, никто не возьмет ее.
Силою обстоятельств Наталья Николаевна понемногу втянулась в прежнюю светскую жизнь, хотя и не скрывала от себя, что для многих это служит лишним поводом упрекнуть ее в легкомыслии и равнодушном забвении... Император часто осведомлялся о ней у престарелой фрейлины (Загряжской) и выражал желание, чтобы Наталья Николаевна по-прежнему служила одним из лучших украшений его царских приемов. Одно из ее появлений при дворе обратилось в настоящий триумф. В залах Аничковского дворца состоялся костюмированный бал в самом тесном кругу. Ек. Ив. Загряжская подарила Наталье Николаевне чудное одеяние в древнееврейском стиле, по известной картине, изображавшей Ревекку. Длинный фиолетовый бархатный кафтан, почти закрывая широкие палевые шальвары, плотно облегал стройный стан, а легкое из белой шерсти покрывало, спускаясь с затылка, мягкими складками обрамляло лицо и ниспадало на плечи. Появление ее во дворце вызвало общую волну восхищения. Как только начались танцы, император Николай Павлович направился к Наталье Николаевне, взяв ее руку, повел к императрице и сказал во всеуслышание: "Смотрите и восхищайтесь!" Императрица Александра Федоровна навела лорнет на нее и ответила: -- "Да, прекрасна, в самом деле прекрасна! Ваше изображение таким должно бы перейти к потомству". Император поспешил исполнить желание, выраженное супругою. Тотчас после бала придворный живописец написал акварелью портрет Натальи Николаевны в библейском костюме для личного альбома императрицы. По ее словам, это вышло самое удачное изображение из всех тех, которые с нее снимали. Вероятно, альбом этот сохраняется и теперь в архиве Аничковского дворца, но никому из детей не привелось его видеть.
По-видимому, г-жа Пушкина снова появляется на балах. Не находишь ли ты, что она могла бы воздержаться от этого? Она стала вдовою вследствие такой ужасной трагедии, и ведь она была ее причиною, хотя и невинною.
1873 год. В один из морозных мартовских дней в сопровождении жандарма в открытых санях покидал Петербург недавний фаворит Их Величеств Жорж Дантес. Он грезил о подвигах, а стал убийцей, защищая честь и жизнь в честном поединке по законам своего времени
- но разве это оправдание?
Имя его стало синонимом цинизма и безразличия: Дантесами будут именовать тех, кто осмелится очернять талант или поднять на него руку…
Но возможно стоит оценить события почти двухсотлетней давности с другой точки зрения? Хотя бы потому, что у Александра Сергеевича Пушкина претензий к Жоржу Дантесу не было, а были претензии, адресованные голландскому послу - барону Геккерну. Собственно его в последний раз Александр Сергеевич Пушкин вызывал на дуэль, но статус посла запрещал барону встать к барьеру.
Вместо него это сделал его приемный сын Жорж Дантес...
Франция знает другого Дантеса, а жители его родного Сульца назвали в его честь улицу и основали музей. Да и давно уже не принадлежащий Дантесам их родовой замок - это история
Франции, в которую Жорж Дантес также вписал свою страницу.
«Арийцы по крови, французы по призванию, викинги по духу...» 2
Род Антесов (так первоначально звучала фамилия рода) начал свою историю с острова Готланд, обетованной земли северных воителей.
В начале XVI века Антесы перебрались в Германию, где с 1720 года один из них навеки обосновался в Эльзасе, в маленьком Сульце, в замке с вековой историей.
Замок в Сульце, как и весь Эльзас, до сих пор окутан героическими сказаниями: многострадальная земля на стыке двух цивилизаций - латинской и германской. Тридцатилетняя война уничтожит процветающий край и лишь король Франции Людовик XIV (1638-1715 гг.) возвратит Эльзасу материальное благополучие и религиозные права. За это признательные эльзасцы расплатятся фанатичной преданностью Франции и династии Бурбонов...
Как раз в это время прапрадед Жоржа Дантеса, первый хозяин сульцкого замка, создаст королевскую оружейную мануфактуру, а уже через 10 лет он станет владельцем геральдического щита, а все его потомки будут именоваться Д"Антесами (в русской традиции - Дантесами). Политические взгляды Дантесов не пошатнут ни тюремные застенки времен великих социальных потрясений, ни длительная эмиграция: легитимизм - приверженность династии - стал фамильной чертой рода Дантесов.
Будущий отец Жоржа - Жозеф Конрад - служил офицером в Королевском германском полку, был кавалером ордена Почетного легиона, во время Великой французской революции предпринял героическую попытку спасти Людовика XVI, за что впоследствии получил от Наполеона баронский титул, а в 1809 году женился на представительнице древнего германского рода графине Анне Марие-Луизе де Хатцфельд (Гатцфельд).
Что самое интересное - фон Гатцфельды своими дальними ветвями были связаны с фон Геккернами и что уж совсем удивительно - с Пушкиными и Гончаровыми! Бабушка Жоржа - графиня Е.Ф. Гатцфельд была супругой русского дипломата графа А.С. Мусина-Пушкина. А последний - дальний родственник Н.П. Мусиной-Пушкиной, бабушки Натальи Николаевны...
5 февраля 1812 года в семье барона Жозефа Конрада д’Антеса и его жены Анны Марии-Луизы родился третий ребенок - сын, продолжатель рода, названный по семейной традиции Жоржем.
Жорж Дантес получил прекрасное образование в прославленном лицее «Бурбон» в Париже, и планировал поступить в Пажеский корпус Карла X - закрытый «питомник» вельмож, прямой путь ко двору и политической карьере.
Но ни рекомендации, ни родственные связи не смогли осуществить мечту: мест в Пажеском корпусе не было. Жоржу довелось удовлетвориться военной школой Сен-Сир, бесспорно, привилегированной, но не такой, как Пажеский корпус Карла X...
Ноябрь 1829 года: Жорж Дантес после сдачи вступительных экзаменов был принят четвертым учеником из 180 в военную школу Сен-Сир.
По традиции ежегодно в школе Сен-Сир проходил смотр воспитанников, но в июне 1830 года этому празднеству придавалось особенное значение - на празднике присутствовали члены королевской семьи. Одним из испытаний для воспитанников была стрельба по живой мишени - особый вид входящей тогда в моду голубиной охоты.Дантес оказался одним из лучших стрелков, за что из рук герцогини Марии Беррийской - вдовствующей невестки короля, матери наследника трона - Жорж получает чеканный кубок и королевский приз. Это означало то, что Жорж Дантес зачислен в состав ее личных пажей!
Но успех этот был недолгим - через месяц король Карл X опубликует манифест: свобода периодической печати отменяется, палата депутатов распускается, избирательные законы недействительны, а в конце июля 1830 года Бурбоны перестали царствовать во Франции...
Королевская семья отправляется в изгнание, Жорж Дантес тайно переписывается с герцогиней Марией Беррийской, затем нелегально едет в Италию, потом в Вандею, где подготавливает восстание и собирает сторонников.
Но Вандейское восстание, поднятое прибывшей в апреле 1832 года во Францию герцогиней Беррийской, терпит поражение: Под Шеном и Пенисьер восставшие были разбиты наголову...
Жорж Дантес сопроводил герцогиню в Нант, а сам отправился в Пруссию, где поступил на военную службу, пользовался покровительством принца Вильгельма Прусского, но получил всего лишь чин унтер-офицера. Посчитав это недостойным человека
с его героическим прошлым, Жорж по совету и с рекомендациями принца Вильгельма Прусского отправился в Россию.
Воспитанник Сен-Сира, потомственный легитимист, паж герцогини Марии Каролины Беррийской, верный защитник французской короны, принимавший активное участие в Вандейском восстании и герой битв под Шеном и Пенисьер - этого уже более чем хватило для успешной карьеры при дворе российского царя Николая I. Таким образом чины и почести Жоржу Дантесу в России были обеспечены только лишь его мужеством и отвагой...
Он поступил в гвардию после облегчённого офицерского экзамена (без экзаменов по русской словесности, уставам и военному судопроизводству), а зимой 1834 года был произведен корнетом в Кавалергардский полк Ее Величества и стал телохранителем русской императрицы Александры Федоровны.
«Императрица ко мне по-прежнему добра, - пишет Дантес де Геккерну, - ибо всякий раз, как приглашали из полка трех офицеров, я оказывался в их числе...» 2
Жорж Дантес мечтал дослужиться до фельдмаршала, и, возможно, это ему бы удалось. Чего не бывает в жизни, но…
По пути в Россию, по одной из версий, в гостинице города Любек, Дантес встретился с одним человеком, знакомство и дружба с которым впоследствии сыграли с ним злую шутку. Это был барон Луи Геккерн - министр (посланник) Нидерландского Двора в России и, о чем уже было сказано выше, дальний родственник Жоржа Дантеса.
Барон Луи Борхард де Геккерн был старше Жоржа на двадцать лет, в свое время учился во Франции, а затем служил гардемарином при Наполеоне. После драматического окончания битвы при Ватерлоо де Геккерн вернулся на родину, которая обрела суверенитет, и определился на дипломатическую службу. Секретарь посольства в Стокгольме, а с 1826 года - посол в Петербурге. Быстрая и головокружительная карьера!
Но он был очень одинок, прежде всего из-за того, что еще в молодости, под влиянием кардинала-архиепископа Безансона он принял католичество
в то время, как вся его семья была протестантами.
Одиночество, возможно, и сроднило этих людей. Существует версия об их сексуальных отношениях, но она кажется просто бездоказательной... Стилистика писем «отца» и «сына» - дружески-почтительная со стороны Дантеса. А обращения «дорогой друг», «мой драгоценный» и наличие в тексте писем «поцелуев» и признаний в любви, это вероятно, дань эпистолярному жанру, столь популярному в то время.
Эти же приемы употребляют в своей переписке Пушкин, Дельвиг, Пущин, Плетнев... «Мой ангел» - так обращаются они друг к другу.
Жорж Дантес, воспитанный в рыцарских традициях, относился к де Геккерну, как к отцу и другу: «...вы стали для меня провидением! Ибо друг не сделал бы для меня того, что сделали вы, еще меня не зная» 2 .
А вот что пишет в декабре 1833 года отец Жоржа барону Геккерну: «С благодарностью принимаю ваше предложение покрыть первые расходы по его экипировке... У меня шестеро детей; старшая дочь замужем, но вследствие революции муж ее не может содержать семью. Они живут у меня. Второй сын оканчивает учение в Страсбурге, а младшая дочь живет в пансионе, что обходится мне весьма дорого.
Я был вынужден приютить у себя сестру с пятью детьми; она осталась совсем без средств. Карл X выплачивал ей пенсию, которой она лишилась...» 2
Было мнение, что Дантес пользовался деньгами Геккерна, но вопреки этим мнениям, именитый посол состоятельным человеком не был: большого состояния у де Геккерна не было, а посольский оклад его с большим трудом позволял барону участвовать в беззаботной жизни Петербурга. Единственно чем он занимался нелегально – используя дипломатические каналы привозил беспошлинно из Европы пользующиеся спросом товары и продавал их в Петербурге.
Но скорее всего, все было гораздо сложнее и, как всегда, в этом деле присутствовала политика...
Внешняя политика русского царя Николая I не устраивала как Англию, так и Францию. Николай I, по указу которого в кратчайшие сроки объявлялась мобилизация 350-тысячной армии, был уверен в нерушимости соглашений Священного союза (союза России, Пруссии и Австрии, принятого на Венском конгрессе 1815 года еще при русском царе Александре I после того, как был низвергнут император Наполеон I). 
Вопреки соседям, которые планировали очередной раздел мира, царь Николай I усердно cохранял незыблемость послевоенных границ.
В 1835 году в Россию, с целью помешать успехам русской политики на Ближнем Востоке, прибыло французское посольство. Англия не осталась в стороне: она отправила в Россию нового посла - лорда Дургама, по мнению Бенкендорфа, «отчаянного либерала и врага всех самодержавных правительств, в особенности же русского» 2 , цель которого состояла в анализе настроений русского общества.
Считается, что если бы в каких-нибудь российских кругах готовилось бы новое «восстание декабристов», правительства Франции и Англии немедленно бы поддержали мятежников...
Не по этим ли вопросам в 1833 году ездил на родину, союзницу Англии, посол Геккерн?
Ведь найти такого резидента, как Жорж Дантес, барон Геккерн не мог и мечтать!
«Молодцы ваши гренадеры королевской армии, - отозвался царь Николай I о защитниках восставшего в июле Парижа. - Я желал бы поставить золотую статую каждому» 2 . И барон де Геккерн прекрасно понимал, какая головокружительная карьера ждет молодого шуана - сторонника монархии.
Но, несмотря ни на что, нидерландский посол барон Луи Борхард де Геккерн проявляет осторожность. «Хоть порой вы и принимали меня ворча, - пишет ему в одном из писем Дантес, - я знал, что вы рады немного поболтать...» 2
В это время они нередко видятся, но живут порознь. К тому же Жорж Дантес так беден, что преимущественно находится дома, а императрица Александра Федоровна финансирует его из «собственной шкатулки»... Изначально барон де Геккерн сделал финансовые вложения только в экипировку Жоржа Дантеса.
И лишь только к весне 1835 года барон де Геккерн убеждается в правильности своих надежд относительно Жоржа, но почти невыполнимо исполнить задуманное: ведь они живут в разных домах и общаются очень редко.
И вот тут-то у барона де Геккерна появляется мысль об «усыновлении»! Барон уезжает «в отпуск» на целый год, а будущий «сын», оставшийся в России, усердно оповещает его обо всем происходящем в своих письмах... Задумано неплохо, правда?
Догадывался ли Жорж Дантес, какую роль он, может быть, играет в мировой политике? Едва ли...
Чистосердечность барона де Геккерна поставила бы бесхитростного Жоржа Дантеса в нелегкую ситуацию. Легитимисты - сторонники Священного союза!
Временами, правда, у «сына» проскакивает полностью понятное недоумение: «...ведь в наше время трудно найти в чужестранце человека, который готов отдать свое имя, свое состояние, а взамен просит лишь дружбы...» 2
Однако Жорж легко находит этому пояснение: «...надо иметь такую благородную душу
, как ваша, что бы благо других составило ваше собственное счастье». И к своему родовому девизу «За Бога, короля и даму!» Жорж Дантес добавил еще один: «Быть достойным!», который принадлежал его покровителю…
«Я только что произведен в поручики! Честно говоря, мой дорогой друг, если бы в прошлом году ты поддержал меня, я бы отправился на Кавказ - и на будущий год путешествовал бы с тобой вдобавок еще и с лентой в петлице» 2 .
Но в планы барона Геккерна это не входило, он вдали от России осуществлял свой план: посетил Сульце, где получил от отца Жоржа отказ от отцовских прав, а в Гааге пообщался с королем Вильгельмом I один на один. При усыновлении Жоржа возникли некоторые трудности, ведь по законам Нидерландов усыновить Дантеса де Геккерну было нельзя из-за того, что по закону барону должно быть не менее 50 лет, его будущий «сын» должен быть несовершеннолетним, и они оба должны проживать под одной крышей не менее шести лет...
В своем прошении об усыновлении де Геккерн, указывая свой возраст, который был известен в Голландии, совершенно молчит о возрасте «юного» Дантеса и заявляет, что юный барон жил у него «все то время», пока посол находился в России. При этом абсолютно «забывается», что нидерландский подданный не может по законам страны служить в иностранной армии...
Король Вильгельм I санкционирует усыновление, но оговаривает, что всеми этими правами можно воспользоваться только лишь через год, но кого в России интересуют даты?! И уже в мае 1836 года в полковых списках Жорж Дантес переименовывается в Шарля де Геккерна...
По свидетельствам современников Наталью Николаевну Пушкину Дантес не любил, хотя встречался с ней и в 1834, и в 1835 годах. Вопреки ее ослепительной красоте, Наталья Николаевна не вызывала у него никаких возвышенных чувств.
Но совсем внезапно в феврале 1836 года на барона де Геккерна посыпались следующие признания:
«Я влюблен, как безумный... припомни самое очаровательное создание в Петербурге, и ты сразу поймешь, кто это».
«В последний раз у нас состоялось объяснение... Невозможно вести себя с большим тактом, изяществом и умом, чем она при этом разговоре... А как сказала: «Я люблю вас, как никогда не любила, но не просите большего, чем мое сердце, все остальное мне не принадлежит, а я могу быть счастлива, только исполняя свои обязанности. Пощадите же меня и любите всегда так, как теперь, моя любовь будет вам наградой», - и с этого дня моя любовь к ней стала еще сильнее» 2 .
«...Любить друг друга и не иметь другой возможности признаться в этом, как между двумя ритурнелями контрданса - ужасно...» 2
Однако «самое очаровательное создание Петербурга», как подтверждают многие исследователи и сегодня, находится в это время на шестом месяце беременности! Наталья Николаевна почти не выезжает и давно уже не танцует... (!!?)
«Послезавтра у нас большая карусель, - пишет еще в декабре Александрина Гончарова брату, - молодые люди самые модные и молодые особы самые красивые и очаровательные.
Хочешь знать кто?..
Прежде всего твои две прекрасные сестрицы, потому что третья... кое-как ковыляет» 2 .
Как же так?
Таинственный объект желания Жоржа Дантеса - совсем не первая женщина в жизни кавалергарда. Ведь еще совсем недавно Жорж писал барону де Геккерну, который находился в Сульце: «Скажите брату, пусть покажет вам мое последнее пылкое увлечение, а вы напишите, хорош ли мой вкус...» 2
«Я забывал рассказать о Жюли, а она ведь должна вас интересовать, ибо вы один из давних ее обожателей».
Жюли - ни больше ни меньше как Юлия Павловна Самойлова - муза Карла Брюллова, персонаж многих его картин, в том числе «Последний день Помпеи» и «После бала».
А ведь совсем недавно Дантес расстался с той, какую называл «супругой». Полагают, что под этим именем скрывалась ближайшая подруга императрицы - княгиня Бобринская...
Однако теперь влюбчивый Жорж Дантес утаивает имя дамы, думает, что его чувство «скверное», питает надежду «излечиться» к приезду барона...
Скорее всего барон де Геккерн давным-давно осознал, о ком идет речь...
И совсем не ярости камер-юнкера Александра Сергеевича Пушкина боятся оба, а графа Строганова, одной из самых влиятельных и близких к трону фигур, отца прекрасной Идалии Полетики! Нигде и никогда Дантес не назовет ее имени!
Только раз их отношения, такие скрытые и такие очевидные, окажутся достоянием людей, которые окружали их.
«Идалия приходила вчера на минуту с мужем, - напишет Дантесу его супруга Екатерина де Геккерн, когда его вышлют за пределы России. - Она в отчаянии, что не простилась с тобой... Она не могла утешиться и плакала, как безумная...» 2
И только лишь старинный бокал, дар нидерландского посланника барона де Геккерна, сбережет в семье графа Строганова - отца петербургской красавицы Идалии Полетики - память о тех событиях. А ответное письмо сиятельного графа Строганова: «...когда Ваш сын Жорж узнает, что этот бокал находится у меня, скажите ему, что дядя его, Строганов, сбережет его как память о благородном и лояльном поведении, которым отмечены последние месяцы его пребывания в России» 2 - станет одной из загадок семейного архива Дантесов...
Дискуссии вокруг дуэли Александра Сергеевича Пушкина с Жоржем Дантесом будут длиться нескончаемо. Среди массы гипотез многократно высказывалась и версия о международном заговоре. Писатель Ю.Н. Тынянов, в частности, полагал, что заговор сложился на Венском конгрессе по предложению министра иностранных дел Австрии К. Меттерниха (впоследствии канцлера) и русского царя Александра I. Целью этого заговора было воспрепятствовать революционно-либеральному движению, убирая его вождей и глашатаев - Грибоедова, Полежаева, Лермонтова...
И все таки вообразить себе подобный заговор первых лиц государств сложно, едва ли они видели серьезную опасность в писателях и поэтах.
А что касается Пушкина, то поэт совсем не был вольнодумцем! В основном он разделял взгляды Николая I на внешнюю и внутреннюю политику, но конечно же, не без критики. Свою роль глашатая он изложил еще в 1834 году в «Сказке о золотом петушке»: поэт, по его мнению, - всегда пророк и до того часа, пока политические деятели прислушиваются к голосу поэта, в государстве царят мир и процветание. 
Таким образом,
именно гражданская позиция Поэта, а не семейная драма лежит в основе конфликта «Пушкин - Геккерн».
Над счастливой петербургской жизнью Геккернов сгустились тучи. Это произошло осенью 1836 года. «Как же это случилось, мой друг, что ты мог говорить о моих домашних делах с Геккерном как с посланником? - напишет будущий король Нидерландов Вильгельм II своему шурину Николаю I. - Он изложил все это в официальной депеше...»
Действительно, нидерландский посланник барон Луи Геккерн, сам того не желая, совершил непростительную ошибку - передал министру иностранных дел Нидерландов содержание своей частной беседы с российским царем Николаем I, в которой что-то рассказал ему «о домашних делах» Вильгельма.
Это письмо сделало свое дело: взаимоотношения с представительством Нидерландов в России стали прохладными. Высочайшие неблаговоления посыпались и на Жоржа Дантеса: поручик, который, по мнению Данзаса, секунданта Александра Сергеевича Пушкина, «пользовался очень хорошей репутацией и заслуживал ее вполне», в короткий срок получает больше служебных взысканий, чем за три предшествующих года... Почему?..
По отзывам же сослужицев Жоржа Дантеса по зачислении в Кавалергардский полк он оказался не только крайне слабым по фронту, но и очень недисциплинированным офицером; таким он был в течение всей своей службы в полку. То он «садится в экипаж» по окончании развода, тогда как «вообще из начальников никто не уезжал», то он на параде, «когда только скомандовано было полку «Вольно», позволил себе курить сигару». На учении «слишком громко поправляет свой взвод», что, однако, не мешает ему самому «терять дистанцию» и до команды «Вольно» сидеть, «совершенно распустившись, на седле»; не говоря уже об отлучках с дежурства, опаздывании на службу и т. п. Число же всех взысканий, которым был подвергнут Жорж Дантес за три года службы в Кавалергардском полку, достигает цифры 44.
«Как иностранец, - говорит князь Трубецкой, - он был пообразованнее нас, пажей, а как француз - остроумен, жив, весел. Он был отличный товарищ... И за ним водились шалости, но совершенно невинные и свойственные молодежи, кроме одной, о которой, впрочем, мы узнали гораздо позднее...» 3
Кстати, после «усыновления», Жоржа Дантеса на балы в Аничков дворец совсем не приглашают. Опять-таки и Александр Сергеевич Пушкин отказал ему от дома.
Что касается Пушкина и Дантеса, то они были знакомы достаточно близко, и симпатизировали друг другу: Александр Сергеевич Пушкин находил Жоржа человеком симпатичным и остроумным и от души
смеялся над его каламбурами.
Кавалергард часто бывал в доме Пушкина, где развлекал сестер Гончаровых, а с лета 1836 года они виделись у Карамзиных.
За Натальей Николаевной Гончаровой Жорж, конечно же, ухаживал, как впрочем не обделял вниманием ни ее сестру Екатерину, ни других дам.
Ни Карамзины, ни Тургеневы, ни Пушкины не принадлежали к придворной элите вельмож, которые были приближены к трону, среди каких изначально вращался Жорж Дантес. С недавнего времени Жорж стал посещать Карамзина, где встречался с карамзинской молодежью и талантливыми поэтами, писателями, музыкантами и художниками.
Что же произошло, почему Дантес так изменил круг своего общения? Внезапное усыновление Жоржа Дантеса бароном де Гаккерном также волновало общество, о нем ходили всевозможные слухи и сплетни.
Утверждали даже, что Дантес - внебрачный сын голландского короля!
Видимо, Александра Сергеевича Пушкина также заинтересовал этот вопрос...
В то время
Пушкин имел доступ к царской библиотеке, он владел французским, английским и немного немецким языками и, возможно, тогда-то поэт и разобрался, что это усыновление противозаконно, но рационально. Наверняка Александр Сергеевич понял, что цель этого усыновления может быть лишь одна - политическая...
Что же он предпринимает?
Сначала Александр Сергеевич отказывает Дантесу от своего дома, прекращает все отношения с семейством Геккернов, а затем обращается к царю Николаю I: «...считаю своим долгом довести до сведения правительства и общества» 2 .
Эта тайная аудиенция Александра Сергеевича Пушкина и русского царя Николая I произошла 21 ноября 1836 года. К сожалению, о ней известно лишь то, что длилась эта аудиенция более часа, Николай I поблагодарил Пушкина за информацию и взял с него слово ничего не предпринимать.
Сдержать это слово Александр Сергеевич Пушкин не смог...
По мнению других исследователей, в основе дуэли Пушкина и Дантеса стали анонимные письма, в которых утверждалось о связи жены Пушкина с Дантесом.
Первый вызов на дуэль последовал от Пушкина в ноябре 1836 года. Вопреки мнению Дантеса принять его, напуганный посол де Геккерн рассуждает практично: раз дуэли в России официально запрещены, то, даже при благополучном исходе этой дуэли для Жоржа, того ждет повешение, а его, как посланика - высылка из России и конец карьеры.
Поэтому он мчится к Пушкину и умоляет того со слезами на глазах найти решение без кровопролития.
В ответ Пушкин соглашается лишь на двухнедельную отсрочку. Чтобы отменить дуэль совсем де Геккерн решает воспользоваться чувствами Екатерины Гончаровой, которая была влюблена в Жоржа. В катастрофе, которая неминуемо надвигалась, женитьба Жоржа Дантеса на некрасивой, почти тридцатилетней, к тому же, небогатой Екатерине Гончаровой, была спасением...
10 января 1837 года в Исаакиевском соборе по православному
обряду и в костеле Св. Екатерины по католическому обряду состоялось венчание барона Георга Карла Геккерна и фрейлины Ее Императорского Величества девицы Екатерины Гончаровой.
После этого венчания де Геккерны старались наладить хорошие отношения с Пушкиным: Жорж приехал со свадебным визитом, но Александр Сергеевич его не принял, Жорж дважды писал Пушкину, но его письма возвратились нераспечатанными.
Александр Сергеевич
Пушкин не захотел иметь никаких отношений между их домами. Понять поэта было невозможно...
В своем последнем письме, адресованном барону Луи де Геккерну в конце января 1837 года, Александр Сергеевич, в частности, писал: «...Дуэли мне уже недостаточно, и каков бы ни был ее исход, я не сочту себя достаточно отмщенным ни смертью
вашего сына, ни его женитьбой, ни письмом, копию которого сохраню для моего личного употребления.
Я хочу, чтобы вы дали себе труд и сами нашли достаточные основания для того, чтобы побудить меня не плюнуть вам в лицо и чтобы уничтожить самый след этого жалкого дела...» 2
Александр Сергеевич был уверен, что это письмо носит явно оскорбительный характер и приведёт к новой дуэли.
По всей вероятности, Пушкин стремился, чтобы оба Геккерна покинули Россию...
Роковая дуэль состоялась 27 января (8 февраля) 1837 года на окраине Санкт-Петербурга, в районе Чёрной речки близ Комендантской дачи. Это была первая дуэль Жоржа Дантеса (де Геккерна) и тринадцатая для Александра Сергеевича Пушкина (правда, все предыдущие дуэли были бескровными).
По требованию Пушкина условия этой дуэли были смертельными и не оставляли шанса спастись обоим дуэлянтам: они становились на расстоянии двадцати шагов друг от друга, барьер составлял десять шагов, стрелять разрешалось с любого расстояния на пути к барьеру.
Изначально, Дантес, понимая, что отделаться выстрелом в воздух он не сможет, решил стрелять в ногу Пушкина.
По рассказам секунданта Данзаса, не успел он махнуть фуражкой, как Пушкин «в ту же секунду был у барьера». Жорж Дантес же подходил медленно, он успел сделать всего три шага. В это время на лице Пушкина Дантес увидел свой смертный приговор и, чтобы спасти свою жизнь, нажал на курок.
Пушкин сделал еще один шаг ему навстречу... после которого никто никогда в жизни не узнает правды.
В официальном донесении старшего врача полиции Иоделича 28 января (9 февраля) 1837 года о дуэли сказано: «Полициею узнано, что вчера в 5 часу пополудни, за чертою города позади комендантской дачи, происходила дуэль между камер-юнкером Александром Пушкиным и поручиком Кавалергардского ее величества полка Геккерном, первый из них ранен пулею в нижнюю часть брюха, а последний в правую руку навылет и получил контузию в брюхо.
Г-н Пушкин при всех пособиях, оказываемых ему его превосходительством г-м лейб-медиком Арендтом, находится в опасности жизни. О чем вашему превосходительству имею честь донесть.» 1
Александра Сергеевича Пушкина с места дуэли доставили домой, на набережную реки Мойки, дом 12.
Рана оказалась смертельной: поэт прожил всего два дня. Несмотря на старания врачей под руководством Н. Ф. Арендта, Пушкин скончался 29 января (10 февраля) 1837 года в 14:45. В момент его смерти были остановлены часы, которые, являясь реликтом эпохи, хранятся до сих пор, став одним из эпохальных экспонатов музея, созданного в этом доме позднее.
«Смерть отняла у государства, муз и поклонников поэтического таланта величайшего стихотворца России... Супруга его стала предметом внимания некого молодого француза императорской гвардии...» 2 - писала пресса Нидерландов.
27 января (8 февраля) 1837 года поручик Дантес был арестован домашним арестом командиром полка Гринвальдом и через день после дуэли приказом по гвадейскому корпусу был предан суду Конной гвардии.
29 января 1837 года командующий Отдельным Гвардейским Корпусом (в состав Корпуса входил Кавалергардский Ея Величества полк, в котором состоял поручик де Геккерн) генерал-адъютант Карл Бистром, узнав о дуэли, «всеподданейше донес о сем ГОСУДАРЮ ИМПЕРАТОРУ; ЕГО же ВЕЛИЧЕСТВО того ж 29-го числа ВЫСОЧАЙШЕ повелеть соизволил: «судить военным судом как Геккерена и Пушкина, так равно и всех прикосновенных к сему делу, с тем, что ежели между ними окажутся лица иностранные, то неделая им допросов и не включая в сентенцию Суда, представить об них особую записку, с означением токмо меры их прикосновенности.» 1 
Военный суд первой инстанции (полковой) приговорил, в предварительном порядке, Геккерна и Данзаса к смертной казни - по законам времён императора Петра I
; по смыслу 139-го воинского артикула (1715 года), погибший на дуэли также подлежал посмертной казни: «Все вызовы, драки и поединки чрез сие наижесточайше запрещаются <…> Кто против сего учинит, оный всеконечно, как вызыватель, так и кто выйдет, имеет быть казнен, а именно повешен, хотя из них кто будет ранен или умерщвлен, или хотя оба не ранены от того отойдут. И ежели случится, что оба или один из них в таком поединке останетца, то их и по смерти за ноги повесить.» 1
Свое мнение высказал командир Кавалергардского полка Р. Е. Гринвальд: «...подсудимый в опровержение взведенного на него Пушкиным подозрения относительно оскорбления чести жены его никаких доказательств к оправданию своему представить не мог, равномерно, за смертью Пушкина, и судом не открыто прямой причины, побудившей Пушкина подозревать бар. де Геккерена в нарушении семейного спокойствия, но из ответов самого подсудимого видно, что он к жене покойного Пушкина прежде, нежели был женихом (ее сестры), посылал довольно часто книги и театральные билеты при коротких записках; в числе оных были такие (как он сознается), коих выражения могли возбудить щекотливость Пушкина как мужа... Последнее сознание поручика бар. де Геккерена есть уже причина, побудившая Пушкина иметь к нему подозрение, и, вероятно, обстоятельство сие заставило Пушкина очернить поручика де Геккерена в письме к отцу его... а вместе с тем и насчет сего последнего прибегнуть к выражению оскорбительных слов».
В заключение Гринвальд предлагал Дантеса, «лишив всех прав российского дворянства, разжаловать в рядовые в дальние гарнизоны». Мотивами к такому смягчению приговора Гринвальд кроме обычных ссылок на монаршее милосердие и молодые лета подсудимого приводил еще и то, что Дантес был «движим чувствами сына защищать честь оскорбленного отца своего» (хотя этому, быть может, сам был причиною) 3 .
Приговор докладывался вверх по начальству; в результате определение Генерал-Аудиториата А. И. Ноинского от 17 марта 1837 года предлагало: Геккерна «лишив чинов и приобретенного им Российского дворянского достоинства, написать в рядовые, с определением на службу по назначению Инспекторского Департамента», в отношении секунданта Пушкина подполковника Данзаса предлагалось, принимая во внимание его боевые заслуги и иные смягчающие вину обстоятельства, ограничиться арестом ещё на 2 месяца (он уже был под арестом), после чего «обратить по прежнему на службу»; «преступный же поступок самого Камерюнкера Пушкина <…> по случаю его смерти предать забвению».
На докладе Ноинского 18 марта того же года была начертана Высочайшая конфирмация:
«Быть по сему, но рядового Геккерена, как не русского подданного, выслать с жандармом заграницу, отобрав офицерские патенты»…
Жорж Дантес возвратился в Сульц без чинов, наград и состояния, под другой фамилией, с беременной русской женой, зятя которой он только что убил на дуэли, его приемный отец был отозван на родину (король Вильгельм II в 1845 году отправит барона Геккерна во главе дипломатической миссии в Вену - на весьма важный пост, который он будет занимать более тридцати лет).
«...Дантес весьма соболезнует о бывшем с ним, но уверяет, что со времени его свадьбы он ни в чем не может себя обвинить» 2 , - так написал русскому царю Николаю I его брат, великий князь Михаил Павлович, после случайной встречи с Жоржем.
Повстречавшийся с Жоржем Дантесом в Баден-Бадене историк А. Карамзин писал своей матери: «...он с жаром оправдывался в моих обвинениях... показал копию страшного пушкинского письма и клялся в совершенной невинности. Более всего отвергал он малейшее отношение к Наталье Николаевне...
Он прибавил, что оправдание может прийти только от г-жи Пушкиной; когда она успокоится, она, может быть, скажет, что я все сделал, чтобы их спасти, и если мне не удалось, то вина была не моя...» 2
О карьере Жорж Дантес больше не мыслил и тихо жил в родовом замке. Екатерина Гончарова родила ему четверых детей (троих дочек и сына) и умерла после родов в 1843 году, на седьмом году замужества.
«Единственную вещь, которую я хочу, чтобы ты знал - это то, что тебя крепко люблю и что в одном тебе все мое счастье!» 2 Барону Жоржу де Геккерну тогда шел 31-й год...
Их единственный сын - Жорж Дантес - участник Мексиканской экспедиции будет награжден Орденом Почетного легиона за подвиг в «деле при Котитлане».
Не желая служить в иностранной армии, а также не желая служить в родной Франции «королю-гражданину» Луи Филиппу, Жорж Дантес выдвигает свою кандидатуру на выборах в палату депутатов от оппозиции и терпит поражение...
В феврале 1848 года, когда до Сульца дошла весть о низвержении короля Луи Филиппа, Жорж Дантес сказал: «Если бы на выборах 1846 года мой мандат призвал меня в Париж, я бы помог совершить революцию!» 2 и тут же пожертвовал в поддержку революции внушительную сумму.
В это же время
он был избран в Учредительное собрание. На одном из заседаний, когда вооруженная толпа вламывается в палату, где проходят прения Учредительного собрания, Жорж де Геккерн под дулом пистолета, заслоняет своим телом пристава (существует литография художника Бономе на которой он запечатлел это происшествие).
Император Франции Наполеон III очень высоко оценит выдающиеся таланты Дантеса - Второй империи в то время жизненно необходимо признание европейских монархов – и в 1852 году он отправит Жоржа с тайной миссией ко дворам Вены, Берлина и Петербурга. Дантес с честью выполнил поручение Наполеона III: он добился поддержки от Австрии и Пруссии, а также повстречался с царем Николаем I и, несмотря на то, что он был персона нон грата, русский царь отыскал время для личной встречи в Потсдаме...
Жорж Дантес стал сенатором с приличным содержанием и мэром Сульца.
В 1855 году растроганный барон де Геккерн напишет ему из Вены: «Были три императора и один молодой француз. Могущественный монарх изгнал его из своей страны в самый разгар зимы, в открытых санях, раненного! Два других государя решили отомстить за француза. Один назначил его сенатором в своем государстве, другой - пожаловал ему ленту большого креста!
Вот история бывшего русского солдата, высланного за границу.
Мы отмщены, Жорж!»
Жители Сульца до сих пор помнят Жоржа Дантеса как хорошего градоначальника. Он станет кавалером, а потом и командором ордена Почетного легиона.
Приемный отец, барон Луи де Геккерн, выйдет в отставку и приедет в Сульц. Он будет жить там, окруженный детьми и внуками, до самой смерти в 1884 году.
Жорж Дантес скончался 2 ноября 1895 года в семейном имении Сульц, окружённый детьми и внуками и был похоронен в Сульце рядом с бароном Геккерном.
Один из его внуков - Луи Метман - вспоминал:
«Дед был вполне доволен своей судьбой и впоследствии не раз говорил, что только вынужденному из-за дуэли отъезду из России он обязан своей блестящей политической карьерой, что, не будь этого несчастного поединка, его ждало незавидное будущее командира полка где-нибудь в русской провинции с большой семьёй и недостаточными средствами» 2 ...
Вот такая история...
Источники информации:
1. Википедия
2. Елисеева В. «За Бога, короля и даму!»
3. Кавалергардский полк от Николая I до Николая II (сайт adjudant.ru)
