Часто (и совершенно справедливо) говорят, что христианство – это борьба с грехом. Но продолжают: а раз злые помыслы «извнутрь, из сердца человеческого исходят» (Мк.7,21), то всякая работа на ниве общественного совершенствования бессмысленна; она только отвлекает человека от подлинной цели – спасения, стяжания Царства Небесного.
Ошибка этого рассуждения в следующем. Господь сотворил человека как род, как «существо общественное», имеющее не только индивидуальную личность, но и связанное с другими людьми общей человеческой природой. Эта природа проявляет себя в том, что помимо людей, в человечество входят и так называемые надиндивидуальные феномены: народные обычаи, культура, общественная нравственность, сфера права, социально-экономические институты (в частности – право собственности), политические институты. Эти феномены реально существуют, хотя нельзя указать их конкретных человеческих носителей. А потому грех человеческий локализуется не только в индивидуальных душах, но и в надиндивидуальных феноменах тоже. Разумеется, источник греха находится в душах людей. Но, формируя и поддерживая указанные феномены, человек вкладывает в них свою падшесть, причем эта падшесть как бы застывает, фиксируется в них, приобретая характер постоянно действующей силы, которая отчуждается от человека, становится во многом независимой от него, и в то же время – сильнейшим образом воздействует на людей, в свою очередь внедряя в их души свою падшесть.
Таким образом, человек по замыслу Божию имеет как бы два уровня: индивидуальный и общественный. Безусловно, каждый человек должен стремиться к личной праведности. Однако помимо этого люди должны стремиться к праведной жизни общественных коллективов, причем, разного уровня — от семьи до государства. Христиане должны жить по-христиански не только в личном, но и в общественном плане.
Забвение плана общественного и перенесение всей церковной работы только на спасение личных душ является недостатком, там самым грехом, который внесли в церковное учение (а оно само является такого рода надиндивидуальным феноменом) отдельные христиане. Но будучи поддерживаемым большинством, эти мнения становятся мнением Церкви, что пагубно влияет на членов Церкви, которые, естественно, с доверием относятся к церковному учению. Поэтому выявление подлинного учения церкви по этому вопросу является крайне насущной задачей. И в рамках этой задачи одним из важнейших моментов является создание христианского социального учения.
Построение этого учения нужно начать с выявления нравственного идеала, к которому должно стремиться всякое христианское общество. Метод идеала выбран не случайно – именно таким образом построена вся христианская этика: дается не свод правил, а некие идеальные принципы, недостижимые в полной мере, но в своей существенной части тем не менее доступные для исполнения людьми даже в их нынешнем падшем состоянии. Идеал должен быть той нормой, которой меряется любое человеческое надиндивидуальное общественное явление.
Таким идеалом и является христианский социализм. Почему именно социализм? Это вытекает из главного морального тезиса христианства – примата христианской любви. По слову ап. Павла «любовь не ищет своего» (1 ???.13,5). Святоотеческое учение утверждает, что собственность – не естественный инстинкт человека, а порождение его падшести. Собственность привязывает к себе людей, отвращая от Бога и растаскивая их по углам. «Чем больше у тебя богатства, тем меньше в тебе любви» говорит Василий Великий. Если в личном плане власть богатства может быть преодолена отдельными личностями, которым, по мнению св. Иоанна Златоуста, дарована сугубая благодать, то по множеству, в социальном плане этот «принцип Василия Великого» оправдывается безусловно – возникает атомизированное общество эгоистов, для которых погоня за собственностью становится главным делом жизни.
Итак, желающий иметь больше другого не исполняет основную заповедь «возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мф.22,39). И наоборот, возрастание любви неизбежно приводит к желанию объединить собственность, исключая неравенство в корне. Очень ярко об этом рассказано в Деяниях апостольских (Деян. 2, 44-45; 4, 32-36). О том же говорит св. Иоанн Златоуст и другие святые отцы. Поэтому социализм – а в первую очередь это понятие характеризуется общностью средств производства – имеет основанием христианство. Однако исторически сложилось так, что Церковь препятствовала проповеди в своей среде идей социализма, что привело к выдавливанию этих идей в ереси, а затем – и в атеистическую идеологию. В результате социализм пришел в Россию с Запада и в атеистическом обличии.
Это способ социального бытия христианской общины. Христиане должны на земле жить по-христиански. Христианский социализм – это способ подготовки к Царству Небесному, когда, по слову Иринея Лионского, «достойные постепенно привыкают вмещать Бога» . И христианский социализм – образ такого христианского жития для общин всех уровней, начиная от прихода и кончая христианским государством.
В основе Христианского социализма лежит христианская любовь, любовь к Богу и ближнему. Каждый служит всем остальным. Христианский социализм вырастает из любви и является той формой, в которой христианская любовь сохраняется наилучшим образом.
Однако любовь трудна. Жить так – тяжело для падшего человека, привыкшего тянуть к себе. Поэтому, важна и организация общины. Неудачные принципы организации быстро загубят нежные ростки любви.
Производство материальных благ определяется принципом «от каждого по способностям». Все работают не ради наживы и даже не ради хлеба насущного, но ради Бога и ближнего. Распределение регулируется принципом «каждому пропорционально его нуждам». Больше получает самый нуждающийся. Один из вариантов такого распределения: поровну, плюс пособия нуждающимся в дорогих лекарствах, в инструментах для творческой работы и пр.
Решающее значение приобретает стабильность того социального строя, который поддерживается в общине. Стабильность общине придают три принципа:
Добровольность вхождения в общину и выхода из нее. Если человек хочет выйти их общины, то ему должна быть обеспечена возможность начать жить «в миру».
Община имеет общую собственность, на которую не может претендовать ни один член общины.
Члены общины не могут менять фундаментальные принципы ее организации.
Неизменной духовной основой общины является христианство. В частности, незыблем принцип соборности, обеспечивающий участие всех в решении малых и больших проблем общины.
Социальное христианство – движение в христианстве, стремящееся улучшить быт, образование и вообще жизнь рабочих без изменения социального строя, в том числе – без уничтожения господства частной собственности. В частности, сюда следует отнести патронаж предпринимателями своих предприятий, когда среди рабочих внедрялись различного рода школы, предпринималось улучшение жилищных условий и т.д. (Ле-Пле). Социальное христианство явилось основой социальной доктрины католицизма.
Сюда же следует отнести т.н. «христианский социализм», возникший в середине XIX в. в Англии и затем в Германии и Франции, и который следует отличать от подлинного христианского социализма. Сначала деятели «христианского социализма» (Людлоу, Кингсли) выдвигали лозунг праведной жизни во Христе, которая несовместима со стремлением к наживе. Но увидев, что общество слишком крепко держится за частную собственность, они снизили планку требований и фактически слились с профсоюзным движением.
В России христианский социализм не обрел организационных форм, оставшись лишь идейным движением, имевшим несколько отдельных приверженцев: свящ. Г. Петров, архим. Михаил Семенов. В той или иной степени к христианскому социализму примыкали философы Н. Бердяев, С. Булгаков, Г. Федотов, Ф. Степун, В. Эрн. Серьезной идеологии христианского социализма в России так и не было создано.
До середины XVIII в. социалистические учения всегда имели религиозную основу, т.е. фактически являлись вариациями христианского социализма. Позже появился социализм атеистический, целью которого было обеспечение благополучной и справедливой жизни человека на земле – «рай на земле без Бога». Таков и «научный социализм» Маркса, научность которого заключалась в его, якобы, неотвратимости, обусловленной развитием производительных сил.
Крестьянский социализм народников ближе к христианскому социализму. Но и он обходится без Бога, без христианства, а основывается на общинных традициях русского народа.
Христианский социализм – жизнь социума, основанная на христианской любви. И лишь вследствие несовершенства любви в человеке необходим аппарат власти, который обеспечивал бы стабильность общества и предотвращал бы его уход от христианского социализма. Поэтому в любом христианском сообществе необходима властная структура. Община выбирает из себя «правительство», которое решает все общие дела общины. Есть «президент», «духовник», «армия», «суд», «министерство труда», «министерство внешней торговли». Две высших должности – «президент» и «духовник» — могут замещаться одним лицом. Община контактирует с «миром», через обычный механизм купли-продажи. Но это делается централизованно, через «министерство внешней торговли». Разумеется, в зависимости от масштаба общины, организация изменяется, приобретая иерархический характер.
Политические формы власти не определяются – они могут быть различны. Впрочем, безусловно, должен существовать и политический христианский идеал. Обычно считается, что таким идеалом является монархия. Это – православная традиция; серьезного же исследования христианского политического идеала исходя из сути христианской веры, пока не проводилось. Думается, что христианский социализм вполне совместим с христианской монархией. Однако принцип соборности в Церкви требует всеобщего, соборного участия во власти.
Естественно, реализация христианского социализма должна использовать все традиции и нормы, принятые у данного народа, если они способствуют достижению цели. В частности, русский народ по своим национальным традициям коллективист. Его общинность всегда отличала его от других народов. Эту общинность нужно развивать. Однако, христианские нормы, если они приходят в противоречие с национальными, имеют более высокий приоритет, так что в случае конфликта неудовлетворительные национальные нормы должны изгоняться. Так всегда и делала русская Церковь, борясь с языческими традициями.
В полной мере любовь между душами процветает только в Царстве Небесном. В этом мире возможны лишь приближения к тому идеалу, который мы назвали христианским социализмом.. Любить – значит отказаться от себя, а это требует личного подвига. А потому приближение к общественному идеалу для падшего человечества чрезвычайно трудно.
И тем не менее, в своей существенной части реализация христианского социализма возможна уже здесь, на земле. Причем – на разных уровнях, вплоть до государственного. История сохранила нам примеры реализации христианского социализма. На уровне государства – это государство иезуитов в Парагвае; на уровне трудовой общины – это Крестовоздвиженское трудовое братство, созданное Н.Н. Неплюевым; на уровне небольшой этнической группы («субэтноса») – жизнь секты духоборов. Везде в этих случаях христианство давало стимул к труду и обеспечивало высокий нравственный уровень христианского сообщества. Социализм, общность имущества, укрепляли единство и взаимную любовь членов общины.
Советский социализм также дает пример реализуемости социализма. Даже не являясь христианским (и следовательно, не обеспечивая должного стимула к общинному труду), он просуществовал 70 лет в очень тяжелых условиях в масштабе гигантской страны и построил целую новую цивилизацию. Да, отказ от частной собственности произошел с большими жертвами. Однако общность средств производства – величайшая ценность, которая потенциально давала возможность почти безболезненно, при замене коммунистической идеологии на христианскую, перейти к христианскому социализму. Теперь же, после разрушения советского социализма, эта возможность навсегда утеряна. Видимо, больше государства без частной собственности на земле не будет. И потому теперь реализация христианского социализма в масштабах нации проблематична. Мы, христиане, упустили величайшую возможность, дарованную нам Богом. Каковы теперь пути движения к христианскому социализму – проблема, открытая для обсуждения.
Создание христианского социализма – дело всего общества. Но Церковь должна возглавить эту работу. Причем для Церкви работа над построением христианского социализма – одна из важнейших. Церковь, которая ориентирована на спасение индивидуальных душ только – церковь об одной ноге. Второй ногой должна быть забота о народе, обществе в целом.
Увы, до сих пор последняя функция Церкви всегда была редуцирована. Единственной попыткой такого служения является «симфония», «теория сакральной монархии». Согласно ей, Православная Церковь инкорпорирует в свою структуру монарха, который занимает в ней особое, но достаточно высокое место. Тем самым тот, кто ведает земными делами нации, сам становился частью Церкви и должен был под ее контролем осуществлять управление социальной жизнью.
Однако, учить Государя «как ему править» Церковь никогда не решалась. Да и учить-то чему? Увы, Церковь никогда не создавала социальной доктрины в смысле описания христианское общества, к которому должен был стремиться Государь. Изданные «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви», к сожалению, стараются уйти от подлинных социальных проблем, в частности – проблемы выбора между частной и общественной собственностью. Так всегда было в истории Церкви — теория «симфонии» рассматривалась Церковью не как средство христианизации общественной жизни, а как возможность упрочить свое положение и решить финансовые проблемы; «социальная доктрина» создавалась не для народа, а «под себя».
С этим нужно покончить и сделать так, чтобы Церковь крепко стояла на двух ногах, т.е. обладала бы концепциями и личного и общественного преображения. Для этого нужно:
1) Создать подлинную социальную доктрину, в которой христианский социализм займет подобающее ему место.
2) Создать в рамках Церкви сильную структуру — «орден», целью которого явилось бы социальное преображение на христианских началах. Она должна и разрабатывать теорию и вести практическую работу, в том числе – по созданию конкретных христианско-социалистических общин.
3) Частью этой структуры должна быть «христианская партия». Ее целью должно быть не установление православной монархии – она лишь одно из возможных политических решений. Подлинной ее целью должен быть христианский социализм – образ общественного бытия христиан в земной жизни.
Июль 2003 г.
Василий Великий. К обогащающимся. Творения, часть IV,М., 1993. – с.101.
Ириней Лионский, св. Творения.: Паломник. Благовест, 1996. – с. 514.
Тип публикации: Статьи
Изъ нашего очерка: „Христіанство и Соціализмъ", надѣемся, съ достаточною ясностью и убѣдительностью вытекаетъ мысль о томъ, что между соціализмомъ и христіанствомъ лежитъ глубокая пропасть.
„Соціализмъ"- это въ настоящее время совершенно опредѣлившееся ученіе, въ основѣ своей совершенно атеистическое, покоющееся, въ теоретическомъ отношеніи, на полномъ и открытомъ матеріализмѣ, объявляющее нравственность понятіемъ условнымъ и измѣнчивымъ, имѣющее цѣлью совершенно ниспровергнуть существующія этическія основы семьи и государства. По откровенному заявленію представителей своихъ, соціализмъ враждебенъ всякой религіи, въ частности и въ особенности - къ христіанству. Поэтому трудно представить себѣ такое, можно сказать, противоестественное сочетаніе понятій, какое мы видимъ въ нынѣ распространенномъ терминѣ: „христіанскій соціализмъ": по самому существу, по природѣ своей они взаимно исключаютъ другъ друга.
Терминъ этотъ, столь двусмысленный и неудобный, представляющій въ себѣ наглядное contraditio in adjecto, естественно, способенъ оттолкнуть и устрашить какъ истинновѣрующаго христіанина, такъ и правовѣрнаго соціалиста нашего времени. Но скажутъ: нельзя же отрицать, что въ соціализмѣ, въ его стремленіяхъ придти на помощь бѣдности, есть много достойнаго вниманія и уваженія, есть много такого, чего не только не отрицаетъ, напротивъ, прямо требуетъ и христіанство. Но если въ соціализмѣ можно найти положенія, которыя встрѣчаются въ христіанствѣ и отсюда оправдывать выраженіе: „христіанскій соціализмъ", то вѣдь и въ язычествѣ можно найти упоминанія о справедливости, а въ мусульманствѣ - настойчивыя заповѣди о помощи нищимъ, слѣдовательно, съ такимъ же правомъ можно, повидимому, говорить о мусульманскомъ соціализмѣ, а также о христіанскомъ язычествѣ или о христіанскомъ мусульманствѣ, т.е. о вещахъ, завѣдомо безсмысленныхъ.
Неудачный терминъ - пережитокъ стараго времени. Возникъ онъ гораздо ранѣе того времени, когда новѣйшій соціализмъ въ обработкѣ Маркса, Моста, Бебеля, Энгельса, Лафарга и друг. ещё не явилъ себя, какъ ученіе откровенно атеистическое и матеріалистическое. Много способствовало укрѣпленію этого термина и появленіе такъ-называемаго „государственнаго соціализма" въ Германіи. Повидимому, пора бы теперь замѣнить его другимъ, болѣе подходящимъ и соотвѣтствующимъ содержанію и основамъ христіанства, какъ религіи.
Тѣмъ не менѣе терминъ этотъ удерживается частью по привычкѣ, частью по отсутствію вдумчивости и освѣдомленности въ вопросахъ о христіанствѣ и соціализмѣ, а иногда сознательно и намѣренно, по столь излюбленнымъ въ наше время соображеніямъ „тактическимъ".
Соціалисты не могутъ не видѣть и не сознавать, что религія и нынѣ является великою общественною силою, и нынѣ имѣетъ убѣжденныхъ и горячихъ послѣдователей въ средѣ рабочихъ. Не уйдетъ никогда человѣкъ отъ Бora, ибо не уйдетъ онъ отъ себя; религія глубоко и прирожденно присуща душѣ человѣка. И вотъ, въ средѣ руководителей соціализма, въ цѣляхъ привлеченія въ свои ряды большаго числа послѣдователей, является безнравственное рѣшеніе обманывать народъ заявленіями, что соціализмъ-де не только самъ ничего не имѣетъ противъ христіанства, но и прямо имъ оправдывается, предполагается и проповѣдуется, если же народъ объ этомъ не знаетъ, то это значитъ-де одно: церковь и ея представители скрываютъ отъ народа соціалистическое ученіе I. Христа, въ цѣляхъ утвержденія власти и эксплоатаціи богатыхъ классовъ надъ неимущими. Соображенія „тактики" пересилили чувства правды.
Въ вышеупомянутомъ нашемъ трудѣ приведены по этому вопросу буквальныя выдержки изъ сочиненій современныхъ вождей соціализма. Да позволено будетъ, въ дополненіе къ нимъ засвидѣтельствовать, по личнымъ наблюденіямъ, что эти наставленія привились и къ русской жизни.
Въ началѣ 1907 года мнѣ пришлось ѣхать по желѣзной дорогѣ вмѣстѣ съ новоизбранными членами второй Государственной Думы, которые открыто называли и называютъ себя соціалистами. Послѣ бурныхъ проводовъ въ Саратовѣ они отправлялись въ Петербургъ. На всѣхъ болѣе или менѣе видныхъ станціяхъ они держали рѣчи къ народу, призывая слушателей поддержать ихъ въ Думѣ сочувствіемъ, а въ случаѣ роспуска Думы, отвѣтить вооруженнымъ возстаніемъ противъ самодержавнаго правительства. „Товарищи, мы идемъ на Голгоѳу, - говорилъ одинъ изъ нихъ, - но мы вамъ достанемъ землю, волю и свободу"... Эти рѣчи, столь несвойственныя для тѣхъ, кто уподобляетъ себя Голгоѳскому Страдальцу, обыкновенно произносились съ площадки вагона 3-го класса, очевидно, для того, чтобы ораторы могли казаться народу истыми плебеями; затѣмъ, по отходѣ поѣзда, ораторы переходили въ салонъвагонъ 1-го класса и располагались весьма удобно за яствами и питіями, нерѣдко, какъ авгуры, посмѣиваясь надъ только что оставленными слушателями, изъ которыхъ большинство состояло изъ самой незрѣлой молодежи.
Отмѣчаемъ эту подробность, чтобы подчеркнуть то лицемѣріе, которое сказалось въ дальнѣйшихъ руководящихъ бесѣдахъ г.г. соціалистовъ.
На одной изъ станцій къ нимъ вошла группа крестьянъ и попросила позволенія проѣхать со своими избранниками около часа до слѣдующей большой остановки поѣзда и выслушать ихъ наставленія. Дѣлать нечего, пришлось ввести крестьянъ въ 1-й классъ съ предварительнымъ заявленіемъ, что въ виду многолюдства приходится-де попросить у кондуктора помѣщеніе салонъ-вагона ненавистнаго 1-го класса. Здѣсь-то мнѣ и пришлось въ теченіе часа поневолѣ выслушать соціалистическую непринужденную бесѣду. Крестьяне не слушали, а „пили" эти рѣчи г.г. соціалистовъ. Добродушныя лица, вопрошающіе взоры... И тутъ сказалась сразу же набожная душа народная. Одинъ крестьянинъ спрашиваетъ: „ну, а какъ на счетъ вѣры, правдали, что надо отъ вѣры отказаться?" Другой, видимо, стыдясь вопроса и пересиливая себя, спрашиваетъ: „можно ли предъ выборными собраніями отслужить молебенъ? Какъ-то стыдно къ такому дѣлу-де приступать безъ молитвы". И все вопросы въ такомъ родѣ.
Въ отвѣтъ слышатся рѣчи, полныя нескрываемаго лицемѣрія. Думу-де мы будемъ держать кроткою и покорною, пока не сорганизуется народное движеніе и не будетъ подготовлено вооруженное возстаніе. Правительство надо пока усыпить покорностью и скандаловъ не дѣлать. Молебны теперь наша партія... разрѣшаетъ служить. Противъ христіанства мы ничего не имѣемъ; тамъ есть много хорошаго, напримѣръ, на счетъ раздѣла имуществъ и требованіе, чтобы богатые отдали бѣднымъ землю и деньги. Теперь-де и священники многіе стоятъ за насъ, только они боятся своего начальства, а есть и такіе, которые прямо высказываются за соціалистовъ; называютъ при этомъ имена: Петровъ, Михаилъ, Огневъ, Брихничевъ... Молиться-де теперь партія наша разрѣшаетъ; отъ этого вреда не будетъ.
Вотъ приблизительно содержаніе и тонъ бесѣды. Въ ней ясный отвѣтъ на вопросъ: можетъ ли быть современный соціализмъ искренно христіанскимъ, т.е. религіознымъ.
Вожаки соціализма никогда его таковымъ не признаютъ, а массѣ, временно, до вытравленія религіознаго чувства, они позволятъ быть религіозными. Іоаннъ Моостъ въ возмутительной по кощунственности статьѣ „Религіозная чума", переведенной теперь на русскій языкъ, говоритъ слѣдующее: „Изъ всѣхъ душевныхъ болѣзней, которыми человѣкъ систематически заражалъ себѣ мозгъ, самая ужасная,- несомнѣнно, религіозная чума. Какъ и все на свѣтѣ, эта эпидемія также имѣетъ свою исторію. Но очень жаль, что изученіе ея не раскроетъ всего, что въ ней есть наиболѣе интереснаго. Старички Зевсъ и Юпитеръ были очень благопристойны, можно сказать, даже просвѣщенны въ сравненіи съ троичными отпрысками родословнаго дерева господа бога, которые, между тѣмъ, нисколько не уступаютъ первымъ въ жестокости и грубости.
Не будемъ, впрочемъ, тратить времени на изученіе боговъ въ отставкѣ и съ пенсіей, - они не могутъ намъ болѣе вредить; подвергнемъ лучше безпощадной критикѣ тѣхъ изъ нихъ, кто находится и въ настоящее время на дѣйствительной службѣ, всѣхъ этихъ распорядителей погоды и ненастья, приверженцевъ терроризма, запугивающихъ адомъ".
Мы намѣренно приводимъ эту грубую и наглую рѣчь, содержащую вмѣсто аргументовъ одни ругательства съ потугами на пошлое остроуміе, чтобы рѣзче оттѣнить истинное отношеніе соціализма къ религіи и самый тонъ, въ которомъ трактуются ими религіозные вопросы. Слѣдуетъ помнить, что этотъ самый I. Моостъ имѣлъ знаменитый диспутъ съ выдающимся „христіанскимъ соціалистомъ" пасторомъ Штеккеромъ въ Берлинѣ, причемъ издѣвался надъ мыслью дать соціализму религіозно-христіанскія основы. Вообще говоря, соціалисты настоящіе относятся съ нескрываемою злобою къ „христіанскимъ соціалистамъ", равно какъ и ко всѣмъ тѣмъ лицамъ, которыя, стоя на почвѣ христіанской вѣры и нравственности, на почвѣ дѣятельной любви, способствовали и способствуютъ установленію добрыхъ отношеній между хозяевами и рабочими, между имущими и неимущими. Въ исторію соціализма, въ обзоръ его современнаго положенія „христіанскій соціализмъ" даже не вносится. Ссылаюсь на такія книги-справочники, какъ „Соціализмъ и соціальное движеніе" Зомбарта, въ переводѣ съ послѣдняго, пятаго изданія, или какъ книги: Грагама „Соціализмъ новый и старый", Энзора „Современный соціализмъ", а въ русской литературѣ - книга Чернышева: „Памятная книжка марксиста". Предъ нами довольно объемистая „Справочная книга соціалиста" Гуго и Штегмана. Написанная въ партійномъ духѣ, книга со всею злобою опрокидывается на тѣхъ дѣятелей „христіанскаго соціализма", которымъ удалось привлечь на свою сторону рабочихъ, не потерявшихъ религіозной вѣры. Не останавливаются при этомъ предъ самыми несправедливыми и явно пристрастными обвиненіями.
Вотъ что, напримѣръ, пишется въ разборѣ программы пастора Тодта, близкаго къ упомянутому Штеккеру: „Она стоитъ за усиленіе власти монархическаго правительства (какое преступленіе!..), разсматривая государство, какъ казенное имущество... за созданіе арміи чиновниковъ. Сокровенный смыслъ всѣхъ требованій заключается въ возвращеніи къ феодализму... Народъ втискивается въ рамки сословій... Съ капиталомъ борются, если онъ находится въ рукахъ евреевъ, и покровительствуютъ ему, когда онъ принадлежитъ германскому дворянству". „Протестантское папство и ханжество, антисемитизмъ, поповская нетерпимость, политическія домогательства"-вотъ какъ отзываются о христіанскомъ соціализмѣ настоящіе соціалисты. Соціалъ-демократы, очевидно, „терпимые", „чуждые политическихъ домогательствъ" и, конечно,- этому ужъ надо вѣрить, - не антисемиты, а совсѣмъ напротивъ, - чистокровные евреи...
Трудно, напримѣръ, отрицать благотворную дѣятельность во Франціи бр. Гармель, которымъ удалось установить съ рабочими своихъ фабрикъ чисто-семейныя, добрыя, христіанскія отношенія и завоевать самую горячую любовь рабочихъ; трудно найти пятна въ ихъ христіанской дѣятельности. Тѣмъ больше злобы у авторовъ „Справочной книжки соціалиста", и они разражаются такими разсужденіями:
„Всѣ эти учрежденія прежде всего насквозь пропитаны духомъ благочестія (грѣхъ великій!). Множество духовныхъ лицъ, членовъ всевозможныхъ братствъ, руководимыхъ духовенствомъ же, занимаются тѣмъ, что берутъ будущаго работника или работницу подъ свое крылышко (!) и затѣмъ руководятъ ими въ продолженіе всей жизни (очевидно, только соціалисты имѣютъ право на руководительство...). Рабочіе воспитываются въ христіанскомъ смиреніи и беззавѣтной преданности хозяину и церкви; малѣйшее проявленіе самостоятельности въ нихъ тщательно подавляется для того, чтобы имъ когда-нибудь не вздумалось освободиться отъ этой тяготѣющей надъ ними отеческой опеки (у соціалистовъ - полная свобода самостоятельности: рабочихъ, которые отъ нихъ уходятъ, они попросту убиваютъ)... Но опека - подъ видомъ полнаго безкорыстія (?)".
Далѣе читаемъ: „Приходится, разумѣется, согласиться съ тѣмъ (еще-бы!), что взаимно-доброжелательныя отношенія между патрономъ и рабочими чрезвычайно желательны для обѣихъ сторонъ, не только съ точки зрѣнія матеріальной, но и нравственной, и что нельзя отказать въ уваженіи тѣмъ фабрикантамъ, которые, сознавая, что случайно выпавшія на ихъ долю богатства налагаютъ на нихъ вмѣстѣ съ тѣмъ и извѣстныя обязанности, стараются исполнять послѣднія и желають относиться къ своему рабочему не съ точки зрѣнія предпринимателя, исключительно помышляющаго о собственныхъ выгодахъ, а какъ человѣкъ къ другому человѣку.
Идеаломъ отношеній между фабрикантомъ и его рабочими принято считать такія, которыя напоминаютъ отношенія родителей къ дѣтямъ.
Стоитъ, однако, вглядѣться поглубже въ это съ виду столь благородное сравненіе, чтобы понять, сколько въ немъ унизительнаго, даже оскорбительнаго для любого взрослаго рабочаго (!). Его сравниваютъ съ ребенкомъ, духовныя и нравственныя силы котораго настолько еще не окрѣпли, что его приходится водить на помочахъ, и которому постоянно угрожаютъ розгой, въ случаѣ нарушенія имъ установленныхъ правилъ. (Откуда это взято?) Притомъ же эта столь благосклонная опека съ большой легкостью переходитъ въ настоящую тиранію, подавляющую рабочаго. (Здѣсь уже клевета: рабочій всегда воленъ уйти.) Эта опасность особенно велика тамъ, гдѣ добрый фабрикантъ непремѣнно желаетъ распространить свои благодѣянія за предѣлы производства, на частную жизнь рабочаго. (Что это значитъ?) Тогда это благоволеніе становится насиліемъ, съ которымъ могутъ помириться только совершенно „безсознательные", очень мало „развитые" рабочіе.
Здѣсь опять-таки страдаютъ главнымъ образомъ работницы, надъ которыми особенно изощряется фабрикантъ въ своемъ отеческомъ попеченіи; такъ, на нѣкоторыхъ заводахъ имъ запрещается, даже и въ свободное отъ работы время, подь страхомъ немедленнаго изгнанія, входить въ какія-бы то ни было сношенія съ мужчинами, а иногда фабрикантъ оставляетъ за собой право „разрѣшать" вступленіе въ бракъ. Естественно, что при такой патріархальной опекѣ подчиненность и зависимость рабочихъ все растетъ и превращается въ рабство. Такимъ образомъ, личная зависимость рабочаго, присоединяясь къ уже существующей - экономической, кладетъ основу новому фабричному феодализму. Тѣ, кто видятъ въ патронатѣ разрѣшеніе соціальнаго вопроса, забываютъ, что самый добродѣтельный фабрикантъ, уже въ силу конкурренціи, не можетъ не эксплоатировать рабочаго, - иначе ему самому грозитъ разореніе, и что вообще патронатъ можетъ имѣть какое-либо значеніе только до тѣхъ поръ, пока онъ будетъ исключеніемъ; становясь общимъ явленіемъ, онъ совершенно его теряетъ".
Итакъ, рабочіе, съ любовью и довѣріемъ принимающіе любовь и заботливость, идущіе отъ христіанскаго сердца, - это „несознательные" и „неразвитые". Этимъ постояннымъ пугаломъ, этою надоѣвшею кличкою ихъ отвращаютъ отъ мирнаго и христіанскаго разрѣшенія нестроеній жизни.
„Сознательны" и „развиты", очевидно, тѣ рабочіе, которые блага земли получатъ не какъ даръ и плодъ любви христіанской, а какъ добычу разбоя.
Приведенныя разсужденія не показываютъ ли ясно, что всѣ жалобы соціализма на христіанство, которое оказалось будто бы безсильнымъ помочь угнетеннымъ и все указывало рабочимъ на небо, усердно отдавая богачамъ блага земли, - всѣ эти ламентаціи лицемѣрны, ибо всякая дѣйствительная и удачная попытка осуществить христіанскія начала въ рабочей средѣ встрѣчаетъ со стороны соціализма злобу болѣе непримиримую и повышенную, чѣмъ явныя нарушенія завѣтовъ христіанства.
Соціализмъ желаетъ стать на мѣсто христіанства, совершенно устранивши его и вычеркнувши изъ жизни. Почему пожеланіе извѣстнаго англійскаго христіанскаго соціалиста Морица, что нужно и можно „или христіанство соціализировать или соціализмъ христіанизировать", при современномъ ученіи соціализма нужно признать утопическимъ. Остается въ полной силѣ заявленіе г. Бебеля: „христіанство и соціализмъ относятся другъ къ другу, какъ огонь и вода". Объединеніе ихъ невозможно; со стороны соціалистовъ оно всегда будетъ временнымъ, лицемѣрнымъ, - уступкою „тактикѣ".
Почему же такъ усердно и горячо идутъ навстрѣчу соціализму вѣрующіе христіане? Не говоримъ о тѣхъ многихъ, которые мало знакомы съ соціализмомъ и поддаются на зазыванія соціалистическихъ ораторовъ. Это - жертвы невѣдѣнія и недоразумѣнія. Они соединяются съ тѣмъ соціализмомъ, который существуетъ только въ ихъ воображеніи, а не съ соціализмомъ дѣйетвительнымъ.
Но что заставляетъ идти навстрѣчу соціализму многихъ образованныхъ христіанъ?
Одни изъ нихъ, можно сказать, только вчера обратились въ христіанство послѣ долгихъ скитаній въ пустыняхъ того же соціализма и матеріализма. Если такіе новообращенные не отринутъ окончательно гордыню ума, если они пришли къ Церкви и христіанству не для того, чтобы смиренно учиться у Церкви, а для того, чтобы горделиво ее поучать и обличать, то съ ними неизбѣжно повторится судьба древнихъ философовъ неоплатониковъ, которые, входя въ ограду Церкви, привносили въ христіанство старыя языческія и философскія заблужденія и создавали ереси, съ которыми такъ долго и мучительно пришлось бороться православію. Въ новой вѣрѣ они незамѣтно для себя живутъ еще старыми воззрѣніями, и отрыжка стараго духовнаго питанія, которымъ они жили столь долго, естественно, у нихъ сказывается очень часто.
Типичнымъ явленіемъ такого рода служитъ тезисъ С. Булгакова въ предисловіи, написанномъ имъ къ переводной книжкѣ Брентано „Христіанско - соціальное движеніе въ Англіи". Здѣсь смѣшивается христіанская политика и необходимость христіанизаціи общественной жизни съ соціализмомъ и заявляется, что „истинное христіанство необходимо приводитъ къ соціализму". Можно подумать, что христіанство - это только экономическая теорія, а не религія спасенія и общенія съ Божествомъ.
Для другихъ образованныхъ людей имѣетъ роковое значеніе ихъ, такъ-сказать, двоевѣріе: съ одной стороны, они по традиціи сохраняютъ и признаютъ христіанство и считаютъ себя поэтому людьми вѣрующими; съ другой стороны, они восприняли современную науку, значительно пропитанную началами совершенно противорелигіозными, покоющуюся на основахъ матеріализма, дарвинизма, детерминизма и проч.
Нѣтъ ничего удивительнаго, если дѣтище матеріализма и детерминизма - современный соціализмъ - имъ любезно и близко. При желаніи и привычкѣ, - большею частью безсознательныхъ, - сохранить такое довѣріе - естественно отдать симпатіи попыткѣ соединить несоединимое, въ видѣ „ христіанскаго соціализма".
„Подающіе руку примиренія соціализму, - говоритъ авторъ статьи о соціализмѣ въ февральской книжкѣ журнала „Вѣра и Церковь" за 1907 годъ, - хотятъ его вражду относить, какъ они любятъ выражаться, къ историческому христіанству; они вмѣстѣ съ соціализмомъ готовы обвинять Церковь въ безучастности къ бѣднымъ, въ обнаружившемся безсиліи ея устроить жизнь людей на началахъ справедливости. Но намъ въ соціализмѣ слышатся отзвуки другой, общеміровой и, такъ-сказать, вѣчной неправды человѣчества". Недаромъ Достоевскій говорилъ о немъ слѣдующія слова: „соціализмъ не есть только рабочій вопросъ, но по - преимуществу есть атеистическій вопросъ, вопросъ современнаго воплощенія атеизма, вопросъ Вавилонской башни, строющейся именно безъ Бога, не для достиженія небесъ съ земли, а для сведенія небесъ на землю".
На многихъ, наконецъ, производятъ впечатлѣнія страха и ужаса несомнѣнные успѣхи соціализма. Всякій успѣхъ обаятеленъ и подчиняетъ себѣ слабые умы и слабыя души, живущіе стадностью. Является желаніе приспособиться къ новому кумиру, къ новому божку, не отстать отъ другихъ, уйти отъ преслѣдованій, использовать успѣхъ новой силы, вступившей въ миръ столь властно и показно. Для однихъ при этомъ и терять нечего, кромѣ цѣльности міровоззрѣнія, за которою рѣдкіе люди гонятся; для другихъ, напротивъ, даже выгодно воспользоваться плодами соціализма, если онъ исполнитъ свои обѣщанія обогатить бѣдныхъ и отобрать въ ихъ пользу сокровища богатыхъ. Таковымъ и „христіанство въ соціализмѣ" - то же самое, что для евреевъ - слушателей Іисуса Христа насыщеніе хлѣбами. Имъ и теперь можно сказать словами Іисуса Христа:
„Истинно, истинно говорю вамъ: вы ищете Меня не потому, что видѣли чудеса, но потому, что ѣли хлѣбъ и насытились. Старайтесь не о пищѣ тлѣнной, но о пищѣ, пребывающей въ жизнь вѣчную, которую даетъ вамъ Сынъ Человѣческій, ибо на Немъ положилъ печать свою Отецъ-Богъ". Евангелистъ далѣе продолжаетъ, - и это повѣствованіе его глубоко поучительно въ нашемъ вопросѣ: „Итакъ, сказали ему: что намъ дѣлать, чтобы творить дѣла Божіи? Іисусъ сказалъ имъ въ отвѣтъ: вотъ дѣло Божіе, чтобы вы вѣровали въ Того, Кого Онъ послалъ. На это сказали Ему: Какое же Ты дашь знаменіе, чтобы мы увидѣли и поверили Тебѣ? Что ты дѣлаешь? Отцы наши ѣли манну въ пустынѣ, какъ написано: хлѣбъ съ неба далъ имъ ѣсть" (Іоанн. VI, 26-31).
Такъ разсуждали древніе евреи, такъ же точно разсуждаютъ и евреи новые - Марксъ, Лассаль, Бернштейнъ, Энгельсъ, Лафаргъ, Каутскій, глашатаи и вожаки соціализма, - всѣ по происхожденію евреи. И они требуютъ хлѣба, и они только съ точки зрѣнія хлѣба и разсматриваютъ христіанство. За ними, часто совершенно безсознательно, тянутся христіане, въ христіанскомъ соціализмѣ желая соединить огонь и воду.
Искушеніе велико. Обаяніе зла - сильно. Вспоминаются вѣщія слова А. С. Пушкина: „волшебный демонъ, лживый, но прекрасный". В. С. Соловьевъ недаромъ представлялъ себѣ антихриста, какъ соціальнаго реформатора, который въ этой именно роли обольститъ многихъ, произведетъ великое отступленіе отъ Христа и дастъ свои антихристовы знаменiя, какъ объ этомъ пророчествуетъ апостолъ въ извѣстной II главѣ 2 посланія къ Солунянамъ.
Спаситель не далъ евреямъ хлѣба, и многіе изъ учениковъ Его отъ Него отошли. Отойдутъ въ соціализмъ, скрашенные именемъ христіанства, многіе и изъ современныхъ учениковъ Христовыхъ. Тайна беззаконія дѣется, и не откроется она въ силѣ своей, пока есть удерживающее: христіанское государство и христіанское религіозно-вѣрующее общество, именно религіозно-вѣрующее и христіанское, а не подмѣнившее религію экономическою теоріею, хотя бы съ виду и блестящею и много обѣщающею, - пока есть вѣрующіе, которые, невзирая на то, что христіанство не даетъ имъ хлѣба тѣлеснаго, цѣнятъ въ немъ и въ Христѣ не пищу тлѣнную, но хлѣбъ, сходяй съ небесе и пребывающій въ жизнь вѣчную, которые въ отвѣтъ на скорбное слово Учителя: „не хотители и вы отойти?" отвѣчаютъ съ горячностью вѣры, подобно Симону Петру: „Господи, къ кому намъ идти? Ты имѣешь глаголы вѣчной жизни. И мы увѣровали и познали, что Ты - Христосъ, Сынъ Бога Живаго". Іисусъ отвѣчалъ имъ: „Не двѣнадцать ли васъ избралъ Я, но одинъ изъ васъ діаволъ" (Іоан. V гл.).
Страшно и нынѣ, въ виду натиска соціализма, который желаетъ исправить, передѣлать и замѣнить собою христіанство, - страшно подпасть слову Христову: „Я пришелъ во имя Отца, и не принимаете Меня; инъ пріидетъ... инъ пріидетъ во имя свое, его примете" (Іоан. V, 43).
Да не покажется слово наше рѣзкимъ по отношенію къ христіанскому соціализму. Мы не отвергаемъ, - напротивъ, съ полнымъ уваженіемъ привѣтствуемъ всякую попытку христіанизировать человѣческое общество и государство, привести и видѣть осуществленными христіанскія начала и въ сферѣ экономическихъ отношеній, способствовать уничтоженію глубокой пропасти, лежащей между богатыми и бѣдными, уничтожить гордыню и безсердечіе богачей, предупредить и отнять пищу для озлобленія и ненависти у бѣдняковъ, - и это не по соображеніямъ государственной или общественной безопасности, а по побужденіямъ чисто-христіанскимъ. Мы убѣждены, что бѣдность, конечно, не порокъ, но мы знаемъ, что она часто - источникъ порока, озвѣрѣнія и озлобленія, что она часто - препрятствіе къ достиженію возвышенныхъ идеаловъ царства Божія, и что поэтому задача христіанской Церкви, христіанскаго государства и христіанскаго общества въ томъ, чтобы бороться съ бѣдностью и неравномѣрностью въ распредѣленіи благъ земныхъ всѣми силами христіанскаго разума и сердца. Но это вовсе не „христіанскій соціализмъ". Это - христіанство: дѣятельное, осуществляемое въ жизни христіанство, но не соціализмъ, съ которымъ оно не имѣетъ ровно ничего общаго ни по основной исходной точкѣ отправленія, ни по способамъ дѣйствованія, ни по конечнымъ цѣлямъ. Мы стоимъ за слово апостола: „не любимъ словомъ, ниже языкомъ, но дѣломъ и истиною". Но, повторяемъ, это истинное христіанство, а не „христіанскій соціализмъ", - явленіе невозможное по существу.
Потому-то и въ дѣятельности „христіанскихъ соціалистовъ" мы привѣтствуемъ всё христіанское, но отвергаемъ всё соціалистическое, и въ спорѣ съ нимъ мы чаще всего споримъ о терминѣ, а не о той сущности, которую онъ часто выражаетъ совершенно вѣрно и которая любезна всякой христіански-настроенной и вѣрующей душѣ. Скажутъ: въ такомъ случаѣ что же и спорить, если все сводится только къ названію? Отвѣтимъ на это, что въ вопросахъ великой и принципіальной важности многое, на первый взглядъ кажущееся неважнымъ, оказывается очень важнымъ по своимъ отдаленнымъ послѣдствіямъ. Въ спорахъ аріанъ и православныхъ, повидимому, все сводилось къ одной буквѣ: гомусіос или гоміусіос, - значитъ, къ одной іотѣ; но за тѣмъ или инымъ терминомъ стоялъ великій и міровой вопросъ: быть или не быть христіанству, - быть ли христіанству религіей или только философскимъ толкомъ неоплатонизма... Что это наблюдается и въ нашемъ вопросѣ, видно изъ того, что во всѣхъ странахъ безъ исключенія, въ Германіи и Англіи, Бельгіи, Голландіи, такъ-называемый „христіанскій соціализмъ", начавшійся съ строгаго соблюденія вѣроученій и нравоученія христіанства, въ послѣдующихъ стадіяхъ развитія и въ новѣйшихъ фракціяхъ своихъ все болѣе и болѣе отклоняется отъ христіанства и, наоборотъ, приближается къ соціализму; религіозный элементъ въ немъ все болѣе и болѣе уступаетъ элементу мірскому и экономическому.
Въ Россіи же христіанскій соціализмъ принялъ сразу ярко революціонную окраску и на христіанство смотритъ лишь какъ на орудіе и способъ революціи. Повторяется исторія соціалистическихъ попытокъ послѣ французской революціи, когда революцію со всѣми ея ужасами выводили изъ Евангелія и освящали Евангеліемъ. Такъ опасно это ненужное сосѣдство христіанства и соціализма.
Знаменательно, что всѣ попытки систематизировать положенія „христіанскаго соціализма" пріурочиваются къ революціоннымъ эпохамъ: къ революціи 1789 г. и 1830 г. во Франціи, когда явились С.Симонъ, Ламене, къ революціи 1848 г., когда одновременно въ Германіи, въ лицѣ Кеттлера, въ Англіи въ лицѣ Людло и Мориса, и даже въ Россіи, въ лицѣ кружка петрашевцевъ и Ѳ. М. Достоевскаго, впослѣдствіи столь ярко показавшаго всю несовмѣстимость соціализма съ христіанствомъ, явились провозвѣстники „христіанскаго соціализма". Усилился онъ и впервые выступаетъ открыто на съѣздахъ и собраніяхъ своихъ сторонниковъ и въ Россіи именно въ годы переживаемаго ею нынѣшняго революціоннаго броженія.
Для иллюстраціи сказаннаго намъ отъ общихъ положеній касательно христіанскаго соціализма необходимо перейти хоть къ краткому историческому очерку его развитія и къ изложенію его главнѣйшихъ положеній, какъ они выражены его основателями и проповѣдниками . Должно оговориться, что литература по этому вопросу на русскомъ языкѣ донельзя бѣдна; вопросъ о христіанскомъ соціализмѣ и о мирной борьбѣ съ соціализмомъ на почвѣ христіанства еще ждетъ своего обстоятельнаго изслѣдователя. Для удобства обозрѣнія намъ придется говорить о христіанскихъ соціалистахъ по отдѣльнымъ странамъ.
Начнемъ съ Франціи; она, такъ-сказать, - родина христіанскаго соціализма. Однако, на почвѣ католичества, дисциплинированнаго и управляемаго преданіемъ, христіанскій соціализмъ не доходилъ здѣсь до тѣхъ крайностей и увлеченій, которыя мы видимъ въ протестантствѣ.
Протестанты-французы также занимались христіанскимъ соціализмомъ; одинъ изъ нихъ очень увлекъ англичанина Людло, который затѣмъ, по возвращеніи въ Англію, вмѣстѣ съ Морисомъ далъ основанія для англійскаго христіанскаго соціализма, дошедшаго теперь, въ окончательномъ развитіи въ такъназываемомъ „лѣвомъ крылѣ священниковъ", чуть не до отреченія отъ христіанства и полнаго безразличія къ религіознымъ вѣрованіямъ и до полнаго сліянія съ соціализмомъ. Но во Франціи, въ средѣ вѣрующихъ христіанъ, даже въ средѣ протестантской, эти крайности не нашли себѣ пищи.
Во Франціи непосредственно послѣ революціи 1789 г. явились сначала попытки установить связь между революціей и Евангеліемъ, а затѣмъ и даже вмѣстѣ съ тѣмъ - между соціализмомъ и Евангеліемъ. Яркимъ выразителемъ этого ученія является священникъ Клодтъ Фоше, еще до революціи 1789 г. лишенный званія придворнаго проповѣдника за свои радикальные взгляды, а послѣ 1789 г. на себѣ самомъ испытавшій, какъ далеко отстоятъ одно отъ другого Евангеліе и революція: за то, что будучи членомъ Конвента, онъ подалъ голосъ противъ казни короля, онъ былъ приговоренъ къ смерти революціоннымъ трибуналомъ и казненъ въ 1793 году.
Вотъ основы экономическаго ученія Фоше:
„Каждый человѣкъ имѣетъ право на землю и долженъ получить въ собственность для поддержанія существованія земельное имущество, право обладанія которымъ онъ покупаетъ своимъ трудомъ. Всѣ права въ благоустроенномъ государствѣ принадлежатъ обществу; высшая общественная власть наблюдаетъ за тѣмъ, чтобы каждый имѣлъ хоть что-нибудь и ни одинъ не имѣлъ слишкомъ много, ибо только въ этомъ случаѣ государство имѣеть преимущество для человѣчества. Въ силу общественнаго договора, заключеннаго націей, каждый гражданинъ отдаетъ всѣ свои силы служенію государству, но зато получаетъ взамѣнъ отъ послѣдняго все, для себя необходимое.
Таковы принципы естественнаго права, противъ которыхъ погрѣшило человѣчество на своемъ историческомъ пути. Вмѣсто того, чтобы съ облагороженіемъ культуры и необходимымъ возрастаніемъ потребностей единеніе людей становилось тѣснѣе и прочнѣе, - все болѣе и болѣе обострялись классовыя противорѣчія. Земля, это достояніе всего общества, превратилась въ собственность немногихъ, и прямымъ слѣдствіемъ этого явились нищета и несчастье массъ, обусловившія пониженіе ихъ нравственности. Въ этой дѣйствительно существующей порочности массъ противники ихъ, враги всякаго прогресса на пути къ истинно-соціальному порядку видятъ доказательство того, что люди по своей природѣ дурны и что такой соціальный порядокъ поэтому невозможенъ, но такое утвержденіе есть не болѣе, какъ самое абсурдное petitio principii.
Человѣкъ по своей природѣ - существо любящее и свое счастье можетъ найти лишь въ братствѣ. Въ стремленіи къ „естественному общенію" (sociabilite naturelle) онъ не ограничивается своей собственной семьей, но хочетъ охватить своимъ чувствомъ общину, націю и вселенную; это естественное общеніе эволюціонируетъ согласно четырех-членной формулѣ развитія.
Человѣкъ, какъ онъ созданъ природой, прежде всего, проявляетъ любовь къ себѣ, является другомъ своего благополучія. Таковъ первый законъ добра, законъ любви. Человѣкъ рожденъ безпомощнымъ и слабымъ; онъ нуждается въ помощи, онъ молитъ о ней своими ласками, своей улыбкой. Это второй законъ добра, второй законъ любви. Человѣкъ, сознавъ свои силы, не удовлетворяется ничѣмъ; чѣмъ онъ сильнѣе, тѣмъ болѣе нуждается онъ въ поддержкѣ, такъ какъ свои силы онъ хочетъ развивать во всемъ ихъ объемѣ; онъ вступаетъ въ союзы, онъ образуетъ общества, - къ этому побуждаетъ его самая его природа. Онъ принимаетъ услуги, онъ оказываетъ ихъ самъ и только такимъ образомъ онъ можетъ достичь частицы счастья, котораго онъ такъ жадно ищетъ. Таковъ третій законъ добра, законъ любви. Но потребность счастья у человѣка огромна; чтобы вполнѣ удовлетворить его, было бы необходимо, чтобы для него было доступное общеніе со всѣми существами, чтобы его воля находилась въ полной гармоніи съ волей вселенной, чтобы тайны земли и неба были для него открыты и чтобы онъ чувствовалъ свое единство со всѣмъ сущимъ. Таковъ послѣдній законъ добра, послѣдній законъ любви.
Поэтому первой задачей закона является забота о томъ, чтобы во всемъ королевствѣ ни одинъ человѣкъ не нуждался въ средствахъ, необходимыхъ для существованія. По всей странѣ должны быть устроены рабочія мастерскія (ateliers de charite), въ которыхъ каждый рабочій въ любое время можетъ найти въ случаѣ нужды себѣ занятіе. Заработная плата должна обезпечить рабочимъ и ихъ семьямъ достаточное пропитаніе, что достигается повышеніемъ и пониженіемъ ея уровня, пропорціонально цѣнамъ на хлѣбъ. Въ этихъ мастерскихъ рабочіе должны быть заняты производительнымъ трудомъ, напр., проведеніемъ дорогь, обработкой общественныхъ пахотныхъ земель, распашкой паровыхъ или нетронутыхъ участковъ. Если такимъ образомъ каждому будетъ гарантировано его существованіе, то вмѣстѣ съ крайней нуждой общество будетъ избавлено и отъ преступленій, вызываемыхъ ею; пороки низшихъ слоевъ населенія уступятъ мѣсто добродѣтелямъ".
Здѣсь только намѣчены общія начала того, что стали называть „христіанскимъ соціализмомъ"; собственно о христіанствѣ Фоше совсѣмъ не упоминаетъ, но точка зрѣнія его больше склоняется къ нравственнымъ, а не экономическимъ мотивамъ.
Тенденція Фоше о связи Евангелія и революціи, объ ихъ внутреннемъ сродствѣ и зависимости послѣдней отъ перваго къ 40-мъ гг. XIX столѣтія достигла своего развитія, и въ предисловіи Бюше и Ру къ обширному сочиненію о французской революціи формулируется такъ: „Французская революція - это послѣднее и крайнее слѣдствіе новѣйшей цивилизаціи - имѣетъ своимъ единственнымъ основаніемъ Евангеліе. Это станетъ неоспоримымъ фактомъ, если изучить и сравнить съ ученіемъ Христа принципы, которые выставляла революція на своихъ флагахъ въ законодательныхъ кодексахъ, - эти слова о равенствѣ и братствѣ, которыя она ставила эпиграфами на всѣхъ своихъ актахъ и на которыхъ основывала свои тезисы".
К. Демуленъ, Н. Бонвиль, изъ которыхъ первый оставилъ знаменитое въ своемъ родѣ изреченіе „о добромъ санкюлотѣ Іисусѣ Христѣ", - таковы, вмѣстѣ съ Фоше, представители революціоннаго христіанскаго соціализма въ эпоху революціи 1789 года.
Въ эпоху имперіи соціалистическое движѳніе исчезло почти совершенно во Франціи. Только Сенъ-Симонъ и его послѣдователи являются соединительнымъ звеномъ между 90-ми гг. ХVIII и 30-ми гг. XIX столѣтія.
Въ его время во Франціи капитализмъ и буржуазія все еще боролись за побѣду съ дворянствомъ и духовенствомъ, тогда какъ въ Англіи они уже въ ту пору успѣли подняться на значительную высоту. С.-Симонъ предвидѣлъ, что его странѣ угрожаетъ та же опасность, которая уже наступила въ Англіи, - приближеніе соціальной борьбы, какъ спутницы нищеты промышленныхъ рабочихъ, большею частью своей принадлежащихъ къ пролетаріату. Отсюда его всегдашнее требованіе: „религія должна вести общество навстрѣчу великой цѣли возможно скорѣйшаго улучшенія участи многочисленнѣйшаго и бѣднѣйшаго класса". Развитію этой мысли посвящена его послѣдняя книга..Nonveau Christianisme".
Какъ на божественную, неизмѣнную часть всякой религіи, указываетъ онъ на принципъ „люди должны быть братьями". Сообразно этому принципу, общество должно принять такую организацію, которая была бы самой выгодной для наибольшаго числа людей, и цѣлью всѣхъ работъ и всякой дѣятельности должно быть возможно скорѣе и возможно совершеннѣе улучшить моральное и физическое существованіе многочисленнѣйшаго и бѣднѣйшаго класса. Вожди примитивной христіанской церкви проповѣдывали это улучшеніе, но первое христіанское ученіе дало обществу только частичную и весьма несовершенную организацію. Права цезаря остались независимыми отъ правъ, предписанныхъ церковью. Въ противность этому, новая христіанская организація, предлагаемая С.-Симономъ, выведетъ какъ духовныя, такъ и свѣтскія установленія изъ вышеозначеннаго принципа, всѣмъ имъ поставитъ цѣлью блага бѣднѣйшаго класса и этимъ путемъ приведеть всѣ классы общества, всѣ націи къ истинному процвѣтанію. Для сей цѣли принципъ этотъ, присущій также и первобытному христіанству, долженъ претерпѣть такое „преобразованіе", чтобы явиться цѣлью всѣхъ религіозныхъ трудовъ. Тогда онъ будеть гласить: „религія должна направлять общество къ великой цѣли возможно скорѣйшаго улучшенія участи бѣднѣйшаго класса". Новое христіанство хочетъ только путемъ убѣжденія и доказательства работать надъ обращеніемъ католиковъ и протестантовъ; всякія насильственныя средства ему ненавистны. Именно поэтому С.-Симонъ обращается прежде всего къ богатымъ и могущественнымъ, чтобы привлечь ихъ къ новому ученію и показать имъ, что оно не только не противорѣчитъ ихъ интересамъ, но что интересы художниковъ, ученыхъ и руководителей промышленности существенно одинаковы съ интересами большой народной массы; что они принадлежатъ къ массѣ рабочихъ и въ то же время являются ея естественными вождями.
С.-Симонъ умеръ въ 1825 году. Умирая, онъ высказывалъ свое завѣтное желаніе: обезпечить всѣмъ людямъ свободное развитіе ихъ способностей и образовать партію промышленныхъ рабочихъ.
Его ученики продолжали развитіе мыслей своего учителя. Эпиграфомъ издаваемаго ими журнала стояли слова: „Будущее сулитъ намъ тотъ золотой вѣкъ, который по традиціи донынѣ считался минувшимъ". Школа С.-Симона практическихъ результатовъ не принесла, а указала только общія положенія; послѣдователи ея раздѣлились, многіе совершенно отошли отъ религіи, другіе были обвинены въ преступленіяхъ противъ нравственности; оставивъ вопросъ объ устройствѣ рабочихъ, они увлеклись вопросомъ о женской эмансипаціи... Но на этой почвѣ разыгралось много скандаловъ. Конецъ школы былъ безславнымъ.
Но съ ростомъ соціалистическаго движенія, особенно съ іюльской революціи 1830 г., вновь начинаютъ появляться и представители революціоннаго христіанскаго соціализма; изъ нихъ упомянемъ: Бюше и Ламеннэ.
Дѣятельность Бюше приняла болѣе практическую форму; онъ сталъ отцомъ французскихъ ассоціацій; Ламеннэ же открыто исповѣдывалъ прямо революціонный соціализмъ и оправдывалъ его, употребляя всякія натяжки, Евангеліемъ. Порою его рѣчи звучали открытымъ призывомъ къ возстанію. Но его дѣятельность подверглась осужденію со стороны папы, и Ламеннэ порвалъ связь съ католическою церковью. Эта послѣдняя, врагъ революціи по существу, постаралась выйти навстрѣчу опасностямъ, грозившимъ ея вліянію со стороны новаго движенія, и взять въ руки рабочее движеніе, особенно дѣло ассоціацій. Для этого она основала, при помощи аббата Древилля, въ 1847 г. „Revue du travail" и образовала фонды для основанія рабочихъ ассоціацій. Такъ возникла ассоціація сапожниковъ съ капиталомъ въ 100,000 франковъ. Сюда принимались только рабочіе, но прибыль раздѣлялась между членами, пропорціонально взносу каждаго. Эти ассоціаціи скоро приняли видъ монастырей, такъ какъ въ ихъ среду принимались только холостые рабочіе, и онѣ имѣли цѣлью частыми молитвами внушить добродѣтельный образъ мыслей. Одновременно возникло большое число благотворительныхъ учрежденій, такъ какъ церковь постоянно подчеркивала благотворительную сторону соціальнаго вопроса, - напр., Общество святого Іосифа и самое большое Общество святого Винцента. Рядомъ съ этимъ получила развитіе школа, которая лишь постольку можетъ быть названа христіанско-соціалистической, поскольку она утверждаетъ, что наша современная общественная система, вслѣдствіе быстраго возрастанія богатства въ рукахъ немногихъ и растущей пауперизаціи массъ, силой необходимости приведетъ къ гражданской войнѣ, которая грозитъ уничтоженіемъ современной культурѣ; но съ другой стороны, эта же школа видитъ возможность возрожденія общества только въ религіи. Глава школы „Reforme Sociale" - Ле-Пле; на ней намъ полезно остановиться; ея положенія весьма цѣнны.
Эта школа, и особенно самъ Ле-Пле, сдѣлала съ 1850 г. положеніе рабочихъ предметомъ своего изученія - детальнаго и тщательнаго.
Вотъ ея главныя положенія:
„Несчастное соціальное состояніе Франціи, характеризующееся анархіей и враждой въ политической и соціальной области, испорченностью нравовъ въ частной жизни, ведетъ свое начало и имѣетъ своею причиной французскую революцію 1789 г. Три главныхъ заблужденія приписываетъ этой послѣдней Ле-Пле: 1) вѣру въ природное совершенство человѣка; 2) вѣру въ провиденціальное и абсолютное равенство индивидовъ въ области конкретнаго права; 3) идею личной непогрѣшимости и вытекающее отсюда постоянное право возстанія. Всѣ эти принципы проистекаютъ изъ одной основной ошибки: отрицанія грѣхопаденія, которое представляетъ не религіозную догму только, но подверждается неопровержимо и наукой. Изъ этого утвержденія слѣдуетъ, что соціальный вопросъ для этой системы является проблемой менѣе экономической, чѣмъ моральной. Въ сердцѣ человѣка - корень зла, съ которымъ слѣдуетъ бороться внутренней моралью и соціальными авторитетами. Назадъ къ десяти заповѣдямъ!- таковъ кличъ Ле-Пле, - къ десяти заповѣдямъ Закона Божія, къ этому божественному откровенію, источнику всякой нравственности и всякаго закона. Практическую программу этой школы можно выразить двумя словами: децентрализація въ политической области, патронатъ и ассоціація - въ соціальной. Вопреки ошибочному ученію революціи, которая утверждаетъ равенство людей, существуютъ высшіе классы, на обязанности которыхъ лежитъ - стоять настражѣ низшихъ классовъ, ихъ души, ума и тѣла. Поэтому патронъ долженъ проявлять къ своимъ рабочимъ отеческую любовь, какъ въ моральной, такъ и въ матеріальной области: промышленникъ - на своей фабрикѣ, крупный землевладѣлецъ - въ принадлежащихъ ему деревняхъ. Но обязанности, лежащія на хозяинѣ, не даютъ соотвѣтствующихъ правъ рабочему. Выгоды, полагающіяся трудящимся классамъ, уступаются имъ добровольно, только изъ повиновенія предписаніямъ христіанской любви, а не вслѣдствіе законнаго обязательства. Кромѣ объединенія хозяевъ съ цѣлью осуществленія па-троната, другимъ средствомъ возстановить миръ между капиталомъ и трудомъ служитъ организація хозяевъ и рабочихъ въ общія промышленныя корпораціи.
Эта мысль особенно разработана школой де-Мена; о немъ рѣчь ниже. Впрочемъ, она является общею для обѣихъ школъ. Оба института, патронатъ и ассоціація, должны, по ученію Ле-Пле, возникать совершенно свободно, безъ принужденія со стороны государства. Такимъ образомъ, сфера дѣятельности, отводимая этой школой государству, разумѣется, чрезвычайно узка. Въ жизни промышленныхъ рабочихъ оно должно охранять нравственность и достоинство рабочихъ, ведя борьбу противъ алкоголизма и пороковъ, заботясь о воскресномъ отдыхѣ, охраняя устойчивость домашняго очага снабженіемъ женщинъ приданымъ, наказаніями за обольщеніе и принужденіемъ хозяевъ строить здоровыя рабочія помѣщенія. Но всякое вмѣшательство со стороны государства въ область производящейся работы отвергается: здѣсь можно ожидать реформъ только отъ христіанской любви. Такъ школа Ле-Пле старается замѣнить идею справедливости идеей благотворенія.
Ле-Пле является основателемъ нѣсколькихъ обществъ въ духѣ его идей. Они насчитывали въ 1891 г. до 10,000членовъ .
Изъ сказаннаго видно, какъ мало, собственно говоря, эта школа заслуживаетъ названія христіанско-соціалистической. Обыкновенно это названіе даютъ, и также безъ твердыхъ основаній, второй школѣ, къ разсмотрѣнію которой мы сейчасъ перейдемъ, - школѣ графа де-Мена; о немъ только что было упомянуто.
Отвращеніе къ революціи она раздѣляетъ со школой Ле-Пле. „350 лѣтъ тому назадъ,- говоритъ графъ Менъ,-на базарную площадь Виттенберга вышелъ человѣкъ; онъ показалъ народу папскую буллу и при рукоплесканіяхъ полной энтузіазма толпы бросилъ ее на костеръ, который поджегъ собственными руками. Поведеніе этого человѣка прогремѣло на всю Европу; оно поколебало весь христіанскій міръ и память о немъ, переживъ столѣтія, дошла до насъ въ людской молвѣ. Этого человѣка вы знали, вы встрѣчались съ нимъ; онъ не клонилъ голову вмѣстѣ съ другими, не потуплялъ свой взоръ ни передъ какими авторитетами, его глаза свѣтились огнемъ мятежа, а рѣчь звучала чарущей силой; когда онъ говорилъ, то, казалось, дыханіе мятежа витало надъ вами, и чудилось вамъ, что отдаленнымъ эхо доносятся до васъ звуки вѣчнаго богохульства непокорнаго ангела. Его имя - Лютеръ, Кальвинъ, Вольтеръ, Руссо, Дантонъ, Робеспьеръ: это геній революціи, и ему мы обявляемъ войну". Революція для де-Мена, это - суверенитетъ человѣка, поставленный на мѣсто суверенитета Бога. Но церковь, по его мнѣнію, въ состояніи взять на себя борьбу съ революціей и привести ее къ успѣшному концу. На этомъ пунктѣ школа сходится со школой Ле-Пле, какъ сходятся онѣ и въ томъ, что обѣ признаютъ невозможнымъ полное уничтоженіе бѣдности и всѣхъ экономическихъ бѣдствій, такъ какъ они являются послѣдствіемъ грѣхопаденія прародителей (chûte originelle). Терновый вѣнокъ, терзающій чело рабочаго, никогда нельзя будетъ окончательно снять съ его главы, потому что это - проклятое наслѣдіе сыновъ Адама, но многія изъ колючекъ его можно притупить. Ибо хотя во всѣ времена бывали бѣдность, горе и столкновенія между рабочими и хозяевами, но никогда пауперизмъ не имѣлъ такого широкаго распространенія и никогда возбужденіе бѣдныхъ классовъ не подымалось до такого напряженія. Конечно, въ первую голову за эти ужасныя мученія пауперизма отвѣтственнымъ является упадокъ религіозной вѣры; но въ значительной части повиненъ въ этомъ и процессъ экономическаго развитія. Революція разрушила старую организацію труда, но не замѣнила ее лучшею. Узы общаго интереса, прикрѣплявшія другъ къ другу хозяина и рабочаго въ старыхъ корпораціяхъ, порваны, - и вотъ рабочій стоитъ изолированный и угнетенный. Такъ возникло противорѣчіе интересовъ не только между хозяиномъ и рабочимъ, но въ самой средѣ рабочихъ. Хозяинъ и рабочій - оба безсильны, подчиненные власти всесильнаго закона конкуренціи, а промышленная борьба силой необходимости погасила въ обоихъ классахъ всѣ чувства справедливости и человѣчества, замѣнивъ ихъ однимъ личнымъ интересомъ. Отсюда - злоупотребленія силой работника - мужчины, трудомъ женщинъ и дѣтей, ночная и воскресная работа, отсюда - болѣзни, горе, порокъ, отсюда - стачки и бунты!
Потому-то необходимо нужно вновь пробудить духъ христіанскаго братства, проповѣдывать солидарность всѣхъ людей во имя церкви, прибѣжища всѣхъ удрученныхъ и обремененныхъ, протянуть руку помощи всѣмъ обездоленнымъ и сдѣлать ихъ участь достойной человѣка и христіанина. Это не только долгъ состраданія, но въ такой же степени и долгъ справедливости. „Ибо общество многимъ въ долгу передъ рабочимъ, въ долгу тѣмъ, что дважды принадлежитъ ему, какъ работнику и какъ человѣку, - тѣмъ, что не исходигь отъ милости людей, а есть признаніе Богомъ даннаго ему права".
Однимъ изъ лучшихъ средствъ возстановить миръ между хозяиномъ и рабочимъ школа признаетъ учрежденіе профессіональныхъ корпорацій, въ которыхъ были бы объединены рабочіе и хозяева одной и той же профессіи. Членами этихъ associations могутъ становиться также и лица, не состоящія ни хозяевами, ни рабочими, а принадлежащія къ высшимъ классамъ, чтобы служить мировыми посредниками между обоими элементами. Во главѣ стоитъ выбранный ассоціаціей комитетъ, который вѣдаетъ матеріальныя и моральныя нужды, - слѣдовательно, управляетъ коллективной собственностью, несетъ заботу по воспитанію дѣтей и т. д. Чтобы достигнуть идеальнаго осуществленія своей цѣли, ассоціаціи должны бытъ католическими, іерархическими, товарищескими, профессіональными, фамильными, должны обладать имуществомъ и стоять на легальной почвѣ. Вступленіе въ нихъ должно быть совершенно свободнымъ. Школа не желаетъ, чтобы и основаніе корпораціи производилось по принужденію со стороны закона, но желаетъ, чтобы основанныя частными лицами ассоціаціи усилились дарованіемъ привилегій со стороны государства и находили отъ него поддержку въ своей дѣятельности. Въ сущности, соціальная реформа - миссія церкви. Но такъ какъ въ ея распоряженіи нѣтъ силы свѣтской власти, и потому она не въ состояніи сама реализировать свои идеалы, то приходится обратиться къ власти государственной, заставить ее проникнуться христіанскимъ духомъ и побудить къ мѣропріятіямъ, цѣль которыхъ - возстановленіе „соціальнаго государства" Іисуса Христа.
На государство возлагается также обязанность вести борьбу съ капитализмомъ путемъ ограничительнаго законодательства касательно акціонерныхъ обществъ, дозволенія права ассоціацій рабочихъ, покровительства профессіональнымъ ассоціаціямъ и смѣшанныхъ синдикатовъ и другими подобными мѣрами. Государство должно энергично защищать рабочаго отъ эксплоатаціи капитала, жертвой котораго онъ является, потому что моральное поднятіе его можетъ послѣдовать только за его освобожденіемъ отъ капитала. Здѣсь въ первую очередь желательны двѣ мѣры: установленіе государствомъ минимума заработной платы, который обезпечивалъ бы рабочему достаточное и достойное человѣка существованіе и доставилъ бы возможность дѣлать сбереженія на случай болѣзни и старости; а также установленіе государствомъ максимальнаго рабочаго дня, который исключилъ бы возможность злоупотребленія силой рабочаго. Страховыя кассы должны оказывать помощь рабочему въ случаѣ болѣзни или вынужденной забастовки, и особыя кассы, обязательно поддерживаемыя самими хозяевами, - во всякаго рода несчастныхъ случаяхъ. Таковы требованія по отношенію къ работѣ взрослыхъ; въ дѣлѣ же защиты женскаго и дѣтскаго труда они идутъ гораздо дальше. Работа по ночамъ для женщинъ и дѣтей до 18 лѣтъ должна быть совершенно запрещена, работа замужнихъ женщинъ въ мастерскихъ и на фабрикахъ должна быть постепенно вытѣсняема, а трудъ дѣвушекъ и дѣтей значительно ограниченъ. Полное осуществленіе воскреснаго отдыха разумѣется само собою.
Посмотримъ же теперь, какъ эта школа „Association catholique" осуществила на практикѣ свои теоріи. Въ Парижѣ, въ кварталѣ Монпарнассъ былъ основанъ Морисомъ Меньяномъ католическій клубъ рабочихъ, изъ нѣдръ котораго въ 1871 г. возникла „Association catholique". Здѣсь былъ Центральный Комитетъ, душа всего дѣла, которому принадлежало общее руководство и верховный контроль, здѣсь же образовался интеллектуальный центръ, откуда исходили журналы, брошюры, книги и т. д. Цѣлью союза первый пунктъ устава его объявляетъ преданность руководящихъ классовъ трудящимся; принципами - постановленія церкви объ ея отношеніяхъ къ свѣтскому обществу; формою - католическій кружокъ (Cercle catholique) рабочихъ. Очень скоро учрежденіе это стало извѣстно вѣрующему обществу и епископамъ, и стало зачастую получать одобренія и поддержку со стороны папъ Пія IX и Льва XIII. Общество вскорѣ значительно расширилось: въ 1875 г. оно насчитывало 130 мѣстныхъ комитетовъ, 150 кружковъ, 18,000 членовъ. Въ этомъ же году былъ основанъ журналъ „L"Association catholique". Въ 1887 г. было уже 400 кружковъ, 50 христіански-организованныхъ мастерскихъ, 50 корпорацій искусствъ и ремесленныхъ цеховъ, 30 сельскихъ синдикатовъ.
Мѣстные комитеты основываютъ только кружки (Cercles) и назначаютъ для нихъ директоровъ. Самимъ кружкомъ руководятъ 2 выборныхъ комитета, куда могутъ входить въ качествѣ членовъ рабочіе: 1) внутренній комитетъ (conseil interieur); его члены избираются съ величайшей тщательностью и участіе рабочихъ въ выборахъ незначительно; 2) комитетъ должностныхъ лицъ (conseil des dignitaires); онъ составляется изъ множества должностныхъ лицъ кружка, и даже замѣчается такая тенденція, чтобы доставить должность по возможности каждому члену кружка. Кружки въ одно и то же время являются клубами, кооперативными ассоціаціями, благотворительными учрежденіями, кассами вспомоществованія, сберегательными кассами и т. д. и потому имѣютъ очень широкій кругъ соціальной дѣятельности.
Католическіе соціалисты имѣли три интернаціональныхъ конгресса въ Люттихѣ: третій состоялся въ сентябрѣ 1890 г. и имѣлъ 1500 участниковъ. На конгрессѣ отчетливо обнаружилось различіе обѣихъ школъ: насколько онѣ сходились въ томъ, что для разрѣшенія соціальнаго вопроса необходимо вмѣшательство церкви, настолько же сильно было разногласіе по вопросу о вмѣшательствѣ государства. Высказались за улучшеніе жилищъ рабочихъ, за сокращеніе рабочаго времени, за интернаціональное рабочее законодательство; предлагали учреждѳніе корпорацій, пенсіоннаго фонда для старыхъ рабочихъ съ гарантіей со стороны государства, но безъ принудительныхъ взносовъ, и вынесли резолюцію, въ которой предлагалось предоставить папѣ разрѣшеніе интернаціональныхъ рабочихъ вопросовъ.
Въ противоположность соціалъ-демократіи, католическіе соціальные реформаторы стоятъ на точкѣ зрѣнія папской энциклики отъ 28 декабря 1878 г., въ которой дѣлается выводъ, что не можетъ быть большаго различія, чѣмъ то, какое существуетъ между дурными ученіями соціалистовъ и чистымъ ученіемъ Христа: „нѣтъ ничего общаго между правдою и неправдою, между свѣтомъ и тьмою".
Начало христіанскаго соціализма въ Германіи нужно отнести ко времени, непосредственно примыкающему къ году революціи 1848 года. Его выразителемъ выступилъ впервые католическій священникъ, впослѣдствіи епископъ Кеттлеръ (родился 1811 г., † 1877 г.).
Онъ получилъ воспитаніе въ іезуитской колоніи въ Бригѣ, изучалъ право въ Мюнстерѣ, нѣкоторое время былъ на прусской государственной службѣ (1835-1837). Достигнувъ 30-лѣтняго возраста, онъ рѣшилъ сдѣлаться священникомъ, осенью 1843 г. поступилъ въ Мюнстерскую духовную семинарію, а въ 1844 г. былъ уже посвященъ. Въ 1848 г. онъ былъ избранъ депутатомъ во Франкфуртскій парламентъ, гдѣ проводилъ идеи полной независимости церкви отъ государства. Въ іюлѣ 1850 года онъ былъ назначенъ майнцкимъ епископомъ. Какъ представитель Баденскаго избирательнаго округа, онъ принималъ участіе въ первомъ нѣмецкомъ рейхстагѣ и тщетно добивался включенія земельнаго права въ германскую конституцію. Во взглядахъ на собственность онъ повторяетъ Ѳому Аквинскаго. Только Богь, по его воззрѣнію, обладаетъ истиннымъ, полнымъ, неограниченнымъ правомъ собственности; что касается человѣка, ему принадлежитъ только право пользованія. Нужно различать: 1) право надзора и управленія; 2) право пользованія продуктами. Что касается перваго, то въ интересахъ порядка и экономическаго процвѣтанія оно должно быть признано за человѣкомъ. Но относительно второго пункта необходимо установить, что люди не должны считать своей личной собственностью продукты земли, которые являются общимъ достояніемъ.
Обязанность использовать свой доходъ не только въ своихъ собственныхъ интересахъ, а также въ интересахъ общаго благополучія, есть чисто-моральная обязанность, налагаемая на насъ любовью къ ближнему. Богъ создалъ неравенство богатствъ, чтобы дать возможность людямъ оказывать помощь своимъ собратьямъ и, такимъ образомъ, указалъ чистый источникъ прекрасныхъ и благородныхъ побужденій.
Рабочій вопросъ, по мнѣнію Кеттлера, есть вопросъ о пропитаніи рабочаго класса, составляющаго большую часть всего человѣчества. Матеріальное благосостояніе рабочаго и его семьи зависитъ отъ высоты заработной платы, подверженной постояннымъ колебаніямъ, въ связи съ колебаніями рынка и рыночныхъ цѣнъ. Рабочая сила превращена въ товаръ, и ея цѣнность понижена до послѣдней степени. Свободная конкуренція и неограниченная власть капитала - вотъ причины, вызвавшія это явленіе. Либеральныя и радикальныя партіи указываютъ различныя средства для облегченія тяжелаго положенія рабочихъ, но они не въ силахъ рѣшить великую проблему нашего времени и оградить трудящіяся массы отъ упадка и разложенія. Причины такого положенія рабочаго класса и всѣ вытекающія отсюда бѣдствія кроются въ отпаденіи общества отъ христіанства съ его завѣтами любви и самоотверженія. Только торжество христіанства можетъ обезпечить счастье и благосостояніе массъ, остановить богатаго въ его экономическомъ стремленіи къ эксплоатаціи, а въ рабочемъ воспитать нравственную чистоту, умѣренность, трудолюбіе, бережливость и скромность.
Церковь можетъ указать рабочему средства для созданія новой жизни:
1) учрежденіе пріютовъ для неработоспособныхъ;
2) христіанская семья съ лежащимъ въ ея основѣ христіанскимъ бракомъ;
3) высокая истина и ученіе христіанства, которое одно только можетъ дать ему истинное образованіе;
4) основаніе всевозможныхъ рабочихъ ферейновъ, которые должны способствовать соціальному развитію трудящихся массъ;
5) основаніе производительныхъ товариществъ, въ которыхъ рабочій одновременно является также и предпринимателемъ. Капиталъ, необходимый для этихъ учрежденій, по мнѣнію Кеттлера, должень быть составленъ изъ добровольныхъ взносовъ католиковъ; высказанное Ласса-
лемъ требованіе государственной помощи онъ считалъ превышеніемъ налогового права.
Кеттлеръ высказалъ свои взгляды въ 1848 году въ цѣломъ рядѣ проповѣдей: „Великіе соціальные вопросы современности", а затѣмъ, впослѣдствіи, въ 60-хъ гг. снова высказалъ ихъ въ особой книгѣ: „Рабочій вопросъ и христіанство".
Начало активнаго интереса католической церкви къ соціалънымъ вопросамъ въ Германіи можно отнести къ 1863 году, въ которомъ проф. Деллингеръ, на съѣздѣ католическихъ ученыхъ въ Мюнхенѣ, поставилъ церкви и существовавшимъ католическимъ союзамъ требованіе обратиться къ изученію рабочаго вопроса. Этотъ призывъ Деллингера встрѣтилъ въ началѣ 1864 г. горячую поддержку прежде всего со стороны фонъ-Кеттлера. Но только въ 1868 году состоялось основаніе собственной партіи на годичномъ собраніи членовъ трехъ католическихъ клубовъ въ Крефельдѣ, гдѣ рѣшено было издавать въ качествѣ органа партіи „Христіанско-соціальные листки". На епископской конференціи въ Фульдѣ 1869 г. также былъ выдвинутъ соціальный вопросъ.
Кеттлеръ здѣсь сдѣлалъ докладъ: „Попеченіе церкви о фабричныхъ рабочихъ". Вмѣняя въ обязанность церкви оказаніе помощи рабочимъ, онъ предлагаетъ слѣдующіе способы осуществленія ея: 1) учрежденія для предотвращенія нужды и обнищанія, какъ-то: кассы вспомоществованія, госпитали, пенсіи, потребительныя и кредитныя общества; 2) учрежденія для искорененія порока: преслѣдованіе пьянства путемъ уничтоженія кабаковъ, или надзора за питейными заведеніями; борьба съ незаконными сожительствами, добрые примѣры хозяевъ фабрикъ, хорошая дисциплина въ мастерскихъ; 3) средства для повышенія интеллектуальнаго и моральнаго уровня рабочихъ религіознымъ воспитаніемъ, богослуженіями, а также учрежденіемъ школъ, учебныхъ мастерскихъ, библіотекъ и т. п.; 4) организація работы и платы за работу по подряду и преміи; 5) вспомоществованія денежными ссудами и движимостью, съ цѣлью сдѣлать рабочихъ осѣдлыми, доставленіе пропитанія по дешевой цѣнѣ, пожертвованія для избѣжанія пріостановки работы; 6) пріученіе къ бережливости; 7) неизмѣнность добрыхъ отношеній; 8) единодушіе рабочаго персонала; 9) объединеніе сельскохозяйственныхъ и промышленныхъ рабочихъ; 10) забота о сохраненіи невинности дѣвушекъ; 11) уваженіе къ обязанностямъ хозяйки. Таковы средства, вмѣняемыя въ обязанность церкви. Со стороны же государства требуются: запрещеніе преждевременной работы дѣтей на фабрикахъ; ограниченіе рабочаго времени для дѣтей; раздѣленіе половъ въ рабочихъ помѣщеніяхъ; закрытіе негигіеничныхъ рабочихъ помѣщеній; регулированіе рабочаго времени; воскресный отдыхъ; выдача вознагражденій рабочимъ, потерявшимъ безъ собственной вины работоспособность временно или навсегда; законодательное обезпеченіе и поощреніе общеполезныхъ рабочихъ ассоціацій; государственный контроль надъ строгимъ соблюденіемъ законодательства по охранѣ труда путемъ назначенія оффиціальныхъ фабричныхъ инспекторовъ.
Далѣе принципы Кеттлера были развиты Муфангомъ, который въ своей знаменитой избирательной рѣчи въ Майнцѣ съ полной ясностью развилъ католическо-соціальную программу. Раньше всего онъ повторяетъ требованія Кеттлера относительно законодательной охраны труда и присоединяетъ новыя: 1) денежная поддержка кооперативныхъ товариществъ со стороны государства; 2) облегченіе налогового и военнаго бремени; 3) ограниченіе силы капитала и устраненіе золъ, возникающихъ изъ ажіотажа, ростовщичества и биржевыхъ спекуляцій. Дѣятельность церкви является, напротивъ, довольно ограниченной. Онъ требуетъ отъ нея: 1) распространенія христіанскаго духа любви и справедливости; 2) распространенія добродѣтелей дѣятельной любви и благотворительности; 3) оказанія поддержки и утѣшенія въ годину заботъ и нужды пробужденіемъ надеждъ на лучшее будущее. Церковь вноситъ въ среду рабочаго люда духъ истины, государство даетъ ему его организацію. Дѣло, предпринятое Кеттлеромъ и Муфангомъ, продолжалось „Христіанско-соціальными листками" и католическими союзами. Уже на Фульдской конференціи было рекомендовано основаніе католическихъ рабочихъ союзовъ, и эту задачу взяли на себя католическіе клубы, которые устроили общій съѣздъ въ Дюссельдорфѣ 9 сентября 1869 г. Былъ выбранъ комитетъ съ цѣлью ускорить образованіе христіанско - соціальнаго союза для поднятія экономическаго и моральнаго уровня рабочаго сословія и содѣйствовать распространенію соотвѣтствующихъ литературныхъ произведеній; нѣсколько профессоровъ вошли въ составъ комитета.
Такъ возникли христіанско-соціальные союзы или „Союзы св. Іосифа", число которыхъ, быстро возрастая, охватило всѣ рабочіе, ремесленные и крестьянскіе союзы. Основаніе ихъ происходило по слѣдующимъ опредѣленнымъ нормамъ: тѣсный союзъ съ церковью, extra quam nulla spes, долженъ быть связанъ съ принципiальной враждой по отношенiю къ соцiалъ-демократіи. Во главѣ союза должны стоять испытанные рабочіе. Стачки абсолютно не воспрещаются, но отъ политики слѣдуетъ держаться подальше; только въ вопросахъ дѣйствительной важности требуется рѣшительное участіе. Каждый воскресный вечеръ назначается собраніе для собесѣдованія по соціальнымъ вопросамъ. Кромѣ того, основаны въ большомъ изобиліи кредитные, сберегательные союзы и союзы вспомоществованія. 6-8 марта 1870 года въ Эльберфельдѣ состоялся съѣздъ делегатовъ изъ Рейнской области и Вестфаліи, на которомъ были представлены 14 союзовъ 150 депутатами. Здѣсь было принято предложеніе сдѣлать народный банкъ въ Мюнстерѣ центральнымъ для всѣхъ кредитныхъ и сберегательныхъ обществъ. „Христіанско-соціальные листки" снова рекомендовались, какъ партійный органъ; всѣ вѣрующіе призывались къ участію въ интересахъ рабочаго сословія; для этого былъ снова назначенъ комитетъ изъ 5 членовъ и образованъ фондъ, чтобы посылать людей даровитыхъ для изученія на мѣстѣ соціальныхъ вопросовъ и попытокъ ихъ разрѣшенія. 26-го сентября 1870 г. основанный Кольпингомъ въ 1847 г. союзъ подмастерьевъ присоединился къ католическо-соціальнымъ. Онъ состоялъ въ началѣ 1898 г. изъ 820 филіальныхъ мѣстныхъ союзовъ съ 75.000 членовъ и съ 190 госпицій. На общемъ съѣздѣ католическихъ союзовъ 1871 года въ Майнцѣ, точно такъ, какъ на съѣздахъ католиковъ 1872 г. въ Бреславлѣ, 1873 г. - въ Аахенѣ, 1883 г. - въ Майнцѣ, 1877 г. - въ Силезіи, происходили самыя оживленныя пренія по рабочему вопросу. 22 іюля 1871 года вестфальскіе крестьянскіе союзы, по подозрѣнію въ заговорѣ съ иноземными корпораціями (бельгійскими крестьянскими союзами) противъ Германской имперіи, были распущены, но Шорлемеръ-Альстъ вскорѣ воскресилъ ихъ подъ названіемъ „Вестфальскаго крестьянскаго союза".
Какъ мы видимъ, вниманіе католической церкви было устремлено не только на положеніе промышленныхъ рабочихъ, но въ равной мѣрѣ и на положеніе ремесла и крестьянскаго землевладѣнія. Предполагалось создать прочное землевладѣніе путемъ регулированія порядка наслѣдованія въ пользу законнаго наслѣдника, созданія родовыхъ имѣній и организаціи крестьянскаго кредита отъ государства. Для улучшенія положенія ремесленниковъ предполагалось вновь учредить цехи, которые, по плану однихъ, должны быть свободными, по мысли другихъ - обязательными. Къ сожалѣнію, какъ въ этомъ вопросѣ, такъ и въ другихъ представители христіанскихъ соціалистовъ все больше и больше разбивались на двѣ группы, изъ которыхъ первая склонялась къ индивидуализму и ждала отъ него излѣченія многихъ золъ, тогда какъ другая, болѣе молодая, половина по многимъ пунктамъ проявляла тендеицію въ сторону радикальнаго соціализма. Взгляды послѣдней явно получили перевѣсъ въ партіи, какъ это обнаружилось на Дюс-сельдорфскомъ католическомъ съѣздѣ и на съѣздѣ въ Тріерѣ 1887 г. Еще больше, чѣмъ здѣсь, требованіе вмѣшательства государства выступило на первый планъ на интернаціональномъ конгрессѣ въ Люттихѣ. Въ новѣйшее время во главѣ нѣмецкаго движенія сталъ епископъ изъ Бре-славля Коппъ, который игралъ выдающуюся роль на интернаціональной конференціи по охранѣ труда въ Берлинѣ, Все это - представители католичества въ Германіи въ ихъ дѣятельности на почвѣ „христіанскаго соціализма".
Намъ теперь предстоитъ сказать о христіанскомъ соціализмѣ въ Германіи и затѣмъ въ Англіи - на протестантской почвѣ.
Въ основу партіи христіанскихъ соціалистовъ въ Германіи положена книга Рудольфа Тодта „Радикальный германскій соціализмъ и христіанское общество" (Виттенбергъ. 1867 г.). На принципахъ этого произведенія былъ основанъ „Центральный союзъ соціальной реформы". Однимъ изъ главныхъ его дѣятелей былъ придворный проповѣдникъ пасторъ Штеккеръ. Штеккеръ лично повелъ агитацію 3-го января 1878 г. въ Берлинѣ, гдѣ онъ имѣлъ публичный диспутъ съ Моостомъ. Въ теченіе нѣсколькихъ недѣль къ Штеккеру примкнули около 50 рабочихъ, онъ сдѣлалъ призывъ къ основанію новой рабочей партіи. Штеккеръ посвятилъ себя теперь всецѣло агитаціи, но его состязанія съ соціалъ-демократіей пришли къ внезапному концу, потому что послѣдняя запретила своимъ приверженцамъ эти словесные турниры. „Христіанско - соціальная партія рабочихъ, по мысли Штеккера, на почвѣ христіанской вѣры преслѣдуетъ въ качествѣ основной цѣли уменьшеніе пропасти между богатымъ и бѣднымъ и осуществленіе большей экономической обезпеченности". Онъ отвергъ соціалъ-демократію и провозгласилъ на мѣсто ея христіанскую программу. Однакоже, онъ выставилъ эту программу не отъ имени церкви, такъ какъ „христіанская церковь не имѣетъ призванія выставлять экономическія программы". Его организація основывалась не на томъ, чтобы духовенство должно было помогать рабочему классу, но на томъ, чтобы рабочіе сами себѣ помогали. Для придворнаго проповѣдника съ консервативными въ существенномъ взглядами, принадлежащаго къ образованному классу, было невозможно, однакоже, добиться полнаго довѣрія отъ нѣмецкихъ рабочихъ. Его симпатія, которую рабочіе встрѣчали только холодно, нашла болѣе теплый откликъ въ рядахъ незначительныхъ торговцевъ, которыхъ благосостояніе терпѣло серьезный ущербъ, благодаря постоянному росту силы и богатства іудеевъ, т.е. первоначально христіанскій соціализмъ Штеккера превратился въ антисемитизмъ. Въ 1895 г. Штеккеръ и его друзья основали въ Эйзенахѣ „христіанско-соціальную партію". Она принимаетъ экономическую программу соціалистовъ, но въ обоснованіи и изъясненіи ея опирается на религію. Нельзя сказать, чтобы и эта партія имѣла большой практическій успѣхъ.
При выборахъ въ рейхстагъ 1878 г. тремъ кандидатамъ, христіанскимъ соціалистамъ, удалось получить около 1.500 голосовъ. Въ 1882 г. число приверженцевъ партіи Штеккера доходило до 3-4.000 дѣйствительныхъ членовъ, но рабочихъ въ томъ числѣ было очень немного. Для насъ интереснѣе ея принципіальное содержаніе. Чтобы ознакомиться съ нимъ, возвращаемся къ книгѣ Р. Тодта, которая положила основаніе партіи протестантскихъ христіанскихъ соціалистовъ. Взгляды, которые развиваетъ въ своей книгѣ Тодтъ, слѣдующіе. Соціалъ-демократическіе принцины имѣютъ своимъ истиннымъ источникомъ Новый Завѣтъ, поэтому и заключаютъ въ себѣ евангельскія, божественныя истины (?!). Жалобы соціалистовъ на современный общественный строй справедливы, и ихъ требованія совершенно основательны. Соціализмъ, по Тодту, есть стремленіе разрѣшить ясно созданное противорѣчіе между современнымъ реальнымъ экономическимъ строемъ и идеальнымъ, какъ оно представляется извѣстнымъ частямъ населенія, утвержденіемъ новаго экономическаго и общественнаго строя. Но соціальный вопросъ можетъ быть разрѣшенъ только государствомъ и христіанскимъ обществомъ, которое должно возвратиться къ дѣйствительному христiанству, т.е. къ правовѣрному теизму.
Для имущихъ онъ намѣчаетъ слѣдующія задачи реформы: 1) Измѣненія понятія о собственности въ такомъ смыслѣ, чтобы они признавали верховнымъ владыкой всего только Бога, на себя же смотрѣли бы, какъ на управляющихъ. 2) Возстановленіе труда въ его нравственномъ достоинствѣ и почетѣ. Пока рабочая сила будетъ покупаться, какъ мертвый товаръ, - до тѣхъ поръ будутъ такъ же покупаться и люди. Рабочіе должны стать помощниками своихъ хозяевъ. 3) Возвращеніе къ истинному христіанству.
Отъ неимущихъ онъ требуетъ: 1) Искать своего счастья не въ земномъ только богатствѣ и наслажденіи. 2) Энергично пользоваться предоставленными имъ правами и исполнять возложенныя на нихъ обязанности.
Отъ государства онъ требуетъ реформы въ распредѣленіи доходовъ, законодательной реформы, нормирующей права капиталистовъ, землевладѣльцевъ, сельскохозяйственныхъ и промышленныхъ рабочихъ. Долженъ быть указанъ максимумъ дохода съ капитала; землевладѣніе должно получить охрану въ видѣ системы ренты и банковъ; рабочему долженъ быть гарантированъ минимумъ заработной платы и установленъ нормальный рабочій день. Сельскiй поденный рабочій долженъ быть обращенъ въ собственника.
Программа партіи христіанскихъ соціалистовъ, заимствованная большею частью изъ этой книги, гласитъ въ своей общей части: 1) Рабочая партія христіанскихъ соціалистовъ стоитъ на почвѣ христіанской вѣры и любви къ королю и отечеству. 2) Она отвергаетъ современную соцiалъ-демократію, считая ее непрактичной, нехристіанской и непатріотичной. 3) Она стремится къ мирной организаціи рабочихъ, чтобы въ согласіи съ другими факторами государственной жизни достигнуть необходимыхъ практическихъ реформъ. 4) Она ставитъ своей цѣлью уменьшеніе пропасти между богатыми и бѣдными и достиженіе большаго экономическаго обезпеченія. Въ своей спеціальной части программа не содержитъ никакихъ другихъ требованій, кромѣ выставленныхъ Тодтомъ.
Чтобы закончить о христіанско-соціальномъ движеніи въ Германіи, приведемъ свѣдѣнія о такъ-называемомъ сообществѣ евангелическихъ рабочихъ. Заимствуемъ ихъ изъ сообщенія „Церковнаго Вѣстника" за 1907 г. (№7, стр. 241).
„Общій союзъ евангелическихъ рабочихъ ферейновъ Германіи, существующій съ 1890 г. и объединяющій въ себѣ около 130 т. рабочихъ, выставляетъ новую соціальную программу для своей дѣятельности, окончательно установленную на засѣданіи комитета союза въ Касселѣ 24 октября 1906 г. Программа раздѣляется на двѣ части, - общую и спеціальную, изъ коихъ первая излагаетъ основныя положенія, а вторая даетъ руководственныя указанія для рефератовъ и разсужденій въ ферейнахъ. Приведемъ здѣсь общую часть, какъ болѣе интересную.
„Мы стоимъ на почвѣ евангелическаго христіанства. Мы боремся поэтому съ матеріалистическимъ міровоззрѣніемъ, служащимъ и исходнымъ пунктомъ и средствомъ агитаціи для соціалъ-демократіи, но боремся также и съ тѣмъ взглядомъ, будто христіанство имѣетъ дѣло исключительно съ міромъ потустороннимъ. Цѣль нашей соціальной работы - раскрытіе мірообновляющихъ силъ христіанства въ общественной и хозяйственной жизни настоящаго времени. Мы отвергаемъ поэтому: 1) ту точку зрѣнія, которая односторонне настаиваетъ на безграничной свободѣ каждаго отдѣльнаго человѣка и ожидаетъ спасенія отъ свободной конкуренціи силъ; 2) ученіе, которое хочетъ изъять изъ частнаго владѣнія всѣ средства производства и поставить отдѣльнаго человѣка въ рабскую зависимость отъ общества; 3) всякое несоціальное настроеніе, гдѣ только оно проявляется въ нашихъ нынѣшнихъ партіяхъ и общественныхъ слояхъ. Устраненія общественныхъ и хозяйственныхъ недостатковъ нашей нынѣшней народной жизни мы ожидаемъ только отъ исторически совершающагося преобразованія нашихъ отношеній согласно съ нравственными идеями христіанства. Эти идеи даютъ намъ надежный масштабъ для рѣшительной критики нынѣшняго положенія, равно какъ и побужденіе къ требованію новыхъ порядковъ въ общественной и хозяйственной жизни. Задачею этого новоустроенія мы считаемъ, прежде всего, полное признаніе человѣческаго права и человѣческаго достоинства за каждымъ, даже самымъ незначительнымъ членомъ общества; затѣмъ - возможно большее поднятіе его работоспособности, равно какъ и его участіе въ духовныхъ и нравственныхъ благахъ націи, наконецъ, наилучшее содѣйствіе интересамъ его матеріальной жизни. Для выполненія этихъ задачъ мы считаемъ необходимымъ, прежде всего, полное и непредубѣжденное просвѣщеніе народа относительно предносящихся хозяйственныхъ вопросовъ, но точно также и дѣятельную поддержку всѣхъ стремленій и мѣропріятій, направленныхъ на поднятіе и облагороженіе рабочихъ классовъ".
Евангелическіе рабочіе ферейны составляютъ только одну часть рабочихъ соединеній, не принадлежащихъ къ соціалъ-демократіи. Кромѣ нихъ, сюда относятся еще: христіанскіе профессіональные союзы - 300.000 человѣкъ; католическіе рабочіе ферейны - 300.000 челов.; католическіе ферейны подмастерьевъ - 75.000; нѣмецко - національный союзъ приказчиковъ - 81.000; гиршъ-дункеровскій профессіональный ферейнъ - 120.000. Всего организованныхъ несоцiалъ-демократическихъ рабочихъ - свыше 900.000.
Къ концу 40-хъ гг. ХІХ-го столѣтія нужно отнести появленіе христіанскаго соцiализма въ Англіи. Движеніе ведетъ свое начало отъ адвоката Дж. Малькольма Людлоу и священника Фредерика Денисона Мориса. Первый познакомился во время своего продолжительнаго пребыванія во Франціи съ идеями соціализма, главнымъ образомъ, отъ французскихъ протестантовъ, занимавшихся этимъ вопросомъ, и вынесъ убѣжденіе, что существующія отношенія необходимо измѣнить.
Въ 1848 г. онъ познакомился съ Морисомъ, который пришелъ къ такому же заключенію, исходя изъ христіанскаго міровоззрѣнія. Господствующая система свободной конкуренціи казалась имъ эгоистической системой. Въ ней они видѣли прямое противорѣчіе требованіямъ христіанской религіи и отстаивали, въ противовѣсъ ей, систему ассоціацій, приближающихъ ихъ воззрѣнія къ соціализму, „Христіанство, оправдывающее принципъ ассоціаціи, - въ силу этого соціалистично; разъ мы христіане, мы уже соціалисты", - вотъ основной взглядъ Мориса и его друзей. Они рѣшили пропагандировать свои идеи и вербовать единомышленниковъ. Для этой цѣли они основали особый журналъ, еженедѣльникъ „Politik fur"s Volk", въ который они въ короткое время привлекли рядъ выдающихся сотрудниковъ, между прочимъ и Чарльза Кингслея, выдающагося по образованію и талантливости священника, бывшаго воспитателемъ принца, впослѣдствіи короля Эдуарда ѴII. Въ остроумныхъ, часто блестящихъ по стилю статьяхъ трактовался рабочій классъ. При этомъ они стали на строго хриcтіанскую точку зрѣнія, съ которой умѣли соединять величайшую терпимость по отношенію къ иномыслящимъ. Христіанство было для нихъ религіей братства, которая повелѣваетъ богатому вступаться за бѣднаго. Но они проповѣдывали глухимъ. Богатые видѣли въ нихъ опасныхъ демагоговъ, рабочіе питали недовѣріе ко всѣмъ, кто говорилъ имъ о христіанствѣ и Библіи, въ которой они, по словамъ Кингслея, дѣйствительно, видѣли только „руководство для полицейскихъ служителей, дозу опіума для перегруженныхъ вьючныхъ животныхъ, - книгу, предназначенную исключительно для того, чтобы удерживать бѣдняковъ въ повиновеніи". Однако, вокругъ Мориса и Людлоу сгруппировалось достаточноо число единомышленниковъ. Эти люди старались сношеніями съ рабочими снискать ихъ довѣріе и, по мѣрѣ возможности, оказывать имъ помощь. Когда въ декабрѣ 1849 г. въ прессѣ были сдѣланы разоблаченія печальнаго положенія лондонскихъ портныхъ, они устремили свое вниманіе на это ремесло. У нихъ давно уже возникла мысль основать производительныя товарищества; теперь они рѣшили начать съ товарищества портныхъ. Въ короткое время они собрали необходимый оборотный капиталъ, сняли домъ, приспособили его для своей цѣли и созвали публичное собраніе портныхъ, которому и изложили свой планъ. Они легко нашли необходимое число дѣльныхъ мастеровъ; товарищество могло уже приступить къ работѣ, - остановка была лишь въ заказчикахъ. Для этой цѣли Чарльзъ Кингслей написалъ подъ псевдонимомъ „Pfarrer Lot" брошюру: „Дешевое, но скверное платье". Здѣсь онъ указывалъ на существующее отвратительное положеніе портняжнаго ремесла и призывалъ всѣхъ, кто желалъ бы улучшеній въ этой области, поддержать только-что основанное товарищество портныхъ. Брошюра обратила на себя всеобщее вниманіе и, дѣйствительно, доставила производительному товариществу широкій кругъ заказчиковъ. Въ это время они оффиціально приняли имя „христіанскихъ соціалистовъ". Свои идеи они старались распространять изданіемъ ряда брошюръ.
Преуспѣяніе товарищества портныхъ побудило многихъ желавшихъ основать производительныя товарищества обращаться къ нему за совѣтомъ и помощью. Поэтому они рѣшили образовать „Общество для содѣйствія организаціи рабочихъ ассоціацій". Исходившее отсюда движеніе приняло вскорѣ болѣе широкіе размѣры: они пріобрѣтали приверженцевъ въ разныхъ концахъ страны. Былъ основанъ новый органъ - „Христіанскій соціалистъ", чтобы служить средствомъ объединенія всѣхъ друзей общаго дѣла. Въ іюнѣ 1851 года Кингслей, по просьбѣ настоятеля церкви св. Іоанна въ Лондонѣ, сказалъ свою знаменитую проповѣдь: „Посланіе церкви къ рабочимъ". Здѣсь онъ краснорѣчиво развилъ предъ слушателями-рабочими воззрѣнія „христіанскихъ соціалистовъ". Эти воззрѣнія показались присутствовавшему въ церкви настоятелю прихода неправильными, о чемъ онъ и заявилъ здѣсь же слушателямъ. Отсюда возникли споры, перенесенные въ газеты; въ дѣло вмѣшалась церковная власть и даже воспретила Кингслею проповѣдывать. Скоро, однако, запрещеніе было снято. Кингслей и его друзья постепенно завоевывали довѣріе рабочихъ. Особенно этому способствовало еще и то, что во время большихъ забастовокъ въ машинной промышленности 1851-2 гг. они стали на сторону рабочихъ. По ихъ иниціативѣ были также основаны различныя производительныя товарищества машиностроительными рабочими. Особенно большая заслуга ихъ состояла въ томъ, что, благодаря ихъ вліянію, былъ проведенъ въ 1852 г. законъ, чрезвычайно важный для существованія товариществъ и рабочихъ союзовъ. Принятый парламентами съ нѣкоторыми ограничительными измѣненіями проектъ исходилъ отъ Людлоу. Предъ англійскими товариществами имъ принадлежитъ та большая заслуга, что они образовали центральную организацію. Отдѣльныя лица (каковы Дж. Малькольмъ, Людлоу и Е. Ванзитаръ-Ниль) посвятили дѣлу всю свою жизнь. Въ дѣлѣ образованія имъ принадлежитъ также плодотворная иниціатива. Въ настоящее время во всѣхъ болѣе или менѣе значительныхъ городахъ Англіи находятся многочисленныя учебныя заведенія, ими и по ихъ идеѣ основанныя.
Свои собственныя идеи старые „христіанскіе соціалисты" Англіи не смогли осуществитъ. Англійскіе рабочіе въ общемъ остались, какъ и раньше, чуждыми церкви, а основанныя христіанскими соціалистами производительныя товарищества - всѣ безъ исключенія сошли со сцены.
Впрочемъ, въ настоящее время всѣ согласны съ мнѣніемъ Джона Стюарта Милля, который рисуетъ ихъ „союзами друзей, благородныя стремленія которыхъ превосходятъ всякую похвалу". Въ 90-е годы соціалистическія воззрѣнія распространились въ Англіи среди духовенства различныхъ исповѣданій. Толчокъ къ этому далъ извѣстный Генри Джорджъ своимъ исполненнымъ религіознаго духа произведеніемъ „Прогрессъ и бѣдность" и своими агитаціонными поѣздками по Англіи. Нѣкоторые священники обращаютъ особенное вниманіе на то, что Іисусъ Христось былъ не только провозвѣстникомъ божественной христіанской истины, но и соціальньмъ реформаторомъ, который хотѣлъ уничтожить различіе между бѣдными и богатыми. При этомъ напоминаются слова евангелиста Матѳея (6,19-21):
„Не собирайте себѣ сокровищъ на землѣ, гдѣ моль и ржа истребляютъ и гдѣ воры подкапываютъ и крадутъ, но собирайте себѣ сокровища на небѣ, гдѣ ни моль, ни ржа не истребляетъ и гдѣ воры не подкапываютъ и не крадутъ; ибо, гдѣ сокровище ваше, тамъ будетъ и сердце ваше". Дѣлается указаніе на Матѳея (19, 20-24-бесѣда съ богатымъ юношей), а пѣснь Пресв. Дѣвы Маріи (Лук. 1, 51-53) называется „гимномъ соціальной революціи". Всякому непредубѣжденному вѣрующему, конечно, ясно, что только крайнею натяжкою и искаженіемъ смысла этихъ мѣстъ Евангелія имъ можно придать соціалистическій характеръ.
Священникамъ, представителямъ соціалистическихъ воззрѣній, принадлежитъ основаніе различныхъ обществъ, изъ которыхъ „Христіанское соціалистическое общество" и „Гильдія святого Матѳея" достигли значительнаго развитія. Программа перваго общества гласитъ: „Христіанскій соціализмъ стремится осуществить въ промышленной организаціи общества принципы, которые заключаются въ жизни и ученіи Іисуса Христа". Христіанское соціалистическое общество держится того взгляда, что, благодаря отстаиваемой имъ реформѣ въ современномъ хозяйственномъ строѣ, люди могутъ придти къ возможности - въ измѣненныхъ условіяхъ новѣйшей жизни плодотворно осуществить проповѣдуемые Христомъ принципы во всѣхъ своихъ взаимныхъ отношеніяхъ, какъ товарищи и сограждане.
Общество это свободно отъ особыхъ теологическихъ тенденцій и съ радостью принимаетъ въ свои члены всѣхъ, кто пожелаетъ свои частные интересы подчинить благу общества и человѣчества и готово служить этой цѣли во всей мѣрѣ своихъ силъ, знаній и власти. Такимъ образомъ общество все болѣе и болѣе отходитъ отъ религіозной основы и обращается въ экономическую школу.
Преемники Кингслея, его ученики и послѣдователи, въ своихъ политическихъ и соціальныхъ взглядахъ пошли гораздо дальше своего учителя. Они - въ полномъ смыслѣ слова соціалисты и неутомимо агитируютъ въ пользу своихъ идей. Въ религіозныхъ вопросахъ они отличаются полной терпимостью. Ни одинъ радикальный политикъ не требовалъ отдѣленія церкви отъ государства болѣе энергично, чѣмъ они. Взгляды „гильдій" съ особенной ясностью обнаруживаются въ памятныхъ запискахъ, посвященныхъ ею панъ-англійской конференціи епископовъ въ 1888 г. Въ одной изъ нихъ говорится: „Потокъ соціалистическихъ идей пронесся по Англіи. Старыя партійныя различія стираются. Соціализмъ, повидимому, призванъ къ тому, чтобы стать новой моральной демаркаціонной линіей въ англійскомъ обществѣ". Далѣе, послѣ словъ, относящихся къ экспропріаціоннымъ планамъ Генри Джорджа, говорится: „Неужели церковь передъ лицомъ Христа останется безмолвной, когда люди обратятся къ ней за руководствомъ въ этихъ вопросахъ? Неужели же служителямъ ея возвѣщать во имя Бога съ алтарей его церкви: Не укради? Что значитъ - красть?" Здѣсь уже, какъ видите, типичной рѣчи соціалиста недостаетъ только Прудоновскаго: „Собственность есть кража". Впрочемъ, въ указанномъ документѣ, въ заключеніе, сказаны слова, почти совпадающія съ приведеннымъ положеніемъ Прудона: „Необходимо безстрашно поставить и разрѣшить вопросъ о нравственномъ основаніи права собственности: что принадлежитъ человѣку по праву?" Къ этому лѣвому крылу христіанско-соціалистическаго движенія принадлежитъ около 300 священниковъ.
Итакъ, въ Англіи, какъ и въ Германіи, „христіанскій соціализмъ" все болѣе и болѣе теряетъ свою связь съ религіей и стремится къ сліянію съ соціализмомъ. Не христіанство, такимъ образомъ, воздѣйствуетъ на соціализмъ, не христіанство возвышаетъ до себя эту экономическую теорію, всецѣло покоящуюся на жалкомъ атеизмѣ и воспринятомъ на вѣру матеріализмѣ, напротивъ, христіанство спускается до соціализма, теряетъ свой возвышенно-идеалистическій религіозный характеръ и обращается во второстепенное орудіе экономической жизни.
Намъ остается теперь сказать нѣсколько словъ о христіанскомъ соціализмѣ въ Россіи. И у насъ отозвались послѣдствія европейскаго революціоннаго движенія 1848 года и возбужденное имъ всюду въ Европѣ соціальное движеніе. Въ сороковыхъ годахъ провозвѣстниками его явились у насъ Бѣлинскій, кружокъ петрашевцевъ и изъ его среды особенно Ѳ. М. Достоевскій. Бѣлинскій отнесся къ соціализму съ тѣмъ неудержимымъ и нездоровымъ увлеченіемъ, на которое такъ способна была его страстная, неуравновѣшенная и склонная къ крайностямъ натура. Онъ заимствовалъ соціализмъ у Ж. Зандъ, Леру и Прудона и подъ этими вліяніями, не продумавъ ихъ до конца, сталъ совершенно отрицать всѣ основы современнаго общества, какъ-то: семейство, собственность и даже нравственную отвѣтственность личности. Но съ особенною силою Бѣлинскій нападалъ во имя соціализма на христіанство, вполнѣ понимая, что для торжества новаго ученія необходимо прежде всего „низложить религію, изъ которой вышли нравственныя основанія отвергаемаго имъ общества". Ученіе Іисуса Христа Бѣлинскій называлъ „ложнымъ и невѣжественнымъ человѣколюбіемъ, осужденнымъ современною наукою и экономическими началами". Такъ передаетъ воззрѣнія Бѣлинскаго Достоевскій. По собственному свидѣтельству послѣдняго, „онъ страстно принялъ тогда все ученіе" Бѣлинскаго; безъ сомнѣнія, онъ пополнилъ его потомъ изъ того же источника, изъ котораго черпалъ свою мудрость и его учитель, В. Г. Бѣлинскій, столько разъ мѣнявшій свои воззрѣнія и переходившій съ одинаковою страстностью и нетерпимостью отъ теизма къ пантеизму, къ деизму и, наконецъ, къ озлобленному атеизму. Однако, Достоевскій, несмотря на убѣжденіе своего учителя въ „безнравственности религіи", тогда уже склонялся къ мнѣнію, по которому, выражаясь его словами, „соціализмъ сравнивался съ христіанствомъ и принимался за поправку и улучшеніе христіанства, сообразно вѣку и цивилизаціи".
Изъ всѣхъ писателей, у которыхъ Достоевскій учился соціализму, онъ болѣе всего восхваляетъ кумиръ своей молодости - Ж. Зандъ за то, что „она, по его отзыву, основывала свой соціализмъ на нравственномъ чувствѣ человѣка, на духовной жаждѣ человѣчества, на стремленіи его къ совершенству и чистотѣ, а не на муравьиной необходимости".
Отъ своей симпатіи къ соціализму Достоевскій впослѣдствіи рѣзко и рѣшительно отказался и далъ рѣдкую по глубинѣ и разрушительную критику этого ученія въ „Бѣсахъ" и въ „Дневникѣ", справедливо указавъ, что соціализмъ есть провозвѣстникъ деспотизма, полнаго рабства и полнаго обезличенія человѣка.
Однако, мнѣніе о совмѣстимости христіанства съ соціализмомъ, изъ которыхъ именно соціализмъ, какъ ученіе высшее, восполняетъ и усовершенствуетъ христіанство, сохранялось въ интеллигентныхъ и литературныхъ русскихъ кружкахъ, оставшихся послѣ Бѣлинскаго, и оно послужило зерномъ христіанскаго соціализма на русской почвѣ. Но если во Франціи христіанскій соціализмъ не порывалъ съ католичествомъ, въ Германіи съ протестантствомъ, въ Англіи съ англиканствомъ, - по крайней мѣрѣ, въ первой стадіи своего развитія, - и имѣлъ въ числѣ первыхъ своихъ провозвѣстниковъ лицъ духовныхъ, остававшихся въ своемъ исповѣданіи, чуждыхъ политической борьбѣ, - то у насъ, въ Россіи, наоборотъ, соціализмъ, даже скрашенный именемъ христіанства, принималъ всегда характеръ скрытой или открытой оппозиціи къ Православной Церкви и правительству. Одно время ноты его сильно звучали въ ученіи графа Толстого; въ толстовскихъ колоніяхъ можно отчасти видѣть попытки осуществить начала христіанскаго соціализма, хотя и не въ чистомъ видѣ, но въ соединеніи съ другими требованіями толстовщины, каковы, напримѣръ, непротивленіе злу, ручной трудъ, взаимныя отношенія мужчинъ и женщинъ и проч. Колоніи не привились и погибли. Хорошею иллюстраціей жизни этихъ неудавшихся затѣй въ сущности барской и капризничающей интеллигенціи служитъ романъ Гнѣдича: „Ноша міра сего".
Революціонное движеніе послѣднихъ лѣтъ въ Россіи, пересадившее на русскую почву почти всѣ политическія и соціальныя направленія Европы, принесло намъ и христіанскій соціализмъ. Въ іюлѣ 1906 года въ Москвѣ происходилъ учредительный съѣздъ русской христіанскосоціалистической партіи, въ числѣ 45 человѣкъ; среди нихъ было 8 лицъ духовныхъ, 17 учителей, два приватъ-доцента духовныхъ академій, прочіе - крестьяне. На съѣздѣ, будто бы, было представлено 20 губерній. По принятому на этомъ съѣздѣ уставу, „основная цѣль христіанско-соціалистической партіи въ Россіи - это организація трудящихся массъ для широкой культурной борьбы за осуществленіе христіанскаго соціализма на землѣ".
Ни съ какими практическими предпріятіями партія не выступила, и едвали выступитъ, такъ какъ съ первыхъ же шаговъ обнаружила безнадежную склонность къ политиканству, которое у насъ, въ Россіи, губитъ всѣ благія начинанія интеллигенціи, а также склонность къ революціонной дѣятельности, которая такъ не соотвѣтствуетъ по существу мирному характеру дѣятельности подобныхъ партій и которая отвлечетъ ее отъ прямой цѣли и выброситъ на путь политической борьбы. На упомянутомъ съѣздѣ не обошлось безъ озлобленныхъ и лживыхъ рѣчей и безъ революціонныхъ постановленій. Такъ, одинъ изъ членовъ его, приватъ-доцентъ духовной академіи, посвятилъ слово положенію Церкви и православнаго духовенства.
„Духовенство, - говорилъ онъ, - обнаружило полную деморализацію, измѣнивъ интересамъ народа и отдавшись служенію насильникамъ. Нашелся даже такой представитель Церкви, который въ Государственномъ Совѣтѣ защищалъ смертную казнь. На церковный соборъ, - убѣждалъ приватъ-доцентъ, - разсчитывать нечего: у Побѣдоносцева на квартирѣ надняхъ было совѣщаніе, на которомъ было рѣшено не допускать ни подъ какимъ видомъ никакихъ реформъ. Христіанско-соціалистическая секція должна всецѣло раздѣлить лозунгъ отдѣленія Церкви отъ государства. Этотъ лозунгъ - святой, его нужно поддержать". Конечно, никакого совѣщанія „на квартирѣ" у Побѣдоносцева, кстати сказать, къ тому времени уже совершенно удаленнаго отъ дѣлъ и власти, не было. Это увѣреніе оратора - простая сплетня и ложь, на которой нельзя строить важное дѣло.
Сверхъ того, русская христіанско-соціалистическая партія выражаетъ намѣреніе „поддерживать всякое оппозиціонное движеніе, направленное къ преобразованію существующаго экономическаго и политическаго режима въ Россіи".
Трудно рѣшить, гдѣ здѣсь „христіанскій соціализмъ": соціализма, можетъ-быть, и очень много, но христіанства, какъ религіи, не видно. Ни Спаситель, ни апостолы, ни первые христіане „поддержкою политическихъ оппозиціонныхъ движеній" въ Палестинѣ или въ Римской имперіи не занимались. А такихъ движеній, которыми удобно было бы „объединить массы народныя для борьбы за осуществленіе христіанскаго соціализма на землѣ", было въ І-мъ христіанскомъ вѣкѣ не мало. Или христіанство - религія, или - это соціологія. Или его нужно принимать цѣликомъ, какъ вѣру, или - только прикрывать имъ свои революціонныя вожделѣнія. Но тогда такъ открыто и нужно говорить. Во всякомъ случаѣ, избранный русскою христіанско-соціалистической партіей путь политиканства и революціи заранѣе, можно сказать, осуждаетъ ее на безплодіе. Дальше разговоровъ и митинговыхъ рѣчей съ шаблонными выступленіями противъ „режима" она не пошла и, видимо, не пойдетъ. Въ этомъ, вѣроятно, и будетъ состоять ея отличіе отъ христіанскаго соціализма въ Германіи и Англіи. Знаменательно, что въ то время, какъ, напримѣръ, въ Германіи христіанскій соціализмъ, какъ онъ изложенъ у пасторовъ Штеккера и Тодта, стоитъ за усиленіе монархическаго правительства, наши русскіе христіанскіе соціалисты въ борьбѣ съ правительствомъ именно и полагаютъ свои обязанности, а архимандритъ Михаилъ, родомъ еврей, открыто заявившій недавно о своей принадлежности къ христіанскимъ соціалистамъ въ извѣстномъ газетномъ письмѣ годъ тому назадъ, выпустивъ рѣчь пастора Штеккера въ своей библіотекѣ: „Свобода и христіанство", въ предисловіи къ этой брошюрѣ спѣшитъ заявить, что симпатіи издателя, архим. Михаила, склоняются не къ воззрѣніямъ Штеккера, а къ соціалъ-демократіи... Такова короткая исторія русскаго „христіанскаго соціализма". Въ два года онъ въ крайнихъ своихъ выводахъ зашелъ гораздо дальше, чѣмъ лѣвыя фракціи христіанскаго соціализма въ Германіи и Англіи, и по существу мало отличается отъ обычнаго революціоннаго соціализма.
Изъ сдѣланнаго нами краткаго историческаго очерка появленія и развитія христіанскаго соціализма въ разныхъ странахъ ясно, что рѣчь идетъ въ сущности не о томъ, какъ объединить христіанство съ соціализмомъ; рѣчь должна идти о борьбѣ съ соціализмомъ, о борьбѣ съ язвами общественной жизни, которыя вѣрно отмѣтилъ и указалъ соціализмъ и использовалъ въ своихъ цѣляхъ, - о борьбѣ за проведеніе въ жизни христіанскихъ началъ. Конечно, многое, о чемъ говоритъ соціализмъ, совпадаетъ съ христіанствомъ, но исходные пути того и другого, идеалы, способы и цѣли ихъ достиженія въ христіанствѣ и соціализмѣ отстоятъ, какъ небо отъ земли, и разнятся, какъ Христосъ и діаволъ, свѣтъ и тьма.
Мы не желаемъ умалить заслугъ соціализма. Онѣ налицо. Мы не желаемъ и замолчать того, что есть вѣрнаго въ соціализмѣ.
Л. А. Тихомировъ въ своихъ соціально-политическихъ очеркахъ, изданныхъ книгоиздательствомъ „Верность" (вып. II), говоритъ по этому вопросу слѣдующее. „Живучесть соціализма зависитъ именно оттого, что въ немъ является справедливымъ требованіемъ, предъявленнымъ буржуазно-капиталистическому обществу и государству, а именно:
1) Усиленiе начала коллективности въ слишкомъ идивидуализированномъ обществѣ.
2) Усиленіе общественной поддержки для отдѣльной личности.
3) Болѣе справедливое и равномѣрное распредѣленіе средствъ къ жизни.
Начнемъ съ послѣдняго пункта. Никогда нищета и безысходное положеніе члена общества не могли производить болѣе тяжкаго впечатлѣнія, чѣмъ въ современномъ обществѣ, и никогда этотъ фактъ не могь производить болѣе сильнаго негодованія, потому что онъ, по средствамъ современнаго общества, видимо устранимъ.
Дѣйствительно, огромный ростъ богатствъ въ современномъ цивилизованномъ обществѣ составляетъ факть безспорный. Старая гипотеза Мальтуса, будто бы ростъ производительныхъ силъ идетъ въ ариѳметической прогрессіи, а размноженіе населенія въ геометрической, совершенно опровергнута статистикой. На родинѣ Мальтуса, въ Англіи, населеніе возросло за XIX вѣкъ въ 2 1 / 2 раза, а общій доходъ страны возросъ въ 3 1 / 4 ,цѣнность же имуществъ въ 5 1 / 2 разъ.
Въ Америкѣ, при огромномъ притокѣ эмигрантовъ, населеніе съ 1850 по 1880 годъ возросло на 115%, но цѣнность имуществъ за то же время поднялась на 521%, то - есть еще въ пять разъ сильнѣе, чѣмъ число жителей.
Позволительно бы, казалось, ожидать, что при такомъ блестящемъ состояніи матеріальныхъ средствъ общества мы не встрѣтимъ въ немъ хоть самой тяжкой нищеты. А между тѣмъ она замѣчается повсюду. Въ самой Америкѣ, славящейся благосостояніемъ жителей, имущество болѣе 5 милліоновъ семействъ исчисляется не свыше 1500 долларовъ на семью, а еще 5 милліоновъ семействъ имѣютъ имущество всего въ 500 долларовъ на каждое .
Въ Англіи, несмотря на всѣ успѣхи рабочихъ союзовъ, множество людей живутъ въ безысходной нищетѣ. Извѣстныя таблицы Буса свидѣтельствуютъ, что изъ 4.209.000 жителей Лондона только 742.000 принадлежатъ къ богатому классу. Рабочіе съ хорошей платой и прочной работой составляютъ 2.166.000 населенія. Но остальные 1.292.000 погружены въ бѣдность, въ томъ числѣ 316.000 живутъ кое-какъ, изо дня въ день, въ хронической нуждѣ, а 37.000 составляютъ массу вѣчно полуголодную.
Было ли въ старыя времена хуже или лучше? Какъ бы это ни рѣшать, во всякомъ случаѣ положеніе бѣдныхъ, каково оно есть, ложится тяжелымъ укоромъ на такое общество, богатства котораго возрастаютъ вдвое и даже впятеро быстрѣе, чѣмъ число его членовъ. Не хочетъ это общество или не умѣетъ уничтожить въ своей средѣ нищету, - во всякомъ случаѣ оно за это подлежитъ самымъ справедливымъ укорамъ.Существованіе значительнаго числа бѣдняковъ особенно поражаетъ и оскорбляетъ при сопоставленіи съ неисчислимой роскошью богачей. Въ Америкѣ исчисляется 4.000 человѣкъ милліардеровъ, которые имѣютъ состояніе въ 200, 300 и 500 милліоновъ долларовъ каждый и получаютъ ежегоднаго дохода по нѣскольку милліоновъ, иногда до 50 милліоновъ на одного человѣка. А тутъ же рядомъ живутъ 5 милліоновъ семействъ, которыхъ все имущество не превышаетъ 500 долларовъ!
Эта страшная разница въ размѣрахъ состояній не была бы такъ оскорбительна, если бы бѣдные добывали все-таки достаточно средствъ къ жизни. Но у нихъ и этого нѣтъ. Еще тяжелѣе необезпеченность. Можно бы было помириться съ скромнымъ существованіемъ, если бы не угнетала мысль о завтрашнемъ днѣ, а особенно о возможной болѣзни, о старости, объ участи дѣтей. Но каково положеніе человѣка, котораго заработокъ если и позволяетъ жить кое-какъ, однако, не даетъ никакого обезпеченія? Потерялъ работу - и сразу очутился въ положеніи бродячей уличной собаки, если не въ худшемъ... Передъ милліонами людей каждаго изъ современныхъ обществъ - среди бѣдности нынѣшняго дня вѣчнымъ кошмаромъ стоитъ давящая мысль о завтрашнемъ днѣ.
Когда соціализмъ указываетъ современному капиталистическому обществу, хотя бы даже и съ преувеличеніями, на эту массу ничѣмъ не обезпеченной нищеты, нравственное чувство человѣка не можетъ не отзываться съ полнымъ сочувствіемъ къ этому укору, и положительную заслугу соціализма составляетъ то обстоятельство, что онъ цѣлое столѣтіе неустанно пробуждалъ въ этомъ отношеніи общественную совѣсть.
Но его заслуга болѣе значительна: онъ совершенно правъ, взывая въ этомъ случаѣ не къ простой филантропіи, а утверждая, что общество обязано принять мѣры къ измѣненію такого положенія".
Однако, соціализмъ оказался сильнымъ только въ критикѣ, въ обличеніи и разрушеніи, и совершенно безсильнымъ въ работѣ созидательной. Принимая на себя послѣднюю, онъ на самомъ дѣлѣ идетъ дальше и дальше въ разрушеніи основъ жизни, усиливая зло, но не исцѣляя и не останавливая его, и поэтому грозитъ ниспроверженіемъ всей христіанской культуры, всего наслѣдія минувшихъ вѣковъ, грозитъ отбросить насъ ко временамъ первобытнаго варварства. Созидательная сила - только въ христіанствѣ. Оно должно воспользоваться разоблаченіями темныхъ сторонъ жизни, которыя сдѣлалъ и дѣлаетъ соціализмъ, но не смѣшивать себя съ ними въ совмѣстной работѣ надъ исправленіемъ жизни. Идеалы христіанства и соціализма не сойдутся, хотя бы они говорили объ одномъ и томъ же и даже въ однихъ и тѣхъ же выраженіяхъ; они разной природы, и не солыотся никогда, какъ не сойдутся двѣ параллельныя линіи, хотя бы и на одной плоскости. „Соціалистическая программа, говоритъ Пибоди, начинаетъ съ разсмотрѣнія экономическихъ потребностей и кончаетъ идеаломъ экономическаго переворота. Ученіе Христа начинаетъ съ чувства духовныхъ нуждъ и кончаетъ идеаломъ духовнаго царства. Оба касаются жизни дѣйствительнаго міра, но одно желаетъ сдѣлать бѣдныхъ богатыми, другое - худыхъ хорошими. Соціалъ-философъ думаетъ, что образованіе характера обусловлено переворотомъ экономическихъ отношеній, Христосъ же разсчитываетъ на характеръ (который нужно воспитать), чтобы создать экономическій переворотъ.
Въ Евангеліи находится мѣсто для принципа уплаты равнаго вознагражденія, тамъ же есть указаніе о равной платѣ за неравную работу и допускается противоположная истина, требующая неравной платы".
Посему не союзъ съ соціализмомъ предлежитъ христіанству, а борьба. По словамъ Герцберга, автора книги „Рабочій вопросъ и соціализмъ", борьба эта должна быть основана „на здравомъ смыслѣ самого рабочаго и на его нравственномъ и религіозномъ (т.е. христіанскомъ) сознаніи". „Я смѣю надѣяться, - говоритъ Герцбергъ, - что тѣ слои общества, которые стоятъ ближе къ соціалистическому движенію, если имъ дать вѣрное понятіе о томъ, что соціализмъ имѣетъ въ виду и на какіе пути онъ указываетъ, могутъ быть приведены къ сознанію, какъ мало соціализмъ можетъ выполнить свои обѣщанія.
Но мало пользы указать народу на утопичность соціализма и на опасность, въ которую онъ повергаетъ общество. Люди, поставленные въ лучшія жизненныя условія, должны бы постараться, каждый въ отдѣлъности или сообща, посредствомъ законовъ и учрежденій, насколько возможно, устранить или уменьшить то бѣдственное положеніе и тѣ страданія, которымъ особенно подвержены люди, принужденные жить ежедневнымъ физическимъ трудомъ".
Нѣтъ никакого сомнѣнія въ томъ, что успѣхи соціализма обусловлены тѣмъ, что онъ раздражаетъ и использываетъ не возвышенные инстинкты и запросы человѣка, а низменные. Пока христіанство предлагаетъ самоотверженіе и самоотреченіе, трудъ и подвигъ, тѣ же рабочіе не принимаютъ этихъ наставленій; но когда идетъ рѣчь о самоотреченіи богатыхъ, или когда, подъ видомъ христіанства, обѣщаютъ насильно заставить богатыхъ отречься отъ богатства, тѣ же рабочіе слушаютъ наставленія такого „христіанства" охотно. Но этотъ путь жизни, основанный на низменныхъ инстинктахъ, слишкомъ рискованъ, и истинное христіанство отъ него должно рѣшительно отказаться, какъ и вообще отъ всѣхъ принциповъ правды большинства, а не правды Христовой, отъ вѣры въ формы и учрежденія, обычно игнорирующія самого человѣка и его духъ.
Въ этомъ отношеніи высокоцѣнно обращеніе Мориса и его друзей къ чартистамъ въ Англіи. Мы приводимъ его цѣликомъ, какъ имѣющее глубокое значеніе:
„Вы, чартисты, - говорили они, - написали на своемъ знамени: свобода, равенство и братство. Вы сдѣлали это своимъ девизомъ. Эти слова не только заключаютъ въ себѣ политическое ученіе, это - святыя, установленныя Богомъ начала. Но не придавайте вашимъ послѣднимъ словамъ ложнаго пониманія. Какъ съ каждой великой истиной неразлучна ея каррикатура, такъ наряду съ возвѣщенными Богомъ свободой, равенствомъ и братствомъ существуютъ пародіи на нихъ, созданныя людьми. И эти-то каррикатуры вы сдѣлали своимъ лозунгомъ. Вѣдь подъ свободой вы понимаете не что иное, какъ отсутствіе всякихъ границъ. Между тѣмъ, истинная свобода состоитъ въ возможно полномъ развитіи всѣхъ способностей и, вмѣстѣ съ этимъ, въ подчиненіи животныхъ инстинктовъ требованіямъ гуманности. Подъ равенствомъ вы понимаете низведеніе всѣхъ на одинъ уровень и, стало-быть, самое грубое неравенство. Вы никогда не достигнете равенства, если будете считать матеріальное благосостояніе самымъ желаннымъ благомъ. Истинное равенство заключается въ одинаковомъ отношеніи каждаго къ Богу и въ равной для каждаго возможности развить свои личныя дарованія и выполнить свои личныя задачи. Подъ братствомъ вы понимаете объединеніе лишь тѣхъ, кого связываютъ одни и тѣ же условія работы.
Однако, всѣ попытки осуществить братство, основанное на экономическомъ началѣ общей выгоды, до сихъ поръ оставались безплодными. Братство на такой основѣ невозможно. Всѣ люди, безъ исключенія, - братья, у нихъ одинъ отецъ, открывшій имъ себя въ ихъ старшемъ братѣ. Братство возможно только на почвѣ взаимнаго сочувствія и дѣятельности во имя общаго блага. Отсюда вытекаетъ не устраненіе различныхъ націй, классовъ и семьи ради братства, а урегулированіе ихъ взаимныхъ отношеній на братскихъ началахъ тамъ, гдѣ это необходимо въ интересахъ всѣхъ.
Также превратно ваше пониманіе народа, политики и политики для народа. Народъ не есть одинъ какой-нибудь классъ, какъ бы ни былъ этотъ классъ многочисленъ, народъ, это - соединеніе всѣхъ классовъ и союзовъ. Политика никоимъ образомъ не исчерпывается вопросами о формахъ правленія и о личностяхъ правителей, къ ней относится все, въ чемъ выражается человѣкъ, какъ общественное существо: его доходы и расходы, трудъ и заработная плата, мелодія, которую онъ напѣваетъ, картина, которой онъ любуется, книга, которую онъ читаетъ, разговоръ, который онъ ведетъ съ сосѣдомъ, любовь къ женѣ, ребенку и друзьямъ, мольба, съ которой онъ обращается къ Богу, любовь, въ которой онъ отказываетъ другимъ, и просьбы, съ которыми онъ не обращается къ Богу. Точно такъ же народная политика состоитъ не въ правѣ всеобщей подачи голосовъ и не въ участіи рабочихъ классовъ въ законодательствѣ, такъ какъ послѣднее было бы лишь тиранніей большинства надъ меньшинствомъ. Народная политика, это - выполненіе каждымъ классомъ общества лежащихъ на немъ обязанностей по отношенію къ другимъ классамъ. Для имущихъ классовъ эти обязанности выражаются въ необходимости сознать, что каждый собственникъ, владѣя своимъ имуществомъ, состоитъ на службѣ у Бога и людей. Обязанности трудящихся классовъ, это: простота, нетребовательность и честность, вѣрность по отношенію къ предпринимателямъ и другь къ другу, подчиненіе отдѣльнаго лица интересамъ цѣлаго, устраненіе конкуренціи и созданіе ассоціацій.
Что такое всеобщая подача голосовъ, отъ которой вы ждете реформы общества? Можетъ ли она обезпечить вамъ такую народную политику? О, вы, чартисты! Очевидно, вы впадаете въ ту же ошибку, что и имущіе классы, противъ которыхъ вы ратуете. Какъ они, вы думаете, что законодательная реформа, это - общественная реформа, какъ они, вы вѣрите въ то, что парламентскія постановленія могутъ измѣнить людскія сердда. Но великія реформы никогда не проводились съ помощью законодательныхъ декретовъ. Все великое въ мірѣ осуществилось внѣ законодательства.
Христіанство развилось помимо законовъ. Успѣхъ великихъ реформъ объясняется религіознымъ воодушевленіемъ и восторженной преданностью идеѣ, которая сначала охватываетъ немногихъ избранныхъ, а затѣмъ увлекаетъ и остальныхъ. Никакія измѣненія въ подачѣ голосовъ или во внѣшней организаціи не дѣлаютъ людей лучше и счастливѣе. Необходимы не перемѣны въ личномъ составѣ администраціи или въ способѣ дѣятельности учрежденій, а полное моральное возрожденіе".
Кингслей, одинъ изъ участниковъ приведеннаго обращенія къ чартистамъ, имѣя въ виду ихъ рѣшеніе явиться въ числѣ 300.000 человѣкъ къ зданію парламента съ предъявленіемъ политическихъ и экономическихъ требованій, написалъ горячее обращеніе къ рабочимъ 11 апрѣля 1848 г. Онъ констатировалъ бѣдственное положеніе массы и необходимость реформъ, но въ то же время онъ предупреждалъ противъ всякаго насильственнаго протеста и доказывалъ, что всякая реформа должна начинаться съ самоусовершенствованія и путь для этого - религія.
Мы нарочно остановились на этомъ вопросѣ подробнѣе. Онъ отвѣчаетъ на недоумѣнія тѣхъ многихъ христіанъ, которые готовы идти путемъ христіанства на помощь бѣднымъ и нуждающимся братьямъ, но видятъ и знаютъ, что Церковь не имѣетъ своей экономической программы, что Христосъ не указалъ формы политическаго и соціальнаго устройства. Недостатокъ это, однако, или достоинство? Мы знаемъ религію, которая вошла въ подробное изъясненіе всѣхъ мелочей жизни, до указанія раздѣла наслѣдства и размѣра приданаго за женою включительно. Мусульманство чрезъ это, дѣйствительно, быстро упорядочило жизнь своихъ послѣдователей и ввело ее въ рамки. Но то было мнимою заслугою: жизнь въ этихъ рамкахъ остановилась и замерла, прогрессъ и развитіе были убиты; мусульманскія государства всюду послѣ трехъ - четырехъ столѣтій напряженной жизни постепенно обращались въ разлагающійся трупъ.
Христіанство вѣчно - жизненно и постоянно будетъ вдохновлять своихъ послѣдователей къ тому, чтобы при всѣхъ измѣненіяхъ окружающей жизни сообщать ей христіанскій обликъ и характеръ. Замѣчательны въ этомъ отношеніи воззрѣнія Достоевскаго.
На христіанство онъ смотритъ какъ на источникъ единственно возможнаго, чисто-нравственнаго улучшенія общественныхъ отношеній и очень часто повторяетъ мысль о неотдѣлимости задачъ гражданскихъ и общественныхъ отъ задачъ личнаго нравственнаго совершенства, - мысль, совершенно непріемлемую соціализмомъ. Поясняя ее примѣромъ (въ полемикѣ съ Градовскимъ), онъ остроумно замѣчаетъ: „Если бы Коробочка стала и могла бы стать настоящей христіанкой, то крѣпостного права въ ея помѣстьѣ не существовало бы вовсе, несмотря на то, что всѣ крѣпостные акты и купчія оставались бы у нея попрежнему въ сундукахъ". (Сочин. т. XI, 452, изд. 7).
Соціалисты, какъ мы упоминали, не идутъ въ объятія „христіанскаго соціализма"; соціалъ-демократы относятся къ нему съ непримиримою враждебностью. Это знакъ, что между соціализмомъ дѣйствительнымъ, а не воображаемымъ, и между христіанствомъ пропасть велика утвердися. Для христіанина же, искренняго въ вѣрѣ, въ его личной жизни и въ примѣненіи правилъ христіанской нравственности тоже нѣтъ нужды въ христіанскомъ соціализмѣ.
Иное дѣло - общественная работа. Здѣсь стоитъ вопросъ: не слѣдуетъ ли Церкви въ самомъ дѣлѣ имѣть свою экономическую программу? Думаемъ, послѣ всего сказаннаго, что это равно вопросу: не слѣдуетъ ли Церкви имѣть и свою медицину для облегченія больныхъ и свое кулинарное искусство для накормленія голодныхъ. Экономическія теоріи временны и измѣнчивы, а Церковь вѣчна. Можетъ ли она, фиксируя данныя зкономическія нужды, считать предложенный соціализмомъ способъ ихъ разрѣшенія единственнымъ и вѣковымъ, какъ это повторяютъ соціалисты съ фанатическимъ упорствомъ? Но это бы значило унижать Христа и христіанство. По выраженію Тодта, Іисусъ Христосъ не былъ философомъ или государственнымъ мужемъ, не былъ физикомъ или политико-экономомъ. Поэтому Онъ не завѣщалъ и опредѣленной соціальной системы. Онъ и Его ученіе - выше системы. Но это не значитъ, чтобы складъ общественной жизни стоялъ самъ по себѣ, а отдѣльный человѣкъ самъ по себѣ. Вѣдь общество состоитъ изъ индивидовъ, а сумма слагаемыхъ положительныхъ не можетъ представляться числомъ отрицательнымъ. Приведемъ здѣсь въ большой выдержкѣ разсужденіе по этому поводу проф. Пибоди въ его книгѣ „Іисусъ Христосъ и соціальный вопросъ". „Мы должны безъ колебанія признать, что на сердцѣ Іисуса болѣе лежало раскрыть человѣческой душѣ ея отношенія къ Богу, чѣмъ реорганизовать человѣческое общество. Іисусъ, прежде всего, былъ не реформаторъ, но пророкъ, не агитаторъ съ какимъ-либо планомъ, но идеалистъ съ вдохновенными прозрѣніями. Его миссія была религіозною миссіею. Его главнымъ стремленіемъ было - сдѣлать яснымъ для человѣческой души, въ какомъ отношеніи она находилась къ ея Небесному Отцу. „Господи, - говорятъ ученики, - покажи намъ Отца и довольно для насъ" (Іоан., 14, 8). „Евангеліе, - говоритъ одинъ великій нѣмецкій ученый, - хочетъ не улучшать, но спасать, искуплять". Далѣе, отношеніе Іисуса Христа къ разсматриваемому вопросу (соціальному) было иногда сдержанное, какъ-будто Онъ желалъ освободиться отъ соціальныхъ проблемъ, которыя невольно напрашивались на Его вниманіе. Въ Его намѣренія не входило впутываться въ эти самыя проблемы. „Человѣкъ, - говоритъ Онъ, - кто поставилъ Меня судить или дѣлить васъ?" (Лук., 12, 14). Эти слова показываютъ намъ, что Онъ не присваивалъ Себѣ права предпринимать раздѣленіе собственности. Также Ему было несвойственно измѣнять формы правленія. „Воздавайтѳ кесарево кесарю" (Мѳ., 22, 21). Такъ естественно было бы осудить пороки вокругъ Его, уничтожить поли-тическое насиліе или соціальную несправедливость; но Іисусъ не вдается въ эти соціальные спорные вопросы своего времени. Со свойственнымъ Ему спокойствіемъ Онъ разрѣшаетъ ихъ; Онъ не остается къ нимъ равно-душнымъ, но Свой взоръ Онъ твердо направилъ на конечную цѣль, въ которой всѣ эти соціальныя проблемы найдутъ свое собственное разрѣшеніе. Соціальные вопросы Ему, такъ-сказать, попадаются на Его пути и при случаѣ Онъ обсуждаетъ ихъ, но безъ системы. Иногда, если ему встрѣчается такой вопросъ, Онъ обращается не къ нему, но кь нравственному мотиву, который лежитъ въ основѣ соцiальнаго вопроса.
Его просили обсудить спеціальный вопросъ о наслѣдствѣ, и Онъ отвѣчаетъ на болѣе великій вопросъ о любви къ деньгамъ: „Смотрите, берегитесь любостяжанія" (Лук., 12, 15). Короче, Іисусъ не желаетъ чрезъ склоненіе къ соціальному ученію отвлекаться отъ Своей особенной миссіи - духовнаго оживленія, которое принести Онъ призванъ. Практическая наука знаетъ многіе процессы, въ которыхъ достигаются иной разъ несомнѣнные результаты, извѣстные подъ именемъ побочныхъ продуктовъ; на пути, который ведетъ къ желанной конечной цѣли, они большею частію отбрасываются или перегоняются (какъ-бы перескакиваются). Иногда эти побочные продукты бываютъ чрезвычайной цѣнности, но тѣмъ не менѣе они достигаются только случайно. Вотъ такимъ побочнымъ продуктомъ является и соціальное ученіе Іисуса. Оно не было цѣлью, на которую была направлена Его миссія; оно образовывалось только въ то время, когда Онъ исполнялъ вышеупомянутую миссію. Если хотятъ въ первой линіи выставлять Евангеліе, какъ программу соціальной реформы, то это значило бы побочный результатъ принимать за главное дѣло и въ то время, какъ при этомъ побуждались желаніемъ найти для Іисуса Христа мѣсто въ современномъ мірѣ, лишались бы того, что обезпечиваетъ за Нимъ мѣсто во всякое время".
Въ другомъ мѣстѣ своей книги проф. Пибоди, говоря о необычайномъ объемѣ ученія Іисуса Христа и приложимости христіанства ко всѣмъ временамъ, событіямъ и формамъ жизни, выясняетъ свою мысль очень красивымъ образомъ, сравнивая христіанство съ легендарнымъ „шатромъ фей".
„Если ставили чудесный шатеръ въ замкѣ короля, то онъ не былъ слишкомъ великъ для самой небольшой комнаты; если переносили его во дворъ, то онъ былъ достаточно великъ для того, чтобы принять въ себѣ всѣхъ всадниковъ, а когда выносили его въ свободное поле, то онъ такъ сильно расширялся, что могъ заключить въ себѣ цѣлое войско короля; онъ владѣлъ безконечною гибкостью и безконечною силою расширенія. Самъ Іисусъ въ четвертомъ Евангеліи исходитъ изъ еще болѣе великой мысли и свидѣтельствуетъ намъ о Своей миссіи всего чаще чрезъ уподобленіе себя свѣту. „Я, - говоритъ Онъ, - свѣтъ міру" (Іоан., 8, 12). „Я свѣтъ пришелъ въ міръ" (Іоан., 12, 46). „Ходите пока есть свѣтъ" (Іоан., 12, 35). Свѣтъ по своей природѣ многообъемлющъ. Онъ вездѣсущъ и можетъ распространяться. Свѣта не слишкомъ много для потребности отдѣльнаго человѣка и, однакоже, его достаточно для всѣхъ людей. Каждая отдѣльная комната, кажется, улавливаетъ полное сіяніе солнца, однакоже, неисчерпаемый свѣтъ излучается въ милліонахъ другихъ домовъ. То же самое примѣнимо ко вліянію Іисуса Христа. Каждому новому вѣку, каждому теченію и каждому личному стремленію, кажѳтся, достается съ особенною полнотою какое-либо Его специфическое ученіе, и совершенно вѣрно, что его прямой свѣтящійся лучъ проникаетъ въ уголокъ духа, котораго не затрогиваетъ никакой другой пунктъ ученія. Такъ неисчерпаемое Евангеліе своею освѣщающею силою касается каждой новой проблемы и каждой новой потребности и, однакоже, существуютъ еще миріады другихъ путей этого излученія на другія души и другія столѣтія, которыя всѣ исходятъ отъ той жизни, которая есть свѣтъ человѣковъ".
„Царство Божіе" среди людей, - вотъ идеалъ, указанный Іисусомъ Христомъ, примѣнимый, обязательно примѣнимый и къ соціальной жизни. Но если бы этотъ идеалъ былъ привязанъ къ опредѣленной экономической теоріи, какъ этого хотятъ соціалисты, хотя бы и „христіанскіе", - то какъ сразу потускнѣлъ бы, какъ сталъ бы ограниченъ этотъ идеалъ! Но вѣчно слово благовѣстія о Спасителѣ въ день Благовѣщенія: „И будетъ царствовать надъ домомъ Іакова во вѣки, и царству Его не будетъ конца".
Соціализмъ желалъ бы царство Божіе изъ Божьяго обратить только въ человѣческое, изъ небеснаго въ земное, изъ вѣчнаго во временное, повторяя любимое слово своего любимаго поэта-еврея Гейне въ его „Зимней Сказкѣ": „Царство небесное мы здѣсь создадимъ Себѣ и безъ слезъ и безъ муки".
Не станемъ снова оцѣнивать соціализмъ съ точки зрѣнія христіанства. Атеистическій характеръ соціализма сталъ для насъ совершенно ясенъ.
Христіанство не можетъ вступать съ соціализмомъ въ союзъ, оно можетъ и должно, напротивъ, вступить съ нимъ въ борьбу за спасеніе чадъ Божіихъ, которыхъ соціализмъ увлекаетъ въ пропасть невѣрія, матеріализма и, въ концѣ-концовъ, анархіи, - за спасеніе вѣковыхъ сокровищъ христіанской культуры. Пасторъ Тодтъ въ увлеченіи идеализмомъ, а за нимъ и другіе христіане желали бы уничтожить въ соціализмѣ атеистическій характеръ и сдѣлать его христіанскимъ. Но вѣдь здѣсь будетъ или поддѣлка христіанства, или поддѣлка соціализма. Такое сочетаніе невозможно. Могугъ разсуждать: но вѣдь въ соціализмѣ есть опредѣленные выводы, касающіеся соціальной жизни; мы эти выводы принимаемъ безотносительно къ посылкамъ, на которыхъ они построены, потому что они совпадаютъ съ евангельскими началами, и будемъ проводить ихъ въ жизнь на евангельской основѣ. Пусть такъ. Но вопросъ: всѣ выгоды или нѣкоторыя? Конечно, не всѣ, ибо нельзя принять христіанину то, что говоритъ соціализмъ о религіи, о семьѣ, о нравственности, о насиліи, о крови...
Итакъ, то, что вы принимаете, - это не соціализмъ, ибо все, что вы въ немъ отвергаете, - это-то составляетъ въ немъ главное и существенное. Здѣсь обманъ или самообманъ. Говорить: „христіанскій соціализмъ" - все равно, что говорить: христіанскій антихристъ.
Представьте себѣ врача, одареннаго особою способностью опредѣлить и указать болѣзнь, но обладающаго другою роковою способностью: при лѣченіи болѣзни идти ложнымъ путемъ, который не лѣчитъ болѣзнь, а осложняетъ ее и неминуемо ведетъ больного къ смерти. Это - образъ соціализма. Онъ вѣрно указалъ соціальное зло, но исцѣлить его онъ не въ силахъ, онъ не излѣчиваетъ болѣзнь, а усиливаетъ ее и осложняетъ другими болѣзнями, которыя ведутъ общество человѣческое къ распаду и гибели.
Долой такого врача отъ одра больного! На его мѣсто станетъ врачъ, полный любви, сильный вѣрою, сильный небесною помощью. Этотъ врачъ - истинное, искреннее христіанство, христіанство дѣятельное. Его задача - мирная борьба со зломъ жизни и мирная борьба съ соціализмомъ, который усиливаетъ это зло до страшныхъ размѣровъ, угрожающихъ всеобщимъ потопомъ крови и насилія. Намъ представляется въ высокой степени полезнымъ, интереснымъ и назидательнымъ представить здѣсь нѣкоторыя свѣдѣнія о дѣятельности тѣхъ лицъ, которыя задались цѣлью, опираясь на Евангеліе, вступить въ борьбу съ неправдою жизни. Опыты ихъ имѣютъ великую цѣну. Предъ нами книга В. К. Саблера „О мирной борьбѣ съ соціализмомъ. Путевыя воспоминанія" (два тома).
Авторъ лѣтомъ 1906 г. посѣтилъ за границей - во Франціи, Бельгіи и Италіи - рядъ промышленныхъ учрежденій, основанныхъ, въ отношеніяхъ хозяевъ и рабочихъ, на вѣчныхъ началахъ Евангелія, и дѣлится съ читателями своими впечатлѣніями.
Мы отсылаемъ читателей непосредственно къ самой книгѣ В. К. Саблера и завѣряемъ ихъ, что они не даромъ потратятъ время и вниманіе на чтеніе этого высокоинтереснаго и поучительнаго разсказа автора о томъ, что ему удалось увидѣть за границей.
Мы позволимъ себѣ здѣсь, въ заключеніе нашихъ сужденій, высказать взглядъ нашъ на возможность примѣненія мирной борьбы съ соціализмомъ на русской почвѣ.
Конечно, рабочій вопросъ въ нашемъ отечествѣ искусственно взвинченъ и раздутъ и не можетъ по своему значенію и интенсивности идти въ сравненіе съ тѣмъ же вопросомъ въ Германіи или въ Англіи. Довольно сказать, что въ Германіи до 60% населенія составляютъ рабочіе, въ Россіи же - только 1 1 / 2 - 2% всего населенія. Но если намъ суждено стать въ будущемъ съ ними лицомъ къ лицу, то мирное христіанское разрѣшеніе его и мирную борьбу съ соціализмомъ, этой духовной гангреной рабочихъ классовъ, гораздо удобнѣе можно организовать на почвѣ православія въ Россіи, чѣмъ на основѣ католичества или протестантства. Воздадимъ должное католичеству и протестантству: они много положили труда на изученіе и разрѣшеніе соціальнаго вопроса. Нельзя не упомянуть съ благодарностью имена такихъ дѣятелей, какъ вышепомянутые Ле-Пле, графъ де-Менъ, Морисъ, Людло, Кингслей, Кеттлеръ, Делингеръ, Штеккеръ, Тодтъ, пытавшихся создать „христіанскій соціализмъ". Еще болѣе достойны упоминанія такіе дѣятели и учрежденія, которыя возникли и создались на почвѣ мирной борьбы съ соціализмомъ; достойны упоминанія: фабрика „добраго отца" Льва Гармеля въ Валь-де-буа во Франціи съ ея многочисленными учрежденіями, имѣющими цѣлью на основѣ христіанства установить отношенія хозяевъ и рабочихъ; христіанскій союзъ и крестьянскія гальдіи въ Бельгіи, давшія крестьянамъ-земледѣльцамъ при ихъ трудѣ, а не въ формѣ подачки, и удобреніе полей, и увеличеніе земельныхъ надѣловъ, и улучшенныя сельскохозяйственныя машины, и дешевый кредитъ, - и все это путемъ организацій крестьянскихъ гильдій по приходамъ; кооперативное общество соединенныхъ рабочихъ въ Шарлеруа; Союзъ рабочихъ и кооперативная крестьянская организація въ Тревильо близъ Милана; рабочіе и крестьянскіе банки, кассы, кооперативныя общества, дома для народа въ Бергамо, Феррара, Мурано и друг. мѣстахъ Европы. Надъ изученіемъ этихъ организацій, надъ изученіемъ этихъ благородныхъ усилій благородныхъ людей стоитъ потрудиться. Это - большею частью труды католическаго духовенства, вѣрнаго призыву папы въ его руководительныхъ указаніяхъ, начиная съ конца 70-хъ гг. прошлаго вѣка и особенно въ энцикликѣ „Rerum novarum" отъ 15 мая 1891 года, прямо затронувшей соціальный вопросъ.
Но справедливость требуетъ сказать, что въ работѣ католичества въ этой области не могутъ не раздаваться фальшивыя ноты. Католичество, занимаясь ею, дѣлаетъ только ловкій дипломатическій шагъ, захватывая въ свои руки соціальное движеніе, и въ концѣ концовъ сводитъ его къ одной своей цѣли: утвержденію папскаго авторитета и господства Рима. Красною нитью эта основная идея проходитъ и чрезъ энциклику Rerum novarum во всѣхъ ея частяхъ: и въ критикѣ соціализма, и въ ея наставленіи правителямъ и правительствамъ, и въ ея совѣтахъ богатымъ классамъ, и въ ея попыткахъ разрѣшить соціальную проблему путемъ учрежденій ассоціацій и синдикатовъ, руководимыхъ духовенствомъ. Въ этомъ пріобщеніи мірскому началу - слабое мѣсто католичества: оно постепенно и незамѣтно само становится на ту точку зрѣнія соціализма, съ которой онъ разсматриваетъ мірскія блага, какъ нѣчто самодовлѣющее, какъ нѣчто истинноцѣнное. Но разъ свершится такая эволюція понятій, неизбѣжно отступленіе отъ духовной почвы, а на почвѣ матеріальной, внѣ религіозно - нравственнаго смысла жизни, на почвѣ корыстолюбія и властолюбія соціализмъ всегда побѣдитъ католическую аргументацію уже по тому одному, что онъ будетъ искреннѣе, прямолинейнѣе и поэтому доступнѣе массамъ. Таково роковое значеніе компромисса.
Но если католичество попадаетъ въ такое положеніе, потому что играетъ въ политику при разрѣшеніи вопроса о борьбѣ съ соціализмомъ, то положеніе протестантства во всѣхъ его видахъ несравненно опаснѣе и тяжелѣе, потому что оно само сродни соціализму...
Возрожденіе наукъ и искусствъ на почвѣ оживленія язычества, раціонализмъ, реформація, деизмъ, революція, демократія либеральная и соціальная, соціализмъ, коллективизмъ, анархія... все это дѣти одной семьи. И въ этомъ весь ужасъ положенія протестантства въ борьбѣ съ соціализмомъ. Въ разгаръ самой разрушительной критики основоположеній соціализма со стороны протестантства послѣдній услышитъ отъ перваго: „врачу, исцѣлися самъ", „мы не враги, а друзья; я - твое дѣтище; происходитъ у насъ только размолвка"...
Въ поясненіе сказаннаго приводимъ выдержку изъ сочиненія извѣстнаго философа и публициста проф. А. И. Введенскаго, - изъ его книги: „Западная дѣйствительность и русскіе идеалы": „Соціальный вопросъ есть вопросъ не плоти, а духа. Это признаетъ даже и современная соціально-экономическая наука. Съ улучшеніемъ матеріальнаго положенія рабочихъ ихъ соціалистическія утопіи не ослабѣваютъ, какъ бы слѣдовало ожидать, а, напротивъ, становятся все напряженнѣе, заявляютъ себя настойчивѣе и соціалистическія движенія принимаютъ все болѣе и болѣе острую форму.
Логика тутъ понятная. Добились необходимаго, почему не добиться всего? Перестали умирать съ голоду, почему не устроить себѣ комфортъ? Вѣдь живутъ же съ комфортомъ другіе, „имущіе классы": чѣмъ они лучше? Вотъ это грозное „чѣмъ они лучше", за которымъ скрывается еще болѣе грозный девизъ: „война противъ дворцовъ и миръ съ хижинами", - эти грозные, все рѣшительнѣе и смѣлѣе раздающіеся призывы, - чѣмъ избавить отъ нихъ смятенное европейское общество? Ясно, что здѣсь ничего не можетъ быть достигнуто полумѣрами, поблажками и уступками. Подлинный стимулъ всѣхъ соціалистическихъ движеній, какъ показываетъ ихъ исторія, коренится не столько въ нынѣшнихъ страданіяхъ обездоленныхъ массъ, сколько въ ихъ вчерашнемъ успѣхѣ и въ надеждахъ на будущее.
Сегодня имъ уступлена автономія въ ассоціаціяхъ и сходкахъ: не потянутся ли они завтра къ большему? Сегодня сведенъ до minimum"a рабочій день: не запросятъ ли они завтра совершенной отмѣны работы? Нынѣ имъ установлена максимальная поденная плата, избавляющая ихъ отъ заботы о первыхъ потребностяхъ жизни: не запросятъ ли они завтра удобствъ и комфорта? Вѣдь мы знаемъ, что въ древнемъ мірѣ, при сходныхъ условіяхъ, вмѣстѣ съ требованіемъ хлѣба раздавалось и требованіе зрѣлищъ. Нѣтъ, не въ этихъ компромиссахъ и уступкахъ спасеніе. Для этого нужно нѣчто большее, нѣчто весьма большее: нужно принципіальное измѣненіе языческихъ взглядовъ на богатство и земныя блага на взгляды подлiнно христианскіе; нужна энергичная проповѣдь и словомъ и дѣломъ объ ихъ бренности и лишь относительной цѣнѣ, значеніи. Но современный культурный западный міръ, - гдѣ возьметъ онъ этихъ проповѣдниковъ? Папство ли окажетъ ему эту услугу? Но мы видѣли уже, что, увѣровавъ болѣе въ себя и въ свои силы, чѣмъ въ непреложное слово Христа, оно, вмѣсто возвѣщенія Его чистаго и непотемненнаго ученія, вступаетъ на сомнительный и пагубный путь политическихъ разсчетовъ, колебаній и компромиссовъ. Общество ли людей передовыхъ, культурныхъ? Но если бы оно взяло на себя эту щекотливую миссію разъяснить четвертому сословію правильный взглядъ на земныя блага, то, конечно, получаемые были бы въ правѣ отвѣтить своему непризванному и двусмысленному
учителю: „врачу, исцѣлися самъ"!
Въ самомъ дѣлѣ, развѣ современные передовые классы не проповѣдуютъ самымъ энергичнымъ и краснорѣчивымъ образомъ, строемъ всей своей жизни, - развѣ не проповѣдуютъ они совершенно противнаго? Современная плутократка, издерживающая чуть не весь годовой бюджетъ своего супруга на прихотливые костюмы, - развѣ она не является для бѣдной „дочери народа" трудно побѣдимымъ, раздражающимъ соблазномъ, и не въ правѣ ли эта послѣдняя сказать, что именно она, эта гордая плутократка, развращаетъ ее, порождая въ ней зависть и погоню за роскошью и нарядами? Развѣ богатые banquiers и буржуа, безпечно проводящіе время чуть не съ утра и до ночи, особенно въ открытыхъ (какъ повсюду въ Парижѣ) cafe, на виду у празднотолпящагося безработнаго чернаго люда, - развѣ они косновенно не виноваты въ этихъ грозныхъ рабочихъ движеніяхъ? Не они ли проповѣдуютъ массамъ и своимъ примѣромъ, и своею жизнью языческое отношеніе къ богатству? Не они ли зажигаютъ въ немъ чувства зависти, ненависти и затаенной злости? Не они ли убиваютъ его нравственно? Вотъ почему въ воздухѣ современнаго культурнаго міра, кажется, снова носится грозный древній вопросъ: „Каинъ, гдѣ братъ твой Авель?" Все въ немъ, въ этомъ забывшемся и утратившемъ смыслъ текущаго мірѣ, объято однимъ духомъ, охвачено однимъ стремленіемъ, - стремленіемъ къ наживѣ. Нуженъ новый Моисей, который энергично и властно, воздѣвъ руки горѣ, напомнилъ бы этому міру, какъ древнимъ богоотступнымъ и вѣроломнымъ евреямъ: „не сотвори себѣ кумира!"...
Мы убѣждены, что это слово скажетъ міру и сильна сказать его только Святая Православная Церковь. Пусть ея настоящее скорбно, и положеніе ея, повидимому, полно немощей и безсилія. Все же это дерево не отъ земного сѣмени: въ немъ заключены могутно великія силы. Ей обѣтованіе: „не бойся, малое стадо, Отецъ благоизволилъ вамъ дать царство". Ей и завѣтъ, - предсмертный завѣтъ Господа Іисуса: „и Я завѣщаю вамъ, какъ завѣщалъ Мнѣ Отецъ Мой - царство".
Въ исторіи православія, въ сохраненіи имъ вселенскаго христіанства въ неповрежденномъ видѣ, въ устраненіи отъ мірскихъ началъ и мірского властительства, въ вѣрности христіанству, какъ религіи, а не какъ философской или моральной доктринѣ, въ союзѣ съ народомъ, какъ членомъ Церкви Христовой, въ смиренномъ исканіи благодати свыше, въ отсутствіи горделивой увѣренности въ собственномъ умѣньи разрѣшить всѣ міровые вопросы мысли и жизни, - вотъ въ чемъ наши залоги свѣтлыхъ о православіи чаяній. Способы и формы мирнаго разрѣшенія соціальнаго вопроса, а въ данное время - мирной борьбы съ соціализмомъ, съ этою заразою и пагубою общественной жизни, можетъ-быть, и Православная Церковь отчасти приметъ тѣ же, что испробованы на Западѣ, или приближающіеся къ нимъ, измѣненные сообразно съ условіями русской жизни, но духъ ихъ долженъ быть иной.
Путь къ разрѣшенію соціальнаго вопроса въ указанномъ выше направленіи дастъ православію неумирающее преданіе, неумирающая связь съ древнею Христіанскою Церковью, которая въ первый же вѣкъ существованія своего въ Іерусалимѣ умѣла добровольнымъ подвигомъ вѣрующихъ указать и намѣтить въ любви, а не въ насиліи разрѣшеніе и врачеваніе язвъ жизни.
А Русская Церковь? Развѣ изъ глубины вѣковъ она не даетъ намъ великихъ образцовъ милосердія и устроенія на основѣ его внѣшней жизни вѣрующихъ? Уже въ „Уставѣ" св. князя Владиміра мы видимъ указанія на дома призрѣнія, богадѣльни, больницы, страннопріимницы и иныя учрежденія, разсчитанныя на умягченіе нестроеній и бѣдности въ тогдашней жизни. Всматривайтесь въ древній русскій приходъ, вслушивайтесь вь постановленія нашихъ Церковныхъ Соборовъ, въ русское законодательство до временъ ХѴIII-XIX вѣковъ, когда постепенно у Церкви сокращались и способы благотворенія и даже самое право на него, - и вы увидите, что Церковь и хотѣла, и умѣла въ свое время разрѣшать соціальный вопросъ. Силы ея и теперь цѣлы, и если она возвратится на забытый путь, вліяніе ея на жизнь будетъ огромнымъ.
Лишь бы цѣло было внутреннее средоточіе христіанства - живая религіозная вѣра и живое религіозное чувство: все прочее само собою приложится. Сила Божія въ немощахъ совершается. Православіе еще не сказало своего окончательнаго слова: путь, имъ указываемый для устроенія жизни, путь искренней и живой вѣры, смиренія и любви, молитвы и подвига, - можетъ быть, путь далекій, но онъ - единственно вѣрный".
Въ этой части доклада мы пользуемся книгами: „Справочная книга соціалиста Гуго и Штегмана" ч. II; „Іисусъ Христосъ и соціальный вопросъ" Пибоди; „Христіанско-соціальное движеніе въ Англіи" проф. Брентано; „Сочиненія" Достоевскаго.
Книга Ле-Пле „Основная конституція человѣческаго рода" переведена на русскій яаыкъ К. П. Побѣдоносцевымъ.
Проф. Ив. Озеровъ: „Итоги экономическаго развитія XIX вѣка" Долларъ составляетъ почти 2 руб.
В 19-нач. 20 вв. концепции христианского социализма (ХС) получили определенное распространение в первую очередь среди некоторых течений русского религиозного сектантства. Идеи равенства, справедливости и взаимопомощи, преодоления эксплуатации человека человеком, общности имущества и совместного труда были свойственны духоборам. Подвергаясь преследованиям со стороны пр-ва, они были вынуждены переходить в православие, либо переселяться в Закавказье, или эмигрировать в Канаду.
Требование равенства, обязательности труда и общности имущества выдвигали сторонники одного из течений молокан - т. н. общие. Один из их руководителей - М. А. Попов, считая, что молокане должны жить по примеру членов ранних христианских общин, раздал свое имущество бедным. Сосланный в 1840 на Кавказ, Попов вместе со своими последователями образовал в Шемахинском округе коммуну, устав которой гласил: «Все движимое и недвижимое имущество и все доходы с них принадлежат общему братскому союзу». Коммуна просуществовала недолго, в ней началось (как и в общинах духоборов) имущественное расслоение, и к 1860-м гг. она распалась.
В кон. 19 в. определенное влияние на некоторые сектантские течения (особенно на духоборов) оказывало религиозно -этическое учение Л. Н. Толстого. В ряде мест толстовцы создали свои коммуны, но и они оказались недолговечными.
Более или менее заметная деятельность организаций XС. относится к периоду революции 1905-07. Лидеры движения (священники Г. С. Петров, Г. А. Гапон и др.) стремились перенять опыт западно-европейских христианско-социалистических организаций и создавать рабочие общества с конфессиональной окраской. В нач. 1904 Гапон создал из нескольких десятков человек «Собрание рус. фабрично-заводских рабочих города С.-Петербурга», которое к концу года имело 11 отделений и объединяло до 10 тыс. чел. Б условиях безработицы, экономического и политического кризиса «Собрание» стремилось материально и морально поддерживать рабочих. Расстрел массового шествия рабочих к Зимнему Дворцу 9.1.1905 («Кровавое воскресенье»), выявившиеся связи Гапона петербургским охранным отделением предопределили распад организации, а сам Гапон в марте 1906 был повешен рабочими на даче в Озерках близ С.-Петербурга.
После окт. 1917 значительные группы верующих стремились согласовать с советской властью свои религиозные взгляды на основе идей XС. Подобные тенденции способствовали появлению в 1920-х гг. ряда мелких образований («Живая церковь», «Союз церк. возрождения», «Союз общин древле-апостольской церкви» и др.), известных под общим назв. «обновленчество». Сторонники согласования христианства и социализма из числа обновленцев пытались приспособить деятельность церкви к условиям советской власти, демонстрировали свое лояльное к ней отношение. В целом это движение, поддерживаемое (гласно и негласно) властью, не приняло больших размеров и со смертью наиболее видного деятеля обновленчества - главы «Союза древлеапостолькой церкви» А. И. Введенского (1888- 1946) окончательно ликвидировалось. В СССР тенденции к согласованию своих религиозных взглядов с социализмом наблюдались, особенно после Вел. Отечественной войны 1941-45, и среди приверженцев нехристианских религий - ислама, иудаизма, буддизма и др.
В России, при всей эфемерности организационных структур XС, разработка его идеологии имеет определенную традицию. Этим занимались некоторые представители отечественной религиозной философии кон. 19 - нач. 20 вв. Причины появления и особенности идей XС в России на стыке веков обусловлены социально-политической ситуацией в стране. В предреволюционное время русское самосознание испытывало беспокойство, тревожные предчувствия и ожидания. Увлечение марксизмом для части интеллигенции обернулось разочарованием: для них идеал марксистов («царство свободы») обнаружил свою недостижимость в реальном мире, а методы их действий были признаны односторонне жестокими и негуманными. Переболев марксизмом» и воздав должное его противостоянию социальной несправедливости, некоторые русские религиозные философы (С. Н. Булгаков, Н. А. Бердяев, Г. П. Федотов и др.) стремились осуществить и одухотворить искомое социальное переустройство благодаря «бродилу» христианства. Идейное наследие каждого из них имеет свои особенности, у них наблюдается разная степень близости к социализму и разная по продолжительности «верность» ему. Так, Федотов всю жизнь сохранял приверженность идеалам XС и в одной из последних работ упрекал Бердяева за то, что тот не желал искать «вместе с современными социалистами нового сочетании начал личной свободы и обществ, регламентации».
Но, несмотря на подобные различия, все они разделяли на разных этапах своей идейной эволюции ряд сходных принципиальных положений (антикапитализм, при сохранении частной собственности; приоритет духовных преобразований; признание справедливости идеалов социализма и одновременное несогласие с идеей классовой борьбы и т. д.). Показательным в этом плане является творчество Булгакова, который постепенно пришел к мысли, что марксистская экономическая доминанта является однобокой и лишена нравственной почвы., Вместе с тем убежденное неприятие капитализма - эксплуататорского, эгоистического, бездушного - свойственно ему во все периоды жизни, В работе «Неотложная задача (О Союзе христианской политики)» (1905), явившейся программным док-том несостоявшейся организации «Союз христианской политики», Булгаков отвергал капитализм, поскольку «он основан на насилии и неправде, подлежащих устранению». Те же идеи мыслитель развивал в 1917, будучи уже приверженцем ортодоксального православия: «Если по духовной природе своей капитализм в значит, мере является идолопоклонством, то по своему обществ, значению для соц. жизни он покрыт преступлениями, и история капитала есть печальная, жуткая повесть о человеческой бессердечности и себялюбии» (Булгаков С. Н. Христианство и социализм // Героизм и подвижничество. М„ 1992. С 243).
При всей значительности эволюции историософских взглядов Булгакова, он неизменно оставался, по его выражению, «на стороне труда», искал для народа пути к справедливости и духовному просветлению. Именно с этой целью он разрабатывал во многом новую для русской религиозной мысли проблематику, ставил задачу религиозной интерпретации актуальных политических, социологических и экономических вопросов. «Христианство, - подчеркивал Булгаков, - должно взаимодействовать с социологией, политической экономией и политикой» (Вопросы жизни. 1905. Март. С. 400-01). В ст. «Карл Маркс как религиозный тип», философ подчеркивал, что «социализм ищет осуществления правды, справедливости и любви в обществ, отношениях», однако в марксизме доминирующую роль играет классовая ненависть, эгоизм, «отрицание общечеловеческих ценностей и общеобязательных норм за пределами классового интереса» (Там же. С. 101 - 02). Чтобы преодолеть «самообольщение социализма, ослепленного своими чаяниями», дать ему недостающую духовную основу, избавить от мещанства («буржуазности») и антихристианской направленности, Булгаков, освободившись от социалистических увлечений, делал вывод, что «только церковь может ставить себе и способна разрешить задачу, за которую берется социализм, задачу объединения и организации человечества на основе благодатных даров, данных Спасителем, на основе любви к Нему, одновременно и личной, и общей». (Булгаков С. Н. Церковь и культура. Булгаков С. Н. Два града: Исследования о природе обществ, идеалов. М., 1911. Т. 2. С. 307).
Сходные идеи развивал Бердяев, взгляды которого претерпели аналогичную эволюцию. Важнейшую роль в его философии играла проблема свободы во всех ее проявлениях: в творчестве, культуре, индивидуальной и обществ, жизни, в освободительных национальных движениях. В решении этой проблемы, как и всех историософских вопросов, Бердяева интересовала нравственная сторона. Порвав с марксизмом, он отверг марксистскую классовую концепцию и предложил другую, духовную стратификацию, имевшую целью защиту не той или иной социальной группы, а абсолютной духовной истины. Философ выступал за объединение всех положительных духовных, христианских сил против сил антихристианских и разрушительных. Это объединение должно начаться «с покаяния и с искупления грехов, за которрые посланы нам страшные испытания. Виновны все лагери и все классы» (Бердяев Н. А. Судьба России. М., 1990. С. б). Подобный подход предопределил его отношение к капитализму, социальной революции. Бердяев критиковал все социально-экономические структуры, основанные на эксплуатации и ограничении свободы личности, особенно капитализм и лицемерие буржуазной демократии. Поэтому революцию в России он считал неизбежной и справедливой, хотя и полагал, что «в революции будет истреблена свобода и что победят в ней экстремистские и враждебные культуре и духу элементы».
Революция предстает лишь отражением существующего зла и греха, ей следует противопоставить более содержательную и богатую альтернативу - духовное творчество, нравственное совершенствование на основе реформированного православия. В этом, по мысли Бердяева, залог грядущего обновления общества.
Для философско-социологической системы Бердяева центральным в понимании социализма является констатация противоречия между начально принятой идеей («в коммунизме есть христианская правда») и ее плохим воплощением. На деле социализм предстает в виде особой демонической религии со своими святыми («пролетариат»), учением о грехопадении (появление частной собственности), культом жертвенности («во имя грядущих поколений»), обещанием некоего «земного рая». Признавая безусловный приоритет соц. форм перед личностью и подменяя высокие духовные вопросы заботой о материальном довольстве, марксисты, по мнению Бердяева, превращаются в «буржуа», а социализм - в царство гипертрофированного мещанства. Такое понимание укреплялось у философа в ходе его эволюции от социал-демократии к либерализму, к увлечению идеями кадетов. Высланный в сент. 1922 за границу, Бердяев мог судить о реальной практике социализма, о советской власти, которую он больше всего критиковал за «буржуазные» пороки (обезличивание работника, неравенство, принцип распределения по труду и т. д.). Поэтому «осуждение церковью капиталистического режима, признание церковью правды социализма и трудового общества» теряло при советском режиме для Бердяева свою «великую правду» (Бердяев Н. А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990. С. 147-48).
Более последовательным в своих симпатиях к идеям социализма был Г. П. Федотов. Всю свою жизнь он сохранял приверженность социалистическим идеалам, идеалам XС, стараясь найти оптимальное сочетание личной свободы и «общественной регламентации». При этом мыслитель стремился «внести разумность в хозяйственный хаос и справедливость в мир, где эксплуатация и борьба классов» (Федотов Г. П. Судьба и грехи России: В 2 т. СПб., 1991. Т. 1.С.21.). Как и его старшие единомышленники, на всем пути от марксистского до религиозного миропонимания он неизменно выступал защитником угнетенных и врагом социальной несправедливости, деспотизма. С определенной надеждой Федотов встретил Октябрьскую революцию 1917. В одной из статей 1918 он писал: «Мы верим и знаем: в социализме живет вечная правда, всего смысла котрой он еще сам не постигает. Человечество должно воплотить в жизнь свое умопостигаемое богатство. Лазарь должен сойти со своего гноища, чтобы занять свое место рядом с облаченным в порфиру» (Там же. С. 40-41). При всех надеждах на установление по-христиански понятого социализма мыслитель видел угрозу извращения здоровых нравственных начал, исходившую от свергнутого капиталистического общества, отравившего трудящиеся массы «ядом подлинно буржуазной, мещанской жадности». Выход из кризиса - в религии, церкви, способных верой озарить сознание трудящихся, зажечь сердце для возрождения.
В общественной и духовной жизни России определенное воздействие идей XС наблюдалось и в последующие десятилетия, вплоть до наших дней. Особенно зримо оно сказывается на активности некоторых радикальных православных деятелей, сотрудничающих с левыми силами, коммунистами, участвующих вместе с ними в манифестациях, митингах, других протестных акциях. Ссылаясь на практику первонач. христианства, на некоторые евангельские положения, направленные против богатства, тунеядства и т. д., на коллективистский хозяйственный опыт ранних христианских общин, эти деятели считают, что будущее России в XС, т. е. в социализме с Богом.
В постсоветской России идеи социализма довольно популярны среди верующих. Результаты многолетнего мониторинга, проводимого Исследовательским центром «Религия в современном обществе» Института комплексных соц. исследований РАН, свидетельствуют, что из пяти основных идейно-политических течений современной России коммунистам, идеология по своей популярности занимает 2-е место (после доктрины самостоятельного «русского пути» общественного развития) среди верующих, аналогичная же позиция свойственна избирательным предпочтениям верующих. При этом организации XС в современной России не получили распространения.
Общественная мысль России XVIII- начала XX века. Энциклопедия. Отв. ред. д. и. н., проф. В. В. Журавлев.
Из главы 2 «Социализм и христианство» части II «ХРИСТИАНСКИЕ АСПЕКТЫ СОЦИАЛИЗМА» книги Молоткова А.Е. «Миссия России. Православие и социализм в XXI веке»
Христианский социализм
До сих пор мы говорили о социализме довольно абстрактно, понимая под этим термином достаточно широкий спектр общественно-социальных проявлений данного явления мировой истории; в то время как традиционное (и более привычное) понимание социализма исходит из более узкого и конкретного представления, ограниченного рамками социалистических теорий XVIII – XIX вв. и реальной общественной практики XX века. Во избежание недоразумений следует более четко обозначить суть данного разночтения.
К социализму как особой системе социальной организации в принципе возможны два методологических подхода. Это научный социализм , основанный на построениях позитивистской рациональной мысли, не требующий для себя иных оснований кроме утилитарно-материалистического понимания экономики, социологии и этики – именно этот социализм был рожден в рамках европейского гуманизма, теоретически разработан в форме марксизма-ленинизма и затем осуществлен в Советском Союзе. И религиозный социализм , в основании которого лежит религиозно обоснованная этика межчеловеческих отношений. Прототипами подобного религиозного социализма в истории могут служить древние архаические сообщества, первохристианские общины, христианские общежительные монастыри, русские крестьянские общины. Здесь вся система социальных и хозяйственно-экономических отношений базировалась и исходила в первую очередь из социально-нравственной необходимости, диктуемой императивами религиозной этики. Если научный социализм, к которому можно отнести и некоторые системы утопического социализма, строится на основе утилитарной логики рассудка, и сам по себе не требует любви в качестве методологической категории, то религиозный социализм, наоборот, исходит из любви, строя систему социально-экономических отношений как форму ее эмпирической реализации. В этом отношении религиозный социализм глубоко онтологичен, органичен и фундаментален и поэтому, при всей своей духовной возвышенности, в отличии от научного социализма он совершенно лишен какого бы то ни было утопизма. Именно эта онтология любви (в подсознательном, родовом ее проявлении) просматривается и во всяком традиционном социальном сообществе: в традиционной семье, племени, роде, нации, включая и традиционное архаическое государство, где метафизика «государственного всеединства» обосновывалась и поддерживалась общим религиозным культом.
Но даже если мы посмотрим на взаимное соотношение научного и религиозного социализма, то увидим, что религиозный социализм как в психологическом, так и в историческом плане первичен относительно социализма научного, который по существу является лишь реакцией человеческого разума на призывы души и совести. Так религиозно-нравственные начала русского социализма формировались на протяжении всего XIX века в лоне одухотворенной русской культуры на основе сострадания и любви к народу, тяжкое положение которого являлось постоянным укором национальной совести. Однако реализация этих духовно-религиозных народнических чаяний, претерпев рационально-атеистическое преображение в среде революционеров-практиков, обернулось в XX веке научной системой марксизма-ленинизма, утилитарно-материалистической как по форме, так и по существу. Судьба научного социализма тем и трагична, что он оторвался от своей религиозной онтологии, превратившись в мертвую, бездушную схему, в которой совершенно исчез духовный человек как живой источник и творец социального бытия.
Таков исторический расклад реального социализма. Его онтологическое религиозное начало оказалось за кадром истории, реальное же воплощение получила рационально-искусственная схема. Но возможен ли иной гармоничный, онтологически и методологически цельный социализм? Принципиальных преград к подобному полноценному во всех отношениях социализму нет. Просто действующим идеологическим основанием социализма должна стать онтология религиозного идеала человеческих отношений; а рациональной формой научная организация социально-экономической и производственной сферы общества. Так, чтобы социально-экономическая реальность не противоречила, а способствовала раскрытию в человеке и обществе религиозного идеала межчеловеческих отношений. Именно этот путь социализма имел в виду С.Булгаков, когда говорил, что «возможен и социализм любви, но это в том случае, если социалистическое мировоззрение согрето религией, прежде всего христианством» .
Однако марксизм, легший в основание социализма XX века, был заряжен прямо противоположным импульсом. В своей работе «Карл Маркс как религиозный тип» С.Булгаков пишет: «В воинствующем атеизме Маркса мы видим центральный нерв всей его деятельности. Один из главных ее стимулов, борьба с религией, есть в известном смысле… истинный, хотя и сокровенный практический мотив и его важнейших чисто теоретических трудов. Маркс борется с Богом и своей наукой, и своим социализмом, который в его руках становится средством для атеизма , оружием для освобождения человечества от религии» . Это очень важная мысль для понимания истоков социалистической трагедии XX века. В самом начале своего концептуального оформления социализм был развернут и использован Марксом и его единоверцами как орудие в борьбе с христианством. И эта «родовая травма» социализма предопределила весь трагизм дальнейшей его истории.
Здесь важно понять, что не социализм как социально-экономическое учение своим существом борется с религией и христианством, а та его идеологическая надстройка, которая сама, в своих собственных религиозных истоках является антихристианством. Сам же социализм в его чисто экономическом учении не противоречит никакой религии и более того, как было показано выше, имеет в своей основе религиозную этику межчеловеческих отношений, наиболее ярко выраженную именно в христианстве. С этой точки зрения социализм как идея и социально-экономическое учение, является непосредственным преломлением христианства – не христианством как таковым, но его земной социально-экономической проекцией.
Если мы, для примера, сопоставим основные этические идеи христианства, и аналогичные принципы советского социализма, то увидим их непосредственную корреляцию:
|
Идеалы христианства |
Принципы социализма |
|
Приоритет духовного над материальным |
Приоритет идеологии над экономикой |
|
Устремленность к идеальному Богочеловеку |
Воспитание «гармонично развитой личности» |
|
Идеал соборности |
Принцип коллективизма |
|
Осуждение богатства |
Отказ от частной собственности |
|
Любовь к ближнему |
Дружба, товарищество, взаимопомощь |
|
Жертвенность ради ближнего |
Самоотверженность ради общего дела |
|
Идеал всеединства во Христе |
Всеобщее братство и равенство |
|
Идеал человеческой святости |
Стремление к моральной чистоте |
|
Нестяжательность, служение |
Безвозмездный общественный труд |
|
Вера в преображение мира |
Вера в преображение социальности |
Для полноты понимания внутренней близости данных подходов можно мысленно дополнить эту таблицу еще одной колонкой, где расположить соответствующие неолиберальные принципы капитализма, чтобы увидеть их радикальную(!) противоположность и социализму, и христианству.
Принципиальная разница в этическом содержании социализма и христианства состоит лишь в том, что христианство реализует свои идеалы главным образом «на небесах», т.е. в духовно-мистической сфере; социализм же пытается реализовать свои принципы «на земле», т.е. в реальных социально-экономических материальных формах. Понятно, что последнее сопровождается неизбежной нивелировкой идеального качества социалистических идеалов, утратой их «небесного» христианского содержания. Но это само по себе не противопоставляет социализм и христианство как антагонистические явления, но наоборот, дополняет, если понимать христианскую историю как реальное духовно-историческое преображение мира. Социализм в его коммунистическом пафосе даже можно назвать проявлением христианского хилиазма, но его нельзя отделить от христианства. Более того, чем социализм последовательней и глубже в своем стремлении к осуществлению своих земных идеалов, тем он ближе к идеалам небесным, т.е. к христианству. Ибо сказано: «…что свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе» [Мф.18.18]. Поэтому в социализме как таковом нет греха; в нем есть известное несовершенство и падшесть земной человеческой природы, но в нем нет никаких принципиальных преград к внутреннему совершенствованию и развитию, приближающего его к самым высоким идеалам и откровениям христианства.
Принципиальная близость духовно-нравственных идеалов христианства и социально-экономических принципов социализма их определенная внутренняя взаимодополняемость изначально обращала на себя внимание христианской мысли, что позволило уже в начале XIX в. сформироваться вполне устойчивому понятию – «христианский социализм», не получившего, правда, какой-либо серьезной теоретической разработки. С.Булгаков, большое внимание уделявший этому вопросу, пишет: «Основная мысль "христианского социализма" состоит в том, что между христианством и социализмом может и должно существовать положительноесоотношение. Христианство дает для социализма недостающую ему духовную основу, освобождая его от мещанства, а социализм является средством для выполнения велений христианской любви. Он исполняет правду христианства в хозяйственной жизни. Разумеется, насколько социализм проникается антихристианским духом и отдается чарам первого искушения, он не может быть соединяем с христианством, которое требует, прежде всего, человеческого сердца. Но в социализме самом по себе, рассматриваемом как совокупность мер социальной политики, нет ничего, что бы не соответствовало христианской морали. Поэтому самая мысль о "христианском социализме" не имеет в себе ничего противоречивого. Принципиально христианский социализм вполне возможен» .
В чем же состоит существо положительного соотношения между социализмом и христианством? В приведенной цитате С.Булгакова христианский социализм предстает как определенная социально-экономическая форма реализации христианской любви в реальной жизни общества. Однако если смотреть еще глубже, то данная форма предстает как христианский социальный закон, закрепляющий и охраняющий благодатное действие христианской любви в рамках социума. То есть христианский социализм может трактоваться как органическое единство благодати и закона, реализованное на уровне общественных отношений . В этом и состоит возможное положительное соотношение между христианством как духовным учением, и социализмом как совокупностью мер социальной политики. Но более того, эта возможность является в то же время и необходимостью, т.к. никакое проявление благодати (в том числе и христианской любви) не может в падшем человеческом мире обрести какую-либо степень стабильности, если не облечется в форму закона. Это относится как к личной духовной жизни, так и духовно-исторической жизни общества.
В этом соотношении вообще состоит закрепляющая, формообразующая роль закона в бытии мира: преображает благодать, но формообразует закон. То есть закон, следуя за благодатью, утверждает меру ее присутствия в реальном мире. Это своего рода средство материализации благодати, без которой невозможен принципиальный (качественный) переход от духовного к материальному, от небесного к земному, от религиозного к социальному – все это осуществимо лишь посредством благодатного закона как формы закрепления высших метафизических истин на уровне эмпирического бытия. Именно в виде Закона было закреплено первое ветхозаветное откровение Бога человеку, данное через Моисея народу израильскому. Новозаветное Откровение как Откровение уже о самой благодати, так же запечатлено в форме заповедей («Если заповеди Мои соблюдете, пребудете в любви Моей…» [Ио.15.10]). И сама Церковь Христова зафиксировала свои благодатные основания в виде догматов – в своего рода духовных законах, лишь следование которым сохраняет земное и историческое бытие Церкви в поле действия Божественной благодати.
Поэтому нет ничего предосудительного в задаче формирования «христианского социального закона» как формы закрепления действия благодати христианской любви в реальной жизни социума. Слова ап.Павла о том, что «…закон дан через Моисея; благодать же и истина произошли через Иисуса Христа» [Ио.1.17] в данном случае имеет лишь положительный смыл. Между законом и благодатью нет противоречия, наоборот, одно немыслимо без другого. Так само новозаветное Откровение стало возможным лишь в рамках ветхозаветного Закона: «Не думайте, что Я пришел нарушить Закон и пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить» [Мф.5.17]. Дальнейшее исполнение заповеди любви требует расширения христианского закона любви к ближнему до рамок социального закона, включающего в поле действия благодати всю социальную сферу общества. Ибо христианство – это любовь ко всем, и дальний здесь такой же ближний. Как пишет Н.Сомин: «Закон, если он является застывшим переживанием благодати, имеет огромную воспитательную силу и дает простор для действия уже подлинной благодати. Благодать, не подкрепленная благодатным законом, быстро сходит на нет, гибнет под действием сил зла. А потому закон должен следовать за благодатью и закреплять ее достижения» . Поэтому – делает вывод Н.Сомин – «христианский социализм, как сочетание благодати и закона, христианской любви и разумного устроения общественной жизни, объективно является христианским общественным идеалом, к которому должно стремиться христианское сообщество» .
Есть большая проблема для исторического христианства, за решение которой оно по существу еще и не бралось, состоящая в невозможности полноты осуществления христианской любви в существующих формах социальных отношений. Внешняя относительно Церкви зона общественных отношений, как некий чуждый бескрайний мир, остается холодной пустыней, где, кажется, без следа исчезают любые жертвы христианской любви и тепла – и это при том, что общество может считать себя христианским! В этом есть очевидное духовно-историческое противоречие…
Приходиться признать, что существующий порядок межчеловеческих отношений, несмотря на двухтысячелетний опыт христианства, покрыт некой пеленой двусмысленности, исключающей свободную актуализацию главной христианской добродетели – любви, способной проявляться лишь в конкретном социальном действии. Двусмысленность эта по существу является наследством еще рабовладельческой формы социальных отношений, когда историческое христианство, будучи спроецированным непосредственно на раба и на его хозяина, не могло в одночасье преобразить их отношений до степени братской любви, т.к. жестко сковывалось существующим законом социально-экономической действительности. Очевидно, подобного рода социальное неравенство, сохраняющее свою суть и в капиталистической форме социальных отношений (как эксплуатация человека человеком), в корне противоречит христианской истине: «вы куплены дорогою ценою; не делайтесь рабами человеков» . Социальное неравенство объективно служит непреодолимым препятствием для торжества в мире христианской истины. Общество по своей социальной структуре оказывается разомкнутым, дискретным, многослойным – неспособным быть реально единым во Христе. Оно принципиально не может аккумулировать, умножать и сохранять в себе христианскую добродетель – а «…кто не собирает со Мною, тот расточает…» [Мф.12.30]. Единственной возможной формой реализации христианской любви на социальном уровне оказывается в таком обществе милость и благотворительность, не носящие сами по себе системного характера, но являющиеся социально-случайным фактором, никак не влияющим на общий строй, динамику и характер социальных отношений, сохраняя их принципиальную внутреннюю отчужденность. Повторимся, это в полной мере относится как к рабовладельчеству первых веков христианства, как к крепостной России XIX века, так и к современным формам капиталистической экономики: везде, где общество (его система) допускает эксплуатацию человека человеком, невозможно говорить о правильных с христианской точки зрения человеческих отношениях, т.е. по существу, и о христианстве как таковом. Ибо если христианство ограничивается лишь формой веры (т.е. культом), то оно мертво – «вера без дел мертва» [Иак.2.26]. Именно по этой причине христианство как таковое от его начала и доныне можно мыслить лишь в рамках Церкви, в области же внешних социальных отношений его как не было, так и нет.
Может показаться, что подобное положение вещей и является единственно возможным, что это есть имманентное и неизменное состояние греховного по своей природе социального мира, в котором христианству как таковому вообще не место, что оно не властно в нем что-либо изменить. Однако факт появления в человеческой истории реального социализма, реализованного даже на чисто материалистической основе, говорит о том, что данное положение вещей не является принципиально неизменным, но наоборот, исторически дозрело до стадии качественного изменения. В этой ситуации дальнейшее молчаливое самоустранение христианской церкви от участия в преображении социальной сферы приведет к тому, что «камни возопиют» [Лк.19.40], что, впрочем, в историческом масштабе уже и ознаменовали материалистические формы социалистических революций.
Качественное преображение социальности есть чисто христианская задача как прямая духовно-нравственная необходимость приведения в гармоничное соответствие внутреннего мира христианской души и внешней среды межчеловеческих отношений. Мирное сосуществование чистой христианской совести и «антихристианства» во внешних формах социальных отношений невозможно без известной доли самообмана, а еще точнее – лукавства. Так, ущербность и двусмысленность милостыни, попечительства, благотворительности и других подобных форм социальной добродетели состоит в их половинчатости, зачастую являющейся лишь видом откупа перед Богом за обличаемую совестью эксплуатацию ближнего и общества, доходы от которой могут многократно превышать размеры этой благотворительности. В то время как полнота христианской добродетели предполагает полную самоотдачу человека деятельному служению ближнему, то есть, в конечном итоге – обществу. Именно через служение обществу (как сообществу ближних) в полной мере гармонизируется как личный духовный строй христианской совести, так и сама общественная система в ее социально-экономических отношениях. Поэтому можно сказать, что с христианской точки зрения, социализм – это такое общество, в котором в наибольшей степени открыта возможность осуществления христианской любви к ближнему через организованное служение обществу . В противоположность разомкнутым социально-экономическим системам, социалистическая (или органическая) система обеспечивает структурно-равномерное распределение социального блага (аккумулируемой обществом социальной любви) между всеми членами общества; так, чтобы «ктособрал много, не имел лишнего; и кто – мало, не имел недостатка» [Исх.16.18]. То есть так, «чтобы была равномерность» в полной аналогии с одухотворенностью живого организма как равномерным распределением в нем крови и духа.
Христианский социализм есть в этом смысле общественная форма осуществления заповеди любви к ближнему, или иначе – христианская любовь, организованная в общественно-социальных формах. Главный принцип, положенный в основание подобного общества, – служение ближнему. Каждый служит всем остальным, и все служат каждому. Здесь реализация христианской любви (как служения) становится не просто частным делом, но приобретает надындивидуальный общественный статус, равномерно распределяясь на каждого члена общества. Общество как бы аккумулирует социальное благо, рождающееся из тепла индивидуальной любви, и накапливая его в определенных социальных формах, наделяет им (как любовью) каждого члена общества – так, что никто не остается в ней обделенным. В этой роли общество приобретает ярко выраженные патерналистские свойства, уподобляясь Богу, «возлюбившему всех», становясь христианским не только по букве, но и по существу. «Бог есть любовь» здесь сама христианская Истина проявляет себя в обществе в своем непосредственном качестве – как любовь, преображающая бытие. Христианский опыт хорошо знает это благодатное надличное присутствие любвив церковном общении, в христианской семье, в христианской общине (в монастырях). Эта же любовь способна присутствовать и на уровне общества, ибо для нее не существует ограничений. Христианский социализм и подразумевает подобное общество.
Чтобы в доме было тепло, недостаточно печки, должны быть закрыты двери и в окна вставлены стекла. Чтобы общество было способно хранить тепло христианской любви – недостаточно Церкви, должна быть исключена социальная несправедливость и защищена христианская культура. Иначе ветры мира сего неизбежно развеют труды любви и остудят любую истину. Как индивидуальное христианское спасение немыслимо без внешних ограничений бытийственных проявлений человеческой греховности, так и христианское преображение общества немыслимо без духовно осмысленных форм организации социальной жизни. Поэтому о социализме в его христианском понимании можно говорить двояко: с одной стороны социализм вырастает из любви к ближнему, а с другой – является законом, ограждающим эту любовь от посягательств зла. Найти оптимальное соотношение того и другого в одухотворенных социально-политических формах и есть задача христианского социализма.
В своей полноте заповедь любви к Богу реализуется в Церкви, заповедь любви к ближнему – непосредственно в обществе! Общество в это смысле есть земная Церковь ожидающая своей действительной христианизации как исполнения любовью к ближнему. Поэтому общество не есть внешняя и чуждая для православного сердца среда (как это зачастую считается), а есть благодатное поле для прямого и непосредственного претворения любви к Богу в любовь к ближнему: здесь небесное претворяется в земное – преображая мир.
Итак, христианский социализм – это соборно-общественная форма исполнения заповеди любви к ближнему. Здесь через реальные формы служения обществу христианская любовь к ближнему как бы преодолевает ограду христианской Церкви и, свободно растекаясь по всем органам социального тела, воцерковляет его, преображая в единое одухотворенное и благодатное бытие, в дальнейшее осуществление слов Спасителя: «Как Ты Отче во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в нас едино» [Ио.17.21].
«Христианский социализм»
св. Иоанн Восторгов
Из нашего очерка: , надеемся, с достаточной ясностью и убедительностью вытекает мысль о том, что между социализмом и Христианством лежит глубокая пропасть. «Социализм»- это в настоящее время совершенно определившееся учение, в основе своей совершенно атеистическое, покоящееся, в теоретическом отношении, на полном и открытом материализме, объявляющее нравственность понятием условным и изменчивым, имеющее целью совершенно ниспровергнуть существующие этические основы семьи и государства. По откровенному заявлению представителей своих, социализм враждебен всякой религии, в частности и в особенности - к Христианству. Поэтому трудно представить себе такое, можно сказать, противоестественное сочетание понятий, какое мы видим в ныне распространенном термине «христианский социализм»: по самому существу, по природе своей они взаимно исключают друг друга. Термин этот, столь двусмысленный и неудобный, представляющий в себе наглядное contradictio in adjecto, естественно, способен оттолкнуть и устрашить как истинно-верующего христианина, так и правоверного социалиста нашего времени. Но скажут: нельзя же отрицать, что в социализме, в его стремлениях придти на помощь бедности, есть много достойного внимания и уважения, есть много такого, чего не только не отрицает, напротив, прямо требует и Христианство. Но если в социализме можно найти положения, которые встречаются в Христианстве и отсюда оправдывать выражение: «христианский социализм», то ведь и в язычестве можно найти упоминания о справедливости, а в мусульманстве - настойчивые заповеди о помощи нищим, следовательно, с таким же правом можно, по-видимому, говорить о мусульманском социализме, а также о христианском язычестве или о христианском мусульманстве, то есть о вещах, заведомо бессмысленных.
Неудачный термин - пережиток старого времени. Возник он гораздо ранее того времени, когда новейший социализм в обработке Маркса, Моста, Бебеля, Энгельса, Лафарга и других ещё не явил себя, как учение откровенно атеистическое и материалистическое. Много способствовало укреплению этого термина и появление так называемого «государственного социализма» в Германии. По-видимому, пора бы теперь заменить его другим, более подходящим и соответствующим содержанию и основам Христианства, как религии. Тем не менее термин этот удерживается частью по привычке, частью по отсутствию вдумчивости и осведомленности в вопросах о Христианстве и социализме, а иногда сознательно и намеренно, по столь излюбленным в наше время соображениям «тактическим».
Социалисты не могут не видеть и не сознавать, что религия и ныне является великою общественною силою, и ныне имеет убежденных и горячих последователей в среде рабочих. Не уйдет никогда человек от Бога, ибо не уйдет он от себя; религия глубоко и прирожденно присуща душе человека. И вот, в среде руководителей социализма, в целях привлечения в свои ряды большего числа последователей, является безнравственное решение обманывать народ заявлениями, что социализм-де не только сам ничего не имеет против Христианства, но и прямо им оправдывается, предполагается и проповедуется, если же народ об этом не знает, то это значит-де одно: церковь и ее представители скрывают от народа социалистическое учение Иисуса Христа, в целях утверждения власти и эксплуатации богатых классов над неимущими. Соображения «тактики» пересилили чувства правды. В вышеупомянутом нашем труде приведены по этому вопросу буквальные выдержки из сочинений современных вождей социализма. Да позволено будет, в дополнение к ним засвидетельствовать, по личным наблюдениям, что эти наставления привились и к русской жизни.
В начале 1907 года мне пришлось ехать по железной дороге вместе с новоизбранными членами второй Государственной Думы, которые открыто называли и называют себя социалистами. После бурных проводов в Саратове они отправлялись в Петербург. На всех более или менее видных станциях они держали речи к народу, призывая слушателей поддержать их в Думе сочувствием, а в случае роспуска Думы, ответить вооруженным восстанием против самодержавного правительства. «Товарищи, мы идем на Голгофу, - говорил один из них, - но мы вам достанем землю, волю и свободу»… Эти речи, столь несвойственные для тех, кто уподобляет себя Голгофскому Страдальцу, обыкновенно произносились с площадки вагона 3-го класса, очевидно, для того, чтобы ораторы могли казаться народу истыми плебеями; затем, по отходе поезда, ораторы переходили в салон-вагон 1-го класса и располагались весьма удобно за яствами и питиями, нередко, как авгуры, посмеиваясь над только что оставленными слушателями, из которых большинство состояло из самой незрелой молодежи.
Отмечаем эту подробность, чтобы подчеркнуть то лицемерие, которое сказалось в дальнейших руководящих беседах г.г. социалистов.
На одной из станций к ним вошла группа крестьян и попросила позволения проехать со своими избранниками около часа до следующей большой остановки поезда и выслушать их наставления. Делать нечего, пришлось ввести крестьян в 1-й класс с предварительным заявлением, что в виду многолюдства приходится-де попросить у кондуктора помещение салон-вагона ненавистного 1-го класса. Здесь-то мне и пришлось в течение часа поневоле выслушать социалистическую непринужденную беседу. Крестьяне не слушали, а «пили» эти речи г.г. социалистов. Добродушные лица, вопрошающие взоры… И тут сказалась сразу же набожная душа народная. Один крестьянин спрашивает: «ну, а как на счет веры, правда ли, что надо от веры отказаться?» Другой, видимо, стыдясь вопроса и пересиливая себя, спрашивает: «можно ли пред выборными собраниями отслужить молебен? Как-то стыдно к такому делу-де приступать без молитвы». И все вопросы в таком роде.
В ответ слышатся речи, полные нескрываемого лицемерия. Думу-де мы будем держать кроткою и покорною, пока не сорганизуется народное движение и не будет подготовлено вооруженное восстание. Правительство надо пока усыпить покорностью и скандалов не делать. Молебны теперь наша партия… разрешает служить. Против Христианства мы ничего не имеем; там есть много хорошего, например, на счет раздела имуществ и требование, чтобы богатые отдали бедным землю и деньги. Теперь-де и священники многие стоят за нас, только они боятся своего начальства, а есть и такие, которые прямо высказываются за социалистов; называют при этом имена: , Михаил, Огнев, Брихничев… Молиться-де теперь партия наша разрешает; от этого вреда не будет.
Вот приблизительно содержание и тон беседы. В ней ясный ответ на вопрос: может ли быть современный социализм искренно христианским, т.е. религиозным. Вожаки социализма никогда его таковым не признают, а массе, временно, до вытравления религиозного чувства, они позволят быть религиозными. Иоанн Моост в возмутительной по кощунственности статье «Религиозная чума», переведенной теперь на русский язык, говорит следующее:
Из всех душевных болезней, которыми человек систематически заражал себе мозг, самая ужасная,- несомненно, религиозная чума. Как и все на свете, эта эпидемия также имеет свою историю. Но очень жаль, что изучение ее не раскроет всего, что в ней есть наиболее интересного. Старички Зевс и Юпитер были очень благопристойны, можно сказать, даже просвещенны в сравнении с троичными отпрысками родословного дерева господа бога, которые, между тем, нисколько не уступают первым в жестокости и грубости.
Не будем, впрочем, тратить времени на изучение богов в отставке и с пенсией, - они не могут нам более вредить; подвергнем лучше беспощадной критике тех из них, кто находится и в настоящее время на действительной службе, всех этих распорядителей погоды и ненастья, приверженцев терроризма, запугивающих адом.
Мы намеренно приводим эту грубую и наглую речь, содержащую вместо аргументов одни ругательства с потугами на пошлое остроумие, чтобы резче оттенить истинное отношение социализма к религии и самый тон, в котором трактуются ими религиозные вопросы. Следует помнить, что этот самый И. Моост имел знаменитый диспут с выдающимся «христианским социалистом» пастором Штеккером в Берлине, причем издевался над мыслью дать социализму религиозно-христианские основы. Вообще говоря, социалисты настоящие относятся с нескрываемою злобою к «христианским социалистам», равно как и ко всем тем лицам, которые, стоя на почве христианской веры и нравственности, на почве деятельной любви, способствовали и способствуют установлению добрых отношений между хозяевами и рабочими, между имущими и неимущими. В историю социализма, в обзор его современного положения «христианский социализм» даже не вносится. Ссылаюсь на такие книги-справочники, как «Социализм и социальное движение» Зомбарта, в переводе с последнего, пятого издания, или как книги: Грагама «Социализм новый и старый», Энзора «Современный социализм», а в русской литературе - книга Чернышева: «Памятная книжка марксиста». Пред нами довольно объемистая «Справочная книга социалиста» Гуго и Штегмана. Написанная в партийном духе, книга со всею злобою опрокидывается на тех деятелей «христианского социализма», которым удалось привлечь на свою сторону рабочих, не потерявших религиозной веры. Не останавливаются при этом пред самыми несправедливыми и явно пристрастными обвинениями.
Вот что, например, пишется в разборе программы пастора Тодта, близкого к упомянутому Штеккеру: Она стоит за усиление власти монархического правительства (какое преступление!..), рассматривая государство, как казенное имущество… за создание армии чиновников. Сокровенный смысл всех требований заключается в возвращении к феодализму… Народ втискивается в рамки сословий… С капиталом борются, если он находится в руках евреев, и покровительствуют ему, когда он принадлежит германскому дворянству . Протестантское папство и ханжество, антисемитизм, поповская нетерпимость, политические домогательства -вот как отзываются о христианском социализме настоящие социалисты. Социал-демократы, очевидно, «терпимые», «чуждые политических домогательств» и, конечно,- этому уж надо верить, - не антисемиты, а совсем напротив, - чистокровные евреи…
Трудно, например, отрицать благотворную деятельность во Франции бр. Гармель, которым удалось установить с рабочими своих фабрик чисто семейные, добрые, христианские отношения и завоевать самую горячую любовь рабочих; трудно найти пятна в их христианской деятельности. Тем больше злобы у авторов «Справочной книжки социалиста», и они разражаются такими рассуждениями:
Все эти учреждения прежде всего насквозь пропитаны духом благочестия (грех великий!). Множество духовных лиц, членов всевозможных братств, руководимых духовенством же, занимаются тем, что берут будущего работника или работницу под свое крылышко (!) и затем руководят ими в продолжение всей жизни (очевидно, только социалисты имеют право на руководительство…). Рабочие воспитываются в христианском смирении и беззаветной преданности хозяину и церкви; малейшее проявление самостоятельности в них тщательно подавляется для того, чтобы им когда-нибудь не вздумалось освободиться от этой тяготеющей над ними отеческой опеки (у социалистов - полная свобода самостоятельности: рабочих, которые от них уходят, они попросту убивают)… Но опека - под видом полного бескорыстия (?).
Далее читаем: Приходится, разумеется, согласиться с тем (еще бы!), что взаимно-доброжелательные отношения между патроном и рабочими чрезвычайно желательны для обеих сторон, не только с точки зрения материальной, но и нравственной, и что нельзя отказать в уважении тем фабрикантам, которые, сознавая, что случайно выпавшие на их долю богатства налагают на них вместе с тем и известные обязанности, стараются исполнять последние и желают относиться к своему рабочему не с точки зрения предпринимателя, исключительно помышляющего о собственных выгодах, а как человек к другому человеку.
Идеалом отношений между фабрикантом и его рабочими принято считать такие, которые напоминают отношения родителей к детям. Стоит, однако, вглядеться поглубже в это с виду столь благородное сравнение, чтобы понять, сколько в нем унизительного, даже оскорбительного для любого взрослого рабочего (!). Его сравнивают с ребенком, духовные и нравственные силы которого настолько еще не окрепли, что его приходится водить на помочах, и которому постоянно угрожают розгой, в случае нарушения им установленных правил. (Откуда это взято?) Притом же эта столь благосклонная опека с большой легкостью переходит в настоящую тиранию, подавляющую рабочего. (Здесь уже клевета: рабочий всегда волен уйти.) Эта опасность особенно велика там, где добрый фабрикант непременно желает распространить свои благодеяния за пределы производства, на частную жизнь рабочего. (Что это значит?) Тогда это благоволение становится насилием, с которым могут помириться только совершенно «бессознательные», очень мало «развитые» рабочие. Здесь опять-таки страдают главным образом работницы, над которыми особенно изощряется фабрикант в своем отеческом попечении; так, на некоторых заводах им запрещается, даже и в свободное от работы время, под страхом немедленного изгнания, входить в какие бы то ни было сношения с мужчинами, а иногда фабрикант оставляет за собой право «разрешать» вступление в брак. Естественно, что при такой патриархальной опеке подчиненность и зависимость рабочих все растет и превращается в рабство. Таким образом, личная зависимость рабочего, присоединяясь к уже существующей - экономической, кладет основу новому фабричному феодализму. Те, кто видят в патронате разрешение социального вопроса, забывают, что самый добродетельный фабрикант, уже в силу конкуренции, не может не эксплуатировать рабочего,- иначе ему самому грозит разорение, и что вообще патронат может иметь какое-либо значение только до тех пор, пока он будет исключением; становясь общим явлением, он совершенно его теряет .
Итак, рабочие, с любовью и доверием принимающие любовь и заботливость, идущие от христианского сердца, - это «несознательные» и «неразвитые». Этим постоянным пугалом, этой надоевшей кличкой их отвращают от мирного и христианского разрешения нестроений жизни.
«Сознательны» и «развиты», очевидно, те рабочие, которые блага земли получат не как дар и плод любви христианской, а как добычу разбоя.
Приведенные рассуждения не показывают ли ясно, что все жалобы социализма на Христианство, которое оказалось будто бы бессильным помочь угнетенным и все указывало рабочим на небо, усердно отдавая богачам блага земли, - все эти ламентации лицемерны, ибо всякая действительная и удачная попытка осуществить христианские начала в рабочей среде встречает со стороны социализма злобу более непримиримую и повышенную, чем явные нарушения заветов Христианства. Социализм желает стать на место Христианства, совершенно устранивши его и вычеркнувши из жизни. Почему пожелание известного английского христианского социалиста Морриса, что нужно и можно или Христианство социализировать или социализм христианизировать , при современном учении социализма нужно признать утопическим. Остается в полной силе заявление г. Бебеля: Христианство и социализм относятся друг к другу, как огонь и вода . Объединение их невозможно; со стороны социалистов оно всегда будет временным, лицемерным, - уступкою «тактике».
Почему же так усердно и горячо идут навстречу социализму верующие христиане? Не говорим о тех многих, которые мало знакомы с социализмом и поддаются на зазывания социалистических ораторов. Это - жертвы неведения и недоразумения. Они соединяются с тем социализмом, который существует только в их воображении, а не с социализмом действительным.
Но что заставляет идти навстречу социализму многих образованных христиан?
Одни из них, можно сказать, только вчера обратились в Христианство после долгих скитаний в пустынях того же социализма и материализма. Если такие новообращенные не отринут окончательно гордыню ума, если они пришли к Церкви и Христианству не для того, чтобы смиренно учиться у Церкви, а для того, чтобы горделиво ее поучать и обличать, то с ними неизбежно повторится судьба древних философов неоплатоников, которые, входя в ограду Церкви, привносили в Христианство старые языческие и философские заблуждения и создавали ереси, с которыми так долго и мучительно пришлось бороться православию. В новой вере они незаметно для себя живут еще старыми воззрениями, и отрыжка старого духовного питания, которым они жили столь долго, естественно, у них сказывается очень часто.
Типичным явлением такого рода служит тезис в предисловии, написанном им к переводной книжке Брентано «Христианско-социальное движение в Англии». Здесь смешивается христианская политика и необходимость христианизации общественной жизни с социализмом и заявляется, что истинное Христианство необходимо приводит к социализм у. Можно подумать, что Христианство - это только экономическая теория, а не религия спасения и общения с Божеством.
Для других образованных людей имеет роковое значение их, так сказать, двоеверие: с одной стороны, они по традиции сохраняют и признают Христианство, и считают себя поэтому людьми верующими; с другой стороны, они восприняли современную науку, значительно пропитанную началами совершенно противорелигиозными, покоящуюся на основах материализма, дарвинизма, детерминизма и проч.
Нет ничего удивительного, если детище материализма и детерминизма - современный социализм - им любезно и близко. При желании и привычке,- большею частью бессознательных,- сохранить такое доверие - естественно отдать симпатии попытке соединить несоединимое в виде » христианского социализма».
Подающие руку примирения социализму , - говорит автор статьи о социализме в февральской книжке журнала «Вера и Церковь» за 1907 год,- хотят его вражду относить, как они любят выражаться, к историческому Христианству; они вместе с социализмом готовы обвинять Церковь в безучастности к бедным, в обнаружившемся бессилии ее устроить жизнь людей на началах справедливости. Но нам в социализме слышатся отзвуки другой, общемировой и, так сказать, вечной неправды человечества . Недаром Достоевский говорил о нем следующие слова: Социализм не есть только рабочий вопрос, но по — преимуществу есть атеистический вопрос, вопрос современного воплощения атеизма, вопрос Вавилонской башни, строящейся именно без Бога, не для достижения небес с земли, а для сведения небес на землю .
На многих, наконец, производят впечатления страха и ужаса несомненные успехи социализма. Всякий успех обаятелен и подчиняет себе слабые умы и слабые души, живущие стадностью. Является желание приспособиться к новому кумиру, к новому божку, не отстать от других, уйти от преследований, использовать успех новой силы, вступившей в мир столь властно и показно. Для одних при этом и терять нечего, кроме цельности мировоззрения, за которою редкие люди гонятся; для других, напротив, даже выгодно воспользоваться плодами социализма, если он исполнит свои обещания обогатить бедных и отобрать в их пользу сокровища богатых. Таковым и «Христианство в социализме» - то же самое, что для евреев - слушателей Иисуса Христа насыщение хлебами. Им и теперь можно сказать словами Иисуса Христа:
Истинно, истинно говорю вам: вы ищете Меня не потому, что видели чудеса, но потому, что ели хлеб и насытились. Старайтесь не о пище тленной, но о пище, пребывающей в жизнь вечную, которую дает вам Сын Человеческий, ибо на Нем положил печать свою Отец-Бог . Евангелист далее продолжает, - и это повествование его глубоко поучительно в нашем вопросе: Итак, сказали ему: что нам делать, чтобы творить дела Божии? Иисус сказал им в ответ: вот дело Божие, чтобы вы веровали в Того, Кого Он послал. На это сказали Ему: Какое же Ты дашь знамение, чтобы мы увидели и поверили Тебе? Что ты делаешь? Отцы наши ели манну в пустыне, как написано: хлеб с неба дал им есть (Ин. 6:26-31).
Так рассуждали древние евреи, так же точно рассуждают и евреи новые - Маркс, Лассаль, Бернштейн, Энгельс, Лафарг, Каутский, глашатаи и вожаки социализма,- все по происхождению евреи. И они требуют хлеба, и они только с точки зрения хлеба и рассматривают Христианство. За ними, часто совершенно бессознательно, тянутся христиане, в христианском социализме желая соединить огонь и воду.
Искушение велико. Обаяние зла - сильно. Вспоминаются вещие слова А.С. Пушкина: «волшебный демон, лживый, но прекрасный». В.С. Соловьев недаром представлял себе антихриста, как социального реформатора, который в этой именно роли обольстит многих, произведет великое отступление от Христа и даст свои антихристовы знамения, как об этом пророчествует апостол в известной II главе 2 послания к Солунянам.
Спаситель не дал евреям хлеба, и многие из учеников Его от Него отошли. Отойдут в социализм, скрашенные именем Христианства, многие и из современных учеников Христовых. Тайна беззакония деется, и не откроется она в силе своей, пока есть удерживающее: христианское государство и христианское религиозно-верующее общество, именно религиозно-верующее и христианское, а не подменившее религию экономическою теориею, хотя бы с виду и блестящею и много обещающею,- пока есть верующие, которые, невзирая на то, что Христианство не дает им хлеба телесного, ценят в нем и в Христе не пищу тленную, но хлеб, сходяй с небесе и пребывающий в жизнь вечную, которые в ответ на скорбное слово Учителя: не хотите ли и вы отойти? — отвечают с горячностью веры, подобно Симону Петру: Господи, к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни. И мы уверовали и познали, что Ты - Христос, Сын Бога Живаго . Иисус отвечал им: Не двенадцать ли вас избрал Я, но один из вас диавол (Ин. 5 гл.).
Страшно и ныне, в виду натиска социализма, который желает исправить, переделать и заменить собою Христианство,- страшно подпасть слову Христову: Я пришел во имя Отца, и не принимаете Меня; ин приидет… ин приидет во имя свое, его примете (Ин. 5:43).
Да не покажется слово наше резким по отношению к христианскому социализму. Мы не отвергаем, - напротив, с полным уважением приветствуем всякую попытку христианизировать человеческое общество и государство, привести и видеть осуществленными христианские начала и в сфере экономических отношений, способствовать уничтожению глубокой пропасти, лежащей между богатыми и бедными, уничтожить гордыню и бессердечие богачей, предупредить и отнять пищу для озлобления и ненависти у бедняков,- и это не по соображениям государственной или общественной безопасности, а по побуждениям чисто-христианским. Мы убеждены, что бедность, конечно, не порок, но мы знаем, что она часто - источник порока, озверения и озлобления, что она часто - препятствие к достижению возвышенных идеалов царства Божия, и что поэтому задача христианской Церкви, христианского государства и христианского общества в том, чтобы бороться с бедностью и неравномерностью в распределении благ земных всеми силами христианского разума и сердца. Но это вовсе не «христианский социализм». Это - Христианство: деятельное, осуществляемое в жизни Христианство, но не социализм, с которым оно не имеет ровно ничего общего ни по основной исходной точке отправления, ни по способам действования, ни по конечным целям. Мы стоим за слово апостола: не любим словом, ниже языком, но делом и истиною . Но, повторяем, это истинное Христианство, а не «христианский социализм», - явление невозможное по существу.
Потому-то и в деятельности «христианских социалистов» мы приветствуем всё христианское, но отвергаем всё социалистическое, и в споре с ним мы чаще всего спорим о термине, а не о той сущности, которую он часто выражает совершенно верно и которая любезна всякой христиански-настроенной и верующей душе. Скажут: в таком случае что же и спорить, если все сводится только к названию? Ответим на это, что в вопросах великой и принципиальной важности многое, на первый взгляд кажущееся неважным, оказывается очень важным по своим отдаленным последствиям. В спорах ариан и православных, по-видимому, все сводилось к одной букве: гомусиос или гомиусиос,- значит, к одной иоте; но за тем или иным термином стоял великий и мировой вопрос: быть или не быть Христианству,- быть ли Христианству религией или только философским толком неоплатонизма… Что это наблюдается и в нашем вопросе, видно из того, что во всех странах без исключения, в Германии и Англии, Бельгии, Голландии, так называемый «христианский социализм», начавшийся с строгого соблюдения вероучений и нравоучения Христианства, в последующих стадиях развития и в новейших фракциях своих все более и более отклоняется от Христианства и, наоборот, приближается к социализму; религиозный элемент в нем все более и более уступает элементу мирскому и экономическому. В России же христианский социализм принял сразу ярко революционную окраску и на Христианство смотрит лишь как на орудие и способ революции. Повторяется история социалистических попыток после французской революции, когда революцию со всеми ее ужасами выводили из Евангелия и освящали Евангелием. Так опасно это ненужное соседство Христианства и социализма.
Знаменательно, что все попытки систематизировать положения «христианского социализма» приурочиваются к революционным эпохам: к революции 1789 г. и 1830 г. во Франции, когда явились Сен-Симон, Ламенне, к революции 1848 г., когда одновременно в Германии, в лице Кеттлера, в Англии в лице Людло и Морриса, и даже в России, в лице кружка петрашевцев и Ф.М. Достоевского, впоследствии столь ярко показавшего всю несовместимость социализма с Христианством, явились провозвестники «христианского социализма». Усилился он и впервые выступает открыто на съездах и собраниях своих сторонников и в России именно в годы переживаемого ею нынешнего революционного брожения.
Для иллюстрации сказанного нам от общих положений касательно христианского социализма необходимо перейти хоть к краткому историческому очерку его развития и к изложению его главнейших положений, как они выражены его основателями и проповедниками [В этой части доклада мы пользуемся книгами: «Справочная книга социалиста Гуго и Штегмана» ч. II; «Иисус Христос и социальный вопрос» Пибоди; «Христианско-социальное движение в Англии» проф. Брентано; «Сочинения» Достоевского]. Должно оговориться, что литература по этому вопросу на русском языке донельзя бедна; вопрос о христианском социализме и о мирной борьбе с социализмом на почве Христианства еще ждет своего обстоятельного исследователя.
Для удобства обозрения нам придется говорить о христианских социалистах по отдельным странам.
Начнем с Франции; она, так сказать,- родина христианского социализма. Однако, на почве католичества, дисциплинированного и управляемого преданием, христианский социализм не доходил здесь до тех крайностей и увлечений, которые мы видим в протестантстве.
Протестанты-французы также занимались христианским социализмом; один из них очень увлек англичанина Людло, который затем, по возвращении в Англию, вместе с Моррисом дал основания для английского христианского социализма, дошедшего теперь, в окончательном развитии в так называемом «левом крыле священников», чуть не до отречения от Христианства и полного безразличия к религиозным верованиям и до полного слияния с социализмом. Но во Франции, в среде верующих христиан, даже в среде протестантской, эти крайности не нашли себе пищи.
Во Франции непосредственно после революции 1789 г. явились сначала попытки установить связь между революцией и Евангелием, а затем и даже вместе с тем - между социализмом и Евангелием. Ярким выразителем этого учения является священник Клод Фоше, еще до революции 1789 г. лишенный звания придворного проповедника за свои радикальные взгляды, а после 1789 г. на себе самом испытавший, как далеко отстоят одно от другого Евангелие и революция: за то, что будучи членом Конвента, он подал голос против казни короля, он был приговорен к смерти революционным трибуналом и казнен в 1793 году…
Тенденция Фоше о связи Евангелия и революции, об их внутреннем сродстве и зависимости последней от первого к 40-м гг. XIX столетия достигла своего развития, и в предисловии Бюше и Ру к обширному сочинению о французской революции формулируется так: Французская революция - это последнее и крайнее следствие новейшей цивилизации - имеет своим единственным основанием Евангелие. Это станет неоспоримым фактом, если изучить и сравнить с учением Христа принципы, которые выставляла революция на своих флагах в законодательных кодексах,- эти слова о равенстве и братстве, которые она ставила эпиграфами на всех своих актах и на которых основывала свои тезисы .
К. Демулен, Н. Бонвиль, из которых первый оставил знаменитое в своем роде изречение «о добром санкюлоте Иисусе Христе»,- таковы, вместе с Фоше, представители революционного христианского социализма в эпоху революции 1789 года.
В эпоху империи социалистическое движение исчезло почти совершенно во Франции. Только Сен-Симон и его последователи являются соединительным звеном между 90-ми гг. ХVIII и 30-ми гг. XIX столетия.
В его время во Франции капитализм и буржуазия все еще боролись за победу с дворянством и духовенством, тогда как в Англии они уже в ту пору успели подняться на значительную высоту. Сен-Симон предвидел, что его стране угрожает та же опасность, которая уже наступила в Англии, - приближение социальной борьбы, как спутницы нищеты промышленных рабочих, большею частью своей принадлежащих к пролетариату. Отсюда его всегдашнее требование: религия должна вести общество навстречу великой цели возможно скорейшего улучшения участи многочисленнейшего и беднейшего класса . Развитию этой мысли посвящена его последняя книга Nouveau Christianisme.
Как на божественную, неизменную часть всякой религии, указывает он на принцип: «люди должны быть братьями». Сообразно этому принципу, общество должно принять такую организацию, которая была бы самой выгодной для наибольшего числа людей, и целью всех работ и всякой деятельности должно быть возможно скорее и возможно совершеннее улучшить моральное и физическое существование многочисленнейшего и беднейшего класса. Вожди примитивной христианской церкви проповедовали это улучшение, но первое христианское учение дало обществу только частичную и весьма несовершенную организацию. Права цезаря остались независимыми от прав, предписанных церковью. В противность этому, новая христианская организация, предлагаемая Сен-Симоном, выведет как духовные, так и светские установления из вышеозначенного принципа, всем им поставит целью блага беднейшего класса и этим путем приведет все классы общества, все нации к истинному процветанию. Для сей цели принцип этот, присущий также и первобытному Христианству, должен претерпеть такое «преобразование», чтобы явиться целью всех религиозных трудов. Тогда он будет гласить: религия должна направлять общество к великой цели возможно скорейшего улучшения участи беднейшего класса . Новое Христианство хочет только путем убеждения и доказательства работать над обращением католиков и протестантов; всякие насильственные средства ему ненавистны. Именно поэтому Сен-Симон обращается прежде всего к богатым и могущественным, чтобы привлечь их к новому учению и показать им, что оно не только не противоречит их интересам, но что интересы художников, ученых и руководителей промышленности существенно одинаковы с интересами большой народной массы; что они принадлежат к массе рабочих и в то же время являются ее естественными вождями.
Сен-Симон умер в 1825 году. Умирая, он высказывал свое заветное желание: обеспечить всем людям свободное развитие их способностей и образовать партию промышленных рабочих.
Его ученики продолжали развитие мыслей своего учителя. Эпиграфом издаваемого ими журнала стояли слова: Будущее сулит нам тот золотой век, который по традиции доныне считался минувшим . Школа Сен-Симона практических результатов не принесла, а указала только общие положения; последователи ее разделились, многие совершенно отошли от религии, другие были обвинены в преступлениях против нравственности; оставив вопрос об устройстве рабочих, они увлеклись вопросом о женской эмансипации… Но на этой почве разыгралось много скандалов. Конец школы был бесславным.
Но с ростом социалистического движения, особенно с июльской революции 1830 г., вновь начинают появляться и представители революционного христианского социализма; из них упомянем: Бюше и Ламенне.
Деятельность Бюше приняла более практическую форму; он стал отцом французских ассоциаций; Ламенне же открыто исповедовал прямо революционный социализм и оправдывал его, употребляя всякие натяжки, Евангелием. Порою его речи звучали открытым призывом к восстанию. Но его деятельность подверглась осуждению со стороны папы, и Ламенне порвал связь с католическою церковью. Эта последняя, враг революции по существу, постаралась выйти навстречу опасностям, грозившим ее влиянию со стороны нового движения, и взять в руки рабочее движение, особенно дело ассоциаций. Для этого она основала, при помощи аббата Древилля, в 1847 г. Revue du travail и образовала фонды для основания рабочих ассоциаций. Так возникла ассоциация сапожников с капиталом в 100,000 франков. Сюда принимались только рабочие, но прибыль разделялась между членами, пропорционально взносу каждого. Эти ассоциации скоро приняли вид монастырей, так как в их среду принимались только холостые рабочие, и они имели целью частыми молитвами внушить добродетельный образ мыслей. Одновременно возникло большое число благотворительных учреждений, так как церковь постоянно подчеркивала благотворительную сторону социального вопроса,- например, Общество святого Иосифа и самое большое Общество святого Винцента. Рядом с этим получила развитие школа, которая лишь постольку может быть названа христианско-социалистической, поскольку она утверждает, что наша современная общественная система, вследствие быстрого возрастания богатства в руках немногих и растущей пауперизации масс, силой необходимости приведет к гражданской войне, которая грозит уничтожением современной культуре; но с другой стороны, эта же школа видит возможность возрождения общества только в религии. Глава школы Reforme Sociale - Ле-Пле; на ней нам полезно остановиться; ее положения весьма ценны.
Эта школа, и особенно сам Ле-Пле, сделала с 1850 г. положение рабочих предметом своего изучения - детального и тщательного.
Вот ее главные положения:
Несчастное социальное состояние Франции, характеризующееся анархией и враждой в политической и социальной области, испорченностью нравов в частной жизни, ведет свое начало и имеет своею причиной французскую революцию 1789 г. Три главных заблуждения приписывает этой последней Ле-Пле: 1) веру в природное совершенство человека; 2) веру в провиденциальное и абсолютное равенство индивидов в области конкретного права; 3) идею личной непогрешимости и вытекающее отсюда постоянное право восстания. Все эти принципы проистекают из одной основной ошибки: отрицания грехопадения, которое представляет не религиозную догму только, но подтверждается неопровержимо и наукой. Из этого утверждения следует, что социальный вопрос для этой системы является проблемой менее экономической, чем моральной. В сердце человека - корень зла, с которым следует бороться внутренней моралью и социальными авторитетами. Назад к десяти заповедям!- таков клич Ле-Пле,- к десяти заповедям Закона Божия, к этому Божественному откровению, источнику всякой нравственности и всякого закона. Практическую программу этой школы можно выразить двумя словами: децентрализация в политической области, патронат и ассоциация - в социальной. Вопреки ошибочному учению революции, которая утверждает равенство людей, существуют высшие классы, на обязанности которых лежит - стоять на страже низших классов, их души, ума и тела. Поэтому патрон должен проявлять к своим рабочим отеческую любовь, как в моральной, так и в материальной области: промышленник - на своей фабрике, крупный землевладелец - в принадлежащих ему деревнях. Но обязанности, лежащие на хозяине, не дают соответствующих прав рабочему. Выгоды, полагающиеся трудящимся классам, уступаются им добровольно, только из повиновения предписаниям христианской любви, а не вследствие законного обязательства. Кроме объединения хозяев с целью осуществления патроната, другим средством восстановить мир между капиталом и трудом служит организация хозяев и рабочих в общие промышленные корпорации.
Из сказанного видно, как мало, собственно говоря, эта школа заслуживает названия христианско-социалистической. Обыкновенно это название дают, и также без твердых оснований, второй школе, к рассмотрению которой мы сейчас перейдем,- школе графа де-Мена; о нем только что было упомянуто. Отвращение к революции она разделяет со школой Ле-Пле. 350 лет тому назад ,- говорит граф Мен,- на базарную площадь Виттенберга вышел человек; он показал народу папскую буллу и при рукоплесканиях полной энтузиазма толпы бросил ее на костер, который поджег собственными руками. Поведение этого человека прогремело на всю Европу; оно поколебало весь христианский мир и память о нем, пережив столетия, дошла до нас в людской молве. Этого человека вы знали, вы встречались с ним; он не клонил голову вместе с другими, не потуплял свой взор ни перед какими авторитетами, его глаза светились огнем мятежа, а речь звучала чарующей силой; когда он говорил, то, казалось, дыхание мятежа витало над вами, и чудилось вам, что отдаленным эхо доносятся до вас звуки вечного богохульства непокорного ангела. Его имя - Лютер, Кальвин, Вольтер, Руссо, Дантон, Робеспьер: это гений революции, и ему мы объявляем войну . Революция для де-Мена это - суверенитет человека, поставленный на место суверенитета Бога. Но церковь, по его мнению, в состоянии взять на себя борьбу с революцией и привести ее к успешному концу. На этом пункте школа сходится со школой Ле-Пле, как сходятся они и в том, что обе признают невозможным полное уничтожение бедности и всех экономических бедствий, так как они являются последствием грехопадения прародителей (chûte originelle). Терновый венок, терзающий чело рабочего, никогда нельзя будет окончательно снять с его главы, потому что это - проклятое наследие сынов Адама, но многие из колючек его можно притупить. Ибо хотя во все времена бывали бедность, горе и столкновения между рабочими и хозяевами, но никогда пауперизм не имел такого широкого распространения и никогда возбуждение бедных классов не подымалось до такого напряжения. Конечно, в первую голову за эти ужасные мучения пауперизма ответственным является упадок религиозной веры; но в значительной части повинен в этом и процесс экономического развития. Революция разрушила старую организацию труда, но не заменила ее лучшею. Узы общего интереса, прикреплявшие друг к другу хозяина и рабочего в старых корпорациях, порваны,- и вот рабочий стоит изолированный и угнетенный. Так возникло противоречие интересов не только между хозяином и рабочим, но в самой среде рабочих. Хозяин и рабочий - оба бессильны, подчиненные власти всесильного закона конкуренции, а промышленная борьба силой необходимости погасила в обоих классах все чувства справедливости и человечества, заменив их одним личным интересом. Отсюда - злоупотребления силой работника — мужчины, трудом женщин и детей, ночная и воскресная работа, отсюда - болезни, горе, порок, отсюда - стачки и бунты!
Потому-то необходимо нужно вновь пробудить дух христианского братства, проповедовать солидарность всех людей во имя церкви, прибежища всех удрученных и обремененных, протянуть руку помощи всем обездоленным и сделать их участь достойной человека и христианина. Это не только долг сострадания, но в такой же степени и долг справедливости. Ибо общество многим в долгу перед рабочим, в долгу тем, что дважды принадлежит ему, как работнику и как человеку,- тем, что не исходит от милости людей, а есть признание Богом данного ему права .
Одним из лучших средств восстановить мир между хозяином и рабочим школа признает учреждение профессиональных корпораций, в которых были бы объединены рабочие и хозяева одной и той же профессии. Членами этих associations могут становиться также и лица, не состоящие ни хозяевами, ни рабочими, а принадлежащие к высшим классам, чтобы служить мировыми посредниками между обоими элементами. Во главе стоит выбранный ассоциацией комитет, который ведает материальные и моральные нужды,- следовательно, управляет коллективной собственностью, несет заботу по воспитанию детей и т.д. Чтобы достигнуть идеального осуществления своей цели, ассоциации должны быть католическими, иерархическими, товарищескими, профессиональными, фамильными, должны обладать имуществом и стоять на легальной почве. Вступление в них должно быть совершенно свободным. Школа не желает, чтобы и основание корпорации производилось по принуждению со стороны закона, но желает, чтобы основанные частными лицами ассоциации усилились дарованием привилегий со стороны государства и находили от него поддержку в своей деятельности. В сущности, социальная реформа - миссия церкви. Но так как в ее распоряжении нет силы светской власти, и потому она не в состоянии сама реализовать свои идеалы, то приходится обратиться к власти государственной, заставить ее проникнуться христианским духом и побудить к мероприятиям, цель которых - восстановление «социального государства» Иисуса Христа.
На государство возлагается также обязанность вести борьбу с капитализмом путем ограничительного законодательства касательно акционерных обществ, дозволения права ассоциаций рабочих, покровительства профессиональным ассоциациям и смешанных синдикатов и другими подобными мерами. Государство должно энергично защищать рабочего от эксплуатации капитала, жертвой которого он является, потому что моральное поднятие его может последовать только за его освобождением от капитала. Здесь в первую очередь желательны две меры: установление государством минимума заработной платы, который обеспечивал бы рабочему достаточное и достойное человека существование и доставил бы возможность делать сбережения на случай болезни и старости; а также установление государством максимального рабочего дня, который исключил бы возможность злоупотребления силой рабочего. Страховые кассы должны оказывать помощь рабочему в случае болезни или вынужденной забастовки, и особые кассы, обязательно поддерживаемые самими хозяевами,- во всякого рода несчастных случаях. Таковы требования по отношению к работе взрослых; в деле же защиты женского и детского труда они идут гораздо дальше. Работа по ночам для женщин и детей до 18 лет должна быть совершенно запрещена, работа замужних женщин в мастерских и на фабриках должна быть постепенно вытесняема, а труд девушек и детей значительно ограничен. Полное осуществление воскресного отдыха разумеется само собою.
Католические социалисты имели три интернациональных конгресса в Люттихе: третий состоялся в сентябре 1890 г. и имел 1500 участников. На конгрессе отчетливо обнаружилось различие обеих школ: насколько они сходились в том, что для разрешения социального вопроса необходимо вмешательство церкви, настолько же сильно было разногласие по вопросу о вмешательстве государства. Высказались за улучшение жилищ рабочих, за сокращение рабочего времени, за интернациональное рабочее законодательство; предлагали учреждение корпораций, пенсионного фонда для старых рабочих с гарантией со стороны государства, но без принудительных взносов, и вынесли резолюцию, в которой предлагалось предоставить папе разрешение интернациональных рабочих вопросов.
В противоположность социал-демократии, католические социальные реформаторы стоят на точке зрения папской энциклики от 28 декабря 1878 г., в которой делается вывод, что не может быть большего различия, чем то, какое существует между дурными учениями социалистов и чистым учением Христа: нет ничего общего между правдою и неправдою, между светом и тьмою .
Начало христианского социализма в Германии нужно отнести ко времени, непосредственно примыкающему к году революции 1848 года. Его выразителем выступил впервые католический священник, впоследствии епископ Кеттлер (родился 1811 г., † 1877 г.).
Во взглядах на собственность он повторяет Фому Аквинского. Только Бог, по его воззрению, обладает истинным, полным, неограниченным правом собственности; что касается человека, ему принадлежит только право пользования. Нужно различать: 1) право надзора и управления; 2) право пользования продуктами. Что касается первого, то в интересах порядка и экономического процветания оно должно быть признано за человеком. Но относительно второго пункта необходимо установить, что люди не должны считать своей личной собственностью продукты земли, которые являются общим достоянием.
Обязанность использовать свой доход не только в своих собственных интересах, а также в интересах общего благополучия, есть чисто-моральная обязанность, налагаемая на нас любовью к ближнему. Бог создал неравенство богатств, чтобы дать возможность людям оказывать помощь своим собратьям и, таким образом, указал чистый источник прекрасных и благородных побуждений.
Рабочий вопрос, по мнению Кеттлера, есть вопрос о пропитании рабочего класса, составляющего большую часть всего человечества. Материальное благосостояние рабочего и его семьи зависит от высоты заработной платы, подверженной постоянным колебаниям, в связи с колебаниями рынка и рыночных цен. Рабочая сила превращена в товар, и ее ценность понижена до последней степени. Свободная конкуренция и неограниченная власть капитала - вот причины, вызвавшие это явление. Либеральные и радикальные партии указывают различные средства для облегчения тяжелого положения рабочих, но они не в силах решить великую проблему нашего времени и оградить трудящиеся массы от упадка и разложения. Причины такого положения рабочего класса и все вытекающие отсюда бедствия кроются в отпадении общества от Христианства с его заветами любви и самоотвержения. Только торжество Христианства может обеспечить счастье и благосостояние масс, остановить богатого в его экономическом стремлении к эксплуатации, а в рабочем воспитать нравственную чистоту, умеренность, трудолюбие, бережливость и скромность.
Церковь может указать рабочему средства для создания новой жизни:
1) учреждение приютов для неработоспособных;
2) христианская семья с лежащим в ее основе христианским браком;
3) высокая истина и учение Христианства, которое одно только может дать ему истинное образование;
4) основание всевозможных рабочих ферейнов, которые должны способствовать социальному развитию трудящихся масс;
5) основание производительных товариществ, в которых рабочий одновременно является также и предпринимателем. Капитал, необходимый для этих учреждений, по мнению Кеттлера, должен быть составлен из добровольных взносов католиков; высказанное Лассалем требование государственной помощи он считал превышением налогового права.
Кеттлер высказал свои взгляды в 1848 году в целом ряде проповедей: «Великие социальные вопросы современности», а затем, впоследствии, в 60-х гг. снова высказал их в особой книге: «Рабочий вопрос и Христианство».
Начало активного интереса католической церкви к социальным вопросам в Германии можно отнести к 1863 году, в котором проф. Деллингер, на съезде католических ученых в Мюнхене, поставил церкви и существовавшим католическим союзам требование обратиться к изучению рабочего вопроса. Этот призыв Деллингера встретил в начале 1864 г. горячую поддержку прежде всего со стороны фон Кеттлера. Но только в 1868 году состоялось основание собственной партии на годичном собрании членов трех католических клубов в Крефельде, где решено было издавать в качестве органа партии «Христианско-социальные листки». На епископской конференции в Фульде 1869 г. также был выдвинут социальный вопрос.
Кеттлер здесь сделал доклад: «Попечение церкви о фабричных рабочих». Вменяя в обязанность церкви оказание помощи рабочим, он предлагает следующие способы осуществления ее: 1) учреждения для предотвращения нужды и обнищания, как то: кассы вспомоществования, госпитали, пенсии, потребительные и кредитные общества; 2) учреждения для искоренения порока: преследование пьянства путем уничтожения кабаков, или надзора за питейными заведениями; борьба с незаконными сожительствами, добрые примеры хозяев фабрик, хорошая дисциплина в мастерских; 3) средства для повышения интеллектуального и морального уровня рабочих религиозным воспитанием, богослужениями, а также учреждением школ, учебных мастерских, библиотек и т.п.; 4) организация работы и платы за работу по подряду и премии; 5) вспомоществования денежными ссудами и движимостью, с целью сделать рабочих оседлыми, доставление пропитания по дешевой цене, пожертвования для избежания приостановки работы; 6) приучение к бережливости; 7) неизменность добрых отношений; 8) единодушие рабочего персонала; 9) объединение сельскохозяйственных и промышленных рабочих; 10) забота о сохранении невинности девушек; 11) уважение к обязанностям хозяйки. Таковы средства, вменяемые в обязанность церкви. Со стороны же государства требуются: запрещение преждевременной работы детей на фабриках; ограничение рабочего времени для детей; разделение полов в рабочих помещениях; закрытие негигиеничных рабочих помещений; регулирование рабочего времени; воскресный отдых; выдача вознаграждений рабочим, потерявшим без собственной вины работоспособность временно или навсегда; законодательное обеспечение и поощрение общеполезных рабочих ассоциаций; государственный контроль над строгим соблюдением законодательства по охране труда путем назначения официальных фабричных инспекторов.
Далее принципы Кеттлера были развиты Муфангом, который в своей знаменитой избирательной речи в Майнце с полной ясностью развил католическо-социальную программу. Раньше всего он повторяет требования Кеттлера относительно законодательной охраны труда и присоединяет новые: 1) денежная поддержка кооперативных товариществ со стороны государства; 2) облегчение налогового и военного бремени; 3) ограничение силы капитала и устранение зол, возникающих из ажиотажа, ростовщичества и биржевых спекуляций. Деятельность церкви является, напротив, довольно ограниченной. Он требует от нее: 1) распространения христианского духа любви и справедливости; 2) распространения добродетелей деятельной любви и благотворительности; 3) оказания поддержки и утешения в годину забот и нужды пробуждением надежд на лучшее будущее. Церковь вносит в среду рабочего люда дух истины, государство дает ему его организацию. Дело, предпринятое Кеттлером и Муфангом, продолжалось «Христианско-социальными листками» и католическими союзами. Уже на Фульдской конференции было рекомендовано основание католических рабочих союзов, и эту задачу взяли на себя католические клубы, которые устроили общий съезд в Дюссельдорфе 9 сентября 1869 г. Был выбран комитет с целью ускорить образование христианско-социального союза для поднятия экономического и морального уровня рабочего сословия и содействовать распространению соответствующих литературных произведений; несколько профессоров вошли в состав комитета.
Так возникли христианско-социальные союзы или «Союзы св. Иосифа», число которых, быстро возрастая, охватило все рабочие, ремесленные и крестьянские союзы…
Как мы видим, внимание католической церкви было устремлено не только на положение промышленных рабочих, но в равной мере и на положение ремесла и крестьянского землевладения. Предполагалось создать прочное землевладение путем регулирования порядка наследования в пользу законного наследника, создания родовых имений и организации крестьянского кредита от государства. Для улучшения положения ремесленников предполагалось вновь учредить цехи, которые, по плану одних, должны быть свободными, по мысли других - обязательными. К сожалению, как в этом вопросе, так и в других представители христианских социалистов все больше и больше разбивались на две группы, из которых первая склонялась к индивидуализму и ждала от него излечения многих зол, тогда как другая, более молодая, половина по многим пунктам проявляла тенденцию в сторону радикального социализма…
Нам теперь предстоит сказать о христианском социализме в Германии и затем в Англии - на протестантской почве.
В основу партии христианских социалистов в Германии положена книга Рудольфа Тодта «Радикальный германский социализм и христианское общество» (Виттенберг. 1867 г.). На принципах этого произведения был основан «Центральный союз социальной реформы». Одним из главных его деятелей был придворный проповедник пастор Штеккер. Штеккер лично повел агитацию 3-го января 1878 г. в Берлине, где он имел публичный диспут с Моостом. В течение нескольких недель к Штеккеру примкнули около 50 рабочих, он сделал призыв к основанию новой рабочей партии. Штеккер посвятил себя теперь всецело агитации, но его состязания с социал-демократией пришли к внезапному концу, потому что последняя запретила своим приверженцам эти словесные турниры. Христианско-социальная партия рабочих ,- по мысли Штеккера,- на почве христианской веры преследует в качестве основной цели уменьшение пропасти между богатым и бедным и осуществление большей экономической обеспеченности . Он отверг социал-демократию и провозгласил на место ее христианскую программу. Однакоже, он выставил эту программу не от имени церкви, так как христианская церковь не имеет призвания выставлять экономические программы . Его организация основывалась не на том, чтобы духовенство должно было помогать рабочему классу, но на том, чтобы рабочие сами себе помогали. Для придворного проповедника с консервативными в существенном взглядами, принадлежащего к образованному классу, было невозможно, однакоже, добиться полного доверия от немецких рабочих…
Взгляды, которые развивает в своей книге Тодт, следующие. Социал-демократические принципы имеют своим истинным источником Новый Завет, поэтому и заключают в себе евангельские, божественные истины (?!). Жалобы социалистов на современный общественный строй справедливы, и их требования совершенно основательны. Социализм, по Тодту, есть стремление разрешить ясно созданное противоречие между современным реальным экономическим строем и идеальным, как оно представляется известным частям населения, утверждением нового экономического и общественного строя. Но социальный вопрос может быть разрешен только государством и христианским обществом, которое должно возвратиться к действительному христианству, т.е. к правоверному теизму.
Для имущих он намечает следующие задачи реформы: 1) Изменения понятия о собственности в таком смысле, чтобы они признавали верховным владыкой всего только Бога, на себя же смотрели бы, как на управляющих. 2) Восстановление труда в его нравственном достоинстве и почете. Пока рабочая сила будет покупаться, как мертвый товар,- до тех пор будут так же покупаться и люди. Рабочие должны стать помощниками своих хозяев. 3) Возвращение к истинному Христианству.
От неимущих он требует: 1) Искать своего счастья не в земном только богатстве и наслаждении. 2) Энергично пользоваться предоставленными им правами и исполнять возложенные на них обязанности.
От государства он требует реформы в распределении доходов, законодательной реформы, нормирующей права капиталистов, землевладельцев, сельскохозяйственных и промышленных рабочих. Должен быть указан максимум дохода с капитала; землевладение должно получить охрану в виде системы ренты и банков; рабочему должен быть гарантирован минимум заработной платы и установлен нормальный рабочий день. Сельский поденный рабочий должен быть обращен в собственника.
Программа партии христианских социалистов, заимствованная большею частью из этой книги, гласит в своей общей части: 1) Рабочая партия христианских социалистов стоит на почве христианской веры и любви к королю и отечеству. 2) Она отвергает современную социал-демократию, считая ее непрактичной, нехристианской и непатриотичной. 3) Она стремится к мирной организации рабочих, чтобы в согласии с другими факторами государственной жизни достигнуть необходимых практических реформ. 4) Она ставит своей целью уменьшение пропасти между богатыми и бедными и достижение большего экономического обеспечения. В своей специальной части программа не содержит никаких других требований, кроме выставленных Тодтом.
Чтобы закончить о христианско-социальном движении в Германии, приведем сведения о так называемом сообществе евангелических рабочих. Заимствуем их из сообщения «Церковного Вестника» за 1907 г. (№7, стр. 241).
Общий союз евангелических рабочих ферейнов Германии, существующий с 1890 г. и объединяющий в себе около 130 т. рабочих, выставляет новую социальную программу для своей деятельности, окончательно установленную на заседании комитета союза в Касселе 24 октября 1906 г. Программа разделяется на две части,- общую и специальную, из коих первая излагает основные положения, а вторая дает руководственные указания для рефератов и рассуждений в ферейнах. Приведем здесь общую часть, как более интересную.
Мы стоим на почве евангелического Христианства. Мы боремся поэтому с материалистическим мировоззрением, служащим и исходным пунктом и средством агитации для социал-демократии, но боремся также и с тем взглядом, будто Христианство имеет дело исключительно с миром потусторонним. Цель нашей социальной работы - раскрытие мирообновляющих сил Христианства в общественной и хозяйственной жизни настоящего времени. Мы отвергаем поэтому: 1) ту точку зрения, которая односторонне настаивает на безграничной свободе каждого отдельного человека и ожидает спасения от свободной конкуренции сил; 2) учение, которое хочет изъять из частного владения все средства производства и поставить отдельного человека в рабскую зависимость от общества; 3) всякое несоциальное настроение, где только оно проявляется в наших нынешних партиях и общественных слоях. Устранения общественных и хозяйственных недостатков нашей нынешней народной жизни мы ожидаем только от исторически совершающегося преобразования наших отношений согласно с нравственными идеями Христианства. Эти идеи дают нам надежный масштаб для решительной критики нынешнего положения, равно как и побуждение к требованию новых порядков в общественной и хозяйственной жизни. Задачею этого новоустроения мы считаем, прежде всего, полное признание человеческого права и человеческого достоинства за каждым, даже самым незначительным членом общества; затем - возможно большее поднятие его работоспособности, равно как и его участие в духовных и нравственных благах нации, наконец, наилучшее содействие интересам его материальной жизни. Для выполнения этих задач мы считаем необходимым, прежде всего, полное и непредубежденное просвещение народа относительно предносящихся хозяйственных вопросов, но точно также и деятельную поддержку всех стремлений и мероприятий, направленных на поднятие и облагорожение рабочих классов.
К концу 40-х гг. ХIХ-го столетия нужно отнести появление христианского социализма в Англии. Движение ведет свое начало от адвоката Дж. Малькольма Людлоу и священника Фредерика Денисона Морриса. Первый познакомился во время своего продолжительного пребывания во Франции с идеями социализма, главным образом, от французских протестантов, занимавшихся этим вопросом, и вынес убеждение, что существующие отношения необходимо изменить.
В 1848 г. он познакомился с Моррисом, который пришел к такому же заключению, исходя из христианского мировоззрения. Господствующая система свободной конкуренции казалась им эгоистической системой. В ней они видели прямое противоречие требованиям христианской религии и отстаивали, в противовес ей, систему ассоциаций, приближающих их воззрения к социализму, «Христианство, оправдывающее принцип ассоциации, - в силу этого социалистично; раз мы христиане, мы уже социалисты»,- вот основной взгляд Морриса и его друзей. Свои собственные идеи старые «христианские социалисты» Англии не смогли осуществить. Английские рабочие в общем остались, как и раньше, чуждыми церкви, а основанные христианскими социалистами производительные товарищества - все без исключения сошли со сцены.
В 90-е годы социалистические воззрения распространились в Англии среди духовенства различных исповеданий. Толчок к этому дал известный Генри Джордж своим исполненным религиозного духа произведением «Прогресс и бедность» и своими агитационными поездками по Англии. Некоторые священники обращают особенное внимание на то, что Иисус Христос был не только провозвестником Божественной христианской истины, но и социальным реформатором, который хотел уничтожить различие между бедными и богатыми. При этом напоминаются слова евангелиста Матфея (6:19-21):
Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляет и где воры не подкапывают и не крадут; ибо, где сокровище ваше, там будет и сердце ваше . Делается указание на Матфея (19:20-24 - беседа с богатым юношей), а песнь Пресвятой Девы Марии (Лк. 1:51-53) называется «гимном социальной революции». Всякому непредубежденному верующему, конечно, ясно, что только крайнею натяжкою и искажением смысла этих мест Евангелия им можно придать социалистический характер.
Священникам, представителям социалистических воззрений, принадлежит основание различных обществ, из которых «Христианское социалистическое общество» и «Гильдия святого Матфея» достигли значительного развития. Программа первого общества гласит: Христианский социализм стремится осуществить в промышленной организации общества принципы, которые заключаются в жизни и учении Иисуса Христа . Христианское социалистическое общество держится того взгляда, что, благодаря отстаиваемой им реформе в современном хозяйственном строе, люди могут придти к возможности - в измененных условиях новейшей жизни плодотворно осуществить проповедуемые Христом принципы во всех своих взаимных отношениях, как товарищи и сограждане.
Общество это свободно от особых теологических тенденций и с радостью принимает в свои члены всех, кто пожелает свои частные интересы подчинить благу общества и человечества и готово служить этой цели во всей мере своих сил, знаний и власти. Таким образом общество все более и более отходит от религиозной основы и обращается в экономическую школу.
Преемники Кингсли, его ученики и последователи, в своих политических и социальных взглядах пошли гораздо дальше своего учителя. Они - в полном смысле слова социалисты и неутомимо агитируют в пользу своих идей. В религиозных вопросах они отличаются полной терпимостью. Ни один радикальный политик не требовал отделения церкви от государства более энергично, чем они. Взгляды «гильдий» с особенной ясностью обнаруживаются в памятных записках, посвященных ею пан-английской конференции епископов в 1888 г. В одной из них говорится: Поток социалистических идей пронесся по Англии. Старые партийные различия стираются. Социализм, по-видимому, призван к тому, чтобы стать новой моральной демаркационной линией в английском обществе . Далее, после слов, относящихся к экспроприационным планам Генри Джорджа, говорится: Неужели церковь перед лицом Христа останется безмолвной, когда люди обратятся к ней за руководством в этих вопросах? Неужели же служителям ее возвещать во имя Бога с алтарей его церкви: Не укради? Что значит - красть? Здесь уже, как видите, типичной речи социалиста недостает только Прудоновскаго: Собственность есть кража . Впрочем, в указанном документе, в заключение, сказаны слова, почти совпадающие с приведенным положением Прудона: «Необходимо бесстрашно поставить и разрешить вопрос о нравственном основании права собственности: что принадлежит человеку по праву?» К этому левому крылу христианско-социалистического движения принадлежит около 300 священников.
Итак, в Англии, как и в Германии, «христианский социализм» все более и более теряет свою связь с религией и стремится к слиянию с социализмом. Не Христианство, таким образом, воздействует на социализм, не Христианство возвышает до себя эту экономическую теорию, всецело покоящуюся на жалком атеизме и воспринятом на веру материализме, напротив, Христианство спускается до социализма, теряет свой возвышенно-идеалистический религиозный характер и обращается во второстепенное орудие экономической жизни.
Нам остается теперь сказать несколько слов о христианском социализме в России. И у нас отозвались последствия европейского революционного движения 1848 года и возбужденное им всюду в Европе социальное движение. В сороковых годах провозвестниками его явились у нас Белинский, кружок петрашевцев и из его среды особенно Ф.М. Достоевский. Белинский отнесся к социализму с тем неудержимым и нездоровым увлечением, на которое так способна была его страстная, неуравновешенная и склонная к крайностям натура. Он заимствовал социализм у Ж. Занд, Леру и Прудона и под этими влияниями, не продумав их до конца, стал совершенно отрицать все основы современного общества, как-то: семейство, собственность и даже нравственную ответственность личности. Но с особенною силою Белинский нападал во имя социализма на Христианство, вполне понимая, что для торжества нового учения необходимо прежде всего низложить религию, из которой вышли нравственные основания отвергаемого им общества . Учение Иисуса Христа Белинский называл ложным и невежественным человеколюбием, осужденным современною наукою и экономическими началами . Так передает воззрения Белинского Достоевский. По собственному свидетельству последнего, «он страстно принял тогда все учение» Белинского; без сомнения, он пополнил его потом из того же источника, из которого черпал свою мудрость и его учитель, В.Г. Белинский, столько раз менявший свои воззрения и переходивший с одинаковою страстностью и нетерпимостью от теизма к пантеизму, к деизму и, наконец, к озлобленному атеизму. Однако, Достоевский, несмотря на убеждение своего учителя в «безнравственности религии», тогда уже склонялся к мнению, по которому, выражаясь его словами, социализм сравнивался с Христианством и принимался за поправку и улучшение Христианства, сообразно веку и цивилизации .
Из всех писателей, у которых Достоевский учился социализму, он более всего восхваляет кумир своей молодости - Ж. Занд за то, что она ,- по его отзыву,- основывала свой социализм на нравственном чувстве человека, на духовной жажде человечества, на стремлении его к совершенству и чистоте, а не на муравьиной необходимости .
От своей симпатии к социализму Достоевский впоследствии резко и решительно отказался и дал редкую по глубине и разрушительную критику этого учения в «Бесах» и в «Дневнике», справедливо указав, что социализм есть провозвестник деспотизма, полного рабства и полного обезличения человека.
Однако, мнение о совместимости Христианства с социализмом, из которых именно социализм, как учение высшее, восполняет и усовершенствует Христианство, сохранялось в интеллигентных и литературных русских кружках, оставшихся после Белинского, и оно послужило зерном христианского социализма на русской почве. Но если во Франции христианский социализм не порывал с католичеством, в Германии с протестантством, в Англии с англиканством, - по крайней мере, в первой стадии своего развития, - и имел в числе первых своих провозвестников лиц духовных, остававшихся в своем исповедании, чуждых политической борьбе, - то у нас, в России, наоборот, социализм, даже скрашенный именем Христианства, принимал всегда характер скрытой или открытой оппозиции к Православной Церкви и правительству. Одно время ноты его сильно звучали в учении ; в толстовских колониях можно отчасти видеть попытки осуществить начала христианского социализма, хотя и не в чистом виде, но в соединении с другими требованиями толстовщины, каковы, например, непротивление злу, ручной труд, взаимные отношения мужчин и женщин и проч. Колонии не привились и погибли. Хорошею иллюстрацией жизни этих неудавшихся затей в сущности барской и капризничающей интеллигенции служит роман Гнедича: «Ноша мира сего».
Революционное движение последних лет в России, пересадившее на русскую почву почти все политические и социальные направления Европы, принесло нам и христианский социализм. В июле 1906 года в Москве происходил учредительный съезд русской христианско-социалистической партии, в числе 45 человек; среди них было 8 лиц духовных, 17 учителей, два приват-доцента духовных академий, прочие - крестьяне. На съезде, будто бы, было представлено 20 губерний. По принятому на этом съезде уставу, основная цель христианско-социалистической партии в России - это организация трудящихся масс для широкой культурной борьбы за осуществление христианского социализма на земле .
Ни с какими практическими предприятиями партия не выступила, и едва ли выступит, так как с первых же шагов обнаружила безнадежную склонность к политиканству, которое у нас, в России, губит все благие начинания интеллигенции, а также склонность к революционной деятельности, которая так не соответствует по существу мирному характеру деятельности подобных партий и которая отвлечет ее от прямой цели и выбросит на путь политической борьбы. На упомянутом съезде не обошлось без озлобленных и лживых речей и без революционных постановлений. Так, один из членов его, приват-доцент духовной академии, посвятил слово положению Церкви и православного духовенства.
Духовенство ,- говорил он,- обнаружило полную деморализацию, изменив интересам народа и отдавшись служению насильникам. Нашелся даже такой представитель Церкви, который в Государственном Совете защищал смертную казнь. На церковный собор ,- убеждал приват-доцент,- рассчитывать нечего: у Победоносцева на квартире на днях было совещание, на котором было решено не допускать ни под каким видом никаких реформ. Христианско-социалистическая секция должна всецело разделить лозунг отделения Церкви от государства. Этот лозунг - святой, его нужно поддержать . Конечно, никакого совещания «на квартире» у Победоносцева, кстати сказать, к тому времени уже совершенно удаленного от дел и власти, не было. Это уверение оратора - простая сплетня и ложь, на которой нельзя строить важное дело.
Сверх того, русская христианско-социалистическая партия выражает намерение поддерживать всякое оппозиционное движение, направленное к преобразованию существующего экономического и политического режима в России .
Трудно решить, где здесь «христианский социализм»: социализма, может быть, и очень много, но Христианства, как религии, не видно. Ни Спаситель, ни апостолы, ни первые христиане «поддержкою политических оппозиционных движений» в Палестине или в Римской империи не занимались. А таких движений, которыми удобно было бы «объединить массы народные для борьбы за осуществление христианского социализма на земле», было в I христианском веке не мало. Или Христианство - религия, или - это социология. Или его нужно принимать целиком, как веру, или - только прикрывать им свои революционные вожделения. Но тогда так открыто и нужно говорить. Во всяком случае, избранный русскою христианско-социалистической партией путь политиканства и революции заранее, можно сказать, осуждает ее на бесплодие. Дальше разговоров и митинговых речей с шаблонными выступлениями против «режима» она не пошла и, видимо, не пойдет. В этом, вероятно, и будет состоять ее отличие от христианского социализма в Германии и Англии. Знаменательно, что в то время, как, например, в Германии христианский социализм, как он изложен у пасторов Штеккера и Тодта, стоит за усиление монархического правительства, наши русские христианские социалисты в борьбе с правительством именно и полагают свои обязанности, а архимандрит Михаил, родом еврей, открыто заявивший недавно о своей принадлежности к христианским социалистам в известном газетном письме год тому назад, выпустив речь пастора Штеккера в своей библиотеке: «Свобода и Христианство», в предисловии к этой брошюре спешит заявить, что симпатии издателя, архим. Михаила, склоняются не к воззрениям Штеккера, а к социал-демократии… Такова короткая история русского «христианского социализма». В два года он в крайних своих выводах зашел гораздо дальше, чем левые фракции христианского социализма в Германии и Англии, и по существу мало отличается от обычного революционного социализма.
Из сделанного нами краткого исторического очерка появления и развития христианского социализма в разных странах ясно, что речь идет в сущности не о том, как объединить Христианство с социализмом; речь должна идти о борьбе с социализмом, о борьбе с язвами общественной жизни, которые верно отметил и указал социализм и использовал в своих целях,- о борьбе за проведение в жизни христианских начал. Конечно, многое, о чем говорит социализм, совпадает с Христианством, но исходные пути того и другого, идеалы, способы и цели их достижения в Христианстве и социализме отстоят, как небо от земли, и разнятся, как Христос и диавол, свет и тьма.
Мы не желаем умалить заслуг социализма. Они налицо. Мы не желаем и замолчать того, что есть верного в социализме.
Л.А. Тихомиров в своих социально-политических очерках, изданных книгоиздательством «Верность» (вып. II), говорит по этому вопросу следующее. «Живучесть социализма зависит именно оттого, что в нем является справедливым требованием, предъявленным буржуазно-капиталистическому обществу и государству, а именно:
1) Усиление начала коллективности в слишком индивидуализированном обществе.
2) Усиление общественной поддержки для отдельной личности.
3) Более справедливое и равномерное распределение средств к жизни.
Начнем с последнего пункта. Никогда нищета и безысходное положение члена общества не могли производить более тяжкого впечатления, чем в современном обществе, и никогда этот факт не мог производить более сильного негодования, потому что он, по средствам современного общества, видимо устраним.
Было ли в старые времена хуже или лучше? Как бы это ни решать, во всяком случае положение бедных, каково оно есть, ложится тяжелым укором на такое общество, богатства которого возрастают вдвое и даже впятеро быстрее, чем число его членов. Не хочет это общество или не умеет уничтожить в своей среде нищету, - во всяком случае оно за это подлежит самым справедливым укорам. Существование значительного числа бедняков особенно поражает и оскорбляет при сопоставлении с неисчислимой роскошью богачей…
Когда социализм указывает современному капиталистическому обществу, хотя бы даже и с преувеличениями, на эту массу ничем не обеспеченной нищеты, нравственное чувство человека не может не отзываться с полным сочувствием к этому укору, и положительную заслугу социализма составляет то обстоятельство, что он целое столетие неустанно пробуждал в этом отношении общественную совесть.
Но его заслуга более значительна: он совершенно прав, взывая в этом случае не к простой филантропии, а утверждая, что общество обязано принять меры к изменению такого положения».
Однако социализм оказался сильным только в критике, в обличении и разрушении, и совершенно бессильным в работе созидательной. Принимая на себя последнюю, он на самом деле идет дальше и дальше в разрушении основ жизни, усиливая зло, но не исцеляя и не останавливая его, и поэтому грозит ниспровержением всей христианской культуры, всего наследия минувших веков, грозит отбросить нас ко временам первобытного варварства. Созидательная сила - только в Христианстве. Оно должно воспользоваться разоблачениями темных сторон жизни, которые сделал и делает социализм, но не смешивать себя с ними в совместной работе над исправлением жизни. Идеалы Христианства и социализма не сойдутся, хотя бы они говорили об одном и том же и даже в одних и тех же выражениях; они разной природы, и не сольются никогда, как не сойдутся две параллельные линии, хотя бы и на одной плоскости. «Социалистическая программа,- говорит Пибоди,- начинает с рассмотрения экономических потребностей и кончает идеалом экономического переворота. Учение Христа начинает с чувства духовных нужд и кончает идеалом духовного царства. Оба касаются жизни действительного мира, но одно желает сделать бедных богатыми, другое - худых хорошими. Социал-философ думает, что образование характера обусловлено переворотом экономических отношений, Христос же рассчитывает на характер (который нужно воспитать), чтобы создать экономический переворот. В Евангелии находится место для принципа уплаты равного вознаграждения, там же есть указание о равной плате за неравную работу и допускается противоположная истина, требующая неравной платы».
Посему не союз с социализмом предлежит Христианству, а борьба. По словам Герцберга, автора книги «Рабочий вопрос и социализм», борьба эта должна быть основана «на здравом смысле самого рабочего и на его нравственном и религиозном (т.е. христианском) сознании». «Я смею надеяться,- говорит Герцберг,- что те слои общества, которые стоят ближе к социалистическому движению, если им дать верное понятие о том, что социализм имеет в виду и на какие пути он указывает, могут быть приведены к сознанию, как мало социализм может выполнить свои обещания.
Но мало пользы указать народу на утопичность социализма и на опасность, в которую он повергает общество. Люди, поставленные в лучшие жизненные условия, должны бы постараться, каждый в отдельности или сообща, посредством законов и учреждений, насколько возможно, устранить или уменьшить то бедственное положение и те страдания, которым особенно подвержены люди, принужденные жить ежедневным физическим трудом».
Нет никакого сомнения в том, что успехи социализма обусловлены тем, что он раздражает и использует не возвышенные инстинкты и запросы человека, а низменные. Пока Христианство предлагает самоотвержение и самоотречение, труд и подвиг, те же рабочие не принимают этих наставлений; но когда идет речь о самоотречении богатых, или когда, под видом Христианства, обещают насильно заставить богатых отречься от богатства, те же рабочие слушают наставления такого «Христианства» охотно. Но этот путь жизни, основанный на низменных инстинктах, слишком рискован, и истинное Христианство от него должно решительно отказаться, как и вообще от всех принципов правды большинства, а не правды Христовой, от веры в формы и учреждения, обычно игнорирующие самого человека и его дух.
Мы нарочно остановились на этом вопросе подробнее. Он отвечает на недоумения тех многих христиан, которые готовы идти путем Христианства на помощь бедным и нуждающимся братьям, но видят и знают, что Церковь не имеет своей экономической программы, что Христос не указал формы политического и социального устройства. Недостаток это, однако, или достоинство? Мы знаем религию, которая вошла в подробное изъяснение всех мелочей жизни, до указания раздела наследства и размера приданого за женою включительно. Мусульманство чрез это, действительно, быстро упорядочило жизнь своих последователей и ввело ее в рамки. Но то было мнимою заслугою: жизнь в этих рамках остановилась и замерла, прогресс и развитие были убиты; мусульманские государства всюду после трех - четырех столетий напряженной жизни постепенно обращались в разлагающийся труп.
Социалисты, как мы упоминали, не идут в объятия «христианского социализма»; социал-демократы относятся к нему с непримиримою враждебностью. Это знак, что между социализмом действительным, а не воображаемым, и между Христианством пропасть велика утвердися. Для христианина же, искреннего в вере, в его личной жизни и в применении правил христианской нравственности тоже нет нужды в христианском социализме.
Иное дело - общественная работа. Здесь стоит вопрос: не следует ли Церкви в самом деле иметь свою экономическую программу? Думаем, после всего сказанного, что это равно вопросу: не следует ли Церкви иметь и свою медицину для облегчения больных и свое кулинарное искусство для накормления голодных. Экономические теории временны и изменчивы, а Церковь вечна. Может ли она, фиксируя данные экономические нужды, считать предложенный социализмом способ их разрешения единственным и вековым, как это повторяют социалисты с фанатическим упорством? Но это бы значило унижать Христа и Христианство.
«Царство Божие» среди людей, - вот идеал, указанный Иисусом Христом, применимый, обязательно применимый и к социальной жизни. Но если бы этот идеал был привязан к определенной экономической теории, как этого хотят социалисты, хотя бы и «христианские», - то как сразу потускнел бы, как стал бы ограничен этот идеал! Но вечно слово благовестия о Спасителе в день Благовещения: «И будет царствовать над домом Иакова во веки, и царству Его не будет конца».
Социализм желал бы царство Божие из Божьего обратить только в человеческое, из небесного в земное, из вечного во временное, повторяя любимое слово своего любимого поэта-еврея Гейне в его «Зимней Сказке»: «Царство небесное мы здесь создадим себе и без слез и без муки».
Не станем снова оценивать социализм с точки зрения Христианства. Атеистический характер социализма стал для нас совершенно ясен.
Христианство не может вступать с социализмом в союз, оно может и должно, напротив, вступить с ним в борьбу за спасение чад Божиих, которых социализм увлекает в пропасть неверия, материализма и, в конце концов, анархии,- за спасение вековых сокровищ христианской культуры. Пастор Тодт в увлечении идеализмом, а за ним и другие христиане желали бы уничтожить в социализме атеистический характер и сделать его христианским. Но ведь здесь будет или подделка Христианства, или подделка социализма. Такое сочетание невозможно. Могут рассуждать: но ведь в социализме есть определенные выводы, касающиеся социальной жизни; мы эти выводы принимаем безотносительно к посылкам, на которых они построены, потому что они совпадают с евангельскими началами, и будем проводить их в жизнь на евангельской основе. Пусть так. Но вопрос: все выгоды или некоторые? Конечно, не все, ибо нельзя принять христианину то, что говорит социализм о религии, о семье, о нравственности, о насилии, о крови…
Итак, то, что вы принимаете, - это не социализм, ибо все, что вы в нем отвергаете, - это-то составляет в нем главное и существенное. Здесь обман или самообман. Говорить: «христианский социализм» - все равно, что говорить: христианский антихрист.
Представьте себе врача, одаренного особою способностью определить и указать болезнь, но обладающего другою роковою способностью: при лечении болезни идти ложным путем, который не лечит болезнь, а осложняет ее и неминуемо ведет больного к смерти. Это - образ социализма. Он верно указал социальное зло, но исцелить его он не в силах, он не излечивает болезнь, а усиливает ее и осложняет другими болезнями, которые ведут общество человеческое к распаду и гибели.
Долой такого врача от одра больного! На его место станет врач, полный любви, сильный верою, сильный небесною помощью. Этот врач - истинное, искреннее Христианство, Христианство деятельное. Его задача - мирная борьба со злом жизни и мирная борьба с социализмом, который усиливает это зло до страшных размеров, угрожающих всеобщим потопом крови и насилия. Нам представляется в высокой степени полезным, интересным и назидательным представить здесь некоторые сведения о деятельности тех лиц, которые задались целью, опираясь на Евангелие, вступить в борьбу с неправдою жизни. Опыты их имеют великую цену.
Мы позволим себе здесь, в заключение наших суждений, высказать взгляд наш на возможность применения мирной борьбы с социализмом на русской почве.
Воздадим должное католичеству и протестантству: они много положили труда на изучение и разрешение социального вопроса. Над изучением этих организаций, над изучением этих благородных усилий благородных людей стоит потрудиться. Это - большею частью труды католического духовенства, верного призыву папы в его руководительных указаниях, начиная с конца 70-х гг. прошлого века и особенно в энциклике Rerum novarum от 15 мая 1891 года, прямо затронувшей социальный вопрос.
Но справедливость требует сказать, что в работе католичества в этой области не могут не раздаваться фальшивые ноты. Католичество, занимаясь ею, делает только ловкий дипломатический шаг, захватывая в свои руки социальное движение, и в конце концов сводит его к одной своей цели: утверждению папского авторитета и господства Рима. Красною нитью эта основная идея проходит и чрез энциклику Rerum novarum во всех ее частях: и в критике социализма, и в ее наставлении правителям и правительствам, и в ее советах богатым классам, и в ее попытках разрешить социальную проблему путем учреждений ассоциаций и синдикатов, руководимых духовенством. В этом приобщении мирскому началу - слабое место католичества: оно постепенно и незаметно само становится на ту точку зрения социализма, с которой он рассматривает мирские блага, как нечто самодовлеющее, как нечто истинно ценное. Но раз свершится такая эволюция понятий, неизбежно отступление от духовной почвы, а на почве материальной, вне религиозно-нравственного смысла жизни, на почве корыстолюбия и властолюбия социализм всегда победит католическую аргументацию уже по тому одному, что он будет искреннее, прямолинейнее и поэтому доступнее массам. Таково роковое значение компромисса.
Но если католичество попадает в такое положение, потому что играет в политику при разрешении вопроса о борьбе с социализмом, то положение протестантства во всех его видах несравненно опаснее и тяжелее, потому что оно само сродни социализму…
Возрождение наук и искусств на почве оживления язычества, рационализм, реформация, деизм, революция, демократия либеральная и социальная, социализм, коллективизм, анархия… все это дети одной семьи. И в этом весь ужас положения протестантства в борьбе с социализмом. В разгар самой разрушительной критики основоположений социализма со стороны протестантства последний услышит от первого: «врачу, исцелися сам», «мы не враги, а друзья; я - твое детище; происходит у нас только размолвка»…
В пояснение сказанного приводим выдержку из сочинения известного философа и публициста проф. А.И. Введенскаго, - из его книги: «Западная действительность и русские идеалы»: «Социальный вопрос есть вопрос не плоти, а духа. Это признает даже и современная социально-экономическая наука. С улучшением материального положения рабочих их социалистические утопии не ослабевают, как бы следовало ожидать, а, напротив, становятся все напряженнее, заявляют себя настойчивее и социалистические движения принимают все более и более острую форму.
Логика тут понятная. Добились необходимого, почему не добиться всего? Перестали умирать с голоду, почему не устроить себе комфорт? Ведь живут же с комфортом другие, «имущие классы»: чем они лучше? Вот это грозное «чем они лучше», за которым скрывается еще более грозный девиз: «война против дворцов и мир с хижинами», - эти грозные, все решительнее и смелее раздающиеся призывы, - чем избавить от них смятенное европейское общество? Ясно, что здесь ничего не может быть достигнуто полумерами, поблажками и уступками. Подлинный стимул всех социалистических движений, как показывает их история, коренится не столько в нынешних страданиях обездоленных масс, сколько в их вчерашнем успехе и в надеждах на будущее.
Сегодня им уступлена автономия в ассоциациях и сходках: не потянутся ли они завтра к большему? Сегодня сведен до minimum’a рабочий день: не запросят ли они завтра совершенной отмены работы? Ныне им установлена максимальная поденная плата, избавляющая их от заботы о первых потребностях жизни: не запросят ли они завтра удобств и комфорта? Ведь мы знаем, что в древнем мире, при сходных условиях, вместе с требованием хлеба раздавалось и требование зрелищ. Нет, не в этих компромиссах и уступках спасение. Для этого нужно нечто большее, нечто весьма большее: нужно принципиальное изменение языческих взглядов на богатство и земные блага на взгляды подлинно христианские; нужна энергичная проповедь и словом и делом об их бренности и лишь относительной цене, значении. Но современный культурный западный мир, - где возьмет он этих проповедников? Папство ли окажет ему эту услугу? Но мы видели уже, что, уверовав более в себя и в свои силы, чем в непреложное слово Христа, оно, вместо возвещения Его чистого и непотемненного учения, вступает на сомнительный и пагубный путь политических расчетов, колебаний и компромиссов. Общество ли людей передовых, культурных? Но если бы оно взяло на себя эту щекотливую миссию разъяснить четвертому сословию правильный взгляд на земные блага, то, конечно, получаемые были бы в праве ответить своему непризванному и двусмысленному учителю: «врачу, исцелися сам»!
В самом деле, разве современные передовые классы не проповедуют самым энергичным и красноречивым образом, строем всей своей жизни, - разве не проповедуют они совершенно противного? Современная плутократка, издерживающая чуть не весь годовой бюджет своего супруга на прихотливые костюмы, - разве она не является для бедной «дочери народа» трудно победимым, раздражающим соблазном, и не в праве ли эта последняя сказать, что именно она, эта гордая плутократка, развращает ее, порождая в ней зависть и погоню за роскошью и нарядами? Разве богатые banquiers и буржуа, беспечно проводящие время чуть не с утра и до ночи, особенно в открытых (как повсюду в Париже) cafe, на виду у празднотолпящегося безработного черного люда, - разве они косновенно не виноваты в этих грозных рабочих движениях? Не они ли проповедуют массам и своим примером, и своею жизнью языческое отношение к богатству? Не они ли зажигают в нем чувства зависти, ненависти и затаенной злости? Не они ли убивают его нравственно? Вот почему в воздухе современного культурного мира, кажется, снова носится грозный древний вопрос: «Каин, где брат твой Авель?» Все в нем, в этом забывшемся и утратившем смысл текущего мире, объято одним духом, охвачено одним стремлением, - стремлением к наживе. Нужен новый Моисей, который энергично и властно, воздев руки горе, напомнил бы этому миру, как древним богоотступным и вероломным евреям: «не сотвори себе кумира!»…
Мы убеждены, что это слово скажет миру и сильна сказать его только Святая Православная Церковь. Пусть ее настоящее скорбно, и положение ее, по-видимому, полно немощей и бессилия. Все же это дерево не от земного семени: в нем заключены могутно великие силы. Ей обетование: «не бойся, малое стадо, Отец благоизволил вам дать царство». Ей и завет, - предсмертный завет Господа Иисуса: «и Я завещаю вам, как завещал Мне Отец Мой - царство».
В истории Православия, в сохранении им вселенского Христианства в неповрежденном виде, в устранении от мирских начал и мирского властительства, в верности Христианству, как религии, а не как философской или моральной доктрине, в союзе с народом, как членом Церкви Христовой, в смиренном искании благодати свыше, в отсутствии горделивой уверенности в собственном уменьи разрешить все мировые вопросы мысли и жизни, - вот в чем наши залоги светлых о православии чаяний. Способы и формы мирного разрешения социального вопроса, а в данное время - мирной борьбы с социализмом, с этою заразою и пагубою общественной жизни, может быть, и Православная Церковь отчасти примет те же, что испробованы на Западе, или приближающиеся к ним, измененные сообразно с условиями русской жизни, но дух их должен быть иной.
Путь к разрешению социального вопроса в указанном выше направлении даст православию неумирающее предание, неумирающая связь с древнею Христианскою Церковью, которая в первый же век существования своего в Иерусалиме умела добровольным подвигом верующих указать и наметить в любви, а не в насилии разрешение и врачевание язв жизни.
А Русская Церковь? Разве из глубины веков она не дает нам великих образцов милосердия и устроения на основе его внешней жизни верующих? Уже в «Уставе» св. князя Владимира мы видим указания на дома призрения, богадельни, больницы, странноприимницы и иные учреждения, рассчитанные на умягчение нестроений и бедности в тогдашней жизни. Всматривайтесь в древний русский приход, вслушивайтесь в постановления наших Церковных Соборов, в русское законодательство до времен ХѴIII-XIX веков, когда постепенно у Церкви сокращались и способы благотворения и даже самое право на него, - и вы увидите, что Церковь и хотела, и умела в свое время разрешать социальный вопрос. Силы ее и теперь целы, и если она возвратится на забытый путь, влияние ее на жизнь будет огромным.
Лишь бы цело было внутреннее средоточие Христианства - живая религиозная вера и живое религиозное чувство: все прочее само собою приложится. Сила Божия в немощах совершается. Православие еще не сказало своего окончательного слова: путь, им указываемый для устроения жизни, путь искренней и живой веры, смирения и любви, молитвы и подвига, - может быть, путь далекий, но он - единственно верный».
св. Иоанн Восторгов. Социализм при свете Христианства // Полное собрание сочинений. Т. 5. М., 1913. С. 148-215
