100 р бонус за первый заказ
Выберите тип работы Дипломная работа Курсовая работа Реферат Магистерская диссертация Отчёт по практике Статья Доклад Рецензия Контрольная работа Монография Решение задач Бизнес-план Ответы на вопросы Творческая работа Эссе Чертёж Сочинения Перевод Презентации Набор текста Другое Повышение уникальности текста Кандидатская диссертация Лабораторная работа Помощь on-line
Узнать цену
Нефтяной кризис 1973 года (также известен под названием «нефтяное эмбарго») начался 17 октября 1973 года, когда ОПЕК, в которую входили все арабские страны-члены ОПЕК, а также Египет и Сирия, заявила в ходе Октябрьской войны, что она не будет поставлять нефть странам, поддержавшим Израиль в этом конфликте с Сирией и Египтом. Это касалось прежде всего США и их союзников в Западной Европе. В течение следующего года цена на нефть поднялась с трёх до двенадцати долларов за баррель. Нефтяной кризис 1973 года был первым энергетическим кризисом и до сих пор считается крупнейшим. ОПЕК снизила объёмы добычи нефти не только для того, чтобы повлиять на мировые цены в свою пользу. Главная задача этой акции состояла в создании политического давления на мировое сообщество с целью уменьшения поддержки Израиля западными странами. Результатом экономического нажима ОПЕК стала декларация совета министров стран Общего рынка, поддержавшая позицию арабов. Кроме того, почти все государства Африки разорвали дипломатические отношения с Израилем. Создавшееся политическое положение усилило зависимость Израиля от США и вскрыло истинные масштабы зависимости развитых стран от цен на нефть. Вместе с тем, Нефтяной кризис 1973 года способствовал усилению экспорта нефти на Запад из Советского Союза и положил начало зависимости СССР, а затем и России от «нефтяной трубы» и нефтедолларов. Достаточно резво многие страны, которые занимались импортом энергоресурсов, стали отдавать приоритеты именно нефти. 20-22 октября было объявлено, что арабские страны прекращают поставки нефти в Америку. Все дело в том, что США снабжали Израиль оружием, что, разумеется, не нравилось арабам. Цена выросла с $3 до $12 за баррель. Возникла ситуация, когда развитие тормозилось не недостатком новых технологий, а недостатком ресурсов. После кризиса достаточно активно стали осваиваться огромные месторождения газа в советской Сибири. Многие инвесторы коренным образом пересмотрели объекты инвестирования. Инвесторы искали новые, более энергоемкие направления капиталовложения. Возможно, это и повлияло на взрывную экспансию информационных технологий. Если говорить другими словами, то нынешняя ситуация в мире является отголоском энергетического кризиса 1973, потому что начинает ощущаться отдача от инвестирования в новые, менее затратные отрасли. Конечно, понятно, что необходимо было развивать новые отрасли. Но как же быть со старыми? Разумеется, про них не забыли. Правда, после энергетического кризиса 1973 года как никогда стали актуальны энергосберегающие технологии, которые были внедрены в невиданных доселе масштабах. Для Советского Союза последствия энергетического кризиса 1973 года также оказались весьма и весьма печальными. Ситуация, которая возникла после энергетического кризиса 1973 года, вынудила руководство страны искать новые месторождения топлива. Цены в результате таких слухов росли, а монополии получали сверхприбыли. Во время энергетического кризиса 1973 года нефтяные хранилища были на самом деле заполнены под завязку. А деятельность всех монополий была очень грамотно диверсифицирована. Кризис – это, в первую очередь, была отличная возможность заработать.
Конец 1970-х-начало 1980-х гг. вошли в историю энергетической политики как период второго нефтяного шока. В советской литературе энергетические кризисы 1973 и 1979-1980-х гг. было принято рассматривать в рамках концепции общего кризиса капитализма, как две его стадии, однако такой подход был не единственным.
Так, заместитель директора Института США и Канады АН СССР Г.Е. Скоров выступил с критикой традиционной советской концепции: « США пережили два энергетических кризиса. Иногда их рассматривают как две фазы одного и того же энергетического кризиса. Представляется, что для такой оценки нет оснований. Кризис не является чем-то постоянным. Кризисы наступают и преодолеваются». В американской и европейской литературе, в прессе того времени и в официальных документах с 1979 г. утвердилось название «второй нефтяной шок» или «второй нефтяной кризис». В настоящее время термины «кризис 1979-1980 гг.», «второй нефтяной кризис», «второй нефтяной шок», «второй энергетический кризис» являются общеупотребительными.
Второй нефтяной шок длился около двух лет и проходил в два этапа. Первый развернулся в 1979 г., поскольку массовые выступления против режима шаха Пехлеви привели к полной остановке нефтяной промышленности Ирана, бывшего вторым производителем нефти в ОПЕК после Саудовской Аравии. Второй этап кризиса пришелся на осень-зиму 1980 г. и был вызван началом ирано-иракской войны, повлекшей снижение уровня добычи ее участниками. В обоих случаях на фоне незначительного и непродолжительного снижения производства рынок оказался охвачен паникой, приведшей к небывалому росту цен, который, по словам и.о. Генерального секретаря ОПЕК (1983-1988) Ф. Аль-Чалаби, «трудно объяснить даже сегодня и, тем более, обосновать экономически». Действительно, в отдельных случаях речь шла о более чем 50 долл. за баррель. В 1980 г. опасения блокировки главной мировой нефтяной артерии - Персидского залива - усугубили положение. Лишь в октябре 1981 г. в результате наращивания производства Саудовской Аравией официальная цена ОПЕК была снижена до 32 долл., что обозначило окончание кризиса.
Фактологическая канва кризиса конца 1970-х - начала 1980-х гг. известна достаточно хорошо. В ответ на «клеветнические» публикации в центральной иранской прессе в адрес религиозного лидера в изгнании аятоллы Хомейни в начале 1978 г. в Куме, священном для мусульман городе, вспыхнули протесты, в результате подавления которых была пролита кровь. Эти события ввергли Иран в замкнутый круг похоронных процессий, демонстраций и кровопролития. В октябре 1978 г. протесты перекинулись в юго-западную часть страны, где находился центр нефтедобычи. В итоге повстанцами был захвачен офис Oil Service Company of Iran. Ни введение военного положения, ни назначение на пост премьер-министра одного из оппозиционных деятелей, Ш. Бахтияра, не смогло спасти монархию в Иране. 16 января 1979 г. шах Пехлеви вылетел из аэропорта Тегерана, в отпуск, увезя с собой шкатулку иранской земли, земли, на которую ему так и не суждено будет вернуться. Возвращение в страну 1 февраля 1979 г. после 15-тилетней ссылки духовного лидера революции аятоллы Хомейни означало крах прежнего режима и начало нового периода в истории Ирана.
Позиция США относительно событий, происходящих в Иране, была сложной и неоднозначной. Многие исследователи обращают внимание на крайне низкий уровень американской иранистики, а также на слабость теоретической и практической подготовки персонала посольства США в Тегеране. А.С. Купер саркастично цитирует слова У. Салливана, занимавшего пост посла в 1977-1979 гг., который прямо признавался в своей «полной невинности по части Ирана». Он никогда не жил и не работал ни в Иране, ни в какой-либо другой исламской стране, получив пост посла лишь потому, что имел опыт общения с авторитарными правительствами, работая в Лаосе, на Филиппинах и т.д. Примерно так же обстояли дела и с главой группы ЦРУ, который не говорил на фарси, зато был сведущ в японском, прослужив 13 лет в Токио.
Дж. Картера, пришедшего к власти на риторике прав и свобод человека, происходящее в Иране ставило в неловкое положение. Еще до победы революции американские политики признавали вину шаха в происходящем. 10 октября 1978 г. президент заявил о губительности насильственной вестернизации традиционных обществ, заметив, что «шах слишком рьяно взялся за установление демократии в Иране и за формирование прогрессивного взгляда в отношении социальных проблем».
В результате всех этих событий к рождеству 1978 г. нефтедобыча в Иране, исчислявшаяся 5,5-6 МБД (4,5 из них шли на экспорт) упала до нуля. Это привело к скачку цен на нефть на рынке наличного товара в Европе на 10-20%. В таких обстоятельствах 17 декабря 1978 г. конференция ОПЕК приняла решение о поквартальном повышении цен на 14,5% в следующем, 1979 г. 26 марта 1979 г., во исполнение решения декабрьской конференции, цены на нефть были подняты до 14,56 долл. К июлю 1979 г. цена на «черное золото» достигла 18 долл., при допустимом максимальном уровне в 23,5 долл. В декабре 1979 г. базовая цена составила 24 долл., в мае 1980 г. - 28 долл., а по итогам балийской встречи ОПЕК, проходившей в декабре 1980 г. на фоне раскатов ирано-иракской войны, были утверждены две цены на нефть - 32 долл. за баррель саудовской нефти и 36 долл. для всех остальных членов ОПЕК (110-120 долл. в ценах 2008 г.). Снижение цены Саудовской Аравией демонстрировало решительность Эр-Рияда предупредить развитие событий, аналогичное 1979 г. И надо сказать, ей это удалось. Как отмечалось в одном из документов, рост цен в 1980 г., после начала войны в Заливе, оказался «умереннее, чем ожидалось»: лишь на короткое время цены по сделкам подскочили до 50 долл., но в начале ноября 1980 г. они вернулись на прежний уровень. Необходимо заметить, что стабилизация рынка была связана не только с действиями Саудовской Аравии, но и с тем, что и Ирак, и Иран, серьезно зависевшие от нефтедолларов, приложили все усилия, чтобы возобновить поставки на внешний рынок сразу же после начала военных действий (см. Приложение, табл. 18).
Несмотря на то, что в итоге худший из сценариев не реализовался, все же за 1979-1980 гг. рост цен на нефть составил почти 300%. Что явилось его причиной? На наш взгляд, страх перед надвигавшимся «нефтяным голодом», который стал причиной небывалой паники на рынках. ОПЕК, по всеобщему представлению бывшая дирижером нефтяного рынка, в 19791980 гг. потеряла контроль над своим оркестром. Министр А. Ямани прямо признался во время визита в Вашингтон в сентябре 1979 г., что «в настоящий момент только потребители могут ограничить рост цен путем снижения спроса на нефть». В условиях полнейшей неопределенности относительно поставок в 1979-1980 гг. торговля нефтью передислоцировалась на наличный (спотовый) рынок - нечто новое для мировой практики до 1980-х гг. Этот тип рынка просто не признавал «официальной» цены ОПЕК (см. Приложение, табл. 19). Условия каждой отдельной сделки здесь определялась покупателем и продавцом, что сообщало ценам крайне волатильный характер, а в условиях негативных ожиданий обернулось их практически неограниченным ростом. Так, уже летом 1979 г. японские компании платили выше 50 долл. за баррель. Аналитики также отмечали аномальность поведения спотового рынка в том смысле, что обычно цены на нем колеблются вокруг нижнего, а не верхнего
рыночного уровня.
Состояние неразберихи, нечто «нормальное» для кризиса в целом, было усугублено тем, что поддавшись всеобщей панике, на рынок устремились и частные компании, и государственные агенты. По данным МЭА, особенно активными в этом оказались Япония, США и ФРГ. Желая пополнить свои стратегические резервы, эти государства создавали искусственно завышенный спрос на «черное золото», усугубляя и без того непростое положение на рынке. Такое поведение противоречило установкам МЭА о создании стратегических запасов исключительно в «мирное», стабильное время. В добавление к этому, в два раза возросло и количество межправительственных транзакций, бывших традиционным способом покупки нефти в докризисный период.
Наконец, не только потребители, но и производители внесли лепту в повышение градуса напряжения на рынке. В 1979 г. поддавшись искушению получить премиальные, сравнимые со спотовым рынком, многие страны ОПЕК «увеличили цены официальных прямых продаж», вопреки согласованному в декабре 1978 г. уровню, запустив, тем самым, механизм повышения цен на опережение (leapfrogging).
В ходе этого кризиса также не сработала имевшаяся в 1973 г. подушка безопасности в виде ТНК, которые смягчили и перераспределили удар кризиса между странами-реципиентами нефти. Возможности компаний к концу 1970-х гг. снизились не только ввиду кардинального изменения правил игры на нефтяном рынке, но и вследствие того, что после событий 1973 г. они оказались еще сильнее зажаты в тиски антитрестовского законодательства. Потеряв традиционные источники сырья - концессии, компании устремились на наличный рынок, что увеличило количество акторов на нем в геометрической прогрессии.
На наш взгляд, именно, паника и хаос, усугубленные действием «фактора страшных газетных заголовков», а не реальная нехватка нефти на рынке лежали в сердце кризиса 19791980 гг. (см. Табл. 10). О «надуманности» нефтяного дефицита, бывшего главным поводом для страха, свидетельствуют и публикации специалистов, и архивные документы. Согласно отчету ОПЕК, простой иранской нефтяной промышленности в 1979 г. был уравновешен наращиванием добычи другими членами ОПЕК на 3,8%, а также ростом на 5,1% добычи в
0. Кризис 1979-1980-х гг.: импорт сырой нефти развитыми странами.
Источник: The World Oil Market in the Years Ahead, 6/15/1979, NLC 133-177-4-3-1, JCL.
Северном море и Мексике.
Документы ОЭСР и МЭА показывают, что в первом полугодии 1979 г. импорт в страны «Большой семерки» остался близким к уровню 1978 г., причем по сообщениям компаний география распределения нефти также не претерпела существенных изменений. Единственная страна, которая снизила импорт, была Великобритания. Уже к середине марта 1979 г. уровень добычи в Иране поднялся до 2,5 МБД, и это - на фоне решения короля Саудовской Аравии поднять уровень добычи с 8,5 до 10,3 МБД, которое было принято им после получения личного письма от Дж. Картера. Еще 1 МБД восполнялся другими членами ОПЕК. 500 тыс. баррелей в день добывалось за ее пределами. Таким образом, уже в марте 1979 г. снижение уровня добычи в мировом масштабе едва ли достигало 2%, что могло быть покрыто за счет использования других видов топлив.
В пользу тезиса о мифичности недостатка нефти на рынке в 1979-1980 гг. свидетельствуют и данные о росте запасов нефти (как коммерческих, так и стратегических) в странах ОЭСР. К концу 1979 г. они поднялись с 71 до 84 дней потребления, что в свою очередь, стало дополнительным фактором, выдавливавшим и без того высокие цены вверх. Так, закупки нефти в СНР были прекращены Вашингтоном только в марте 1979 г., когда рынок уже прошел «худшую стадию», связанную с полной остановкой промышленности Ирана. То есть сложилась достаточно абсурдная ситуация, когда в ожидании нехватки топлива покупатели ринулись на рынок наличного товара, поднимая, тем самым, цены вверх, что в итоге вызывало панику, которая в свою очередь становилась фактором дальнейшего роста цен. Нам кажется, что следующая фраза из телеграммы, посланной Госдепартаментом ближневосточным посольствам, адекватно характеризует странную ситуацию на рынке: «Даже если добыча нефти в Иране будет восстановлена на уровне 3,5 МБД, а производство в других странах ОПЕК достигнет максимума производственных мощностей, предложение на мировом рынке нефти будет оставаться дефицитным, хотя и достаточным для удовлетворения текущего спроса и восстановления истощенных запасов». Если рынок, предложения которого было достаточно не только для удовлетворения спроса, но и для пополнения запасов, называется «дефицитным», то не совсем понятно, какой уровень предложения считался в Госдепартаменте нормальным.
Каков же был ответ стран-потребителей, ЕЭС и США, на очередную лихорадку нефтяного рынка? Во-первых, в отличие от нефтяного шока 1973 г., который был вызван войной Судного дня, данный кризис был менее политизированным, что позволило Европе и США выступить единым фронтом - оказавшись по разные стороны баррикад по отношению к событиям 1973 г., в случае с иранской революцией Брюссель и Вашингтон придерживались одинаковых взглядов. Во-вторых, у импортеров нефти на сей раз имелся опыт прохождения кризиса 1973-1974 гг., была стратегия координации усилий и план действий - Соглашение о международной программе развития энергетики 1974 г., главный учредительный документ МЭА. Отдельные положения этого соглашения составляли Систему распределения нефти при возникновении чрезвычайных ситуаций (Emergency Sharing System). Она должна была приводиться в действие автоматически в случае, если импорт одного из членов МЭА снижался на 7%. Ее участники также были обязаны создать резервные запасы нефти в объеме, равном 90 дням импорта, которые могли быть использованы в случае существенного срыва поставок. Международный аспект данной программы заключался в том, что поставки и имеющиеся запасы должны были перераспределяться среди участниц МЭА с тем, чтобы смягчить удар по отдельно взятым странам, а для общего контроля над ситуацией планировалось ввести систему регистрации транзакций на рынке. На домашнем фронте правительства были обязаны в короткое время сократить спрос на нефть и нефтепродукты, применить комплекс мер по стимулированию перехода на альтернативные виды топлива, увеличить собственную добычу нефти, перейти, в случае необходимости, к нормированию нефтепродуктов, что, например, активно использовалось в США в 1973-1974 гг.
События второго нефтяного шока стали «боевым крещением» для этой системы. Несмотря на то, что Швеция, один из членов МЭА, сообщила о 16% снижении импорта, решение о приведении в действие вышеописанной программы так и не было принято (к слову, она так и не была опробована до сих пор). Вместо этого стали использоваться лишь отдельные ее рычаги, прежде всего, направленные на экстренное сокращение энергопотребления.
Для этого существовало несколько причин. Хотя в МЭА и понимали, что запуск программы возымел бы положительный психологический эффект, существовали чисто технические опасения относительно успешности этого начинания с учетом того, что Франция, один из крупнейших игроков на европейском рынке, находилась за ее пределами. Неудачный же запуск системы серьезным образом дискредитировал бы МЭА. Еще одним сдерживающим
обстоятельством было отсутствие надежной статистики о состоянии рынка и перспективах его
развития ввиду переключения основного массива операций на рынок наличного товара.
Уже 1-2 марта 1979 г., когда кризис только разворачивался, заседание Правления МЭА (встреча министров энергетики стран-членов) приняло Программу действий на 1979 г., центральным пунктом которой являлось срочное сокращение потребления на 5% (эквивалент 2 МБД). Страны-участницы должны были предпринять срочные меры, в том числе, фискального характера, по снижению энергопотребления (это, прежде всего, касалось США, где цены на нефтепродукты были гораздо ниже мировых) и стимулированию перехода на альтернативные виды топлива и на тяжелые сорта нефти, более доступные на рынках.
В этом же месяце европейские страны обсудили возможные меры по успокоению рынков. Предложение Франции усилить контроль над портами в Генуе, Триесте и Роттердаме - главные ворота Европы - было воспринято резко отрицательно ФРГ и Великобританией, не разделявшими дирижистских настроений Парижа. Второе французское предложение об установлении потолков закупочных цен получило поддержку со стороны ФРГ, которая обещала подумать, как «заставить это предложение работать».
Полномасштабная сверка часов по поводу ситуации на нефтяном рынке была проведена на саммите «Большой семерки» в Токио 28-29 июня 1979 г. Эта встреча проходила на фоне очередного повышения цен на нефть, и президент Картер воспользовался возможностью выступить от имени «расстроенных и обозленных» потребителей с обвинительными словами в адрес производителей. Он отметил, что впервые индустриальные страны высказались открыто и единогласно против действий ОПЕК, что нашло отражение в итоговом коммюнике саммита: «По общему согласию, необоснованное повышение цен на нефть неизбежно повлечет за собой очень серьезные экономические и социальные последствия. Оно будет означать инфляцию и замедление роста по всему миру. Это, в свою очередь, приведет к большей безработице, большим проблемам с дефицитом торгового баланса и создаст угрозу стабильности развивающихся и развитых стран мира в равной степени». Несмотря на всю решительность и привлекательность такой риторики для избирателей, президент и Министерство энергетики США поддерживали весьма тесный контакт с Саудовской Аравией. Из документов явствует, что, как и после встречи «Большой семерки» 1978 г., так и после Токио в 1979 г., Эр-Рияд был ознакомлен самым подробнейшим образом с содержанием бесед
и настроением умов лидеров развитого мира.
Участники встречи в Токио подтвердили мартовское решение МЭА о сокращении энергопотребления, а европейское крыло саммита внесло предложение о регистрации сделок по купле-продаже нефти, что предусматривалось и чрезвычайной программой МЭА (сами европейцы уже запустили ограниченный по масштабам проект мониторинга операций на наличном рынке). Но это предложение так и осталось предложением. В США существовали сомнения относительно его применения на практике ввиду наличия возможных законодательных препонов в странах-участницах. Также не было понимания масштабов такого мероприятия. Считалось, что для его осуществления, чисто технически, могло бы потребоваться привлечение «международной организации или крупной частной фирмы». В заключительном коммюнике содержался призыв к компаниям и государствам воздержаться от пополнения резервов, однако, он так и остался только призывом. Германия, Нидерланды, Соединенное Королевство отказались придерживаться каких-либо ограничений на этот счет, продолжали пополнять свои запасы и США. В итоге, общие темпы создания резервов в 1979 г. достигли 1,1 МБД, что, для сравнения, было эквивалентно уровню добычи Алжира. В 1980 г. запасы нефти ОЭСР были на исторически самом высоком уровне. В одной только ФРГ, в девяти хранилищах на севере страны на начало 1981 г. находилось 40 млн. тонн нефти, эквивалент 131 дня потребления. И это - не считая 22 млн. тонн запасов, находящихся в
распоряжении промышленных предприятий и частных хозяйств.
В продолжение этого саммита, в декабре 1979 г., на совещании МЭА было достигнуто соглашение о создании «умной» системы мониторинга рынка с учетом показателей импорта, экспорта, возможностей по сокращению потребления различных государств, которая позволяла бы оперативно определять предельные размеры импорта для каждой страны в случае возникновения чрезвычайной ситуации на рынке. Как оказалось, для США эти нормы были наиболее близки к актуальным объемам закупок (8,5 МБД), в том числе, с учетом пополнения СНР, в то время как для стран Европы это могло бы обернуться дополнительными обязательствами по снижению импорта.
Осенью 1980 г., когда вместе с началом ирано-иракской войны мир вступил во вторую фазу энергетического кризиса, те изменения в комплексе мер по реагированию на чрезвычайные ситуации, которые были внесены странами-членами МЭА в 1979 г. ad hoc, приобрели черты системности. Вновь не были запущены в действие механизмы распределения ресурсов, а 1 октября 1980 г. МЭА, вновь безуспешно, призвала страны воздержаться от покупок на наличном рынке. Состоявшееся в декабре совещание Правления МЭА обсуждало возможность введения ограничений импорта по странам. Однако, в итоге, оно обошлось лишь призывом к странам-членам не превышать оптимальный уровень импорта и воздерживаться от «нежелательных покупок на наличном рынке». Такая ставка на призывы и добровольность были детерминированы отчасти тем, что от переходной администрации Р. Рейгана поступил сигнал о том, что административные ограничения могут быть пересмотрены после
инаугурации.
9 декабря 1980 г. в Париже состоялось очередное заседание Правления МЭА, итоговое коммюнике которого может быть названо обновленной версией программы действий развитых стран в чрезвычайных ситуациях на нефтяном рынке. Первой линией обороны было объявлено дальнейшее укрепление и совершенствование менеджмента стратегических национальных резервов, второй - ограничение «нежелательных закупок по ценам, которые могут оказать давление на рынок», третьей - сокращение энергопотребления, переход на иные виды топлива, увеличение собственной добычи, что маркирует перемену в расстановке приоритетов по
сравнению с прошлым годом.
Некоторые исследователи считают, что неспособность МЭА во время кризиса 19791980-х гг. выступить «единым фронтом» и запустить в действие систему реагирования на чрезвычайные ситуации может быть расценена как признак слабости организации. Нам кажется, что стоит взглянуть на реакцию потребителей под другим углом. Те договоренности, которые нашли отражение в Соглашении МЭА от 1974 г., были достигнуты при совершенно ином раскладе на мировом нефтяном рынке. В 1979 г. 2 МБД нефти добывалось в Северном море. Около 1,7 МБД «черного золота» США получали из Трансаляскинского трубопровода, торжественно открытого в 1977 г. Снизилась доля нефти в мировом энергетическом балансе - для ЕЭС эта цифра составляла 55% по сравнению с 65% в 1973 г. Значительно возросла энергоэффективность - на производство единицы ВВП в 1979 г. тратилось меньше энергии, чем в 1973 г. Суммарное абсолютное сокращение нефтепотребления «Большой семерки» в 1979 г. составило 2,1 МБД. Таким образом, к концу 1970-х гг. баланс сил на мировом рынке энергоносителей стал постепенно меняться в пользу импортеров нефти, так что острой необходимости в запуске чрезвычайной программы, согласованной в 1974 г., просто не было.
Важно то, что, несмотря на различия в степени своей зависимости от нефти ОПЕК, США и страны Европы сумели избежать значительных разногласий по программе действий в период кризиса. Этому могут быть найдены несколько объяснений. Во-первых, принятые меры в отношении кризисной ситуации носили компромиссный и постепенный характер, что, с одной стороны, позволяло принимать решения не автоматически, а сообразно с ситуацией, которая, как мы можем видеть, сильно отличалась и от предыдущего кризиса, и от самых непосредственных ожиданий и прогнозов. Кроме того, странам и правительствам предоставлялся на выбор целый спектр инструментов для достижения целей сокращения потребления. Так, например, в Европе 40% экономии энергопотребления приходилось на жилой сектор, в то время как в США была сделана ставка на повышение энергоэффективности промышленных предприятий. Во-вторых, свою роль сыграло обострение отношений с Восточным блоком, что в целом способствовало сплочению Западного блока. В-третьих, определенное влияние возымел и фактор эпопеи с захватом персонала американского посольства в заложники в Иране, кризис, разворачивавшийся с конца 1979 по начало 1981 г., попытки разрешения которого стоили чрезвычайного напряжения сил американскому истеблишменту.
ЕЭС, для которого, по словам председателя Европейской комиссии Роя Дженкинса, энергетическая политика входила в «серую зону» компетенции, также сумело выступить единым фронтом в отношении ОПЕК. И это на фоне далеко не самых радужных времен в истории Сообщества, называемых порой «евросклерозом». В это время в самом разгаре находились споры о пересмотре условий членства Великобритании в ЕЭС, не было единства среди европейцев и в том, как реагировать на афганскую кампанию СССР. Корреспондент журнала, издаваемого Еврокомиссией, даже назвала неожиданное проявление единства позиции Сообщества при обсуждении энергетических проблем «европейским парадоксом», пояснив, что «в настоящий момент внутренние разногласия настолько сильны, что лидеры Девятки предпочитают не обсуждать их вовсе».
Каковы же были итоги второго нефтяного шока? Его экономические последствия были масштабными, хотя, как оказалось позднее, и не катастрофическими. Рост цен на нефть в 19781981 гг. и замедление экономического роста стоили странам ОЭСР 400 млрд. долл. в год или 2000 долл. для семьи из 4 человек. И все же, этот кризис был ограниченным, поскольку он не породил цепной реакции взрыва цен на другие товары. Согласно Ежегодному экономическому обзору ЕЭС, рост цен на сырье, спровоцированный скачком цен на жидкое топливо, в 1979-1980 гг. был в два раза ниже аналогичного роста цен в 1973 г. Рецессия, начавшаяся в конце 1979 г., уже к лету 1980 г. сменилась ростом, выход из нее был достаточно уверенным, а последовавший в 1981 г. спад промышленного производства стал, скорее, следствием резкого изменения в фискальной политики в США и Великобритании.
Создание внушительных запасов сырой нефти, осуществленное рядом стран в период хаоса на нефтяных рынках в 1979 г., смягчило вторую волну кризиса в 1980 г., вызванную началом ирано-иракской войны, также сопровождавшуюся непродолжительным падением добычи в этих двух странах. Таким образом, главный вывод кризиса 1979 гг.
Состоял в действенности «подушки безопасности» в виде стратегических запасов. В этом смысле «бег» на рынок наличного товара в 1979-1980 гг., породивший рост цен на нефть, был оправдан, поскольку в итоге страны-потребители за достаточно короткий срок создали внушительные запасы жидкого топлива. Опыт кризисного управления, приобретенный в этот период развитыми странами, предопределил модификацию их энергетических программ в посткризисную фазу. Характер этих изменений не в последнюю очередь был обусловлен переходом на неоконсервативную политэкономическую парадигму США и Великобритании,
где к власти пришли команды, ратовавшие за максимальную передачу рычагов управления
экономикой от государства рынку.
Еще одной отличительной чертой этого кризиса являлось активное обсуждение в формате МЭА планов сокращения импорта углеводородов на средне- и долгосрочную перспективу еще до окончания кризиса. В неразберихе 1970-х гг., когда за 5 лет в США, например, было принято три энергетические программы, такие цифры так и не были согласованы, хотя речь об этом и велась. Принимаемые в 1979-1980 гг. показатели носили индикативный характер - агентство не имело рычагов проведения их в жизнь в обход национальных правительств, тем более оно не могло указывать, какие способы государства должны были выбирать для достижения поставленных целей. В этой связи именно изучение реализации на практике добровольно принятых на себя обязательств в рамках МЭА отдельными странами-участницами является ключом для понимания специфики энергетических подходов США и ЕЭС после второго нефтяного кризиса.
Общий фон дискуссий в рамках МЭА формировался вокруг следующих противоречий. Во-первых, противоречия между США, Великобританией, Нидерландами и Норвегией, которые имели обширные запасы собственных углеводородов и начали разрабатывать их особенно активно после кризиса 1973 г., и остальными странами Европы. Во-вторых, противоречие между внутренней энергетической политикой США и нормами МЭА. У европейских участников агентства были большие претензии к Вашингтону по снижению энергопотребления, повышению энергоэффективности и, самое главное, по ценовой политике. Даже несмотря на меры, предпринятые администрацией Картера, энергопотребление в США почти в два раза превышало показатели Европы. Так, показатель потребления электроэнергии на душу населения в 1979 г. в США был 1,12 против 0,52 в ЕЭС. Средний удельный вес расхода топлива на 100 км в Новом Свете достигал 10 л, а в Дании и Нидерландах - 8,6 и 8,8 л соответственно.
Несмотря на Боннские обещания президента Картера, с правительственным контролем над ценами в 1980 г. было «покончено» лишь частично под предлогом ухудшения экономической конъюнктуры в 1979 г. В такой обстановке даже Великобритании, самому лояльному партнеру, было нелегко брать сторону США в дискуссиях с коллегами по ЕЭС. Как заметил британский министр энергетики Д. Хаувэлл в личной беседе со своим американским коллегой Ч. Дунканом, Лондону «было бы гораздо проще получить серьезную поддержку предложениям США..., если бы галлон бензина в Америке стоил больше, чем 1/3 галлона бензина в Европе».. Показательно и примечательно, что подписание указа об отмене правительственного контроля над ценами на нефтепродукты стало первым действием Рональда Рейгана в новой для него роли хозяина Белого дома.
Средне- и долгосрочные энергетические программы МЭА ориентировались на следующие даты - 1981, 1985 и 1990 гг. По результатам саммита «Большой семерки» в Токио в 1979 г. были определены среднесрочные цели по сокращению импорта до 1985 г. Страны ЕЭС, во исполнение решения Страсбургской встречи Европейского совета, взяли на себя обязательства не превышать в 1985 г. размеры импорта 1978 г., Вашингтон обещал выйти на уровень 1977 г. Эта цифра составляла 8,5 МБД, но вскоре она была пересмотрена президентом Картером до 8,2 МБД, о чем он заявил в обращении в Канзасе 16 июля 1979 г., 12 часов спустя после своей самой знаменитой речи по энергетической тематике, названной «Кризис веры». Всего же общий уровень импорта для стран-членов МЭА составил 26,2 МБД к 1985 г., однако, уже в 1980 г. эта цифра была пересмотрена до 22 МБД.
18-22 мая 1980 г. состоялась встреча Правления МЭА, на которой была принята долгосрочная энергетическая программа стран-потребителей: к 1990 г. совокупный импорт нефти стран-членов МЭА не должен был превышать 18-19 МБД. 22-23 июня 1980 г. прошел очередной саммит «Большой семерки» в Венеции, «хорошо подготовленное, успешное мероприятие, прошедшее в обстановке гармонии». В официальной повестке дня нефтяная проблема значилась как ведущая, но она оказалась в итоге «перевешена» обсуждением афганской проблемы. Центральная сессия началась с «застрельного выступления» премьер- министра Японии, который, обращаясь к своим коллегам, заявил: «Мы все в одной гондоле». Лидеры семи развитых стран подтвердили решение сократить к 1990 г. долю нефти в энергетическом балансе с 53% до 40%. Также была поставлена весьма амбициозная задача по интенсификации использования топлива: соотношение между темпами экономического роста и темпами роста энергопотребления должно было сократиться до 0,6. Там же впервые был поставлен вопрос о разработке мер по предотвращению «импульсивного поведения» рынка в условиях мини-кризиса (sub-crisis management).
Цели сокращения импорта 1985 г. планировалось выполнить за счет влияния на динамику спроса - именно поэтому изначально во всех официальных коммюнике этого периода делался большой акцент на аспект энергосбережения. Так, в США уже после начала второго энергетического кризиса были введены обязательные стандарты энергоэффективности для производителей автомобилей, увеличены ассигнования на развитие солнечной энергетики, учрежден отдельный орган, который должен был отвечать за разработку новых видов топлива - Корпорация синтетического топлива. Финансирование корпорации осуществлялось за счет средств, полученных правительством с нововведенного налога на сверхприбыль нефтяных компаний, прибыли которых в 1979-1980 гг. переживали невиданный бум. Корпорация должна была реализовать проект по производству синтетического топлива в размере 2 МБД через 5 лет после своего создания. В рамках МЭА также были приняты директивы по развитию атомной энергетики, добычи угля, технологиям производства синтетического топлива. Еще на Токийском саммите 1979 г. была создана Международная энергетическая технологическая группа, преобразованная в 1980 г. в Группу высокого уровня по коммерциализации энергетических технологий, из самого названия которой ясна сфера ее
компетенции.
Однако сразу же после принятия, решения МЭА и «Большой семерки» стали корректироваться. Не в последнюю очередь это было связано с улучшением обстановки на нефтяном фронте, ибо выяснилось, что кровопролитнейшая война между Ираном и Ираком не обернулась катастрофой для рынков. Но основные изменения произошли в плоскости политической экономии, и они были связаны с приходом к власти в США Рональда Рейгана.
Если администрация Картера смотрела в одну сторону с Европой в отношении путей выхода из плена нефтяной зависимости - за счет стимулирования энергосбережения, то Р.Рейган верил в то, что бизнес, а не дорогие федеральные программы вернут былую Америку, землю нескончаемых богатств, бесконечного экономического роста и неограниченного потребления. «Не правительство обеспечивает экономический рост, а народ. Все, что может сделать правительство, это поощрить людей полнее использовать их предприимчивость и
оживить в них дух предпринимательства, а потом просто уйти с дороги и не мешать», - заявлял президент, вернувший моду на отвержение «пределов роста». Отчасти Р. Рейган был прав, поскольку, как отмечает ряд исследователей, бурная деятельность Дж. Картера в энергетической сфере стала выходить за пределы способностей политического истеблишмента следить за ее содержанием и направлением. Так, как жаловался влиятельнейший сенатор Ч.Берд, чтобы в 1980 г. провести медийную кампанию по энергосбережению, ему пришлось
получать разрешение у пяти различных комитетов.
Приход к власти в США республиканской команды ознаменовал серьезный поворот в американской энергетической политике. Р. Рейган резко сократил роль государства в энергетическом секторе почти до «невидимой», сделав, по словам корреспондента журнала Time, ставку на «добродетель ничегонеделания». Выступая за вытеснение государства из сферы экономики, консерваторы не могли не поменять, достаточно радикально, вектор развития энергетической стратегии стран-потребителей 1970-х гг., состоявший в «огосударствлении» энергетической политики. Несмотря на то, что приход к власти неоконсерваторов во главе с М. Тэтчер случился впервые именно в Европе, на протяжении 1980-х гг. политика стран Старого Света в значительной мере определялась влиянием социал- демократического тренда, в рамках которого государству отводилась значительная роль в экономической сфере.
С 1981 г. намечается расхождение и в риторике, и, главное, на практике в развитии магистральных направлений энергетической политики США и стран европейского континента. Европа встала на путь построения иной, отличной от американской, модели потребления, сделав ставку на экономичность, высокую эффективность и социальную ответственность. Старый Свет в принципе отталкивался от принципиально иных позиций в своем отношении к нефтяной проблеме. Вот как выразился советник по экономическим вопросам канцлера ФРГ
Х.Шульман на этот счет: «Американцы и канадцы выросли с идеей, что энергетические ресурсы поистине не ограничены и что энергия - почти что бесплатный товар. Европейцы воспитывались с твердой верой в то, что энергия - дефицитный и дорогой ресурс».
Выступая в Нью-Йорке, глава Еврокомиссии Р. Дженкинс так суммировал содержание европейской энергетической политики: «Волшебной политической формулы просто не существует. Наша политика должна представлять комплекс мер по бережному использованию имеющихся ресурсов, развитию атомной энергетики, увеличению использования угля, развитию новых или давно забытых старых альтернативных источников энергии. Также в связи с существенным повышением цен на энергоносители мы должны
выстраивать разумную социальную политику».
В чем сходились мнения Брюсселя и Вашингтона - это в важности развития атомной энергетики и создания стратегических резервов. Показательно, что за 1980-е гг. из 123 млн. долл., потраченных странами МЭА на НИОКР в области энергетики, 60% пришлись именно на проекты, связанные с ядерной энергетикой. Успехи ЕЭС в этой сфере были впечатляющими. С 1979 по 1986 гг. доля электричества, производимой на европейских АЭС, возросла с 12,3 до 35,6%. Аналогично, президент Рейган, «разгромивший» Министерство энергетики, которое, по его мнению, было отличным примером того, когда ведомство было учреждено до выработки политики, в два раза повысил расходы на развитие атомной энергетики, несмотря на широкую оппозицию американского общественного мнения после крупнейшей в истории США аварии на АЭС Три-Майл-Айлэнд в 1979 г.
Что касается Европы, то конец 1970-х-начало 1980-х гг. вошли в историю ЕЭС как время формирования единой европейской научно-технической политики, ставшей «мотором интеграции стран Западной Европы». Исследования в области новых энергетических технологий и энергосбережения играли в этом процессе существенную роль, являясь краеугольным камнем европейской энергетической стратегии. Так, в 1980 г. разработки в сфере энергетики получили 70% всего бюджета НИОКР. Общая сумма, выделенная на НИОКР в сфере энергетики к 1986 г. достигла 850 млн. долл.
В 1975, 1979 и 198 5 гг. в ЕЭС было принято три последовательные программы НИОКР в области неядерной энергетики, бюджет которых составил 40, 105 и 175 млн. ЭКЮ (европейских валютных единиц) соответственно. В рамках этих программ происходила разработка методик оптимизации солнечных панелей, получения энергии из биомассы и отходов, проводились исследования перспектив геотермальной и ветряной энергетики.
Несмотря на то, что по-прежнему в общей сумме государственных расходов стран- членов МЭА расходы США на исследования составляли львиную долю, с приходом к власти администрации Рейгана она стала снижаться. В среднем ассигнования на энергетические исследования в общем бюджете НИОКР времен администрации Рейгана составляли лишь 4%, в сравнении с 10% в 1980 г. В 1985 г. президентом была распущена Корпорация синтетического топлива - независимое агентство, созданное Дж. Картером в целях разработки новых видов энергоносителей. Такая же участь постигла еще одно детище Картера - Банк развития солнечной энергетики.
Еще одним столпом энергетической стратегии Европы было энергосбережение. Инвестиции в энергосбережение были названы Комиссией «самыми многообещающими», а палитра мер варьировалась от ограничения скорости автомобилей и стимулирования использования муниципального транспорта до создания новых технологий теплоснабжения и вентиляции жилых помещений и разработок энергетических стандартов зданий. Из всех составляющих энергетической политики именно энергосбережение получило самое универсальное, последовательное и законченное исполнение во всех западноевропейских странах. Несмотря на то, что налоговая политика в отношении нефтепродуктов в Швеции сильно отличалась, например, от Великобритании, а голландская атомная программа по своим масштабам была не сравнима ни с французской, ни с германской, все страны ЕЭС разработали сопоставимые национальные программы энергосбережения, охватившие все сферы жизни
общества. И в наши дни ЕС является, наряду с Японией, безусловным лидером в деле
экономии энергии.
Что касается Нового Света, то там перестали возлагать надежды на энергосбережение как на основной элемент энергетической стратегии. В течение первых же недель своего пребывания у власти новый президент отменил «температурный режим» в правительственных зданиях и отдал приказ о демонтаже солнечных батарей, которые были установлены на крыше Белого дома его предшественником. К 1985 г. истекало действие налоговых скидок, направленных на стимулирование энергоэффективности жилого сектора, и федеральное правительство не пошло на их продление. В 1982-1983 гг. были отозваны требования энергетических стандартов для 8 наименований бытовых предметов, а в 1985 г. - снижены стандарты удельного расхода топлива для автопроизводителей с 26 км (обозначенные как цель 1985 г. президентом Картером) до 27,5 км на галлон бензина. К слову, следующие обязательные стандарты энергоэффективности для легковых машин были приняты в США только в 2006 г.
Между тем, именно в Новом Свете имелись самые большие потенциалы по сокращению энергопотребления. Согласно исследованию МЭА, к 2000 г. в американском жилищном секторе энергопотребление могло было быть снижено на 50%, на транспорте - на 30%, в промышленности - на 35-40%, в то время как для ЕЭС эта цифра для жилого сектора к 1995 г. составляла 30%, а в промышленности 25%.
Что же противопоставил Вашингтон политике энергосбережения? Анализируя события 1979-1980 гг., в США пришли к выводу, что если случится еще один кризис, то потребителей спасет стратегический нефтяной резерв (СНР), который можно будет использовать не только для восполнения недостающего предложения, как это замышлялось изначально, но и для предотвращения скачка цен. Для своего времени эта идея оказалась новаторской. Сегодня США обладают крупнейшими в мире запасами нефти - по информации Министерства энергетики они составляют 727 млн. баррелей. 386 млн. баррелей были «заготовлены» во время президентства Р. Рейгана. Любопытно, что пополнение СНР совершалось, в том числе, и за счет покупки, по сниженной цене в 1982 г. нефти из Ирана (цена за баррель нефти составляла 29,51 долл., на 5 долл. ниже официальной цены ОПЕК), против которого Белый дом после захвата заложников в американском посольстве возвел целую систему санкций. В итоге, уже к 1986 г. в США были накоплены запасы, равные 100 дням потребления.
Несомненно, европейские лидеры также понимали важность «подушки безопасности» в виде запасов на случай кризиса, однако, в отличие от США, в Старом Свете энергосбережение по-прежнему рассматривали как наиважнейшую гарантию спокойствия на рынках в долгосрочной перспективе. За пределами США правительственные запасы были созданы только в Германии, Японии и Италии. В остальных странах ставка была сделана на коммерческие запасы.
В 1984 гг., в условиях разрастания ирано-иракской войны в Заливе и роста опасений сбоя поставок, а значит и повторения паники на рынках, аналогичной 1979-1981 гг., США выступили с инициативой обновления программы МЭА по реагированию на чрезвычайные ситуации. (Дискуссии об этом, судя по документам, велись еще с 1981 г.). 11 июля 1984 г. заседание правления МЭА согласовало «Систему раннего использования запасов», суть которой заключалась в выставлении на продажу правительственных запасов нефти членами агентства при возникновении чрезвычайных ситуаций в целях стабилизации цен. Ею также предусматривалось создание программы оперативного мониторинга ситуации и информирования потребителей и игроков на относительно положения дел рынке с тем, чтобы предотвратить распространение паники. Триггер запуска этой программы в виде нехватки поставок в 7% был заменен на более абстрактную оценку ситуации на рынке, поскольку в ходе кризиса в 1979-1980 гг. эта цифра едва ли была достигнута, но ущерб мировой экономике был нанесен значительный. Как следует из документов, принятие этой программы «полностью отражало позицию США», которые желали добиться более широкого участия союзников (burden sharing), предпочитавших, в свою очередь, чтобы стабилизация цен на рынке выполнялась только за счет масштабного американского СНР. Впервые эта система была опробована в 1991 г., когда проведение операции «Щит в пустыне» сопровождалось размещением на рынке правительствами МЭА ежедневно около 2 МБД. Вклад США при этом составил 1,1 МБД. Аналогичные действия были предприняты Белым домом в 2005 г. после разрушительного урагана «Катрина» и в 2011 г., с началом операции в Ливии.
Итак, второй нефтяной кризис внес существенные коррективы в энергетические программы развитых стран, обозначив еще четче наличие двух подходов - европейского и американского - к решению нефтяной проблемы. В ходе него интересным образом проявилось действие новой модели отношений развитого мира и стран ОПЕК. Заметим, что тон отношений между ними в 1979-1980 гг. был гораздо благоприятнее, чем в 1973 г. Если в 1973 г. политически мотивированные действия ОПЕК определяли направление развития рынка, то в 1979-1980 гг. картель следовал за развитием рынка. В 1979-1980 гг. у нефтепроизводителей присутствовало понимание ответственности за состояние мировой экономики, что проявилось, например, в повышении уровня добычи ОПЕК даже при учете того, что оно обернулось наполнением стратегических запасов развитых стран. Так, например, на слушаниях в Конгрессе США в 1981 г. было прямо заявлено, что развитому миру крупно «повезло», что страны ОПЕК увеличили свою добычу во время кризиса.
Такая позиция картеля резко контрастировала с тем, что развитыми странами параллельно с развитием кризиса стали предприниматься более активные шаги по широкой разведке нефти и газа за пределами ОПЕК. В декабре 1979 г. президент Картер отдал распоряжение провести исследование на эту тему. В феврале 1980 г. ему был представлен соответствующий доклад, в котором подчеркивалось, что Вашингтон должен способствовать повсеместному расширению добычи нефти для снижения влияния ОПЕК и что США
«заинтересованы в росте добыче не во всех регионах, а только там, где извлекаемые ресурсы
пойдут на внешний рынок».
Взрыв цен на нефть 1979-1980 гг. внес новые моменты в отношения стран ОПЕК и развитого мира в сфере рециклирования нефтедолларов. На «мини-саммите» в Лондоне в конце марта 1980 г., проведенном в преддверии саммита «Большой семерки» в Венеции, в центре обсуждения находилась проблема рециклирования и проблема платежного баланса менее развитых стран, импортирующих нефть (по ним кризис и повышение цен ударили больнее всего). Его участники сошлись во мнении, что в свете последнего взлета цен на нефть усилий частного бизнеса может оказаться недостаточно, и к рециклированию должны активнее привлекаться международные институты-кредиторы, такие как МВФ и МБРР, которые могли бы перенаправлять нефтедоллары ОПЕК на финансирование международной помощи. Как подчеркнула в своем выступлении на саммите в Венеции М. Тэтчер в этой связи, та помощь, которая оказывалась Первым миром странам Третьего мира, не могла «перекрыть» масштабов роста цен на нефть. Использование механизмов МВФ и МБРР стало залогом дальнейшего втягивания менее развитых стран в западную систему связей и институций, что в конечном итоге не могло не менять соотношения сил в биполярной системе международных отношений.
Наконец, на фоне таких потрясений был поставлен вопрос о проведении конференции, аналогичной «Диалогу Север-Юг». Что касается ЕЭС, то в 1980 г. была подписана Вторая Ломская конвенция, согласно которой бюджет на оказание помощи странам Третьего мира был увеличен до 5,5 млрд. ЭКЮ, в сравнении с 3 млрд., выделенными в 1975 г. В октябре 1981 года в Канкуне (Мексика) состоялась встреча лидеров 22 развитых и развивающихся стран, которая должна была дать новый старт «Диалогу Север-Юг». Однако, запуска «Нового курса» или «плана Маршалла для Третьего мира», к которому призывал участников совещания президент Франции Ф. Миттеран, в итоге не состоялось, что в значительной мере было предопределено сменой политических элит в Вашингтоне и Лондоне. По итогам конференции даже не планировалось принимать никакого совместного заявления или коммюнике, поскольку, как выразился министр финансов США накануне мероприятия, «мы едем туда не для того, чтобы разрешить какую-либо проблему или подписать какое-либо соглашение». Хотя встреча и проходила в непринужденной обстановке, уже на пресс конференции после первого дня работы министр иностранных дел Франции К. Шейссон раскритиковал «патернализм великих держав в отношении молодых стран Юга» и призвал к установлению равноправных отношений между всеми странами. Европейскому подходу, направленному на расширение масштабов помощи на принципах равноправия, по сути, дело, был противопоставлен подход
США и Англии под лозунгом «Trade not Ліё»,предлагавшего либерализацию экономик развивающихся стран в качестве альтернативы многочисленным программам международной помощи, что вполне соответствовала консервативным фискальным взглядам М. Тэтчер и Р.Рейгана. Именно в таком русле стоит рассматривать серьезное сокращение бюджетов на оказание международной помощи, предпринятое обеими странами на национальном уровне. В итоге, с закрытием этого саммита разговоры о новом мировом экономическом порядке были прекращены. Они будут возобновлены только после окончания холодной войны, в рамках обсуждения проблемы изменения климата, в иных политических и экономических условиях.
Итак, второй нефтяной шок и его последствия стали серьезным испытанием как для производителей, так и для потребителей нефти, которое не могло не привести к модификации подходов к решению нефтяной проблемы. Позиции Старого и Нового Света совпадали в двух моментах - в отношении важности развития атомной энергетики и создания стратегических нефтяных резервов. В рамках ревизии энергетической политики прежней администрации президент Р. Рейган уменьшил роль государства в решении этого вопроса, что означало отказ от мер по стимулированию энергосбережения и интенсификации энергопользования, которые остались ведущими элементами энергетического курса Европы.
В сравнении 1973 г. политические издержки Западного альянса в ходе данного кризиса были ниже. Не наблюдалось и серьезной критики американской энергетической политики после 1981 г. Не в последнюю очередь это было связано с обострением межблокового противостояния, снижавшего желание атлантических союзников устраивать публичный разбор энергетических политик, хотя в европейских документах можно встретить пассажи о том, что потребители не могут позволить себе «почивать на лаврах», не предпринимая дальнейших мер по сокращению энергопотребления.
Несмотря на то, что вину за шок 1979-1980 гг., предсказуемо, возложили на плечи ОПЕК, течение кризиса, перемещение торговли на спотовый рынок, показало, что картель утратил свою ключевую способность - контролировать цену и спрос, что в 1973 г. стала залогом его победы.
В какой-то мере ОПЕК оказалась заложницей нескольких противоречивых трендов. С одной стороны, она нуждалась в поступлениях нефтедолларов, с другой стороны, высокие цены на нефть стимулировали энергосбережение и добычу за пределами ОПЕК. Неспособность организации дать себе в этом отчет может быть объяснена тем, что в политэкономическом сознании того времени было очень сильно убеждение, что нефть есть «особый товар» (noble commodities), на который не распространяется действие законов рынка, так что даже при существенном повышении цен сокращение ее потребления практически невозможно. Между тем, уже на рубеже 1970-1980 гг. появились исследования, которые показывали, что нефть как товар обладает большей эластичностью, чем предполагалось раньше. В пользу этой версии также свидетельствовали цифры сокращения потребления нефти развитыми странами в конце 1970-х гг.
Переход к новой реальности, когда нефть постепенно стала превращаться в обыкновенный товар, стал возможен благодаря тому, что страны ОПЕК на протяжении кризиса поддерживали высокие темпы добычи, верные своим обязательствам гарантировать стабильность мировой экономики. В 1981 г., Дж. Эдвардс, новый министр энергетики США в своем выступлении по радио очень четко определил принципиальный уход от понимания энергетической проблемы как «морального эквивалента войны» эры Дж. Картера, заявив, что «на настоящий момент, нет ничего такого, что должно вгонять нас в панику». В рамках этого нового осознания претерпели изменения отношения развитого мира с ОПЕК и странами Третьего мира в целом. Не могла не подвергнуться пересмотру и позиция США в отношении взаимодействия на нефтяном треке с СССР.
Материал из Википедии - свободной энциклопедии
Нефтяной кризис 1973 года (также известен под названием «нефтяное эмбарго ») начался 17 октября 1973 года, когда ОАПЕК, в которую входили все арабские страны-члены ОПЕК, а также Египет и Сирия, заявила в ходе Октябрьской войны, что она не будет поставлять нефть странам, поддержавшим Израиль в этом конфликте с Сирией и Египтом. Это касалось прежде всего США и их союзников в Западной Европе. В течение следующего года цена на нефть поднялась с трёх до двенадцати долларов за баррель.
Нефтяной кризис 1973 года был первым энергетическим кризисом и до сих пор считается крупнейшим. ОПЕК снизила объёмы добычи нефти не только для того, чтобы повлиять на мировые цены в свою пользу. Главная задача этой акции состояла в создании политического давления на мировое сообщество с целью уменьшения поддержки Израиля западными странами.
Результатом экономического нажима ОПЕК стала декларация совета министров стран Общего рынка, поддержавшая позицию арабов. Кроме того, почти все государства Африки разорвали дипломатические отношения с Израилем. Создавшееся политическое положение усилило зависимость Израиля от США и вскрыло истинные масштабы зависимости развитых стран от цен на нефть.
Вместе с тем, Нефтяной кризис 1973 года способствовал усилению экспорта нефти на Запад из Советского Союза.
Нефтяной кризис в США
В специальном послании конгрессу по вопросам энергетики от 29 июня 1973 года президент США Р. Никсон призывает американцев к экономии. Им предлагают меньше пользоваться автомобилями, а уж если ездить на них, то, сберегая горючее, - на меньших скоростях. Авиакомпаниям предписано сократить число рейсов. Правительственным учреждениям приказано экономить электроэнергию и сократить автомобильный парк. Управления по охране окружающей среды временно отменяет ограничения на использование загрязняющего атмосферу угля. Были сняты лимиты на импорт нефти и необработанных масел.
Под предлогом растущих затрат нефтяные компании стали существенно повышать цены на бензин и дизельное топливо, а также на авиационный керосин. Производители природного газа потребовали от федеральной комиссии по вопросам энергии разрешения на повышение цен на 73 %.
Специально созданная федеральная комиссия в середине июля представила сенату свой нашумевший доклад, согласно которому двадцать американских корпораций, монополизировавших производство и очистку нефти, а также распределение нефтепродуктов, прямо обвинялись в том, что в целях наживы они искусственно создают перебои со снабжением бензином. Прокурор штата Флорида потребовал, чтобы против нефтяных монополий был применен антитрестовский закон. Федеральное большое жюри в Лос-Анджелесе в свою очередь обвинило нефтяные компании в разного рода махинациях.
В долгосрочной перспективе кризис сильно сказался на автопромышленности США. Ранее американские автомобили были большими, тяжелыми и мощными. До 1971 г. объем стандартного восьмицилиндрового двигателя Chevrolet Caprice составлял 400 кубических дюймов (6,5 л), а Chevrolet Impala на галлоне бензина проходил по шоссе не более 13-15 миль. После кризиса они были вытеснены японскими моделями с четырехцилиндровыми двигателями, потреблявшими меньше бензина: Toyota Corona, Toyota Corolla, Nissan Sunny, Honda Accord. Не выдерживая конкуренции, автопромышленники Детройта были вынуждены налаживать выпуск более легких автомобилей, таких как Ford Pinto, Ford Fiesta и др. К 1985 г. средний американский автомобиль потреблял галлон бензина уже на каждые 17,4 мили пробега . Спрос на роскошные автомобили типа седан, такие как Oldsmobile 98, в середине 1970х восстановился, но их рынок не был массовым. Новые модели Ford Thunderbird сильно уменьшились в размерах и мощности, а Ford Galaxie в 1974 г. сошел с конвейера.
Примечания
http://www.forexman.info/articles/703/
Энергетический кризис 1973-1974 гг.
Одним из самых мощных кризисов современности был мировой энергетический кризис 1973 г. Он начался по инициативе стран – членов ОПЕК, которые значительно снизили объемы добываемой нефти. Энергетический кризис 1973 г. оказался по своим географическим масштабам, продолжительности, разрушительности значительно сильнее, чем кризисы 1957-1958 гг., а также по некоторым сходным признакам даже приблизился к кризису 1929-1933 гг. Толпы людей в результате оказались на улице. А это более 10 млн. человек. Все они были переведены на неполную рабочую неделю, а кто-то был и вовсе уволен. Во всех регионах постепенно началось падение доходов населения. Нефтяной кризис 1973 стал своего рода прародителем нынешнего положения России, так как сложившаяся ситуация способствовала увеличению объема поставок нефти на Запад из СССР. Позднее эту «традицию» переняла и Россия. Именно тогда и было положено начало зависимости России от нефтедолларов и «нефтяной трубы».
И их союзников в Западной Европе . В течение следующего года цена на нефть поднялась с трёх до двенадцати долларов за баррель . В марте 1974 года эмбарго было отменено.
Нефтяной кризис 1973 года был первым энергетическим кризисом и до сих пор считается крупнейшим. ОПЕК снизила объёмы добычи нефти не только для того, чтобы повлиять на мировые цены в свою пользу. Главная задача этой акции состояла в создании политического давления на мировое сообщество с целью уменьшения поддержки Израиля западными странами.
Результатом экономического нажима ОПЕК стала декларация совета министров стран Общего рынка , поддержавшая позицию арабов . Кроме того, почти все государства Африки разорвали дипломатические отношения с Израилем . Создавшееся политическое положение усилило зависимость Израиля от США и вскрыло истинные масштабы зависимости развитых стран от цен на нефть .
Вместе с тем кризис способствовал усилению экспорта нефти на Запад из Советского Союза .
1 / 1
Geografia - Fontes de Energia - Parte 2
В результате нефтяного кризиса и последовавшего за ним 4-кратного роста цен на нефть резко выросли валютные поступлений СССР . По мнению аналитиков, именно это обстоятельство позволило советской экономике продержаться еще десятилетие, обеспечив финансирование огромного военно-промышленного комплекса и другие насущные нужды, в первую очередь - импорта продовольствия, который вследствие общего упадка сельского хозяйства был необходим для предотвращения острой нехватки продовольствия и даже голода, а также социальной нестабильности .
Осенью 1857 года в США происходит обвал котировок на фондовом рынке. Причина — спекуляции с акциями железных дорог и последовавший за этим крах американской банковской системы. В том же году кризис охватывает Англию, чьи банки инвестировали в акции американских компаний. Чуть позже финансовые проблемы докатываются до Германии.
C 1849 года экономика США быстро развивается. Банки активно кредитуют предприятия. Но в результате падения цен на зерно фермеры, набравшие кредитов, оказались не в состоянии платить по своим долгам. А началом всеобщей паники стала банальная кража. Казначей большого провинциального банка из Огайо похитил огромную сумму наличных средств. После этого банк объявил себя банкротом. Менее чем за полтора месяца закрылось более 200 банков. Кредитование практически приостановлено. Получить деньги взаймы можно лишь под 100 процентов годовых.
13 октября 1857 года люди ринулись забирать свои вклады, менять банкноты на золотые монеты и обналичивать векселя. Если утром банки Нью-Йорка еще выполняли свои обязательства и выдавали деньги, то уже к концу дня практически все они оказались банкротами. Вслед за этим происходит обвал курсов акций на Нью-Йоркской фондовой бирже. Вслед за Америкой обанкротилось несколько крупных банков Англии, начались проблемы у компаний реального сектора. Особенно пострадали текстильная и машиностроительная промышленность. К декабрю 1857 года под ударом кризиса оказалась и Германия.
Затяжных проблем удалось избежать. Уже к концу 1858 года американская экономика стала восстанавливаться. На смену обанкротившимся компаниям и банкам пришли новые предприятия. Банк Англии сначала попытался решить проблему, увеличив вдвое ставку рефинансирования, но когда это не помогло, пошел на необеспеченную эмиссию банкнот. Мера оказалась достаточно эффективной. К осени 1858 года в экономике наблюдался рост. А Германии решить проблемы с неплатежами помогла Австрия, предоставившая кредит серебром. Для его доставки был выделен целый поезд.
В мае 1873 года с обвала фондовой биржи в Вене начался один из самых затяжных финансовых кризисов за всю историю. Причина — стремительный рост рынков недвижимости в Австро-Венгрии и Германии. Застройщикам выдавали огромные кредиты, по которым многие из них не смогли рассчитаться. Паника, начавшаяся на биржах Европы, перекидывается в США, а затем и в Россию.
В конце XIX века правительства Австро-Венгрии, Франции и Германии сделали ставку на столичное строительство. Были созданы банки, предоставлявшие кредиты застройщикам. Появились первые ипотечные бумаги. Стремительно росла долговая нагрузка строительных компаний, а с ней и цены на недвижимость. В «черную пятницу», 9 мая 1873 года, рухнула фондовая биржа в Вене. Следом обрушились рынки в Амстердаме и Цюрихе. После того как в Европе на биржах началась паника, а германские банки отказали в продлении долга американским компаниям, кризис перекинулся в США.
Уже в сентябре 1873 года крупный американский железнодорожный девелопер, инвестиционная компания Jay Cooke & Co., не смог расплатиться по своим долгам. Из-за ужасающего падения котировок на несколько дней закрылась Нью-Йоркская фондовая площадка. Начались массовые банкротства банков. Малым и средним предприятиям перестали выдавать кредиты. Безработица достигла 25-30 процентов. Из-за повальных увольнений на шахтах Пенсильвании рабочие устроили погромы. Началась паника.
Считается, что в прекращении финансового кризиса сыграл немалую роль Дж. П. Морган, один из влиятельнейших банкиров Америки, который предоставил 62 млн долларов золотом министерству финансов США. Это позволило расплатиться по суверенным обязательствам. Как это ни парадоксально, но за время депрессии были созданы корпорации, которые существуют и по сей день. Так, например, в 1876 году Томас Эдисон открыл свою лабораторию. А еще несколько лет спустя он создает Edison General Electric Company, которая в 1896 году первой в истории вошла в индекс Dow Jones Industrial Average.
Единого мнения о причинах начала Великой депрессии нет. Среди наиболее вероятных называют диспропорцию между товарной массой и объемом денежных средств; биржевой «пузырь» (инвестиции в производство сверх необходимого); повышение таможенных пошлин на импорт и, как следствие, спад покупательной способности населения. Кроме США особенно сильно пострадали от кризиса Канада, Великобритания, Германия и Франция.
Каждый шестой к 1933 году был безработным. Резко увеличилось количество бездомных. Компания Bethleem Steel, уволив 6 тысяч работников, выселила их из домов, которые принадлежали корпорации, и разрушила эти дома, чтобы не платить налог на недвижимость. Мэр Нью-Йорка Джимми Уокер, призывал владельцев кинотеатров «показывать картины, которые поддержат дух американцев и возродят в них надежду».
За годы кризиса обанкротилось около 40 процентов банков, их вкладчики потеряли 2 млрд долларов в депозитах. После начала Великой депрессии простые граждане ненавидели банкиров. С 1931 по 1935 год знаменитые Bonnie и Clyde, грабившие банки и наводящие ужас на банковских служащих, вызывали искреннее восхищение у простых американцев.
К началу депрессии производство автомобилей достигло 5 миллионов машин в год. Уже к 1932 году оно сократилось до 1,3 млн машин, то есть на 75 процентов по сравнению с 1929 годом. Основатель General Motors Вильям Дьюрант потерял больше 40 млн долларов, практически все свои деньги. GM с трудом пережил депрессию, проводя жесткую политику снижения цен.
Самый крупный энергетический кризис в истории разразился в октябре 1973 года, когда Сирия и Египет начали войну с Израилем. Страны ОПЕК снизили объемы добычи нефти и повысили отпускные цены на 70 процентов: сначала США и Нидерландам, затем и союзникам Израиля.
Количество безработных в США достигло 15 млн человек. В разгар кризиса преподаватель университета Джон Сперлинг обратил внимание на большое количество возрастных студентов, желающих сменить профессию. Так возникла идея разработки программы переобучения. Сперлинг основал первое коммерческое учебное заведение University of Phoenix и компанию Apollo Group. Сейчас это около 90 институтов по всей Америке с капитализацией около 10,6 млрд долларов.
На пике кризиса цена галлона бензина в США выросла с 30 центов до 1,2 долларов. В Америке 85 процентов американцев пользовались личными автомобилями. Очереди на бензоколонки растянулись на километры. Некоторое время действовало правило: владельцы автомобилей с нечетными номерами получили право заправляться лишь по нечетным дням, и наоборот. Правительства Австрии и ФРГ ввели запрет на использование автомобилей в определенные дни недели.
В США власти предприняли исключительные меры, чтобы поддержать простых граждан. Комиссия по банкротствам, образованная в США в 1973 году, рекомендовала внести изменения в законы, которые позволяли бы человеку, объявившему о личном банкротстве, сохранить часть имущества, сделав его юридически недоступным для кредиторов. Так, в Техасе банкрот имел право оставить у себя дом независимо от его стоимости и имущество на сумму до 30 тыс. долларов.
19 октября 1987 года произошел обвал индекса Dow Jones Industrial. Вслед за американским фондовым рынком на волне паники, вызвавшей отток инвесторов и снижение капитализации нескольких крупнейших транснациональных компаний, рухнули биржи в Австралии, Новой Зеландии, Канаде, Гонконге, Южной Корее и многих латиноамериканских странах.
Начиная с августа 1982 года индекс Dow Jones демонстрировал стабильный рост. К августу 1987 года Dow Jones удвоился, поднявшись к отметке 2700 пунктов. Тем временем в экономике бурный восстановительный рост после спада 70 - х годов сменился стабильным развитием. В начале октября Dow Jones плавно стал снижаться, а в пятницу 16 октября индекс потерял 5 процентов. Единственным человеком, который предсказал случившийся три дня спустя обвал, стал Арч Кроуфорд — владелец компании, дающей астрологические бизнес-консультации.
19 октября 1987 года фондовый индекс Dow Jones рухнул на 22,6 процента. Этот обвал оказался даже сильнее, чем крах фондового рынка 28 октября 1929 года, который положил начало Великой депрессии. Одно из возможных объяснений краха — компьютерные торговые программы, которые использовали трейдеры. Они учитывали динамику рынка и выдавали приказы на покупку, если рынок обещал рост, и на продажу — при падении. И как только в динамике рынка после пятилетнего роста наметился перелом, программы выдали массовый приказ на сброс акций.
Вопреки опасениям экономистов и денежных властей рецессии ни в экономике США, ни в других странах, чьи биржи ощутили на себе крах 1987 года, не последовало. Буквально на следующий день индекс Dow Jones вырос на 12 процентов. Правда, потом были опять спады и подъемы, но не столь значительные, как в «черный понедельник». Кризис затронул в большей степени тех людей, которые работали в финансовом секторе. В Америке работу потеряли около 15 тыс. брокеров, трейдеров и т.д. Своих прежних высот Dow Jones достиг лишь в 1989 году.
17 августа 1998 года Правительство Российской Федерации объявляет дефолт по государственным краткосрочным облигациям. Причины кризиса — острая нехватка средств и огромный государственный долг России. Рубль к доллару упал за полгода почти в четыре раза, подорвано доверие населения и инвесторов, массовые банкротства малых предприятий и банков.
В мае 1995 года инфляция в России около 200 процентов. Чтобы удержать рост цен, правительство решает финансировать дефицит бюджета за счет выпуска государственных краткосрочных обязательств. К маю 1998 года годовая инфляция снижается до 7,5 процента. Рынок ГКО живет по схеме: банки занимают деньги за границей, покупают ГКО, а через несколько месяцев продают их и рассчитываются по своим долгам. Доходность таких операций — от 50 до 140 процентов годовых. Власти РФ постоянно выпускают новые займы, чтобы расплатиться по ранее размещенным. Создается финансовая пирамида.
К весне 1998 года ежемесячные доходы федерального бюджета составляли 22 млрд рублей, расходы — 25 млрд рублей, и еще 30 млрд рублей на погашение внутреннего долга. 14 августа президент России Борис Ельцин заявляет по телевидению, что дефолта не будет. 17 августа — дефолт. Курс доллара за неделю с 18 по 22 августа вырастает всего на 60 копеек. Далее следует отставка правительства. 25 августа рубль сразу падает на 10 процентов. Уже в сентябре 1998 года инфляция составляет 400 процентов (в декабре — 256 процентов), почти в четыре раза обваливается курс рубля к ноябрю 1998 года.
Несмотря на то что месячные цифры инфляции огромны и ЦБ проводит необеспеченную эмиссию рубля, ставка рефинансирования сохраняется на уровне 12,5 годовых. Это обеспечивает реальный сектор доступными кредитами. По итогам 1999 года в результате замещения импорта промышленность растет на 20 процентов. Восстанавливаются мировые рынки. В течение 1999 года цена на нефть удваивается и достигает 27 долларов за баррель. Отток денег из банков прекращается уже в марте 1999 года. С середины 1999 года до конца III квартала 2000 года капитал банков вырос в 2,5 раза.
В июле 1997 года разразился азиатский финансовый кризис. Причина — стремительный обвал национальных валют и биржевых индексов стран Юго-Восточной Азии, спровоцированный перегревом экономики, а также непосильными государственными и корпоративными долгами. Больше всего от кризиса пострадали Индонезия, Южная Корея и Таиланд.
До кризиса Таиланд, Индонезия, Филиппины, Малайзия и Сингапур собирали больше половины мировых инвестиций. Но в середине 90-х годов в США, чтобы удержать инфляцию, денежные власти повышают ставку рефинансирования. Страны Юго-Восточной Азии в свою очередь также повышают собственные ставки — укрепляются азиатские валюты, падает конкурентоспособность продукции на мировом рынке из-за роста себестоимости. В это же время продолжает стремительно увеличиваться корпоративный и государственный долг азиатских стран.
14 мая 1997 года валютные спекулянты — от фонда Quantum Джорджа Сороса до Tiger Management Corp Джулиана Робертсона — атакуют тайский бат. 2 июля бат рухнул. В течение месяца шел обвал курсов индонезийской рупии, филиппинского песо и малазийского ринггита. В Индонезии кризис привел к массовым мятежам и смене государственного режима. Серьезно пострадала и Южная Корея. В начале декабря правительство уверяло, что краткосрочные обязательства корпораций не превышают 30-40 млрд долларов, а к 1998 году они перевалили за 150 млрд.
Международный валютный фонд выделил на преодоление последствий кризиса странам Юго-Восточной Азии больше 110 млрд долларов. Из которых 57 млрд были предоставлены Южной Корее на жестких условиях: продать иностранным компаниям два крупнейших национальных банка; допустить иностранные банки к проведению финансовых операций в Корее, а главное — ликвидировать компании (чеболи), на которые приходилось около трети ВВП. Национальные экономики стран Юго-Восточной Азии к 2001 году преодолели кризис и возобновили рост.
В экономике назревает новый, искусственно создаваемый властями денежный пузырь, считает Михаил Хазин. Если власти не только России, но и других стран не успеют почувствовать тот момент, когда созданный ими денежный пузырь продолжит свой рост уже без их помощи, и запоздают с извлечением денег из экономики, нас ждет гиперинфляция, хаос на финансовых рынках и скорее всего новый спад.
В мировой экономике с начала года наблюдается все более увеличивающийся разрыв — финансовые рынки идут вверх, а реальный сектор экономики падает. Здравый смысл говорит, что такая ситуация не может длиться вечно: либо верх ножниц подтянет к себе низ, либо же, наоборот, финансовые рынки начнут падать к уровню, определяемому состоянием реального сектора, и экономика уйдет в новый виток кризиса. Для проверки этой гипотезы нужно всего лишь одно — перестать вливать в экономику государственные деньги и посмотреть, вернется ли частный спрос.
Собственно говоря, все заявления представителей монетарных властей ведущих экономик мира, МВФ и многих других «экспертов» о преодолении рецессии уже в ближайшее время преследуют одну-единственную цель — восстановление частного инвестиционного спроса и кредитования экономики. Но можно ли восстановить инвестиционный спрос в условиях явного избытка производственных мощностей? Власти Китая, например, видят в этом одну из ключевых проблем. На самом деле можно, если закрыть глаза на то, что речь идет о формировании нового финансового пузыря.
Чем отличается текущая ситуация от докризисной? Тем, что надуваемый сегодня пузырь — рукотворный. На его формирование идут либо бюджетные, либо печатаемые деньги. Но чем дальше растет пузырь, тем в большую панику впадают и сами финансовые власти, и участники рынка. Что произойдет, если этот рукотворный пузырь поведет себя так, как этого от него ждут? Если возобновится кредитование реального сектора под залог финансовых активов в докризисных масштабах и пропорциях, то это неизбежно вызовет резкий всплеск инфляции, с высокой степенью вероятности способной перерасти в гиперинфляцию.
Чтобы избежать инфляции, необходимо точно определить момент, когда пузырь начнет работать в режиме самоподдержки, и тогда нужно быстро начинать изымать из экономики ранее вброшенные в нее деньги. Если сделать это немного раньше, чем следует, экономика войдет в новый виток кризиса. И вытащить ее оттуда будет уже невозможно, поскольку все ресурсы были потрачены в ходе предыдущего цикла. Если денежные власти немного запоздают — тогда неизбежны инфляция, хаос на финансовых рынках и скорее всего новый спад.
Что касается российских монетарных властей, то они будут просто ждать, к чему приведут действия американской Федеральной резервной системы, Европейского центрального банка и прочих мировых финансовых институтов. Ждать и надеяться на то, что мировая экономика действительно оживет и спрос на природные ресурсы потянет вверх российский экспорт, а вслед за ним — и остатки ориентированного на внутренний спрос реального сектора.
На самом деле есть несколько наиболее вероятных сценариев развития российской экономики. Первый, базовый, исходит из предположения о том, что мировая экономика в 2010 году сумеет преодолеть кризис, перезапустить процессы кредитования и обеспечить устойчивый спрос на сырье. А это во многом будет зависеть от того, насколько правительствам западных стран удастся обеспечить устойчивый рост финансовых рынков (снизить волатильность торгов). В случае нормализации финансовых рынков у реального сектора экономики появятся надежные с точки зрения банков залоги для кредитования в виде акций и облигаций. Начнется рост реального сектора. Тогда оправдан прогноз и Минэкономразвития, и Минфина по российской экономике и бюджету на 2010 год. Прирост доходов бюджета в 2010 году может составить до 5 процентов, а экономика вырастет примерно на 1,5-2 процента.
Однако есть и другой вариант — властям не удастся нормализовать рост финансовых рынков, тогда мировая экономика в 2010 году продолжит падение. Российскому правительству придется принимать решение о девальвации рубля. Критическим моментом принятия подобного решения будет ноябрь 2009 года (до этого момента девальвация на каждые 10 процентов обеспечит один-полтора дополнительных месяца финансирования дефицита бюджета за счет средств Резервного фонда). На мой взгляд, это решение было бы правильным, поскольку позволит перезапустить рост в российской экономике, невзирая на то, что будет твориться в мире. В случае поздней девальвации или ее отсутствия при неблагоприятном развитии событий в мировой экономике неизбежно ухудшатся, и значительно, макроэкономические показатели российской экономики во второй половине 2010 года. Возможен спад ВВП, сопоставимый с показателями 2009 года. Если же девальвацию проведут вовремя, вливание денег в экономику России можно и нужно будет увеличивать, невзирая на значительный рост инфляции.
Получается, если иностранным государствам удастся финт с перезапуском мировой экономики, Россия вновь получит возможность «сидеть на трубе». Только никакого инновационного пути развития у нас не будет. Если же не удастся Бернанке (глава ФРС) и Трише (глава ЕЦБ) их операция, то финансовые рынки неминуемо начнут валиться, а вместе с ними цены на нефть могут достигнуть уровня в 30-32 доллара за баррель или даже ниже. Россия в этом случае рискует попасть в ситуацию, аналогичную началу 90-х годов прошлого века.
Но у нас есть шанс и самостоятельно выбраться из кризиса за счет глубокой девальвации рубля. Вот тогда точно придется полностью реформировать экономику.
|
Оптимистические |
Пессимистические |
|
Аркадий Дворкович, помощник Президента РФ |
Йоханнес Бернер, старший партнер Roland Berger Strategy Consultants |
|
В последние месяцы ВВП России пошел в рост впервые после почти годового падения, но успокаиваться рано. Мы понимаем, что риски все еще очень велики, это пока еще неустойчивый тренд роста. Некая стабилизация достигнута, но именно на основе стимулирующих мер. С обязательностью новой волны кризиса не согласен. Основной рецепт противодействия кризису — сместить акцент в господдержке с увеличения ликвидности и капиталов на стимулирование внутреннего частного спроса — и потребительского, и инвестиционного. Существенных рисков для национальной валюты при ценах нефти выше 50 долларов за баррель нет. Правда, ослабление рубля, пусть и небольшое, на фоне роста расходов федерального бюджета в конце 2009 года не исключено. Радикально новых мер мы не обсуждаем и считаем, что в целом структура антикризисного пакета у нас сегодня правильная. Сейчас мы интенсивно занимаемся гарантиями. Особое внимание уделяем региональным программам занятости. Возможно, что постепенно будет меняться структура этих программ: чуть меньше будет акцент на общественные работы, больше будет акцент на создание новых рабочих мест. |
Пакет стимулирующих мер тоже дал некий позитивный эффект, но прежде всего стабилизация объясняется ростом цен на сырьевых биржах. Новый виток кризиса возможен. Но более вероятен другой сценарий — затяжной период восстановления, длиной в несколько лет. Развитию препятствуют «плохие долги», ограничивающие возможность банков выдавать новые кредиты. Макроэкономические показатели свидетельствуют в пользу стабильного рубля, но неизвестно, станет ли правительство отказываться от девальвации для повышения конкурентоспособности российской продукции. Не так важен объем средств антикризисной программы, как то, как они расходуются. Огромные суммы были потрачены на спасение рабочих мест на неконкурентоспособных предприятиях, на различные программы занятости, многие из которых носят временный характер. Все это не способствует улучшению экономической ситуации. |
|
Эльвира Набиуллина, глава Минэкономразвития России |
Игорь Николаев, партнер, директор департамента стратегического анализа ФБК |
|
Антикризисные меры, которые принимаются и по поддержке инвестиций, и по социальной поддержке, по расчетам МЭРТ, могут создать до полумиллиона новых рабочих мест. На них смогут прийти люди, которые высвобождаются из не очень эффективных предприятий. Официальный прогноз ВВП ухудшился — минус 2,2 процента, по промышленности — минус 7,4 процента. Темпы снижения промышленного производства в 2009 году во многом будут зависеть от того, как будет работать и когда начнет работать антикризисный пакет правительства и от того, как будет вести себя кредитование экономики банками. МЭРТ ожидает снижения объема инвестиций в РФ в 2009 году на 14 процентов. Реальные доходы россиян в январе 2009 года по сравнению с январем 2008 года снизились на 6,7 процента. Не лучше обстоят дела и с реальной заработной платой, которая сократилась на 3,2 процента. По итогам года доходы россиян по сравнению с началом года снизятся на 8,3 процента. |
Суммарная оценка антикризисных финансовых обязательств государства дает огромную цифру в 10,2 трлн руб. (23,7% от ВВП 2008 года). Около 92 процентов выделяемых средств направлено через банковский сектор. При этом чем больше денег закачивали в банковскую систему, тем хуже становились показатели банковской ликвидности. Это заставляет усомниться в правильности стратегии противостояния кризису. Объем промышленного производства в 2009 году может упасть на 20 процентов. Чтобы понять масштаб проблемы, достаточно вспомнить, что за последние десятилетия сопоставимые угрозы были только в 1992 году, в период перехода от плановой экономики к рыночной. Тогда промышленность упала на 18 процентов. Наши ожидания не столь радужные: в 2009 году спад инвестиций в основной капитал составит не менее 15 процентов. Роста реальных денежных доходов населения не будет. Минэкономразвития России еще в конце прошлого года рассчитывал на 2,5-процентный прирост этого показателя. По нашим оценкам, будет 15-процентный спад к концу 2009 года. Текущее и прогнозное состояние российской экономики таково, что трудно рассчитывать на появление стимулов к росту. |
