Выражение «чикагские мальчики» появилось 45 лет назад. Оно ассоциируется с трагическими событиями в Чили: убийством 11 сентября 1973 года законного президента страны Сальвадора Альенде и захватом власти генералом Аугусто Пиночетом. Это был военный переворот, подготовленный и проведенный Центральным разведывательным управлением США.
Социалист Альенде стал президентом в 1970 году и начал экономические реформы в стране. Одним из важнейших направлений этих реформ стала национализация предприятий, принадлежавших американскому капиталу. Что и побудило Вашингтон встать на защиту американских транснациональных корпораций и организовать военный переворот.
Буквально на следующий день после переворота в Чили была сформирована группа экономических экспертов и консультантов, которая получила название «чикагские мальчики». Она включала примерно 25 экономистов, большинство из которых получили свои дипломы в Высшей школе экономики (ВШЭ) при Католическом университете Чили.
Еще в 1956 году указанная школа подписала трёхлетнюю программу тесного сотрудничества с экономическим факультетом Чикагского университета, в то время возглавляемым Милтоном Фридманом. Чикагский университет в послевоенное время активно продвигал в США и во всем мире идеи экономического либерализма. Даже родился бренд «чикагская экономическая школа». А Милтон Фридман был знаменем этой школы.
Уже в 50-е годы его льстиво называли «экономическим гением» и основоположником современного «монетаризма». Позднее, в 1976 году этого «гения» наградили так называемой «Нобелевской премией» по экономике (на самом деле это «фейк», под этим названием скрывается премия Банка Швеции, учрежденная в честь памяти Альфреда Нобеля).
Указанная выше программа была завершена в конце 1950-х гг., но неформальные связи между экономическим факультетом Чикагского университета и ВШЭ в Чили сохранялись. Со временем ВШЭ в идеологическом плане превратилась в филиал Чикагского университета.
Сальвадор Альенде
Команда «чикагских мальчиков» фактически определяла основные направления экономических (и не только экономических) реформ, проводившихся военной хунтой Пиночета. Суть этих реформ сводилась к сворачиванию позиций государства в экономике, дерегулированию экономики, ликвидации барьеров во внешней торговле и трансграничном движении капитала, приватизации государственных предприятий, созданию режима наибольшего благоприятствования для американского капитала.
В команде «чикагских мальчиков» особенно выделялись следующие десять ключевых фигур: Пабло Бараона (председатель Центрального банка Чили с 1975 по 1976, министр экономики Чили с 1976 по 1979); Хорхе Кауяс (министр финансов Чили с 1974 по 1976); Серхио де Кастро (министр экономики с 1975 по 1976, министр финансов Чили с 1977 по 1982); Эрнан Бучи (министр финансов Чили с 1985 по 1989); Хосе Пиньера (министр труда и пенсионного страхования Чили с 1978 по 1980, министр горнорудного производства Чили с 1980 по 1981); Альваро Бардон (председатель Центрального банка Чили с 1977 по 1981, министр экономики Чили с 1982 по 1983); Серджио де ла Куадра (председатель Центрального банка Чили с 1981 по 1982, министр финансов Чили с 1982 по 1983); Мигель Каст (министр планирования Чили с 1978 по 1980, министр труда с 1980 по 1982, председатель Центрального банка Чили в 1982); Эмилио Санфуэнтес (Экономический советник Центрального банка Чили); Хуан Аристиа Матте (глава Частной пенсионной системы Чили с 1980 по 1990).
Кстати, в команде «чикагских мальчиков» оказалась также «девочка»: Мария-Тереза Инфанте (министр труда с 1988 по 1990).
Именно после военного переворота в Чили появилось выражение «шоковая терапия», ставшее хорошо известным нашим гражданам в 90-е годы прошлого столетия. Шоковая терапия в Чили проявлялась не только в том, что были резко сокращены и даже ликвидированы многие государственные социальные программы, начатые Сальвадором Альенде. Также произошло стремительное обесценение национальной валюты (гиперинфляция), началась массовая безработица, более половины населения страны оказалось ниже черты бедности.
«Чикагские мальчики» и военная хунта столкнулись с мощным социальным сопротивлением. И для проведения экономических «реформ» они пошли на физическое подавление этого сопротивления. Десятки тысяч чилийцев оказались за решеткой, тысячи чилийцев были жестоко убиты. В стране царил террор и установилась кровавая диктатура. Советская печать того времени достаточно объективно описывала кошмар, который творился в Чили в 70-е годы прошлого века. А вот западные СМИ, которые контролировались «хозяевами денег», называли это «восстановлением демократии», формированием «свободного общества» и «рыночными реформами».
Западные СМИ не только скрывали реальную ситуацию в стране, но даже трубили о так называемом «экономическом чуде» в Чили. В качестве убедительного доказательства «экономического чуда» приводились статистические данные о темпах экономического роста. Назывались цифры годового прироста ВВП в 6 и более процентов. Но, во-первых, имела место банальная фальсификация статистических данных. Во-вторых, как признают даже западные экономисты, до 80% приращения ВВП обеспечивалось за счет сектора услуг. А в сферу услуг, как мы знаем, либеральная экономическая наука включает финансы и различные операции спекулянтов.
В-третьих, даже если и имели место приросты ВВП, то бенефициаром этих приростов оказывался крупный, прежде всего американский капитал. В стране проводилась приватизация, которая позволила американским транснациональным корпорациям восстановить свой контроль над чилийской экономикой.
На фоне рисуемых официальной статистикой «экономических достижений» происходило стремительное падение жизненного уровня простых чилийцев. Реальные зарплаты упали. Нещадная эксплуатация наемного труда создавала иллюзию «экономического чуда» в Чили. На благосостоянии и жизненном уровне большинства населения страны положительным образом они не отразились: в начале 1980-х годов свыше 40% чилийцев жили за чертой бедности; треть населения получала зарплату ниже уровня 1970 г.; доход 80% чилийцев не достигал среднего национального уровня (примерно полторы тысячи долларов в год).
Очень прискорбно, но даже в некоторых учебниках по экономике, которыми пользуются российские студенты, воспроизводится этой «фейк» насчет «экономического чуда» в Чили. А в некоторых учебниках авторы даже связывают это «чудо» с именем Милтона Фридмана, неосознанно оказывая ему медвежью услугу. Есть версия, что «чикагскими мальчиками» непосредственно руководил из Америки сам Милтон Фридман. Более того, он приветствовал военный переворот в Чили.
В 1976 году Нобелевский комитет Шведской академии наук объявил о присуждении учрежденной Банком Швеции экономической премии имени А. Нобеля (которую ошибочно называют «Нобелевской премией»). Это решение ввиду очевидной причастности лауреата к трагическим событиям в Чили вызвало протесты во всем мире и в самой Швеции, но они были проигнорированы и Банком Швеции, и Нобелевским комитетом.
Милтон Фридман
Истинную роль Милтона Фридмана, «чикагской экономической школы» и «чикагских мальчиков» в разрушении суверенной экономики Чили в 70 - 80-е годы прошлого столетия сумела показать канадская журналистка и социолог Наоми Кляйн. Ее перу принадлежит книга «Доктрина шока. Расцвет капитализма катастроф» (работа над книгой была завершена в конце 2007 года). Она вошла в список мировых бестселлеров. Несмотря на то, что «хозяева денег» всячески пытались замолчать эту работу. Книга в конце прошлого десятилетия была переведена на русский язык и была издана в России. Очень всем рекомендую.
Кляйн говорит о том, что в стратегии «хозяев денег» (главных акционеров Федеральной резервной системы США) важная роль отводится такому инструменту, как «шоковая терапия». Автором технологий «шоковой терапии» является «Нобелевский лауреат» Милтон Фридман. Опробована технология была в Чили, а затем многократно использовалась в разных странах мира. В том числе и в России.
«Шоковая терапия» - определенный алгоритм действий по разрушению политического, социального и экономического строя, существовавшего в стране. На эти действия отводится несколько месяцев, максимум один-два года (вспомним программу Григория Явлинского «500 дней»). После операции уничтожения создается чистая строительная площадка, на которой начинается возведение совершенно другого здания. Возведение осуществляется по чертежам, которые созданы в лаборатории «чикагской экономической школы» по заказу «хозяев денег».
Позволю себе привести несколько выдержек из книги «Доктрина шока. Расцвет капитализма катастроф». Первая выдержка раскрывает роль Милтона Фридмана в переходе от капитализма, пытавшегося обеспечивать хотя бы относительную экономическую и политическую стабильность, к капитализму, целенаправленно создающему «управляемый хаос» («капитализм катастроф»):
«Фридмана считали самым влиятельным экономистом второй половины XX столетия, а среди его учеников несколько президентов США, премьер-министры Великобритании, российские олигархи, министры финансов Польши, диктаторы стран третьего мира, секретари Китайской коммунистической партии, директора Международного валютного фонда и три последних руководителя Федеральной резервной системы США. На протяжении трех десятилетий Фридман и его влиятельные последователи оттачивали именно такую стратегию: дождаться глубокого кризиса, потом распродать обломки государства частным игрокам, пока граждане еще не пришли в себя от пережитого шока, а затем быстренько сделать эти «реформы» устойчивыми».
Профессор Чикагского университета М. Фридман, по мнению Н. Кляйн, - идеолог сознательного разрушения и катастроф, его рецепты не имеют никакого отношения к экономическим реформам в привычном понимании этого слова: «И как только разражается кризис, уверяет профессор Чикагского университета, следует действовать быстро, молниеносно вносить необратимые изменения, пока охваченное кризисом общество не придет в себя и не вернется к «тирании статус-кво».
Фридман утверждает, что «у новой власти есть от шести до девяти месяцев, когда можно добиться основных перемен; если она не использует этот шанс и не предпримет решительных действий в этот период, ей не будут даны другие столь же богатые возможности». Этот вариант совета Макиавелли - наносить «вред» «внезапно и весь сразу», кажется, остается самым главным и неизменным пунктом из всего стратегического наследия Фридмана».
Н. Кляйн хорошо изучила историю военного переворота и последующих «шоковых» операций в Чили. Она показывает истинные масштабы тех преступлений, которые совершил генерал Пиночет вместе с «чикагскими мальчиками»: «Достоверные данные о том, сколько людей убили и ранили в те дни, никогда не публиковались. Партия говорит о нескольких сотнях, по свидетельству очевидцев тех событий могло быть от 2 до 7 тысяч убитых, а раненых до 30 тысяч. За этим последовала национальная охота на ведьм - на всех оппонентов и критиков режима. Около 40 тысяч человек были задержаны, тысячи брошены в тюрьмы и многие - вероятно, сотни - были казнены. Как и в Латинской Америке, главные репрессии обрушились на рабочих заводов, которые представляли основную угрозу капитализму без ограничений».
То, что западные СМИ называли (и до сих пор продолжают называть) «экономическим чудом» Чили, на самом деле следует назвать ограблением чилийского народа, которое осуществлялось даже не экономическими, а силовыми методами: «Именно эта война, которую многие жители Чили воспринимали как войну богатых против бедных и среднего класса, стоит за так называемым чилийским экономическим «чудом».
В 1988 году, когда экономика стабилизировалась и начался ее быстрый рост, 45% населения жили за чертой бедности. Зато у 10% самых богатых чилийцев доходы выросли на 83%. Даже в 2007 году Чили остается обществом с ярко выраженным неравенством: в списке из 123 стран, отличающихся, по мнению ООН, значительным социальным расслоением, Чили стоит на 116-м месте, то есть входит в восьмерку стран с наиболее несправедливым социальным устройством».
Примечательно, что многие «чикагские мальчики» оказались банальными коррупционерами, пытавшимися нажиться на кровавых «реформах». Они были более озабочены личным обогащением, чем состоянием чилийской экономики. Экономическая ситуация резко обострилась в начале 80-х гг., когда в Латинской Америке разразился долговой кризис, а чилийская экономика оказалась в эпицентре этого кризиса: «На фоне надвигающейся катастрофы почти все «чикагские мальчики», включая Серхио де Кастро, потеряли свои важные посты в правительстве. Другие выпускники Чикагского университета, занимавшие видные места среди «пираний», были заподозрены в мошенничестве, что лишило их тщательно оберегаемого фасада научной беспристрастности, столь важного для имиджа «чикагских мальчиков».
После Чили волна спецопераций под кодовым названием «шоковая терапия» прокатилась по многим странам мира. Особенно в Латинской Америке (Аргентина, Боливия, Перу, Венесуэла). В смягченной форме такие спецоперации проводились в некоторых других странах (например, Польша, Израиль). Известно, что почти четыре десятка лет назад произошел серьезный разворот экономической политики США и Великобритании. В США это был переход к рейганомике, в Великобритании – к тэтчеризму. К этим разворотам имеет непосредственное отношение наш «экономический гений» Милтон Фридман. Хочу лишь отметить, что изначально экономические развороты и в США, и в Великобритании «гением катастроф» планировались как «шоковые». Консервативные политические силы в указанных странах сумели смягчить шоковый характер перехода к рейганомике и тэтчеризму.
А вот в России никаких амортизаторов не было. «Шоковая терапия» у нас проводилась по жесткому варианту. Я не буду ее описывать, так как люди среднего и старшего поколения все это прекрасно помнят. Приведу лишь некоторые фрагменты из книги Н. Кляйн. Она пишет, что «цель (шоковой терапии в России – В.К.) очевидна - упразднить прежнее состояние и создать условия для разгула капитализма в России, что в свою очередь создаст демократию свободного рынка - под управлением самонадеянных американцев, только что окончивших университет».
Здесь она имеет в виду все тех же «чикагских мальчиков». Но только не местного происхождения (как это было в Чили), а приехавших из-за океана, многие из которых действительно учились в Чикагском университете. Причем некоторые из них были воспитанниками Милтона Фридмана, которого они, не стесняясь, называли своим «духовным наставником». Среди них, например, американец Джеффри Сакс. Который, в свою очередь, наставлял Анатолия Чубайса и Егора Гайдара.
После ухода с политической арены Ельцина мы отказались от услуг Джеффри Сакса. Когда он вернулся на родину, то позволил себе откровенно высказаться в отношении тех реформ, которые проходили в России под его «присмотром»: «Главное, что подвело нас, это колоссальный разрыв между риторикой реформаторов и их реальными действиями... И, как мне кажется, российское руководство превзошло самые фантастические представления марксистов о капитализме: они сочли, что дело государства - служить узкому кругу капиталистов, перекачивая в их карманы как можно больше денег и поскорее. Это не шоковая терапия. Это злостная, предумышленная, хорошо продуманная акция, имеющая своей целью широкомасштабное перераспределение богатств в интересах узкого круга людей».
Н. Кляйн считает, что этих многих российских деятелей 90-х годов также без натяжки можно назвать «чикагскими мальчиками»: «...Профессор Милтон Фридман, родившийся в 1912 году в Бруклине в семье эмигрантов из Галиции, вряд ли мог предполагать, что будет популярен в России. Однако его причастность к теории монетаризма сделала его едва ли не самым известным западным экономистом в Москве: Егора Гайдара и Анатолия Чубайса считали здесь его духовными учениками (отсюда прозвище - «чикагские мальчики»)».
«Инкубатор» по производству «чикагских мальчиков» у нас теперь свой, не надо импортировать из-за океана. Я имею в виду учебное заведение, которое называется точно так же, как то, которое действовало в Чили, - Высшая школа экономики (ВШЭ). У руля этой школы находятся ректор Ярослав Кузьминов и научный руководитель Евгений Ясин. Хотя они оба уже в годах (первому – 61 год, второму – 84 года), однако по своему духу и убеждениям они – классические «чикагские мальчики».
У Н. Кляйн много интересных наблюдений, относящихся к событиям в России 90-х годов. «Шоковая терапия» в России, по ее мнению, оказалась почти такой же разрушительной и убийственной, как в Чили. Причем в России для этого не потребовался даже жесткий диктатор типа генерала Пиночета: «Ельцин больше похож на продажного шута, чем на грозного диктатора. Но его экономическая политика, а также войны, которые он вел для ее защиты, заметно увеличили списки убитых в крестовом походе чикагской школы, списки, которые постоянно пополнялись начиная с Чили 1979-х годов. Кроме случайных жертв переворота 1993 года, в Чечне погибло примерно 100 тысяч гражданских лиц. Однако самая ужасная бойня, начатая Ельциным, происходила медленно, но количество ее жертв куда выше - это жертвы «побочных эффектов» экономической шоковой терапии».
Свою книгу, как я отметил выше, Н. Кляйн закончила писать в конце 2007 года. С тех пор прошло более десяти лет. Но «побочные эффекты» экономической шоковой терапии 90-х годов продолжают в России до сих пор действовать. Более того, есть признаки, что «хозяева денег» с помощью «чикагских мальчиков» типа А. Силуанова, М. Орешкина, А. Кудрина, а также «чикагской девочки» Э. Набиуллиной готовят в России второй сеанс «шоковой терапии».
Валентин Катасонов
Основой для применения «шоковой терапии» стало решение о роспуске Советского Союза. Перемена геополитического характера наслоилась на тотальную ломку экономического строя, ввергнув страну в небывалый кризис. Сколько длилась «шоковая терапия»? Годы ее "правления" - с 1992 по 1998. Весь период применения ее приверженцы прилагали значительные усилия для утверждения в обществе мысли о правильности и необходимости ее использования.
Состояние российской экономики, когда руководство страны решило перейти к реализации утвержденных планов, было непростым. Усложнение положения во многом было связано с действиями радикал-демократов, которые пришли к власти. Они способствовали провокации сепаратистских действий, осуществляли подрыв экономических функций союзного центра, поощряли проведение забастовок. Команда президента Б. Н. Ельцина и его соратника Г. Э. Бурбулиса начала поиск радикальных идей и людей, способных разрушить политический и социально-экономический строй Советского Союза. В результате к ним присоединился Е. Т. Гайдар, который совместно с Е. Г. Ясиным, В. А. Мау и другими выдвинули идею, получившая название «шоковая терапия». Теория эта не новая, ранее она применялась для восстановления экономики других стран.
Суть «шоковой терапии» в нашей стране была заключена в быстром устранении социализма. Ее теоретическое обоснование выражалось в крайне либеральном настрое западной экономической мысли, представленной М. Фридманом, Ф. Хайеком и Л. Мизесом. Теория подразумевает успешное проведение хозяйственной деятельности при наличии в государстве среды, которая связана с положениями свободной рыночной экономики. Создание последней является результатом финансовой устойчивости и свободы цен, открытого внутреннего рынка и ускоренной приватизации.
Эти условия являются реформами «шоковой терапии», при одновременном осуществлении которых будет обеспечен эффективный экономический рост и реализация национального интереса.
Командой Б. Н. Ельцина был разработан сценарий применения теории. Он включал два этапа. В первом периоде нужно было совершить следующие действия:
«Шоковая терапия» второго этапа сценария включала в себя сокращение бюджетных расходов, замораживание заработной платы работникам бюджетной сферы, «сжатие» денежной массы, значительное возрастание процентной ставки и так далее. Попытки искусственно ускорить процессы оказались нереалистичными и губительными для общества. «Шоковая терапия» стремилась решить политические задачи, а именно - утверждение нового режима и разрушения административно-командной системы народного хозяйства.
Пятый Съезд народных депутатов РСФСР одобрил план осуществления реформ, а президенту для решения этих вопросов предоставлялись широкие полномочия. Либерализация цен вступила в действие с января 1992 года. Предполагалось, что данная реформа позволит убрать товарный дефицит и создаст реальную конкуренцию для товаропроизводителей. Совместно проводилась и либерализация торговли. Данной сферой теперь управляли коммерческие организации и частные лица. Правительство прогнозировало рост цен в два раза исходя из принципов конкуренции и соотношения спроса и предложения. В действительности же средний рост цен составил 400 процентов. Чтобы люди могли покупать товар, была поднята заработная плата работникам бюджетной сферы, но это никак не помогло облегчить возникшую ситуацию. В рамках данной реформы «шоковой терапии» была введена временная отмена ограничений на ввоз товара и установлен нулевой тариф на импорт.
Либерализация цен помогла сократить дефицит государственного бюджета, в результате произошло наполнение товарами внутреннего рынка государства. Но вместе с тем наблюдались значительный спад уровня жизни, падение валового внутреннего продукта, криминализация экономики и увеличение налоговых поступлений.
Данная реформа являлась следующим моментом экономических изменений в стране. Во время приватизации все граждане получили ваучеры, которые давали право на определенную часть государственного имущества. Данные чеки можно было продавать, покупать или вкладывать. В итоге лица, которые сумели приобрести большое количество ваучеров, смогли стать владельцами крупных государственных предприятий. Второй этап приватизации выражался в возможности приобретения предприятий или пакетов акций за деньги.
В результате данной реформы появились крупные владельцы предприятий, а также финансисты, разбогатевшие за счет операций с ценными бумагами. Реальной собственностью граждан стали квартиры.
В результате высвобождения цен в рамках «шоковой терапии» инфляция стала набирать обороты. Чтобы ее победить, правительство решило принять следующие меры:
1. Сжатие денежной массы.
2. Сокращение дефицита государственного бюджета.
3. Политика дорого кредита.
4. Валютное регулирование.
В результате использования первой меры население лишилось своих сбережений, а организации - денежных средств на счетах. Так начался длительный процесс демонетизации экономики, который имел вид жесткого ограничения эмиссии. Итогом реформы стало резкое отставание роста денежной массы от увеличения стоимости ВВП в текущих ценах.
«Шоковая терапия» имеет своих кумиров, одним из главных ее идеологов является экономист Джеффри Сакс. После изучения его теории у нее появился ряд сторонников сначала в Германии, а затем в других странах. Правительство немецкого государства за один год упразднило ценовой контроль и государственную поддержку предприятий. Предпринятые действия дали эффект стартового толчка, который вылился в германское экономическое чудо. Страна превратилась в государство с развивающей экономикой.
Авторы «шоковой терапии» в России считали, что экономика страны аналогична хозяйству других государств. Но не было учтено, что большинство институтов были разрушены, уничтожена рыночная экосистема, подавлены обязательные нормы предпринимательского поведения. Сторонниками теории в России были Е. Т. Гайдар, А. Н. Шохин, А. Б. Чубайс, А. А. Нечаев. В правительство часто приезжали американские консультанты для оказания помощи в реализации программы.
Оппонентов «шоковой терапии» в нашей стране было достаточно много. Это и люди, стоявшие у власти, которые не входили в команду Егора Гайдара, а также сами граждане. Основными аргументами считались: высокий уровень инфляции, безработицы, спад производства, рост социальной напряженности, политическая нестабильность, зависимость экономики от иностранных инвестиций и так далее. Развитые макроэкономики опираются на готовую правовую базу, отточенную практику правоприменения, ее урегулированность, чего в нашей стране на тот период не существовало.
По рекомендациям Д. Сакса страны Восточной Европы, Латинской Америки, бывшего СССР в момент экономического кризиса должны были освободить все цены и ликвидировать субсидии. Также нужно было продать государственную собственность и ввести свободный курс валют. Таким образом, экономический шок принимает форму радикальных изменений в структуре макроэкономики. В результате страны Восточной Европы и Польша смогли достичь необходимого уровня экономического развития, когда макроэкономика других государств имела переменный успех. А Боливия, Аргентина, Чили, Венесуэла, Перу прошли через серьезное падение, прежде чем экономика этих стран смогла восстановиться.
В результате применения «шоковой терапии» в некоторой степени был преодолен дефицит товаров, снизилась инфляция, ВВП в 1997 году показал свой первый рост. Многие экономисты оправдывают применение теории, так как России грозил голод, продовольственные запасы стремительно сокращались. Противники, наоборот, придерживаются мнения, что проблемы с недостатком продукции начались после использования «шоковой терапии». После указа «О свободе торговли» гражданам, как и предприятиям, разрешалось вести торговую деятельность без специальных разрешений. С этого момента возникло множество вещевых рынков. Контроль над рыночными структурами захватили организованные группировки.
В результате приватизации российские предприятия остались без оборотных средств. Такая ситуация привела к кризису взаимных неплатежей, росту долгов по зарплатам, к возникновению угрозы остановки таких производств, как водоснабжение, транспорт и другие. «Шоковая терапия» в России проявилась в виде следующих экономических и социальных эффектов:
Свертывание инвестиционных процессов;
Разрушение строительного и научно-технического комплексов;
Финансовый крах многих предприятий;
Возникновение устойчивого дефицита рублевой наличности;
Снижение производства товаров совместно с ростом цен на них и так далее.
До сих пор считается спорным вопросом актуальность применения экономической теории в нашей стране. Были ли возникшие проблемы результатом ее использования? Или они уже существовали, и без «шоковой терапии» экономика государства развалилась бы полностью? Кто знает...
В ноябре 1991 года заместителем председателя правительства РСФСР по вопросам экономической политики, министром экономики и финансов был назначен молодой экономист Егор Гайдар. В правительстве и вокруг него образовалась тесная группа единомышленников, определявшая курс проводимых экономических реформ. В дальнейшем ее стали называть «командой Гайдара ». Ядро группы составляли Александр Шохин, Петр Авен, Алексей Головков, Анатолий Чубайс, Андрей Нечаев.
Гайдар вошел в правительство, когда экономическая ситуация в стране была катастрофической . Дефицит бюджета приблизился к 30% валового национального продукта.
По данным, которые приводит известный экономист Евгений Ясин в своей книге «Российская экономика: истоки и панорама рыночных реформ», в стране наблюдалось сокращение потребления населением продуктов питания практически по всем основным их видам. Продажа колбасы, которая была своего рода символом благополучия в советском «развитом социализме», снизилась за 1991 год на 24% (с 1835 до 1393 тыс тонн). Тот же показатель по молокопродуктам составил 41% (с 21,5 до 12,7 млн тонн). Если товарные запасы в розничной торговле (на конец года) в днях товарооборота в 1985 году составляли 93 дня, то в 1990 году этот показатель снизился до 44, а в 1991 году - до 39 дней.
Надвигалась угроза голода. Нормы отпуска продуктов по карточкам в большинстве регионов к концу 1991 года составляли: сахар - 1 кг на человека в месяц, мясопродукты - 0,5 кг (с костями), масло животное - 0,2 кг. Часть продовольствия поступала в виде гуманитарной помощи стран Запада.
При потребности в продовольственном зерне 5 млн тонн в месяц в январе 1992 года ресурсов в наличии было 3 млн тонн. По расчетам Росхлебопродукта, дефицит зерна по импорту составлял 17,35 млн тонн. Ситуация осложнялась тем, что были практически исчерпаны и валютные резервы.
В конце ноября 1991 года Гайдар изложил план первоочередных действий правительства по стабилизации экономического положения: отпуская цены и зарплату при одновременном проведении жесткой финансовой политики, стабилизировать экономику и восстановить ее управляемость на рыночной основе.
Приступить к проведению запланированных реформ удалось лишь к началу 1992 года.
Со 2 января цены на подавляющее большинство товаров (за исключением хлеба, молока, спиртного, а также коммунальных услуг, транспорта и энергоносителей) были освобождены, а регулируемые - повышены. Введен 28-процентный налог на добавленную стоимость.
Кроме либерализации цен были временно отменены ограничения на импорт, установлен нулевой импортный тариф. Именно свободный импорт в начале 1992 года сыграл роль катализатора в развитии частной рыночной торговли.
29 января 1992 года президент РФ Борис Ельцин подписал Указ «О свободе торговли». В соответствии с этим указом предприятиям независимо от форм собственности и гражданам было предоставлено право осуществлять торговую, посредническую и закупочную деятельность без специальных разрешений. Исключение составляла торговля оружием, взрывчаткой, ядовитыми и радиоактивными веществами, наркотиками, лекарственными средствами и др. Все это привело к постепенному насыщению потребительского рынка и росту товарных запасов в розничной торговле.
Вместе с тем в экономике страны проявились такие негативные явления, как кризис взаимных неплатежей предприятий, дефицит наличных денег, вызвавший острое социальное напряжение, снижение налоговых поступлений в бюджет, инфляция.
В своих выступлениях накануне либерализации Гайдар говорил о предстоящем первоначальном повышении цен на 200-300%. В действительности же в январе 1992 года их рост по сравнению с предыдущим месяцем составил 352%.
В конце февраля была оглашена новая программа правительства; в Международный валютный фонд был направлен официальный меморандум об экономической стратегии российского руководства, предусматривавший жесткие меры по ограничению бюджетного дефицита и освобождению цен на энергоносители.
В апреле 1992 года на VI Съезде народных депутатов России экономическая политика правительства подверглась резкой критике. 11 апреля Съезд принял Постановление «О ходе экономической реформы в Российской Федерации», в котором: отметил целый ряд проблем в экономике: спад производства, разрушение хозяйственных связей, снижение жизненного уровня населения, рост социальной напряженности, нехватка денежной наличности; предложил президенту России внести существенные коррективы в тактику и методы осуществления экономической реформы с учетом замечаний и предложений.
13 апреля Гайдар заявил об отставке правительства, мотивируя ее тем, что принятое на Съезде постановление о ходе реформ фактически означает несогласие депутатов с экономическим курсом, проводимым правительством, а предусматриваемые им дополнительные бюджетные расходы не позволят воплотить в жизнь этот курс без катастрофических для экономики последствий.
В этой ситуации был найден компромисс: съезд принял Декларацию о поддержке экономических реформ, в которой были смягчены нормы принятого Постановления о ходе экономической реформы.
После VI Съезда начала разрабатываться «Среднесрочная экономическая концепция правительства», которая предусматривала снижение доли регулируемых цен и объемов государственных закупок, развертывание массовой приватизации, доведение цен на энергоносители до общемирового уровня лишь в течение 2 лет.
Фактически, под давлением депутатов и директоров государственных предприятий, финансовая политика стала менее жесткой. В сочетании с существенной для России сезонностью некоторых экономических процессов, неурегулированностью финансовых отношений со странами СНГ, приведшей к одновременному функционированию многих центров эмиссии рубля, неподконтрольностью правительству Центрального банка России, это привело к окончанию периода относительной финансовой стабильности и развитию нового инфляционного витка в конце лета - начале осени 1992 года.
Осенью правительство вновь подвергалось критике с требованиями восстановить регулирование цен и увеличить прямое вмешательство государства в происходящие в народном хозяйстве процессы.
В декабре 1992 года VII Съездом народных депутатов Егор Гайдар не был утвержден на пост председателя Совета министров. После утверждения главой правительства Виктора Черномырдина Гайдар был отправлен в отставку.
Деятельность Егора Гайдара оценивается неоднозначно. С одной стороны, его реформа цен в январе 1992 года, фактически означавшая отказ от государственного регулирования цен на большинство товаров, включая товары первой необходимости, позволила практически мгновенно наполнить полки магазинов, полностью опустевшие в предшествовавшие годы. Однако при сохранении доходов населения неизменными, это привело к катастрофическому падению уровня жизни.
Реформаторам удалось сократить дефицит государственного бюджета и перевести советскую плановую экономику на рельсы свободного рынка, но побочным эффектом их действий стали гиперинфляция и экономический кризис.
Специалисты до сих спорят о том, что послужило причиной крушения российской экономики в начале 1990-х годов реформы Гайдара и его сторонников или предшествующие им десятилетия неэффективного советского правления.
Материал подготовлен на основе открытых источников
Дополнительные источники:
Экономика переходного периода. Очерки экономической политики посткоммунистической России 1991-1997 / Под ред. Е. Т. Гайдара, стр. 91-93.
Е. Ясин. Российская экономика: истоки и панорама рыночных реформ. Курс лекций. - М.: ГУ ВШЭ, 2002.
Russian Economic Reform. Crossing the Threshold of Structural Change. World Bank, 1992.
Шоковая терапия – радикальный подход к проведению реформ в период перехода от административно-командной к свободной рыночной экономике .Методы рыночных преобразований в разных странах имели разные последствия, хоть и проходили по одинаковому сценарию.
В странах Латинской Америки (Аргентина, Боливия, Венесуэла, Перу) реформы сопровождались гиперинфляцией. Это происходило в 1980-х годах ХХ века.
В России макроэкономическая стабилизация происходила в начале 1990-х годов ХХ века. Тогда массовая приватизация государственной собственности стала причиной того, что место отсутствующих хозяйствующих субъектов заняли криминальные элементы. Кроме того, вопросы сбережений и инвестиций оказались на втором плане, что негативно отобразилось на состоянии экономики.
Только в Польше и Германии применение «Шоковой Терапии» вывело страну из кризиса, оздоровило национальную экономику, и наладился рост производства.
В 1991 году правительство предполагало, что комплекс радикальных мер, направленных на оздоровление экономики, займет несколько недель, не более. Однако на практике процесс растянулся до 1993 года.
В итоге реформы в России обернулись следующими последствиями:
1) Ликвидация ограничений на заработную плату привела к её быстрому повышению во всех секторах экономики.
2) Искусственный прирост денежной массы (деньги «печатались» без обеспечения).
3) Рост потребительской активности привел к стремительному росту цен. В итоге денежная масса стала обесцениваться.
4) Вместо преодоления экономического кризиса, «Шоковая терапия» была направлена на решение политических задач: утверждения нового режима и окончательной ликвидации aдминиcтративно-командной системы народного хозяйства.
5) Ограничение
Стадии хронологии реформы в России подобны таковым в Польше. Российское общество было меньше подготовлено к осуществлению конструктивных мер, необходимых для функционирования рыночной экономики. Не было существенных предварительных реформ в течение коммунистического периода.
К 1991г. экономическая реформа в Советском Союзе едва прогрессировала вне стадии децентрализации в старой системе, и децентрализация была все еще очень сомнительна. Ценовой контроль и государственное управление применялось в приблизительно 75% экономической деятельности. Небольшой частный сектор скорее был в симбиозе с государственным сектором, чем работал самостоятельно. Закон о контрактах, первым разработанный для современной рыночной экономики, не был осуществлен, когда СССР пришел к упадку.
Экономические и политические лидеры страны не сталкивались еще с трудными концептуальными и институциональными вопросами, которые являются центральными в использовании инструментов рыночного типа для установления макроэкономического контроля.
Советский бюджет вышел баланса в 1985г. и после того дефицит значительно. К 1991г. недостаток конструктивной реформы вместе со снижением силы старой административной системы подразумевал, что экономика начинала входить в состояние свободного падения. Даже прежде, чем хаос, созданный неудавшимся переворотом, было предсказано падение ВВП на 18% к осени 1991г.
В 1990-1991гг., российское правительство постепенно набирало мощь за счет правительства СССР, этот процесс ускорил неудавшийся переворот. Особенностью войны суверенитета между союзным и российскими правительствами было использование финансовой щедрости как оружие. Каждый уровень правительства стремился покупать поддержку более низкими налоговыми ставками, большими субсидиями и более легким кредитом. Таким образом, в отличие от конца 1989г. в Польше, осень 1991г. в России не было отмечена серьезными попытками справиться с экономическими проблемами. Одним из результатов стал большой дефицит бюджета, которого по оценкам составил 20% от ВВП.
В конце октября 1991г., российский президент Борис Ельцин объявил свое намерение начать радикальное действия по решению экономических проблем страны. В свете последующих достижений, важно помнить делающую политику окружающую среду, стоящую перед правительством. Конгресс народных заместителей предоставил Ельцину свободу в действиях в административном и политическом плане на один год.
Таким образом, философия шоковой терапии была преобладающей и Россия начала реальную экономическую реформу в январе 1992. Представитель премьер-министра, Егор Гайдар объяснил стратегию которая вела к введению налога на добавленную стоимость следующим способом: "Это было дилемма для нас: восстанавливать старую налоговую систему, или совмещать ценовую либерализацию с НДС 28%. В этот момент решение было очень опасно, но это было единственно возможный момент, когда мы могли бы принимать это. Мы решили помещать все наши яйца в одну корзину... ".
В январе 1992г. команда Гайдара намеревалась двигаться быстро по всем направлениям. Среди объявленных мер были либерализация большинства цен, отмена старой системы поставок, полная либерализация импорта, кардинальные изменения в налоговой системе, быстрое покрытие дефицита бюджета, сильное ужесточение денежной политики, программа приватизации с очень честолюбивыми целями, подготовка к конвертации рубля вместе с немедленным смягчением правил по торговле иностранной валютой, и переговорах о существующих отношениях торговли с другими экс-республиками. Это было внушительное меню изменений политики; учитывая отправную точку, это было конечно большее количество радикала, чем польский «большой скачок».
При переходе к другой политике первоначально планировалось на финансовое регулирование 19 % от ВВП, целью был почти сбалансированный бюджет. Баланс должен был достигнут, основываюсь по существу на оперировании денежным потоке. Это подразумевало безжалостные сокращения в расходах. Новый налог на добавленную стоимость дал только 50% от сборов в первом квартале. Изменения во внешней торговле также решительно сократили существенный источник дохода.
Оценка денежной политики в течение этого периода была омрачена критикой денежно-кредитных властей сторонниками шоковой терапии и бедственным расточительством центрального банка во второй половине 1992г. Реальная стоимость денежного предложения упала приблизительно на 70% в первом квартале. Кредит ЦБ предприятиям и коммерческим банкам сократились на столько же.
В некоторых областях степень шока, проведения политики, и даже фактическая политика были неясны. Даже при том, что полная либерализация импорта была объявлена в январе 1992г., большинство видов деятельности остались лицензируемыми. На экспорт было наложено еще большее количество ограничений. Хотя программа правительства планировала приватизацию в 1992 70% предприятий в легкой промышленности и 60% в продовольствии, сельском хозяйстве и розничной торговле розничной продажи, эти цели были очевидно слишком честолюбивыми, когда Ельцин объявил, что не будет проводится быстрая приватизация больших предприятий. Таким образом, неуверенность относительно характера проводимых изменений была представлена даже среди правительства.
Влияние преобладающего состояния в обществе могло бы быть обнаружено уже в январе 1992г. Например, либерализация торговли была фрагментарно, и освобождение цен от контроля было далеко от полного.
Учитывая свободу в действиях технократов в самом начале реформ, их выбор не мог избежать давления политического оппонентов. Одних интерпретации тогда - тот, даже элита преобразования не была так иммунный(свободный) к общим расположениям(размещениям) в пределах общества, что шоковая терапия, как предполагалось, обходила. Очевидно, взгляды политической элиты с дилеммой, с которой они столкнулись, и возможностями рынка были с оттенком влияния предыдущих лет. Это могло бы объяснять, почему даже соратники Ельцина были критически настроены по отношению к экономической политике уже в феврале 1992г.
Таким образом, поскольку в 1992г. экономический кризис стал большее пугающим, стали возвращаться некоторые старые механизмы управления. В анти-монополистических мерах февраля 1992г. правительство дало себе широкие полномочия в управлении ценами и использовании центральных директив по производству. Различие между наличными и безналичными деньгами, которое были ослаблено в ноябре 1991г., было укреплено в марте 1992г. К апрелю правительство было готово использовать субсидии, чтобы смягчить результаты мер, предпринятых ранее. Перед лицом угрозы банкротства в крупных масштабах правительство сделало доступными кредиты в существенных размерах для предприятий.
К второму кварталу 1992г. стало ясно, что политика не может быть сформулирована независимо от экономических интересов. Центральное предположение в шоковой терапии о том, что учет этих интересов можно было бы избегать, оказалось неосуществимо на практике. Фактически, это могло бы быть расценено как прямой отказа от стратегической концепции, которая находится в сердце шоковой терапии, но имелся тормозящий эффект политической оппозиции как прямое последствие проводимой политики.
Весной 1992г. восприятие предположение, что кризис долга между предприятиями угрожал всей системе. Общей особенностью была несогласованность между финансовой и макроэкономической политикой, преследуемой в центре и недостатке структурной реформы и изменений в поведении предприятий на микроэкономическом уровне. Как и в Польше, и как подсказывала эволюционная перспектива, отсутствие быстрого регулирования в поведении предприятий, оказалось ахиллесовой пятой стабилизации шоковой терапии.
Важное последствие накопления долга между предприятиями было то, что лучшие предприятия сливались с плохими. Эта угроза объединила директоров предприятий в оппозиции политике правительства. Увеличение групп интересов, представляющих старую государственную промышленность, формирование союза директоров предприятий и независимых профсоюзов, и учреждения Гражданского Союза в июне 1992г. было результатом этих экономических достижений. Реформаторы были вынуждены пойти на компромисс с этими группами, члены которых вошли в правительство.
Политика во второй половине года отразила этот компромисс. Основной принцип экономической программы о примате фискальной и денежно-кредитной политики был оставлен. Доминантой явилось предотвращение индустриального краха, поскольку правительство начало обращать внимание на благосостояния индивидуальных предприятий. Основа советского общества - тяжелой промышленности - которую хотели изменить, теперь находилось в центре внимания. Императив производства, основной принцип центрального планирования, быстро заменил жесткое ограничение бюджета, сущность рынка.
Отличительной чертой шоковой терапии в Польше было согласие национальной политической элиты в вопросе о выборе стратегического курса развития страны. Популистская политика, предложения решать хозяйственные проблемы за счет масштабной денежной эмиссии и наращивания бюджетных расходов регулярно звучали в ходе избирательных компаний, но оказывали крайне слабое воздействие на проводимую экономическую политику.
В России такого согласия не было. Здесь вопрос о выборе курса был предметом острой политической борьбы, а проводимая финансовая и денежная политика подвергались резким колебаниям. Начатые радикальные преобразования оказались политически необеспеченными, быстро сменялись попытками реализации мягкой денежной и бюджетной политики. Результатом стали сохранение в течение длительного времени высоких темпов инфляции и отложенная финансовая стабилизация. Дальнейшее развитие показало, что продолжительный высокоинфляционный период приводит к формированию ряда микро- и макроэкономических феноменов, которые оказываются устойчивыми и существенно влияют на дальнейшее развитие национальных экономик, сдерживая экономический рост и воспроизводя финансовую нестабильность.
Падение выпуска вместе с резким сокращением реальной денежной массы и взрывным ростом взаимных неплатежей предприятий порождают представление о существовании следующих взаимосвязей в экономике: избыточно жесткая денежная политика, проводимая из доктринерских (монетаристских) соображений - нехватка денег в экономике - неплатежи предприятий - падение производства.
Отсюда и стандартный рецепт действий в этой ситуации: наращивать денежное предложение ("насытить деньгами экономику"), решить проблему неплатежей за счет денежной эмиссии и взаимозачетов, обеспечить базу для начала экономического роста. В поддержку такого экономико-политического поворота формируется мощная социально-политическая коалиция, объединяющая руководство и коллективы государственных предприятий, заинтересованных в сохранении мягких бюджетных ограничений и отказе от радикальной реструктуризации и представителей интересов бюджетных отраслей, заинтересованных в наращивании бюджетных расходов, финансируемых за счет денежной эмиссии. В результате противоречие между жесткой бюджетной политикой на макроуровне и мягкими бюджетными ограничениями государственных предприятий разрешается смягчением бюджетной и денежной политики государства.
Быстрый рост денежного предложения позволяет на короткое время (2-6 месяцев) нарастить объемы реальной денежной массы. Увеличивается спрос населения и предприятий на продукцию, падение производства приостанавливается, более того, обозначаются признаки экономического оживления. По истечении временного периода, необходимого для адаптации экономических агентов к новым условиям денежного предложения, инфляционные ожидания резко растут, а спрос на денежные остатки падает. Повышается уровень долларизации экономики, темпы роста цен опережают темпы роста денежной массы, реальная денежная масса начинает сокращаться, за снижением реального платежеспособного спроса ускоряется падение производства.
Подобного рода эксперименты могут повторяться неоднократно, растягивая период высокой инфляции и падения производства. Раньше или позже в уставшем от быстрого роста цен обществе, где спрос на национальные деньги низок, а реальные доходы бюджета от эмиссии быстро сокращаются, формируется политическая коалиция, способная осуществить денежную стабилизацию, снизив масштабы денежного финансирования дефицита бюджета и темпы роста денежных агрегатов до величин, совместимых с торможением инфляции.
Соответственным в России было снижение доли расходов в ВВП на стадии финансовой стабилизации по сравнению с Польшей, которая проводило жесткую стабилизацию (таблица 4 приложения).
Отложенная финансовая стабилизация, происходящая после нескольких лет высокой инфляции и на фоне уже сформировавшегося номенклатурно-капиталистического сектора, имеет ряд характерных особенностей. К моменту начала стабилизационных усилий доверие к национальным деньгам подорвано, доля денег в ВВП низкая. В этой ситуации даже ограниченное по масштабам эмиссионное финансирование дефицита бюджета приводит к темпам роста денежной массы несовместимым с успешной стабилизацией. Дорога к более мягкой дезинфляции, с постепенным снижением масштабов денежного финансирования дефицита (по образцу Польши) оказывается закрытой.
Отличительная черта отложенной стабилизации в том, что она начинается на фоне уже сформировавшегося, укоренившегося номенклатурно-капиталистического сектора, занимающего доминирующее положение в экономике и имеющего развитую систему политической поддержки собственных интересов. Если на предшествующем этапе мягкая финансовая политика государства находилась в органичном единстве с мягкими финансовыми ограничениями предприятий, то с поворотом к проведению стабилизационной политики противоречия между интересами и нормами поведения номенклатурного сектора и проводимой на макроуровне стабилизационной политики обостряются.
Характерный для отложенной стабилизации острый характер противоречия между ужесточением финансовых ограничений на уровне государства и сохранившимися мягкими ограничениями в номенклатурном секторе не позволяет откладывать решения на длительную перспективу.
Подводя итоги можно сказать, что продвижение реформ в России в 1992г. было обозначено попыткой осуществить подход шоковой терапии. Последствие политики, представленной в январе 1992г. было чем то, что политические силы, представляющие доминирующие экономические интересы старой системы были намного сильнее, т.е. они были прежде, чем та политика была представлена. Далекие от способности использовать экономическую политику, стратегические шаги сторонников шоковой терапии вели непосредственно к увеличивающемуся влиянию старых интересов.
Наследство этой краткой попытки осуществить шоковую терапию будет с Россией много лет. Отчаянная атака на командо-административную систему вероятно ускорил упадок старых административных учреждений. В этом отношении, пакет шоковой терапии в России имел значительный успех, если разрушение было целью. Но разрушение старых институтов было не дополнено созданием ориентируемых рынком учреждений.
