Критики культа личности и Карибского кризиса, чуть не ввергнувшего мир в третью мировую, пришел Брежнев Леонид Ильич, годы правления которого запомнились закономерно обратным процессом.
Застой, усиление значения Сталина в глазах общественности, смягчение в отношениях с Западом, но при этом попытки влиять на мировую политику - такими характеристиками запомнилась эта эпоха. Годы правления Брежнева в СССР были одними из ключевых, внесших свой вклад в последующий экономический и политический кризис девяностых. Каким же был этот политик?
Леонид Ильич родился в обычной семье рабочих в 1906 году. Он проходил учебу поначалу в землеустроительном техникуме, а затем учился на металлурга. Будучи директором Техникума металлургии, который находится в Днепродзержинске, он стал членом партии КПСС в 1931 году. Когда нагрянула Великая Отечественная война, на Южном фронте Брежнев работал заместителем начальника политического управления. К окончанию войны Леонид Ильич стал генерал-майором. Уже в 1950 он работает первым секретарем в Молдавии, а в последующие годы замещает начальника в Политуправлении армии Советского Союза. Потом он становится председателем в Президиуме Верховного Совета. Известно, что между Хрущевым и Брежневым сложились абсолютно доверительные отношения, которые позволили второму продвинуться к рычагам управления страной после болезни Никиты Сергеевича.
Годы правления Леонида Брежнева (1964-1982) можно охарактеризовать как время консервативных мер. Сельскохозяйственный подъем не был основной задачей для правителя. Хотя в этот период была осуществлена реформа Косыгина, её итоги стали провальными. Расходы на строительство жилья и здравоохранения только уменьшались, а растраты на военный комплекс росли как на дрожжах. Брежнев Леонид Ильич, годы правления которого запомнились ростом бюрократического аппарата и чиновнического произвола, был больше нацелен на внешнюю политику, по-видимому, не находя способов разрешения внутреннего застоя в обществе.
Именно над политическим влиянием Советского Союза в мире работал больше всего Брежнев, годы правления которого полны внешнеполитических событий. С одной стороны, Леонид Ильич делает важные шаги в деэскалации конфликта между СССР и США. Страны, наконец, находят диалог и договариваются о сотрудничестве. В 1972 году президент Америки впервые посещает Москву, где подписывается договор о нераспространении ядерного оружия, а в 1980 году столица принимает у себя гостей со всех стран для проведения Олимпийских игр.
Однако Брежнев, годы правления которого известны активным участием в различных военных конфликтах, не был абсолютным миротворцем. Для Леонида Ильича было важно обозначить место СССР среди мировых держав, способных влиять на разрешение внешнеполитических вопросов. Так, Советский Союз вводит войска в Афганистан, участвует в конфликтах во Вьетнаме и на Ближнем Востоке. К тому же меняется отношение дружественных до этого времени к СССР социалистических стран, во внутренние дела которых также вмешивается Брежнев. Годы правления Леонида Ильича запомнились подавлением чехословацких выступлений, ухудшением отношений с Польшей и конфликтом с Китаем на острове Даманский.
Леонид Ильич Брежнев особенно отличался своей любовью к наградам и званиям. Порой она доходила до такого абсурда, что в результате этого появилось множество анекдотов и выдумок. Однако с фактами трудно спорить.
Первую свою награду Леонид Ильич получил еще в сталинское время. После войны он был награжден орденом Ленина. Можно только вообразить, как гордился этим званием Брежнев. Годы правления Хрущева принесли ему еще несколько наград: второй орден Ленина и орден Великой Отечественной войны первой степени. Всего этого тщеславному Леониду Ильичу не было достаточно.
Уже во время своего правления Брежнев был награжден званием Героя Советского Союза целых четыре раза из возможных трех. Также он получил звание Маршала СССР и орден «Победа», которым удостаивались только великие полководцы, участвовавшие в активных боевых действиях, куда Брежнев никогда не попадал.
Главным определяющим словом эпохи правления Брежнева стало «застой». Во время руководства Леонида Ильича экономика окончательно показала свою слабость и отсутствие роста. Попытки провести реформы не привели к ожидаемым результатам.
Как консерватора Брежнева не устраивала политика смягчения идеологического давления, поэтому в его время контроль над культурой только усилился. Одним из ярких примеров этого является изгнание А. И. Солженицына из СССР в 1974 году.
Хотя во внешней политике и намечались относительные улучшения, агрессивная позиция СССР и попытка влиять на внутренние конфликты других стран ухудшили отношение мирового сообщества к Советскому Союзу.
В целом Брежнев оставил после себя целый ряд тяжелых экономических и политических вопросов, решить которые предстояло его преемникам.
В октябре 1964 г., после смещения Н. С. Хрущева, первым секретарем ЦК КПСС стал Л. И. Брежнев. Его многолетнее пребывание у власти (1964-1982) публицисты 80-х гг. назвали «периодом застоя».
Действительно, эти 18 лет советской истории практически не отмечены выдающимися событиями и достижениями. После хрущевской «оттепели» жизнь в стране как бы застыла на месте. Новое руководство, провозгласив курс на дальнейшую демократизацию страны, исправление «волюнтаристских» ошибок Н. С. Хрущева, очень скоро свернуло его. И по характеру, и по интеллекту Брежнев не обладал качествами руководителя великой державы, необходимыми для коренного обновления общества. Его слабость как руководителя открывала большие возможности для всевластия партийно-государственной бюрократии. Выдвинутый новым лидером страны лозунг «стабильности» означал на практике отказ от всяких попыток радикального обновления советского общества. «Бег на месте» первыми начали высшие партийные и государственные чиновники, сделавшие свои ответственные должности практически пожизненными. Большинство министров, секретарей обкомов КПСС занимали должности по 15-20 лет. В составе ключевого органа власти СССР тех лет - Политбюро ЦК КПСС большинство его членов находилось свыше 15 лет, в ЦК КПСС - более 12 лет. К началу 80-х гг. средний возраст высших руководителей достиг 70 лет. Многие из них, включая Брежнева, физически не могли должным образом управлять великой страной. Заседания Политбюро нередко продолжались 15-20 минут, постановления утверждались без обсуждения, единогласно. Важные решения, такие, как ввод советских войск в Афганистан, принимались в узком кругу, без ведома и одобрения Верховного Совета. Партийные съезды все больше носили парадный характер. Критика и самокритика свертывались. Выступления делегатов сводились к самоотчетам и восхвалениям Политбюро во главе с Л. И. Брежневым.
Прогрессирующее разложение партийно-государственного аппарата губительно сказывалось на всех сферах жизни советского общества. Уже в конце 50-х гг. отчетливо обозначился спад темпов экономического развития. Замедлился рост национального дохода. В 1961-1965 гг. он вырос всего на 5,7%. Это было намного меньше, чем в предыдущую пятилетку, и недостаточно для стабильного подъема жизненного уровня людей, обеспечения нужд обороны.
В сентябре 1965 г. руководство страны предприняло серьезную попытку оживить экономику страны, усовершенствовать устаревший хозяйственный механизм. Главным направлением экономической реформы, инициатором которой был Председатель Совета Министров СССР А. Н. Косыгин, стало изменение условий планирования и усиление экономического стимулирования. Теперь предприятия могли самостоятельно планировать темпы роста производительности труда, снижение себестоимости, устанавливать величину заработной платы. Руководители предприятий получили возможность более свободно распоряжаться имеющейся у них прибылью. Все это создавало заинтересованность предприятий в рентабельной работе и улучшении экономических показателей. Однако процесс освоения нового хозяйственного механизма затянулся на годы. Еще до начала реформы в 1965 г. были ликвидированы совнархозы, руководство отраслями перешло к вновь созданным министерствам. Были организованы единый Госплан СССР, Госснаб, Госкомцен СССР, что трудно совмещалось с объявленной самостоятельностью предприятий. Реформа не меняла основ командно-административной системы. Адресное директивное планирование не устранялось, а лишь ограничивалось несколькими показателями. Косыгину не удалось до конца осуществить экономическую реформу, не нужную высшей партийно-государственной элите. Министерства и ведомства работали по-старому. Их аппарат увеличивался, возникали новые главки. К тому же даже небольшое расширение самостоятельности позволяло предприятиям занижать плановые задания, выбирать более легкие для себя варианты решений. В итоге эффективность экономики падала, снижался уровень ее управляемости. Окончательно экономическая реформа, а с нею и возможность дальнейших демократических преобразований в стране были похоронены в 1968 г., когда военное вмешательство стран Варшавского Договора прервало «пражскую весну» - попытку демократических преобразований в «братской» Чехословакии.
После событий 1968 г. в руководстве страны усилились консервативные тенденции. Со страниц газет, журналов исчезло всякое упоминание о «культе личности», сталинских преступлениях. Слово «рынок» стало критерием политической неблагонадежности, экономическая реформа в промышленности и сельском хозяйстве была свернута.
В 70-е гг. экономический рост в стране практически прекратился. Экономика СССР была предельно «милитаризирована», т. е. работала в основном на военно-промышленный комплекс. Заводы СССР в начале 80-х гг. выпускали танков в 4,5 раза больше, чем США, атомных подводных лодок - в 3 раза, БТР - в 5 раз. При этом в оборонной промышленности СССР работало в 2-3 раза больше людей, чем в США. Чрезмерная военная нагрузка на народное хозяйство привела к колоссальным диспропорциям. Из продажи исчезли многие необходимые вещи, вновь привычными стали многочасовые очереди. Видимость благополучия народного хозяйства, сохранявшаяся в 70-е гг., обеспечивалась за счет «нефтяного допинга». Именно экспорт нефти, цены на которую в эти годы выросли почти в 20 раз, других видов ценного сырья позволял СССР относительно безбедно существовать, «решая» продовольственную, космическую и другие «комплексные» проблемы. Главным образом за счет экспорта невосполнимых природных ресурсов в 60-70-е гг. шло интенсивное освоение восточных районов страны, формировались и развивались крупные народнохозяйственные комплексы - Западно-Сибирский, Саянский, Канско-Ачинский. За эти годы появились соответствующие мировому уровню Волжский (ВАЗ) и Камский (КамАЗ) автомобильные заводы, новые нефтехимические комплексы, предприятия оборонной промышленности.
Вместе с тем СССР все больше отставал от мирового уровня в использовании микроэлектронной техники. Несмотря на целый ряд уникальных научных разработок в народном хозяйстве, научно-технический прогресс практически не ощущался. Ручным трудом в промышленности СССР было занято около 40% рабочих, в сельском хозяйстве - 75%. Устаревшие отрасли требовали колоссальных объемов добычи природных ресурсов, которые катастрофически истощались. СССР отставал от передовых стран и в производстве современной бытовой техники. Министерства и ведомства, ставшие крупной экономической силой и практически подчинившие государственный аппарат, предпочитали не заниматься хлопотной модернизацией существующих промышленных предприятий, а строить все новые и новые. В результате с каждым годом число недостроенных заводов и фабрик росло, скапливались горы неустановленного стареющего импортного оборудования. После 1968 г. вместо реальных реформ в Советском Союзе проводились затяжные эксперименты с расширением на предприятиях хозрасчета, введением показателя «условно-чистой продукции», которые в итоге ничем не закончились.
После хрущевской «оттепели» застойные явления проявились в литературе и искусстве. Идеологической основой консервативной политики в области духовной жизни стал вывод, впервые обнародованный Брежневым в 1967 г., о построении в СССР «развитого социалистического общества». Концепция «развитого социализма» появилась в официальных документах как альтернатива обанкротившемуся курсу на строительство коммунизма в нашей стране. И в данном смысле это был шаг вперед. Но содержащиеся в концепции обоснования «полного и окончательного решения национального вопроса», социальной однородности советского общества, отсутствия в нем каких-либо противоречий способствовали консервации всех пороков советской системы, уводили общество от реальных проблем. Это привело к нарастанию догматических тенденций в науке, искусстве, глубокому кризису всей духовной жизни.
В ноябре 1969 г. А. И.__Солженицын был исключен из Союза писателей за его выступления против явной и скрытой цензуры художественных произведений. В январе 1970 г. был снят со своей должности редактор журнала «Новый мир» А. Т. Твардовский. В 70-е гг. все чаще запрещалась публикация художественных произведений, неугодных партийному руководству. В сентябре 1974 г. в Москве бульдозерами была разгромлена выставка современного искусства. Талантливые фильмы А. А. Тарковского практически не имели широкого проката в стране. Из-за душной атмосферы «застоя» многие известные поэты, писатели, режиссеры оказались за границей: В. П. Аксенов, И. А. Бродский, В. Е. Максимов, А. И. Солженицын, В. Н. Войнович, А. А. Тарковский, Ю. П. Любимов, М. Л. Ростропович, Г. П. Вишневская и многие другие (см. Эмиграция).
Несмотря на многие очевидные факты «застоя», «торжественного марша на месте», брежневское «правление» не было периодом полного «застоя», так же как не стало оно периодом «развитого социализма». За внешней оболочкой в жизни советского общества происходили важные и сложные трансформации, разрастался и углублялся кризис всей советской системы. Внутренние потребности общества и граждан в большей свободе, в плюрализме мнений и деятельности находят в 70-е гг. свое отражение в появлении новых, негосударственных структур в экономике, идеологии и социальной сфере. Наряду с плановой экономикой укреплялись «цеховики». Разрасталась теневая экономика, дающая возможность распределения продукции и доходов в соответствии с предпочтениями потребителей. В полузаконную и незаконную деятельность были втянуты целые предприятия. Доходы теневой экономики исчислялись миллиардами. Важнейшим следствием хрущевской либерализации стала кристаллизация ростков гражданского общества, т. е. появление независимых от государства общественных организаций и объединений граждан. В силу закрытости, репрессивности брежневского режима очень скоро эти общественные структуры приобрели антисоциалистическую, антигосударственную направленность. С середины 50-х гг. отдельные крайне малочисленные группы диссидентов пытались найти свое место в жизни общества, способствовать его обновлению. Однако обрушившиеся на них репрессии толкнули их на путь противостояния государству. Судебный процесс в феврале 1966 г. над писателями А. Синявским и Ю. Даниэлем, обвиненными за публикацию на Западе литературных произведений, стал мощным ускорителем диссидентского движения, различных форм гражданской активности (см. Диссидентское и правозащитное движение в СССР). Он способствовал дальнейшему формированию в стране общественного мнения. В распространении произведений самиздата, сборе правозащитной информации принимали участие многие сотни человек. «Диссидентские» лозунги гласности, демократизации общественной жизни, создания правового государства находят отклик в среде интеллигенции, части правящего класса. В 70-е гг. произошло окончательное оформление движения как полновластной политической силы. Его общая численность достигает 500-700 тыс. человек, а вместе с семьями порядка 3 млн. человек, т. е. 1,5% от всего населения страны.
Становление советского правящего класса, основой которого являлся слой высших партийных и государственных чиновников, - важнейший итог застойного периода. К середине 80-х гг. окончательно сформировавшийся «новый класс», по существу, уже не нуждался в общественной собственности и искал выход для возможности свободно управлять, а затем и владеть личной, частной собственностью. К середине 80-х гг. советская тоталитарная система (см. Тоталитарный режим в СССР) фактически лишилась поддержки в обществе и ее крах стал вопросом времени (см. Перестройка в СССР).
Жили тихо и приглушенно
Это целая эпоха в жизни страны, причем одна из самых продолжительных и, скажем честно, не самая плохая. Хотя, конечно, и плохое в ней тоже было. Анализируя это время, мы вспоминаем Хельсинские соглашения, историческую стыковку «Союз» - «Аполлон», ввод войск в Афганистан, Олимпиаду-80, стройки века, диссидентские процессы и, естественно, застой. Сегодня в «Пятнице» о Брежневе и его роли в истории говорят очевидцы и эксперты.
У каждого человека, жившего в 70-80-х годах прошлого века, свой образ той эпохи. Он есть и у меня, причем не один, настолько это неоднозначный период. Самое первое, что приходит в голову, ощущение: неужели так будет всегда? Неужели никогда не кончатся бесконечные пленумы и совещания в ЦК КПСС, речи унылых кремлевских старцев, битвы за урожай, хоккейные матчи по ТВ и очереди, очереди, очереди…
Вспоминает Арнольд Харитонов , известный журналист, писатель:
«Когда пришел Брежнев, мы смутно понимали, что у них там, наверху, шла борьба, и все думали, что Брежнев фигура временная. А в итоге он просидел на посту до самой смерти, 18 лет. В это время в нашу жизнь вошли анекдоты, чего при Сталине никогда не было да и быть не могло. И что интересно, при Сталине все было скрыто, а при Брежневе все все знали: что книги «Малая земля» и «Целина» писал не он и про любовников и мужей его дочери Галины. И еще: Брежнев не делал никаких шокирующих движений. 18 лет, а сказать нечего. Жили тихо и приглушенно».
Арнольд Иннокентьевич вспоминает знаменитую фразу: «История повторяется дважды: первый раз в виде трагедии, второй - в виде фарса». Несомненно, брежневское время - это сплошной фарс.
«Вспомните, как он уже едва держался на ногах и не мог говорить. А эта его детская любовь к разным орденам и медалям! Все над ним смеялись. Однажды он приехал в Иркутск, поговорил с рабочим авиазавода, и тут же этому рабочему дали звание Героя Социалистического Труда. Мне запомнилось, когда его последний раз показали по телевизору в 1982 году во время визита в Баку. Они вместе с Гейдаром Алиевым приехали к памятнику 26 Бакинским комиссарам. Алиев держал его очень крепко под руку. Сначала Брежнев поклонился в сторону памятника, потом Алиев его развернул к народу, и он снова зачем-то поклонился. Видимо, уже плохо понимал, что происходит».
Как раз в эти годы Арнольду Харитонову довелось поработать и в газетах, и на телевидении, то есть на передовой идеологического фронта.
«Цензура лютовала. Мы были под двумя колпаками - обкома КПСС и ВЛКСМ. За каждым словом, каждой фотографией им мерещился подвох, провокация, второй смысл. Однажды меня вызвал заведующий сектором печати, чтобы отчитать за фото собаки в рваной тельняшке. Мол, моряки возмутятся, как посмели надеть на собаку тельняшку - символ советского флота. Я ошалел: какая связь - тельняшки носят моряки во многих странах мира, и даже пираты носили. Таких случаев я могу рассказать сотни».
Владимир Демчиков , блогер, публицист и импресарио, вспоминает многочисленные портреты «дорогого Леонида Ильича» и его соратников по Политбюро, которые были везде - от газет и стен домов до школ и телевизора:
«Причем эти изображения были сработаны нарочито по дешевке. Какие-то тряпки, фанерки, рамки для транспарантов... Такая нарочитая скромность вездесущего, хрупкость незыблемого. Это было немножко смешно, немножко жалко, вызывало недоумение и воспринималось просто как наглядное проявление присущего жизни абсурда. Всего этого мы сторонились».
Владимир Севастьянович не испытывает никаких эмоций относительно того времени, по его словам, было очевидно, что страна просто катится по инерции под гору.
Действительно, все так и было: фанерные транспаранты, обязаловка ходить на демонстрации 1 мая и 7 ноября, разговоры на кухнях, анекдоты… И сам образ Леонида Ильича, которого величали не иначе как пламенным марксистом-ленинцем, выдающимся руководителем Коммунистической партии и Советского государства, виднейшим деятелем международного коммунистического и рабочего движения, неутомимым борцом за мир и дружбу народов, предстает сквозь призму многочисленных анекдотов. Но главное, Брежнева никто не боялся, и вообще не воспринимали всерьез. Особенно в последние годы. Здесь стоит вспомнить, как его хоронили, потому что в нашей стране похороны - это, так сказать, момент истины. Именно во время похорон проявляется истинное отношение людей к государственному деятелю. Нет, конечно, были официальные речи, всенародный траур, но, честно говоря, многие вздохнули с облегчением, потому что уже не было сил смотреть на беспомощного старика.
«Мы поехали показывать наш новый фильм в Нижнеудинский район, - вспоминает Арнольд Харитонов, - с нами был первый секретарь райкома партии. И вот сидим мы в избе, а по радио сообщают о его смерти. Я спрашиваю секретаря: «Показ, наверное, надо отменить?» Он: «Зачем отменять? Команды не было». «Ну, может быть, минуту молчания объявить?» - «Нет. Мы сами не можем объявить, команды не было». - «Вы, наверное, сейчас в Нижнеудинск поедете?» - «Зачем? После фильма пойдем, выпьем, закусим, а наутро уже поеду». И никто не рыдал, только сторож прибил траурную ленту на флаг. А когда Сталин умер, я отлично помню, все рыдали. И взрослые и дети».
А был ли застой?
Для одних брежневская эпоха - беспросветный мрак, застой, безвременье, другие этот период вспоминают как время бурного развития.
«Конечно, это не был застой, - уверен Владимир Аксенов , секретарь Иркутского обкома КПРФ по информационно-пропагандистской работе, - в стране был рост во всех отраслях. Все познается в сравнении: при нем в Иркутской области было построено 38 птицефабрик, сейчас работают только три. Что касается самого Леонида Ильича, он был практиком и совершенно бескорыстным человеком. Мы его оцениваем положительно, хотя время требовало большего. Все говорят - талоны, дефицит, но я думаю, что это было сделано искусственно. Многие завоевания того времени были взяты на вооружение другими странами, например бесплатная медицина и образование. И они от этого до сих пор не отказываются».
По словам академика РАН, директора Лимнологического института Михаила Грачева , при Брежневе было ощущение спокойствия. Да, были диссиденты, но отношение к ним было более гуманное, чем при Хрущеве. Народ уже сильно не боялся. Студенты лозунги вывешивали, читали самиздат.
«У кого-то был застой, - говорит академик, - у меня никакого застоя не было. Я вообще считаю, что времена не выбирают. Конечно, было много наносного, отсюда и анекдоты. Человек стал старый, а окружению не хотелось ничего менять».
Для Виктора Боровского , экс-директора Иркутскэнерго и председателя Законодательного собрания Иркутской области в 2000-2002 годах, брежневская эпоха тоже не была потерянным временем, тем более застоем, наоборот, именно в те годы он состоялся в качестве успешного руководителя большого предприятия.
«Ничего плохого о той эпохе и о самом Брежневе сказать не могу. Это дело политиков: захотели изменить режим, вот и пустили в ход слово «застой». Я работал в Иркутскэнерго, шло бурное строительство».
Виктор Митрофанович рассказал, что в то время работал на ТЭЦ-9 в Ангарске. И когда возникла проблема нехватки мощностей, он лично ездил решать ее в ЦК партии и Госплан, где его внимательно выслушали и очень быстро приняли решение. То есть в те времена никаких бюрократических барьеров не было: все вопросы решались оперативно.
И еще важный момент. В то время были социальные лифты. Виктор Боровский - наглядный тому пример. Сын ткачихи и военного, никаких связей у него наверху не было, но его назначили руководить крупным предприятием, а после избрали депутатом Ангарского совета народных депутатов. То есть способных и деятельных людей при Брежневе выявляли и продвигали. Это к вопросу о якобы существовавшей отрицательной селекции в советские годы, о которой сегодня так любят говорить некоторые публицисты.
Вспомним также, что именно при Леониде Ильиче бурно развивалась наука. Наглядное свидетельство этому - Иркутский научный центр. Рассказывает Вера Рогожина , кандидат физико-математических наук, старший научный сотрудник Института земной коры, народный депутат СССР (1989-1991):
«Могу сказать одно: я работала и никакого застоя не ощущала. При нем я имела возможность реализовывать все свои научные задачи. Наш институт развивался, денег давали на исследования столько, сколько необходимо. Были перспективы, нам никто не мешал, мы могли ездить в поле, нам выделяли вертолеты, оборудование. Все получали квартиры. Причем бесплатно. Да, в начале 80-х годов появились талоны на мясо. Но был кооперативный магазин, в котором можно было купить ту же колбасу, но не по 2,20 а по 5 рублей. И все продукты в то время были натуральными: когда привозили колбасу, запах стоял на несколько сотен метров, потому что она была настоящая».
К теме талонов и тотального дефицита мы еще вернемся, но прежде нужно разобраться: все-таки был застой или нет? Вообще, когда задумываешься о брежневской эпохе, все время испытываешь некий, как теперь говорят, разрыв шаблона. Почему застой, если именно в 70-е годы в СССР построили столько, сколько ни до, ни после Брежнева не строили? Вспомним всесоюзные ударные стройки: Усть-Илимская ГЭС, БАМ, КамАЗ, нефтепровод «Дружба» и т. д.
Слово историку Александру Шубину , кандидату наук, доценту Восточно-Сибирского института экономики и права:
«Брежневскую эпоху можно разделить на два периода - с 1964 по 1976 год и с 1976 по 1982 год. Первый период его правления был успешным. Именно тогда наша экономика достигла высоких темпов развития. И что очень важно, впервые в истории СССР более быстрыми темпами шло производство предметов потребления. То есть начали производить одежду, мебель, телевизоры, холодильники и т. д. Я помню, как только женился в 1979 году и сразу получил ордер на квартиру, мы пошли с супругой в магазин и спокойно купили холодильник. А раньше за ним нужно было три года стоять в очереди».
В этот период стали расти зарплаты. Вспомним, при Хрущеве основными стимулами для повышения эффективности были почетные грамоты и звания.
Денежные премии были символическими, рублей пять, не больше. При Брежневе начали выплачивать 13-ю зарплату. У предприятий появилась возможность выделять часть заработанных средств на строительство жилья. Внешняя политика СССР тоже была успешной. Был подписан договор о сотрудничестве с США, Хельсинский акт. СССР постоянно выступал с мирными инициативами, что повышало наш авторитет на международной арене.
Но удержать этот курс не удалось. Поздний Брежнев - это возрождение имперской политики в чистом виде.
Мы снова начали тратить огромные средства на оборону, производство танков, оружия. Деньги также шли на поддержание дружественных режимов в других странах. И апофеозом этой неразумной политики стал ввод войск в Афганистан. Все это в итоге подорвало экономику страны, и мы испортили отношения со всем миром. Таким образом, Леонид Ильич Брежнев - это крупный политический деятель до середины 70-х годов, а после - мелкий политический деятель эпохи Аллы Пугачевой.
Историк, кандидат наук Сергей Шмидт успел застать брежневскую эпоху. Когда генсек умер, ему было 11 лет, и он отлично помнит и дефицит, и разговоры про очереди, но помнит и бурное жилищное строительство в Иркутске, и то, что семьи одноклассников получали квартиры.
«Ни один историк не станет отрицать, что 18 лет правления Брежнева - это самый спокойный период в истории страны в XX веке. Как это ни парадоксально, но брежневская эпоха - это фактически зарождение частной жизни в СССР, формирование новой индивидуалистической психологии, освобожденной от сталинского тоталитаризма и шестидесятнического «коллективизма». Можно долго рассуждать о советском дефиците, но именно в эпоху застоя сформировались основы современного потребительского общества и потребительская психология».
Да, брежневский СССР был обречен, как любой авторитарно-консервативный режим. Он ненамного пережил своего символа и создателя. Попытка «перезагрузить» основательно подмороженную систему привела к ее развалу. Однако для исследователя, свободного от предрассудков зоологического антисоветизма, значимость этого периода в отечественной истории несомненна, а брежневское советское общество в чем-то гораздо интереснее, нежели советское общество эпохи Сталина и Хрущева.
И читали, и смотрели
Противоречия - они на каждом шагу. Вот говорят: при совке душили свободу, в том числе творческую. Но почему-то именно при Леониде Ильиче произошел расцвет советского кинематографа. И любимые с детства фильмы, которые можно смотреть бесконечно и с любого места, были созданы именно тогда: «Три тополя на Плющихе», «Калина красная», «Семнадцать мгновений весны», «Шерлок Холмс и доктор Ватсон» и многие другие. Именно в брежневские годы Андрей Тарковский снял «Андрея Рублева», «Солярис», «Сталкера» и абсолютный шедевр на все времена «Зеркало». Есть версия, что цензура даже в чем-то подвигала художников искать новые формы и метафоры. Интересно, что многие фильмы того времени вообще лишены идеологической составляющей, например «Ирония судьбы» Эльдара Рязанова смотрится как история, которая могла произойти в любой стране. И ведь как-то их пропускали на экраны кинотеатров. Хотя, конечно, многие фильмы ложились на полку, этого отрицать нельзя.
В то же самое время творили выдающиеся театральные режиссеры: Юрий Любимов, Анатолий Эфрос, Олег Ефремов, Георгий Товстоногов. Да, у них были проблемы, и не все разрешали ставить, но они все равно работали и создавали легендарные спектакли. И Брежнев лично не позволил прикрыть знаменитый театр на Таганке, это факт.
Также в этот период в обществе появился большой интерес к различным духовным учениям и философским знаниям. И вроде бы особо не запрещали. Особенно этим увлекались в среде ученых, интеллигенции.
«Я сам, будучи аспирантом, участвовал в работе новосибирской группы «Интеграл», - вспоминает Николай Васильев , философ, кандидат наук, заведующий кафедрой гуманитарных дисциплин в Российской правовой академии Министерства юстиции РФ. - Рериховские чтения нам проводить никто не запрещал. Я дважды слушал выступление Святослава Рериха. Я видел Льва Гумилева, когда он возвращался из ссылки. Представляете! Его идеи распространялись по разным статьям и сборникам. Я лично входил в объединение дзен-буддистов, и мы осваивали эту культуру с познавательных позиций. И все это происходило вполне официально на семинарах в Доме ученых. Брежневский период - это великое творческое время: наука, космос, искусство».
А телевидение! Его было принято пинать, мол, одно вранье и пропаганда. Но вспомним, что при «тоталитарном» брежневском режиме на центральном телевидении кроме передач «Служу Советскому Союзу» и «Ленинский университет миллионов» спокойно выходили легендарные и даже авангардные «КВН», «Что? Где? Когда?», «Это вы можете» и «Веселые ребята». И что интересно, герои этих программ выглядели абсолютно нормальными, современными молодыми людьми, не задавленными пропагандой. То есть коммунистическая идеология была сама по себе, а люди жили и развивались сами по себе. Особенно молодежь. Она мало отличалась от молодежи в Европе. Слушала ту же музыку (хотя ее приходилось доставать), так же одевалась, так же ходила на дискотеки.
Талоны, дефицит, очереди
До конца семидесятых годов больших проблем с продуктами не было. Я была ребенком, но помню огромные головы сыра и висящие на крючьях окорока в нашем гастрономе. Потом появились очереди за колбасой, причем совершенно дикие, в них нужно было стоять часами без надежды, потому что колбаса могла внезапно закончиться у тебя перед носом.
Постепенно стояние в очередях в СССР стало смыслом жизни. Увидев очередь, люди автоматически в нее вставали, даже не зная, что продают.
В 1980 году (а по некоторым данным, в 1979-м) в Иркутске ввели талоны на мясо и сливочное масло. Два талона на человека в месяц. На талон можно было взять 800 г колбасы, или пачку пельменей, или суповой набор, или курицу, или 10 котлет. Талоны выдавали в домоуправлении строго по паспорту на всех членов семьи, включая новорожденных. Причем наличие талона не было гарантией покупки желаемого продукта.
«Удачей было взять на один талон две пачки пельменей, которые растягивали на несколько дней, - вспоминает социолог, декан социального факультета Института социальных наук ИГУ, кандидат философских наук Евгения Гольцова . - Талоны отоваривались не во всех магазинах, поэтому на «отоварке» постоянно были очереди, давка и даже доходило до трагедий. В гастрономе на Жуковского мне как-то в давке оторвали пуговицы от пальто».
Интересно, что люди особенно не роптали и даже приветствовали введение талонной системы. Говорили: пусть 800 граммов колбасы, зато всем хватит. Позже, уже после смерти Брежнева, появились талоны на водку, сахар, туалетное и хозяйственное мыло, растительное масло.
Двойная мораль
И вот сегодня, спустя более чем 30 лет, многие россияне стали ностальгировать по брежневским временам. В Сети можно найти десятки форумов, где люди пишут, что лучшего времени в их жизни не было. Почему?
«Во-первых, людям свойственно все забывать, - объясняет Евгения Гольцова, - а плохое в особенности. Социальная память нашего населения коротка. Люди забыли сталинские грехи и точно так же забыли все плохое, что было при Брежневе. Я помню, как весной 1979-го нас, студентов, собрали в спортзале техникума и устроили митинг в поддержку решения партии и правительства о вводе войск в Афганистан. Примерно тогда же выпускник нашего техникума, брат моей однокурсницы, пошел в армию. А через несколько месяцев вернулся… в цинковом гробу».
Во-вторых, многие из тех, кто сегодня говорит, что при Брежневе все было хорошо, были тогда намного моложе. А в молодости, как говорится, и «девушки были красивее, и колбаса вкуснее». Для многих тоска по брежневским годам - это тоска по ушедшей молодости.
В-третьих, нельзя забывать о том, что все познается в сравнении. Есть интересные данные ВЦИОМ начала нулевых об отношении населения к эпохе Брежнева, в которых люди оценивали ее со знаком плюс. Почему? Потому что отвечали те, кто только-только пережил «лихие» 90-е. При Брежневе они уже что-то имели: работу, квартиру, дачу, ощущение стабильности, а в 90-е им пришлось выживать. Люди теряли сбережения, работу, близких… Поэтому многие начали с ностальгией вспоминать о прежних временах.
Однако по брежневской стабильности ностальгируют далеко не все. Потому что именно тогда появились такие явления, как дефицит, блат. По словам социолога, в 80-х годах потребности и интересы населения росли, возможности их удовлетворения отставали. Появилась так называемая двойная мораль, которая нашла отражение в искусстве. Снималось много фильмов, в которых это осуждалось: «Премия», «Прошу слова», «Чужие письма», «Розыгрыш» и т. д. В результате приспособления к такой жизни у людей вырабатывался своеобразный иммунитет, который иначе называли пофигизмом, то есть не относиться ни к чему серьезно. И разумеется, алкоголизация общества. Люди пили от безысходности, от вранья, от постоянных разрывов шаблона.
Таким образом, идеология вступила в противоречие с реальной жизнью. Многие эксперты считают, что в 70-е годы советское общество уже отошло от ленинской идеологии, по сути оно стало буржуазным. Главные ценности того периода - квартира, шесть соток, румынская стенка, чешская люстра. И, конечно, люди уже устали от лозунгов «Планы партии - планы народа».
Историк, профессор ИГУ Виктор Дятлов считает, что нужно разделять личность самого Брежнева и его эпоху.
«Эпоха застоя - это очень неадекватное определение, - говорит профессор. - На деле это эпоха огромных внутренних преобразований, связанных с идеологической демобилизацией общества, да во многом и власти. Для социализма, как идеократической системы, это смерть. Единомыслие, растворение человека в государстве, сплочение, мобилизованность - это важнейшие условия существования».
При Брежневе общество стало терять веру в светлое будущее, в справедливость и оправданность существовавшей системы отношений. Социализм предлагал жить в условиях постоянной мобилизации и идеологической взвинченности, постоянной борьбы. И люди просто устали. Им захотелось простых человеческих радостей.
«Я бы определил застой как процесс приватизации человека. Люди в массе не бунтовали, они не становились идейными противниками социализма. Они просто начали жить для себя. И именно эта жизнь для себя вынесла смертный приговор системе. Да и власть сама разочаровалась в мобилизации, при Брежневе уже не было массовых репрессий. И режим стал гнить заживо. Цинизм и двоемыслие становились нормой жизни. Публично говорили одно, на кухне - другое, думали третье. Социализм постепенно превращался в ритуал, в пустую оболочку, в которую никто не верил. И рухнул он сам, развалился, что называется, на ровном месте. Без войны, без катаклизмов, без внутренней оппозиции. Ни один из 18 миллионов членов КПСС не вышел на его защиту в 1991 году».
В заключение напрашивается перекинуть мостик из эпохи застоя в наше время. Сегодня у нас в России есть почти все из того, что было при Брежневе: стабильность, гордость за державу, и даже в магазинах все есть. Только почему-то новые Тарковские и Любимовы не появляются.
Двадцатилетие, от середины 1960-х до середины 1980-х гг., когда политическое руководство страны возглавляли Л.И. Брежнев (1964–1982 гг.), Ю.В. Андропов (1982–1984 гг.) и К.У. Черненко (1984–1985 гг.) называют временем «застоя». Начавшееся решительными экономическими реформами, оно закончилось нарастанием отрицательных тенденций во всех сферах общественной жизни, стагнацией экономики, кризисом общественно-политической системы. Можно привести немало данных, свидетельствующих о росте производства – в 1970-е гг. СССР догнал наиболее развитые страны Запада по объему промышленной продукции. К началу 1980-х гг. догнал и перегнал даже США, ФРГ, Японию, Англию, Францию по производству на душу населения стали, угля, электроэнергии, цемента. Удалось достигнуть паритета в области вооружений, впечатляющими были успехи Советского Союза в освоении космоса. Однако военные расходы составляли 40% госбюджета, продукция ВПК – 20% валового общественного продукта. Из 25 млрд. руб. общих расходов на науку – около 20 млрд. руб. шло на военно-технические исследования и разработки. Этот перекос в хозяйственном развитии страны все сильнее сказывался на уровне жизни людей, преодолеть его в рамках старой командно-административной системы было невозможно.
О Л.И. Брежневе говорили, что, обладая вполне средними способностями и имея за плечами карьеру типичного партаппаратчика, он, тем не менее, придя к власти, реально стремился провести полезные реформы в стране. Начало его правления свидетельствует в пользу этого.
С мартовского Пленума ЦК КПСС (1964 г.) начинаются попытки оживить сельское хозяйство: восстанавливался и даже увеличивался размер подсобных хозяйств в деревне; отменялся налог с содержания личного скота, разрешалось продавать корма частным лицам; снижался план государственных закупок зерна в колхозах, в течение последующих 10 лет его решено было не повышать, а сверхплановое зерно оставалось в распоряжении колхозов; повышались государственные цены на основные виды сельхозпродукции, задолженности колхозов государству списывались.
Все эти меры были попыткой применить к аграрному сектору экономические меры регулирования. Но только к аграрному сектору в целом, а не к самой сути производственного процесса. Сохранялась главная негативная черта советского сельского хозяйства – отсутствие экономической заинтересованности работника в результатах своего труда (с 1966 г. вводилась гарантированная оплата труда колхозников, не связанная с производительностью). Уступки в отношении подсобных хозяйств также ни к чему не привели – за годы экспериментов с деревней в ней бесповоротно исчезли люди, готовые к тяжелому труду на личное благо. Крестьяне окончательно превратились в колхозников и совхозников.
В сентябре 1965 г. начался период экономических реформ под руководством председателя Совмина СССР А.Н. Косыгина. В первую очередь, восстанавливалась отраслевая система управления производством (министерства), заменившая территориальный метод руководства экономикой (совнархозы), введенный в период правления Н.С. Хрущева. Экономическая реформа подразумевала введение хозрасчета и предоставление ограниченной самостоятельности предприятиям. Но «низовое планирование» по-прежнему сочеталось с планированием из центра, хотя число обязательных плановых показателей снижалось до 9 (вместо прежних 30). Главным показателем работы отраслей становился объем реализованной продукции. Кроме того, оживить экономику предполагалось введением экономических рычагов. Прибыль, полученная предприятием, оставалась в его фондах, из которых, в свою очередь, должно было вестись материальное поощрение рабочих (премии, «13 зарплата» по итогам года). Чтобы поднять дисциплину взаимных поставок, Косыгин пошел на принятие постановления, по которому выполнение плана засчитывалось лишь после удовлетворения всех заказов потребителей. Против этого выступили Госплан и министры, утверждавшие, что в таком случае все их предприятия останутся не только без премий, но и без зарплаты. Самостоятельность предприятий привела к тому, что они заведомо занижали свои плановые задания, таким образом, заработная плата росла быстрее производительности труда. Руководители предприятий и отраслей не заинтересованы были и во внедрении научно-технических достижений, так как введение инноваций сбивало запланированный производственный цикл. Экономическое стимулирование работников также постепенно утрачивало свою роль. «13 зарплата» и премии стали выдаваться всем, чтобы не нарушать главного идеологического постулата советского общества – «социальной справедливости».
Первоначально задуманные А.Н. Косыгиным меры дали определенные результаты. Показатели, достигнутые сельским хозяйством в 1966–1969 гг., были намного выше, чем в предшествующий период. Производительность труда в среднем в год росла в этот период на 6,5 процента, что было в два раза больше, чем в 1961–1965 гг. Фонд оплаты по труду за 1965–1975 гг. вырос в 1,5 раза. Однако в противостоянии между экономическими принципами и директивным планированием выиграло последнее. Советская номенклатура не могла не понимать, что экономическое стимулирование экономики сделает в конечном итоге ненужным сам огромный бюрократический аппарат. С 1970 г. реформы А.Н. Косыгина были свернуты.
В советской промышленности 1960 – первой половины 1980-х гг. резко росла диспропорция в развитии хозяйственных отраслей. Продолжающаяся «гонка вооружений» привела к тому, что военные расходы поглощали 20% ВНП. Огромных затрат требовало сохранение лидерства в исследовании космоса. В целом в промышленности продолжались ухудшаться возрастные характеристики производственного оборудования. Как следствие, серьезно снизились темпы роста производительности труда и некоторые другие показатели эффективности. Если сравнивать среднегодовой прирост важнейших народнохозяйственных показателей, то можно заметить, что он уменьшался от пятилетки к пятилетке. Тем не менее острота надвигавшегося кризиса в 1970-е гг. была сглажена получаемыми немалыми суммами нефтедолларов. Конфликт между арабскими странами и Израилем, вспыхнувший в 1973 г., привел к резкому взлету цен на нефть. Экспорт советской нефти стал приносить огромный доход в валюте. На нее закупались товары широкого потребления, продовольствие, что создавало иллюзию относительного благополучия. Руководство страны форсировало разработку нефтегазовых месторождений в новых районах Сибири и Севера. Сырьевая ориентация экономики страны усиливалась.
В 1974 г. началось строительство Байкало-Амурской магистрали (БАМ). Огромные средства были потрачены на закупку целых предприятий, комплексного оборудования, технологий.
В 1970-х – начале 1980-х гг. возводились промышленные гиганты и агропромышленные объединения (АПО). Однако низкая эффективность экономической деятельности не позволила разумно распорядиться неожиданно возникшими возможностями. В первой половине 1980-х гг. экономика по инерции продолжала развиваться в значительной мере на экстенсивной основе, ориентировалась на вовлечение в производство дополнительных трудовых и материальных ресурсов. Темпы внедрения средств механизации и автоматизации не отвечали требованиям времени. Ручным трудом к середине 80-х гг. было занято около 50 млн. человек: примерно треть рабочих в промышленности, более половины – в строительстве, три четверти – в сельском хозяйстве.
Экономическая ситуация в стране продолжала обостряться. Неэффективная экономика оказалась неспособной решить проблемы повышения уровня жизни трудящихся. Фактически была провалена задача – значительно усилить социальную ориентацию экономики, увеличив темпы развития отраслей народного хозяйства, производящих предметы потребления. Остаточный принцип распределения ресурсов – вначале производство, а только потом человек – доминировал в социально-экономической политике. На социальное развитие общества отрицательное влияние оказывала и нерешенность продовольственной проблемы.
Ярким проявлением кризиса хозяйства периода «застоя» стало существование так называемой «теневой экономики». В условиях, когда государственное производство не могло обеспечить гражданам достаточного количества потребительских товаров, услуг, а подчас и продовольствия, появлялись хозяйственные связи вне государственного контроля. Предприятия изготавливали неучтенную продукцию и продавали ее, минуя государственную торговлю. Сформировался целый официально не существующий в СССР слой предпринимателей («цеховиков»), чьи доходы к началу 1980-х гг. достигли 80 млрд. рублей. В теневой экономике происходило интенсивное срастание государственного аппарата с криминальным миром.
В ноябре 1982 г. умер Л.И. Брежнев и Генеральным секретарем ЦК КПСС был избран председатель КГБ Ю.В. Андропов. В июле 1983 г. по инициативе Ю.В. Андропова было принято правительственное Постановление «Об усилении работы по укреплению социалистической дисциплины труда». Однако попытка навести порядок на производстве с помощью жесткого административного контроля не увенчалась успехом. В августе 1983 г. ЦК КПСС и Совета Министров СССР приняли Постановление «О мерах по ускорению научно-технического прогресса в народном хозяйстве». Но все эти директивы не могли спасти умирающую командно-административную экономику. К середине 1980-х гг. она полностью исчерпала свои ресурсы.
Кризис идеологии
«Кнутом» и «пряником» тоталитарного политического режима, сложившегося в СССР, были пропаганда, взывавшая к трудовому энтузиазму трудящихся, и страшная система террора, обрушивавшегося, в первую очередь, на тех, кто плохо поддавался советской агитации и пропаганде. В период «оттепели» (1953–1964 гг.), когда власть прекратила репрессии, упразднила ГУЛАГ и реабилитировала сотни тысяч политических заключенных, в ее распоряжении осталось только одно средство воздействия на массы – идеология. Поначалу пропагандистские призывы продолжали действовать по инерции, даже не подкрепленные страхом перед террором.
Но с течением времени, все больше людей стали задумываться над тем, насколько провозглашаемое расходится с действительным. Да и сама идеология все больше отдалялась от реальной жизни людей. Если в реальности жизнь народа улучшалась медленно (а в некоторые периоды и ухудшалась), то в партийных призывах и лозунгах прогресс советского общества шел семимильными шагами. На практике люди наблюдали экономические кризисы, техническую отсталость, социальное неравенство между номенклатурой (руководящими лицами, утверждаемыми партийными органами) и широкими слоями общества, политическую несвободу. В партийных программах все эти явления замалчивались. Н.С. Хрущев заявлял в 1961 г., что «нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме» и планировал «построить коммунизм к 1980 г.». Факт достижения Советским Союзом «развитого социалистического общества» и перехода к строительству коммунизма декларировался Конституцией СССР, принятой 7 октября 1977 г. Трещина между народом и властью становилась пропастью. Одним из главных кризисов советского общества был кризис доверия.
В октябре 1964 г. Н.С. Хрущев был отстранен от власти постановлением Президиума ЦК КПСС. Главным символом нового политического руководства стала стабильность. Началась эпоха правления Л.И. Брежнева (1964–1982 гг.) и сменивших его, но действовавших в том же русле Ю.В. Андропова (1982–1984 гг.) и К.У. Черненко (1984–1985 гг.), названная историками эпохой «застоя». В социально-политическом плане она характеризуется усилением идеологического контроля над жизнью общества, решительным пресечением демократического движения, зародившегося в обществе в годы хрущевских реформ, исключительное значение придавалось упрочению руководящей роли партии в обществе. Подобные установки в сфере внутренней политики ориентировали на укрепление методов администрирования в руководстве обществом, усиливали авторитарно-бюрократические тенденции в отношениях между руководителями и подчиненными. При этом в политических документах, принимавшихся в 1960–1970-е гг., демократизация советского государства объявлялась одним из важнейших направлений политики партии.
Ярким примером политического лицемерия эпохи застоя стала принятая Верховным Советом СССР «брежневская» Конституция (7 октября 1977 г.). Новый Основной закон подчеркивал свою преемственность с конституциями 1924 г. и 1936 г. В первом его разделе провозглашалось построение в СССР «развитого социализма».
В 6-й статье Конституции КПСС объявлялась «руководящей и направляющей силой советского общества ». Таким образом, в качестве ядра политической системы общества выступала партия. Конституция отразила реально сложившийся факт. Находясь в исключительных условиях политического монополизма, КПСС окончательно трансформировалась в надгосударственную структуру. Это способствовало резкому усилению власти партийного аппарата. Принцип «единства партии» приводил к тому, что глушилась всякая критика, урезалась внутрипартийная демократия, процветали бюрократизм, демагогия, злоупотребление служебным положением, взяточничество и др.
С другой стороны, в Конституцию 1977 г. был включен внушительный перечень социально-экономических и политических прав граждан СССР. В частности, впервые законодательно были закреплены права на охрану здоровья, на жилище, на пользование достижениями культуры, на свободу творчества. Декларировались и новые формы «непосредственной демократии»: всенародное обсуждение и референдум. Одной из главных задач Основной закон называл охрану прав и свобод личности, например таких, как право на обжалование действий должностных лиц, критику деятельности государственных и общественных организаций, защиту чести и достоинства гражданина в суде и т.д. Закрепляла Конституция и широкие права союзных республик, в частности, возможность выхода из состава СССР.
Если в отношении роли КПСС в жизни советского общества конституция фактически не уклонялась от истины, то декларируемого расширения «демократии и народовластия» не существовало, большинство социально-экономических прав государство не в силах было обеспечить, а заявленные гражданские свободы никогда не соблюдались.
Наиболее остро реакция общества на официальную фальшь проявлялась в диссидентском движении, которое начало зарождаться еще в конце эпохи Хрущева, а расцвета достигло в годы «застоя». Среди диссидентов (инакомыслящих) в СССР были академик А.Д. Сахаров, член-корреспондент АН И.Р. Шафаревич; писатели А.И. Солженицын, А.Д. Синявский, Ю.М. Даниэль, С.Д. Довлатов, В.П. Аксенов, А.Г. Битов, А.Т. Марченко; поэты И.А. Бродский, А.А. Галич, Б.Ш. Окуджава, В.С. Высоцкий, Н.М. Коржавин, Е.Б. Рейн, общественные деятели В.И. Новодворская, Е.Г. Боннэр, С.А. Ковалев и многие другие.
У многих из них неприятие тоталитарного режима выливалось в активную борьбу – так называемое «правозащитное движение». Они активно требовали от государства соблюдения всех прав и свобод личности, зафиксированных в Конституции, отмены цезуры, прекращения «ползучей реабилитации» Сталина, наметившейся в официальной идеологии. Первая открытая акция правозащитников состоялась в 1965 г. когда они устроили на Пушкинской площади в Москве манифестацию с требованием, чтобы судебный процесс над А.Д. Синявским и Ю.М. Даниэлем, арестованными за опубликование на Западе их произведений, проводился в открытую. В 1968 г. правозащитники отреагировали демонстрацией протеста на подавление советскими войсками попыток либерализации в Чехословакии. Несмотря на то что власти отвечали жестокими репрессиями – арестами, ссылками, принудительным содержанием диссидентов в психиатрических лечебницах, правозащитное движение не стихало. С 1968 по 1983 гг. издавался подпольный информационный бюллетень «Хроника текущих событий», фиксировавший случаи нарушения прав человека в СССР. В 1970 г. советские правозащитники стали частью мирового движения. Государство ужесточало репрессии, влияние КГБ в политической системе возрастало, но, с другой стороны, международная известность многих лидеров правозащитников заставляла правительство идти на некоторые уступки. Некоторым активным диссидентам разрешили покинуть СССР. По отношению к другим, выдворение из страны было применено насильственно (изгнание А.И. Солженицына, 1974 г.).
Другой формой проявления инакомыслия стала неофициальная литература, так называемый «самиздат». В подпольных альманахах «Вече», «Поиски» и многих других печатались авторы, чьи произведения не принимались советской цензурой, и кто имел мужество отстаивать свою точку зрения. Запрещенные властями произведения тайно высылались на Запад и публиковались там («тамиздат»). На «самиздатовских» пленках расходились по стране искренние песни Б.Ш. Окуджавы, В.С. Высоцкого, А.А. Галича и других запрещенных бардов.
«Разрядка» международной напряженности
Если десятилетие Хрущева прошло под знаком реформ, шумных политических, идеологических и хозяйственных кампаний, то двадцатилетие, от середины 60-х до середины 80-х гг., когда политическое руководство страны возглавлял в основном Л.И. Брежнев, называют временем застоя - временем упущенных возможностей. Начавшееся достаточно смелыми реформами в области экономики, оно закончилось нарастанием негативных тенденций во всех сферах общественной жизни, застоем в экономике, кризисом общественно-политической системы.
Справедливости ради следует отметить, что проводимая в этот период времени экономическая политика провозглашала цели, соответствовавшие духу времени. Она должна была обеспечить значительный рост материального благосостояния советского народа на основе интенсификации общественного производства, главным средством которой выступал научно-технический прогресс.
К началу 70-х гг. определились основные направления научно-технической революции. К ним относились:
Создание новых типов автоматизированных технологических процессов производства (синтез механики и электроники) и автоматизированных систем управления на базе интеграции достижений электроники, приборостроения, электронно-счетного машиностроения, новых подотраслей станкостроения, связанных с созданием робототехники и гибких автоматизированных систем, лазерной техники и средств связи;
Освоение на базе достижений аэрокосмической техники новых систем транспортирования, информации, управления, методов научных исследований;
Разработка все более разнообразных по сочетанию их свойств материалов, специализированных по целевому назначению, новых конструкционных материалов, многокомпозиционных, керамических, сверхчистых и др.;
Расширение и совершенствование энергетической базы производства на основе развития атомной энергетики, биоэнергетики, гео- и гелиоэнергетики;
Создание на базе достижений генной инженерии биотехнологических производств, появление бионики.
На каждом из этих направлений новые отрасли внесли за 70-80-е гг. существенный вклад в развитие и совершенствование производства, главным образом передовых индустриальных стран. Началось осуществляться поступательное движение в таких важнейших сферах, как комплексная автоматизация производства и управления, электронизация и биотехнологизация хозяйственной деятельности, использование ядерной энергетики, исследование и освоение космического пространства и Мирового океана. Новые отрасли создали ориентиры экономики будущего, перехода мирового хозяйства в электронный, ядерный и космический век.
Все эти аспекты участия новых отраслей в научно-техническом развитии капиталистического общества наиболее ярко проявились в США, Японии и ФРГ. В нашей стране при разработке научно-технической политики были учтены не все тенденции НТР. Не улавливая особенностей нового ее этапа, руководство СССР долгое время считало необходимым сосредоточить внимание на развитии лишь главного направления научно-технического прогресса. Таковой с самого начала была выделена автоматизация производственных процессов. Признавалось, что именно она таит в себе возможность преобразования материального производства, управления и достижения многократного повышения производительности труда. Утверждалось также, что в комплексной автоматизации в концентрированном виде находят свое материальное воплощение важнейшие достижения естественных и технических наук XX в.
Выделение одного направления НТП вместо целого комплекса, как этого требовала научно-техническая революция, явилось очередным просчетом. Справедливости ради следует отметить, что и в сфере автоматизации, несмотря на провозглашенную приоритетность, не было достигнуто ощутимых результатов. Во многом это было обусловлено отсутствием конкретных мер по структурной перестройке экономики.
Особенно остро стала ощущаться потребность в ускорении темпов научно-технического прогресса в 70-80-е гг. На партийных съездах принимались решения о необходимости смещения акцентов в экономической политике посредством перенесения центра тяжести с количественных показателей на качественные. Признавалось, что экстенсивные факторы роста народного хозяйства себя исчерпали и ведут к застою, что необходимо активнее развивать отрасли, определяющие научно-технический прогресс. При этом выдвигались грандиозные задачи: в течение 70-х гг., всего лишь за одно десятилетие, перевести экономику на качественно новую стадию расширенного воспроизводства, а в 80-е гг. - завершить перевод экономики на путь интенсификации; вывести все отрасли народного хозяйства на передовые рубежи науки и техники; добиться значительного увеличения производительности труда, позволяющей обеспечить 85-90% прироста национального дохода.
Вместе с тем, на фоне масштабных целей довольно традиционно выглядели средства их достижения. Надежды возлагались на претворение в жизнь сформулированной на XXIV съезде партии и подтвержденной в решениях последующих съездов задачи - «органически соединить достижения научно-технической революции с преимуществами социализма». Причем имелось в виду упор сделать на факторы идеологического характера, а также централизованные методы руководства. Под преимуществами социализма подразумевалось не что иное, как планомерность развития экономики, централизация ресурсов, социалистическое соревнование и т. д. В использовании подобного тезиса проявились стремления руководства страны необоснованно преувеличить потенциальные возможности социалистического строя, избежать необходимости внедрения экономических стимулов, разрушающих сложившуюся чрезмерно централизованную систему управления.
Нельзя отрицать, что в стране велась определенная работа по осуществлению технической реконструкции. Если в 1971 г. в промышленности действовало 89 481 механизированная поточная линия, то в 1985 г. - 161601; автоматических линий соответственно 10917 и 34278. Число комплексно механизированных, автоматизированных и комплексно-автоматизированных участков, цехов, производств возросло за этот период с 44248 до 102140, а подобных предприятий - с 4984 до 7198.
И тем не менее резкого поворота в повышении эффективности производства не произошло. Решения XXIV-XXVI съездов партии оставались, по существу, только директивами. Провозглашенный ими курс на интенсификацию на протяжении 70-х гг. сколько-нибудь заметных результатов не дал. Хуже того, ни в девятой, ни в десятой пятилетках промышленность с планами не справилась (равно как строительство и сельское хозяйство). Десятая пятилетка вопреки декларациям, так и не стала пятилеткой эффективности и качества.
Не удалось исправить положение и в первой половине 80-х гг. Экономика по инерции продолжала развиваться в значительной мере на экстенсивной основе, ориентировалась на вовлечение в производство дополнительных трудовых и материальных ресурсов. Темпы внедрения средств механизации и автоматизации не отвечали требованиям времени. Ручным трудом к середине 80-х гг. было занято около 50 млн. человек: примерно треть рабочих в промышленности, более половины - в строительстве, три четверти - в сельском хозяйстве.
В промышленности продолжались ухудшаться возрастные характеристики производственного оборудования. Не приводило к повышению эффективности осуществление мероприятий по новой технике - фактические затраты возрастали, а прибыль сокращалась.
Как следствие, серьезно снизились темпы роста производительности труда и некоторые другие показатели эффективности. Если сравнить среднегодовой прирост важнейших народнохозяйственных показателей, то можно заметить, что он уменьшался от пятилетки к пятилетке. Так, по национальному доходу, используемому на потребление и накопление, произошло снижение с 5,1% в девятой пятилетке до 3,1% в одиннадцатой пятилетке, по продукции промышленности соответственно с 7,4 до 3,7%, по производительности общественного труда - с 4,6 до 3,1%, по реальным доходам на душу населения -с 4,4 до 2,1%.
Тем не менее, острота надвигавшегося кризиса в 70-е гг. была сглажена нежданно обрушившимся на страну богатством в виде нефтедолларов. Конфликт между арабскими государствами и Израилем, вспыхнувший в 1973 г., привел к резкому взлету цен на нефть. Экспорт советской нефти стал приносить огромный доход в валюте. На нее закупались товары широкого потребления, что создавало иллюзию относительного благополучия. Огромные средства были потрачены на закупку целых предприятий, комплексного оборудования, технологий. Однако низкая эффективность экономической деятельности не позволила разумно распорядиться неожиданно возникшими возможностями.
Экономическая ситуация в стране продолжала обостряться. Неэффективная экономика оказалась неспособной решить проблемы повышения уровня жизни трудящихся. Фактически была провалена задача, поставленная в 1971 г. на XXIV съезде КПСС, - значительно усилить социальную ориентацию экономики, увеличив темпы развития отраслей народного хозяйства, производящих предметы потребления. Остаточный принцип распределения ресурсов - вначале производство, а только потом человек - доминировал в социально-экономической политике.
На социальное развитие общества отрицательное влияние оказывала и нерешенность продовольственной проблемы, которая напрямую зависела от состояния сельского хозяйства. За 1965- 1985 гг. в него было вложено 670,4 млрд. руб. Результат был неутешителен. В восьмой пятилетке прирост валовой продукции составил 21%, в девятой - 13, в десятой - 9, в одиннадцатой - 6%. Наконец, в 1981-1982 гг. темпы развития составили 2-3% и были самыми низкими за все годы Советской власти (исключая периоды гражданской и Великой Отечественной войны). Возникли и обострились многие диспропорции в народном хозяйстве. Страна, располагающая огромными ресурсами, натолкнулась на их нехватку. Образовался разрыв между общественными потребностями и достигнутым уровнем производства, между платежеспособным спросом и его материальным покрытием.
Недооценка всей остроты и неотложности перевода экономики на интенсивные методы развития, активного использования в народном хозяйстве достижений научно-технического прогресса привели к накоплению негативных явлений в экономике страны. Призывов и разговоров на этот счет было немало, а дела практически стояли на месте. От съезда к съезду, от пятилетки к пятилетке выдвигались все новые и новые задачи в области НТП. Большинство из них так и осталось не достигнутыми.
Среди них - решение структурной перестройки экономики. На протяжении десятилетий советская экономика сохраняла свою макроструктуру, основные характеристики которой практически не изменялись. Это, во-первых, постоянное экстенсивное наращивание производства первичных ресурсов и в целом производства средств производства в ущерб развитию потребительских отраслей и нематериальных производств. Во-вторых, чрезмерно централизованный механизм распределения и перераспределения всех видов ресурсов (материальных, трудовых, финансовых) при максимальном сужении области действия товарно-денежных отношений. В-третьих, сверхприоритетное ресурсное обеспечение военно-промышленного комплекса и его доминирование над всеми остальными секторами народного хозяйства.
В итоге советская экономика выглядела довольно противоречиво. С одной стороны, она включала ряд высокотехнологичных, наукоемких направлений производственной деятельности, входящих главным образом в состав военно-промышленного комплекса, с другой стороны, обладала весьма значительной, характерной для стран третьего мира, традиционной сферой с низким уровнем эффективности, слабой конкурентоспособностью, ценовыми диспропорциями, в целом не отвечающими требованиям мирового рынка.
Безусловно, негативные последствия имело и то, что многие решения съездов партии носили половинчатый, не всегда последовательный характер. На XXIV, XXV, XXVI съездах КПСС много говорилось о крайней необходимости технического перевооружения предприятий. Однако машиностроение не получило приоритетного значения, развивалось примерно на уровне всей промышленности. Поэтому материальная база технического прогресса не отвечала возросшим потребностям. Продолжалась старая практика: капиталовложения шли в основном на новое строительство, оборудование же действующих предприятий старело, существующие техника и технологии все более отставали от лучших мировых образцов.
Принимаемые на съездах партии решения в области научно-технического прогресса не связаны были с реальными шагами по расширению и развитию демократических институтов, т. е. механизма, с помощью которого только и можно было привести в движение человеческий фактор и тем самым способствовать выполнению решений.
Напротив, брежневское руководство стало на путь свертывания критики культа личности Сталина и его последствий; решительного пресечения демократического движения, зародившегося в обществе в годы хрущевских реформ. По сути дела эти установки в сфере внутренней политики ориентировали на укрепление методов администрирования в руководстве обществом, усиливали авторитарно-бюрократические тенденции в отношениях между руководителями и подчиненными. Отсутствовал трезвый, научный анализ сложившихся в экономике тенденций. Как правило, замалчивались или вскрывались без необходимой остроты и глубины причины отставания в деле повышения эффективности общественного производства.
Однако самая главная причина связана с сохранением экономического механизма хозяйствования и системы управления, сложившихся в годы довоенных и послевоенных пятилеток, т. е. в период экстенсивного развития народного хозяйства. В последующем действующий механизм хозяйствования и управления экономикой, оставаясь практически в неизменном состоянии, в лучшем случае подвергался лишь частичным, причем незначительным изменениям. Так, меры, предпринятые в ходе хозяйственной реформы второй половины 60-х гг., намеченные сентябрьским (1965 г.) Пленумом ЦК КПСС, не затронули в должной степени фундаментальных основ процесса повышения эффективности производства. Одно направление экономической реформы исключало другое. Наравне с предлагаемым внедрением экономических рычагов управления продолжался процесс усиления централизованного руководства. Механизм хозяйствования и управления экономикой превратился в механизм торможения нашего экономического и социального развития.
Нечто подобное испытали капиталистические страны в 70-х гг. В это время произошло ухудшение условий воспроизводства, вызванное глубоким кризисом структуры капиталистического хозяйства. Хозяйственный механизм перестал стимулировать экономическое развитие в новой ситуации. При этом ощущалась относительная нехватка рискового капитала, который шел на развитие новых отраслей в производстве. Капитал направлялся в более спокойные и прибыльные области, что подрывало долгосрочные перспективы экономического роста и повышения эффективности хозяйства. Переломный период 70-х-начала 80-х гг. характеризовался общим понижением темпов экономического роста, слабой загрузкой производственных мощностей, снижением темпов роста показателей экономической эффективности (в первую очередь производительности труда и капиталоотдачи). Так, если темпы прироста производительности труда в обрабатывающей промышленности США в 1955-1978 гг. составили 2,7%, то в 1978-1979 гг. - 1,45%. В Японии соответственно - 9,26 и 7,05%, в ФРГ - 6,05 и 4,08%, Франции - 5,87 и 5%, в Великобритании- 3,63 и 1,56%.
Капиталистический мир мгновенно отреагировал на происходящие новые явления воспроизводства. И 70-80-е гг. стали временем изменения хозяйственного механизма. Основной упор был сделан на структурную перестройку экономики, на обуздание инфляции и стимулирование капиталовложений. Одновременно были увеличены ассигнования на научные исследования, их централизованное планирование, создана разветвленная система новых государственных органов управления наукой, приняты законодательные акты по ускорению темпов НТП. Так, в США были приняты Закон о новых технологиях Стивенсона-Видлера, налоговый закон экономического оздоровления, Закон о совместном проведении НИОКР и др. В Японии было создано Государственное управление по науке и технике с правами министерства. В ФРГ стало действовать Федеральное Министерство образования и науки, а также Межминистерский комитет по науке и исследованиям.
Изменение спроса и новые возможности НТП, практически равноэффективные для предприятий разных размеров, привели к необходимости преобразовать организационную структуру производства в направлении отказа от гигантомании, понижения границ оптимальных размеров предприятий и придания ей более гибкого характера.
Стали применяться более совершенные формы организации труда и производства. Возрастающие издержки воспроизводства рабочей силы компенсировались за счет ротации работ, расширения трудовых заданий, создания кружков новаторства и качества продукции, применения гибких режимов работы. Под влиянием НТП выросла доля высококвалифицированных рабочих. В сочетании с совершенствованием средств труда это способствовало развитию устойчивой тенденции повышения производительности труда.
Потребности НТР привели к усилению роли государства в экономике. В результате основные секторы и отрасли производственной сферы приспособились к новым экономическим условиям воспроизводства. Ведущие капиталистические страны стали быстро набирать темпы ускоренного экономического развития. В нашей же стране вместо взвешенного анализа сложившейся внутренней ситуации превалировало восхваление достигнутого и замалчивание недостатков.
Оценки внешней политики СССР, равно как и экономической, в 60х-80х гг. также носили апологетический характер, создавая впечатление полного благополучия, достигнутого в данной сфере.
Политическое руководство страны, возглавляемое Брежневым, при определении приоритетов внешней политики, как и прежде, исходило из представлений о том, что человечество переживает длительный исторический период перехода от капитализма к социализму. Капиталистические страны рассматривались как носители агрессивных тенденций, союзники сил реакции, препятствующих развитию прогрессивных преобразований, происходящих в мире.
И все же, несмотря на предпринимаемые попытки со стороны консервативных сил придать внешней политике большую ортодоксальность, курс на тотальную конфронтацию с капиталистическими странами, прежде всего с США, был отвергнут. Высшим приоритетом стало сохранение мира.
Однако путь к разрядке оказался сложным. Мир в середине 60-х гг. не раз нарушался региональными и внутренними конфликтами, в которые в той или иной мере оказывались вовлеченными СССР и США. Холодная война, несколько смягченная инициативами Хрущева, отнюдь не ушла в прошлое, порожденное ею мышление подталкивало к подозрительности, недоверию, к стремлению ответить ударом на удар. Не отличалась особой взвешенностью и политика США и их союзников. В 1965 г. США, оказывавшие военную помощь правительству Южного Вьетнама, распространили военные действия на ДРВ, подвергнув ее бомбардировкам. В 1967 г. разразился конфликт между Израилем и Египтом, Сирией и Иорданией. СССР в этом конфликте поддержал арабские страны, США - Израиль. В 1968 г. СССР ввел войска в Чехословакию во время возникшего политического кризиса, что вызвало негативную реакцию в мире.
И тем не менее между СССР и США существовала сфера общих интересов, связанная с предотвращением ядерной войны. В этом отношении огромную роль сыграла советско-американская московская встреча в 1972 г. на высшем уровне. Она открыла дорогу разрядке международной напряженности. Летом 1975 г. в Хельсинки руководители европейских государств, а также США и Канады подписали Заключительный акт - своеобразный свод принципов межгосударственных отношений, отвечающий требованиям политики мирного сосуществования.
Кроме того, был подписан ряд важных советско-американских соглашений по предотвращению ядерной войны, ограничению ядерного вооружения.
Все это создавало благоприятные возможности для оздоровления международной обстановки, для окончательного преодоления наследия «холодной войны». Однако этого не произошло. Во второй половине 70-х гг. процесс разрядки замедлился, а в начале 80-х мир начал втягиваться в новую «холодную войну», резко усилилась конфронтация между Востоком и Западом.
Ответственность за срыв политики разрядки несут обе стороны: США и СССР. Логика «холодной войны» оказалась сильнее объективной потребности в новом типе международных отношений, утверждаемом разрядкой. В мире стремительно нарастала напряженность. В 1979 г. Советский Союз ввел свои войска в Афганистан, что резко усилило антисоветские настроения в мире.
В конце 70-х гг. начался новый виток гонки вооружений. В ответ на размещение в Европе американских ракет среднего радиуса действия СССР предпринял меры для предотвращения нарушения сложившегося военного паритета. Однако новый виток гонки вооружений наша страна выдержать уже не могла, так как военно-экономический и научно-технический потенциал Запада намного превышал потенциал стран ОВД. К середине 80-х гг. страны СЭВ производили 21,3% промышленной продукции мира, а развитые капиталистические страны - 56,4%. Гонка вооружений могла только разорить страну. Необходимо было искать новые пути для ослабления международной напряженности.
Период застоя был по-своему сложен и противоречив. Общество не стояло на месте. В нем происходили изменения, накапливались новые потребности. Но исторически сложившаяся общественно-политическая система стала тормозить его движение, порождала состояние стагнации.
