В начале XIX века получили распространение разработки школы экономистов, которую возглавлял Жан Батист Сэй (1767-1832), представляющий классическую политическую эко-номию.
Теория Сэя, в отличие от теорий его предшественников, со-средоточена на анализе форм экономических отношений, прояв-лении экономических законов в конкретной хозяйственной прак-тике функционирующей рыночной экономики.
Главными работами Сэя являются: «Трактат политической экономии, или простое изложение способа, которым образу-ются, распределяются и потребляются богатства» (1803) и «Полный курс политической экономии» (1829). По мнению Сэя, его работы представляют собой упрощенное и очищенное от ненужных абстракций и сложностей изложение теории Сми-та.
Сэй принял принципы свободы рынков, ценообразования, фритрейдерства, экономического либерализма, разделял пред-ставления о вечности и незыблемости рыночной экономики.
Он считал, что политическую экономию необходимо строить также, как и точные науки, что в методологическом плане означало признание законов, категорий и теорий, которые имеют универсальное значение. Сэй рассматривал политическую эконо-мию как теоретическую и описательную науку.
Определяя задачи и цели политической экономии, Сэй под-черкивал, что она не должна задаваться вопросами практики. По-литэкономия, по его мнению, - это чистая абстрактная наука исключительно об экономических законах.
Специфика методологии теории Сэя связана с его классифи-кацией политэкономии, которая делилась на три самостоятельные части: производство, распределение и потребление. Все со-ставные части политэкономии рассматривались Сэем с точки зрения их функциональной роли, причем распределение и по-требление как самостоятельные сферы ставились в один ряд с производством.
В концепции производства Сэй показывал, что произво- дить – это не значит создавать материальные предметы. Произ-водить – значит просто создавать полезность, увеличивать спо-собности вещей отвечать нашим потребностям и удовлетворять наши желания. Он писал, что «производство не создает материи, но создает полезность». Полезность сообщает предметам цен-ность, которая является мерилом полезности. На основании этого, в отличие от физиократов и Смита, Сэй утверждал, что производителен всякий труд, даже создающий нематериальные продукты.
В теории распределения Сэя центральное место отводится предпринимателям, к которым он относит «индустриальных предпринимателей», землевладельцев, деловых людей, ведущих производство и распределение богатства.
Вокруг фигуры предпринимателя, по мнению Сэя, происхо-дит распределение, механизм которого состоит в следующем: ра-бочий предоставляет услуги в виде затраченного непосредствен-ного труда; услуги землевладельцев – в виде продуктов земли и услуг предпринимателей; услуги промышленников – в виде вло-жения капитала. Вынесенные на рынок эти услуги обмениваются в форме заработной платы, процента или ренты. На услуги суще-ствует спрос со стороны промышленных предпринимателей, ко-торые являются «посредниками, ищущими производственные услуги для изготовления продукта».
Человек, земля, капитал предоставляют услуги, а спрос и предложение регулируют цену услуг, т.е. размер ренты, зар-платы, процента, а также цену продуктов: с помощью предпри-нимателя ценность продуктов распределяется между «произво-дительными услугами», а услуги – в соответствии с потребно-стями между производствами.
Сэй справедливо полагал, что обмен двух равных стоимостей не увеличивает и не уменьшает общей массы стоимостей, имеющихся в обществе. На вопрос о том, как определить величину стоимости, созданную каждым фактором производства, Сэй отвечает ссылкой на рынок. Он считал, что части стоимости, со-зданные различными факторами, определяет рынок. Так, часть стоимости, созданная трудом, равна заработной плате; часть, со-зданная капиталом – прибыли; часть, созданная природой – рен-те.
Таким образом, стоимость или ценность каждого предмета, пока она не установлена на рынке, совершенно произвольна, не-определенна. Основанием же ценности является полезность товара. Поскольку в процессе производства участвует не только труд, но капитал и земля оказывают определенные услуги, они также создают стоимость (ценность). Это и составляет содержание тео-рии трех факторов производства.
Сэй привел определение каждого вида дохода, но, в отличие от Смита, разделил прибыль на предпринимательский доход и процент.
В результате заработная плата рассматривалась им как воз-награждение за труд рабочего; предпринимательский доход – как вознаграждение за особую важную общественную функцию, «за промышленные способности, за его таланты, деятельность, дух порядка и руководства», процент – как результат услуги капитала. Предпринимателя–землевладельца Сэй ставит рядом с фермером, поэтому ренту сводит к стараниям землевладельцев.
При объяснении сущности процента он развил новый вариант теории производительности капитала. По его мнению, необходимо разделить субстанции капитала (материальное бытие средств производства) и производительную услугу капитала, свя-занную с использованием средств производства.
Сэй делит на две части стоимость, созданную капиталом: одна – возмещает затраты его субстанции (амортизация и т.д.), другая – возмещает или вознаграждает его производительные услуги.
На основании теории факторов производства Сэй сделал вывод об относительном изменении доходов. Он отмечал, что раз стоимость, а значит, и цена, слагается из доходов, то, следова-тельно, изменение каждого вида доходов не затрагивает другие доходы, а отражается только на цене, обуславливая ее измене-ние.
Сэй применил свой вариант теории стоимости для обосно-вания теории реализации, которая получила название «Закона рынка».
В теории реализации он доказал, что в условиях рыночной экономики отсутствуют основы для всеобщего кризиса перепро-изводства. Для обоснования Сэй формулирует ряд положений, характеризующих функционирование рынка:
обмен товаров покоится на разделении труда, так как производитель товара в поиске потребителя выносит товары на рынок;
ценность продуктов, которые выносятся на рынок, од-новременно определяют ценность покупаемых производителями продуктов;
цена сдерживает потребление, так как, если бы продук-ты, выносимые на рынок, не имели бы цены, то потребление их было бы безгранично;
чем выше цена, тем меньше спрос на товар;
деньги нужны для обмена товаров, поэтому обменива-ются не денежные эквиваленты, а продукты;
для осуществления обмена каждый товар, каждая цен-ность должны быть противопоставлены другой ценности;
в процессе обмена происходит замена одних предметов потребления на другие;
обмен приводит к тому, что «каждый заинтересован в благополучии всех и что процветание одной отрасли промыш-ленности всегда благоприятно для процветания всех дру-гих»;
товары не продаются или продаются с убытком, если их количество превышает потребность в них, или если другие производства поставили меньше товаров и их не хватает;
ввоз иностранных товаров благоприятствует продаже внутренних продуктов, потому что мы не можем купить ино-странные товары иначе, как за продукт нашей промышленности, наших земель и наших капиталов, сбыт которых организует тор-говля.
Следовательно, всеобщее перепроизводство невозможно, но Сэй допускал возможность частичных кризисов перепроизводства в результате возникающих диспропорций.
Теоретические положения Сэя явились основой для разра-ботки рекомендаций для экономической политики. Он выступил против преград для развития рыночной экономики, против чрез-мерных расходов на чиновников и так называемых «третьих лиц», но за развитие производства, которое способствует расширению рынка.

В начале XIX века получили распространение разработки школы экономистов, которую возглавлял Жан Батист Сэй (1767-1832), представляющий классическую политическую экономию.

Теория Сэя, в отличие от теорий его предшественников, сосредоточена на анализе форм экономических отношений, проявлении экономических законов в конкретной хозяйственной практике функционирующей рыночной экономики. Главными работами Сэя являются: «Трактат политической экономии, или простое изложение способа, которым образуются, распределяются и потребляются богатства» (1803) и «Полный курс политической экономии» (1829). По мнению Сэя, его работы представляют собой упрощенное и очищенное от ненужных абстракций и сложностей изложение теории Смита.

Сэй принял принципы свободы рынков, ценообразования, фритрейдерства, экономического либерализма, разделял представления о вечности и незыблемости рыночной экономики. Он считал, что политическую экономию необходимо строить также, как и точные науки, что в методологическом плане означало признание законов, категорий и теорий, которые имеют универсальное значение. Сэй рассматривал политическую экономию как теоретическую и описательную науку. Определяя задачи и цели политической экономии, Сэй подчеркивал, что она должна задаваться вопросами практики. Политэкономия, по его мнению, -- это чистая абстрактная наука исключительно об экономических законах.

Специфика методологии теории Сэя связана с его классификацией политэкономии, которая делилась на три самостоятельные части: производство, распределение и потребление. Все составные части политэкономии рассматривались Сэем с точки зрения их функциональной роли, причем и потребление как самостоятельные сферы ставились в один ряд с производством. В концепции производства Сэй показывал, что производить - это не значит создавать материальные предметы. Производить - значит просто создавать полезность, увеличивать способности вещей отвечать нашим потребностям и удовлетворять наши желания. Он писал, что «производство не создает материи, но создает полезность». Полезность сообщает предметам ценность, которая является мерилом полезности. На основании этого, в отличие от физиократов и Смита, Сэй утверждал, что производителен всякий труд, даже создающий нематериальные продукты.

В теории распределения Сэя центральное место отводится предпринимателям, к которым он относит «индустриальных предпринимателей», землевладельцев, деловых людей, ведущих производство и распределение богатства. Вокруг фигуры предпринимателя, по мнению Сэя, происходит распределение, механизм которого состоит в следующем: рабочий предоставляет услуги в виде затраченного непосредственного труда; услуги землевладельцев - в виде продуктов земли и услуг предпринимателей; услуги промышленников - в виде вложения капитала. Вынесенные на рынок эти услуги обмениваются в форме заработной платы, процента или ренты. На услуги существует спрос со стороны промышленных предпринимателей, которые являются «посредниками, идущими производственные услуги для изготовления продукта». Человек, земля, капитал предоставляют услуги, а спрос и предложение регулируют цену услуг, т. е. размер ренты, зарплаты, процента, а также цену продуктов: с помощью предпринимателя ценность продуктов распределяется между «производительными услугами», а услуги - в соответствии с потребностями между производствами.

Сэй справедливо полагал, что обмен двух равных стоимостей не увеличивает и не уменьшает общей массы стоимостей, имеющихся в обществе. На вопрос о том, как определить величину стоимости, созданную каждым фактором производства, Сэй отвечает ссылкой на рынок. Он считал, что части стоимости, созданная трудом, равна заработной плате; часть, созданная капиталом - прибыли; часть, созданная природой - ренте.

Таким образом, стоимость или ценность каждого предмета, пока она не установлена на рынке, совершенно произвольна, неопределенна. Основанием же ценности является полезность товара. Поскольку в процессе производства участвует не только труд, но капитал и земля оказывают определенные услуги, они также создают стоимость (ценность). Это и составляет содержание теории трех факторов производства. Сэй привел определение каждого вида дохода, но, в отличие от Смита, разделил прибыль на предпринимательский доход и процент. В результате заработная плата рассматривалась им как вознаграждение за труд рабочего; предпринимательский доход - как вознаграждение за особую важную общественную функцию, «за промышленные способности, за его таланты, деятельность, дух порядка и руководства», процент - как результат услуги капитала. Предпринимателя-землевладельца Сэй ставит рядом с фермером, поэтому ренту сводит к стараниям землевладельцев. При объяснении сущности процента он развил новый вариант теории производительности капитала. По его мнению, необходимо разделить субстанции капитала (материальное бытие средств производства) и производительную услугу капитала, связанную с использованием средств производства. Сэй делит на две части стоимость, созданную капиталом: одна - возмещает затраты его субстанции (амортизация и т.д.), другая - возмещает или вознаграждает его производительные услуги.

На основании теории факторов производства Сэй сделал вывод об относительном изменении доходов. Он отмечал, что раз стоимость, а значит, и цена, слагается из доходов, то, следовательно, изменение каждого вида доходов не затрагивает другие доходы, а отражается только на цене, обуславливая ее изменение. Сэй применил свой вариант теории стоимости для обоснования теории реализации, которая получила название «Закона рынка». В теории реализации он доказал, что в условиях рыночной экономики отсутствуют основы для всеобщего кризиса перепроизводства. Для обоснования Сэй формулирует ряд положений, характеризующих функционирование рынка:

обмен товаров покоится на разделении труда, так как производитель товара в поиске потребителя выносит товары на рынок;

ценность продуктов, которые выносятся на рынок, одновременно определяют ценность покупаемых производителями продуктов;

цена сдерживает потребление, так как если бы продукты, выносимые на рынок, не имели бы цены, то потребление их было бы безгранично;

чем выше цена, тем меньше спрос на товар;

деньги нужны для обмена товаров, поэтому обмениваются не денежные эквиваленты, а продукты;

для осуществления обмена каждый товар, каждая ценность должна быть противопоставлены другой ценности;

в процессе обмена происходит замена одних предметов потребления на другие;

обмен приводит к тому, что «каждый заинтересован в благополучии всех и что процветание одной отрасли промышленности всегда благоприятно для процветания всех других»;

товары не продаются или продаются с убытком, если их количество превышает потребность в них, или если другие производства поставили меньше товаров и их не хватает;

ввоз иностранных товаров благоприятствует продаже внутренних продуктов, потому что мы не можем купить иностранные товары иначе, как за продукт нашей промышленности, наших земель и наших капиталов, сбыт которых организует торговля.

Следовательно, всеобщее перепроизводство невозможно, но Сэй допускал возможность частичных кризисов перепроизводства в результате возникающих диспропорций. Теоретические положения Сэя явились основой для разработки рекомендаций для экономической политики. Он выступил против преград для развития рыночной экономики, против чрезмерных расходов на чиновников и так называемых «третьих лиц», но за развитие производства, которое способствует расширению рынка.

По мере обострения противоречий буржуазного общества, развития революционной борьбы пролетариата и социалистических идей начинается противоположный процесс: буржуазная политическая экономия не стремится больше проникать в сущность буржуазной экономики и сознательно предпочитает оставаться в сфере внешней видимости явлений. Из теории трудовой стоимости Рикардо неизбежно следовал ряд выводов, уличавших буржуазное общество в эксплуатации наёмных рабочих и ставивших под сомнение его «идеальность» и «разумность». Именно это обстоятельство побудило буржуазную политическую экономию постепенно отказаться от теории трудовой стоимости. А после появления экономического учения К. Маркса «опровержение» Марксовой теории трудовой стоимости и базирующейся на ней теории прибавочной стоимости стало генеральной идеологической задачей буржуазной политической экономии.

1. Теория спроса и предложения

При изучении процессов ценообразования мы, оставаясь на поверхности явлений буржуазного общества, сталкиваемся прежде всего с тем фактом, что цены товаров находятся в зависимости от соотношения спроса и предложения. Превышение спроса над предложением вызывает рост цен, а превышение предложения над спросом влечёт за собой понижение цен.

Отправляясь от этого факта, многие буржуазные экономисты уже в XVIII в. сформулировали так называемый закон спроса и предложения, суть которого сводится к следующему: цена товаров прямо пропорциональна спросу на данный товар и обратно пропорциональна его количеству. Некоторые представители этой теории писали о том, что цена товаров прямо пропорциональна количеству покупателей и обратно пропорциональна количеству продавцов.

Сторонники теории спроса и предложения не видят различия между ценой и стоимостью — они их отождествляют.

Английский экономист начала XIX в. Бейли утверждал, что реально существуют только меновая стоимость и цена. Никакой внутренне присущей товарам стоимости не существует. Товар стоит ровно столько, сколько за него дают денег или других товаров при данном соотношении спроса и предложения. У одного и того же товара может быть много «стоимостей» в зависимости от того, на какие товары и в какой пропорции он обменивается. Этот взгляд был подхвачен в России буржуазным апологетом начала XX в. Петром Струве, который заявлял, что стоимость — это «фантом» (призрак) и что реально существуют только цены. Движение же цен всецело зависит от соотношений спроса и предложения.

Теория спроса и предложения была подвергнута критике самими буржуазными экономистами ещё на ранней стадии развития экономической науки. Её главный порок состоял в том, что она не давала ответа на центральный вопрос: чем определяются цены при равенстве спроса и предложения? Почему при таком равенстве за 1 кг мяса дают, скажем, 2, а не 4 и не 1 кг сахара?

Кроме того, реальная практика показывала, что если цены зависят от спроса и предложения, то спрос и предложение в свою очередь зависят от уровня цен. Если цена снижается, то спрос на данный товар увеличивается, и наоборот. От уровня цены зависит и объём предложения: общеизвестно, что повышение цены на тот или иной товар стимулирует увеличение его производства, а стало быть, и объёма его предложения. И наоборот. Получается заколдованный круг: цены зависят от спроса и предложения, а последние сами зависят от цен. Невозможность выйти из этого порочного круга заставила многих буржуазных экономистов, в том числе и некоторых из самых отъявленных апологетов буржуазного строя, опровергнуть теорию спроса и предложения. Так, австрийский экономист Бём-Баверк писал по поводу «закона спроса и предложения»: «Он так же стар, как и экономическая наука, но за всё время своего существования он никого не удовлетворял» .

Попытки отрицать стоимость, лежащую в основе цен, направлены против изучения глубинных, неразличимых на поверхности явлений законов экономического развития. Критикуя концепцию П. Струве о «независимости» цены от стоимости и теорию спроса и предложения в целом, В. И. Ленин в работе «Ещё одно уничтожение социализма» писал: «Цена есть проявление закона стоимости. Стоимость есть закон цен, т. е. обобщённое выражение явления цены. О «независимости» здесь говорить можно лишь для издевательства над наукой…» .

2. Первые варианты теории полезности

Невозможность объяснить формирование товарных цен на основе теории спроса и предложения побудила буржуазных экономистов начать поиски объективной основы цен, т. е. того центра, к которому они тяготеют при всех колебаниях спроса и предложения. Эту объективную основу они стали искать в свойствах самого товара . Как известно, товары являются, с одной стороны, полезными вещами, удовлетворяющими те или иные потребности людей, а с другой — продуктами производства , изготовление которых требует определённого количества труда . Одни буржуазные экономисты стали искать объективную основу цен в полезности вещей, другие — в количестве труда, затрачиваемого на их производство. Развитие первой точки зрения привело к появлению первых вариантов теории полезности. Развитие второй точки зрения — к теории трудовой стоимости.

Буржуазные экономисты конца XVIII в. Кондильяк и Галиани считали, что ценность вещей определяется их полезностью.

Были предприняты попытки разработать так называемую шкалу потребностей. К самым важным потребностям были отнесены такие, неудовлетворение которых может привести к смерти (потребность в пищевых продуктах). На втором месте фигурировали в этой классификации потребности, неудовлетворение которых вредно отражается на здоровье, на третьем месте — потребности, неудовлетворение которых причиняет кратковременные страдания и т. д.

Согласно этой теории, наивысшую стоимость должны были иметь пищевые продукты, обладающие наивысшей полезностью, а низшую стоимость — предметы роскоши: алмазы, бриллианты и т. п. Между тем реальная практика показывала, что в повседневных актах обмена пищевые продукты, например хлеб, имеют более низкую цену, чем предметы роскоши. Теория полезности была отвергнута самими буржуазными экономистами ввиду её явного несоответствия общеизвестным фактам. С методологической точки зрения её несостоятельность предопределялась тем, что за основу было взято потребление, а не производство. Сторонники этой теории игнорировали тот очевидный факт, что потребительные стоимости товаров качественно разнородны и несоизмеримы друг с другом. Никто и никогда не сможет определить, во сколько раз, например, скрипка полезнее мышеловки. Полезность вещей не может быть тем общим, что делает товары соизмеримыми и определяет закон движения цен.

3. Теория трудовой стоимости классиков буржуазной политической экономии У. Петти, А. Смита, Д. Рикардо

Представители классической школы буржуазной политической экономии У. Петти, А. Смит и Д. Рикардо пошли по иному пути. Они создали теорию трудовой стоимости, согласно которой стоимость товаров определяется количеством труда, затраченного на их производство. Чем больше труда требуется для изготовления того или иного товара, тем выше его стоимость, и наоборот. Изменения стоимости товаров в свою очередь вызывают изменения цен. В трудах этих теоретиков (особенно Рикардо) показана связь между ростом производительности труда и величиной стоимости. У Рикардо мы находим также чётко выраженную идею о том, что при образовании стоимости сложный труд сводится к простому труду и что стоимость продуктов сложного труда выше, чем стоимость продуктов простого труда. Принцип трудовой стоимости Рикардо последовательно проводил при анализе всех экономических категорий капитализма. Отмечая его заслуги в области научной разработки теории стоимости, Маркс писал: «…наконец, среди них появляется Рикардо и кричит науке: «Стой!». Основа, исходный пункт для физиологии буржуазной системы… есть определение стоимости рабочим временем . Из этого Рикардо исходит и заставляет затем науку оставить прежнюю рутину и дать себе отчёт в том, насколько остальные категории, развиваемые и выдвигаемые ею… соответствуют или противоречат этой основе, этому исходному пункту… В этом именно и состоит великое историческое значение Рикардо для науки…» .

Однако теория трудовой стоимости Рикардо страдала рядом крупных недостатков, которые в дальнейшем были преодолены только Марксом на основе применения в экономической науке метода материалистической диалектики. Эти недостатки сводятся к следующему. Во-первых, Рикардо, как и его предшественники А. Смит и У. Петти, исходил из того, что товарная форма продуктов труда есть вечная форма. Поэтому и стоимость выступает у него как вечная категория. Между тем, как показал Маркс, продукты труда превращаются в товары лишь на определённом этапе развития общества и при строго определённых производственных отношениях. Люди всегда затрачивали и будут затрачивать труд на производство вещей, но труд не всегда придавал и не всегда будет придавать продуктам свойство стоимости.

Во-вторых, для Рикардо характерен чисто количественный подход к анализу стоимости. Его интересовала только величина стоимости. Он не занимался качественным анализом стоимости и труда, её создающего. Между тем Маркс показал, что труд, создающий потребительную стоимость, не тождествен труду, создающему стоимость, что в товаре заключено противоречие между конкретным и абстрактным трудом, обусловленное противоречием между частным и общественным характером труда товаропроизводителей. Учение Маркса о двойственном характере труда, заключённого в товаре, позволило преодолеть этот недостаток теории стоимости Рикардо.

В-третьих, Рикардо не понял внутренней связи между стоимостью и меновой стоимостью как необходимой формой её проявления, а соответственно и связи между стоимостью и деньгами. Ему казалось, что эта связь носит внешний характер. Он не показал, почему стоимость не может быть выражена в часах рабочего времени, а непременно должна проявляться через меновую стоимость и деньги.

Преодоление этой ограниченности теории Рикардо стало возможным лишь на базе созданного Марксом учения о двойственном характере труда, противоречии между частным и общественным трудом, абстрактным и конкретным, потребительной стоимостью и стоимостью.

4. Социалистические выводы из теории трудовой стоимости Рикардо

Теория трудовой стоимости Рикардо неизбежно вела к ряду выводов, уличающих капитализм в эксплуатации рабочего класса. Сам Рикардо в силу своих буржуазных классовых позиций не формулировал эти выводы. Это было сделано английскими социалистами-рикардианцами Томпсоном, Годскином, Греем и Бреем. Если единственным источником стоимости, рассуждали они, является труд, то и весь продукт труда должен принадлежать тому, кто трудится, т. е. рабочему, непосредственному производителю. Но в буржуазном обществе дело обстоит не так. Созданная трудом рабочего стоимость делится между капиталистом, не участвующим в производстве, и рабочими. Класс капиталистов фактически живёт за счёт присвоения результатов чужого труда.

«Эта сделка между капиталистами и рабочими, — писал Брей, — ясно показывает, что за недельный труд рабочего капиталисты и собственники дают ему лишь часть богатства, полученного ими от него же в течение предыдущей недели, другими словами, они получают нечто , не давая ему за это ничего … Таким образом, вся сделка между рабочим и капиталистом оказывается чистым обманом, простой комедией: в действительности это по большей части не что иное, как бесстыдный, хотя и узаконенный грабёж , с помощью которого капиталисты и собственники добиваются власти над производительными классами и высасывают из них все их средства к существованию» .

Подобный строй несправедлив, и его нужно заменить другим — социалистическим, где весь продукт труда будет принадлежать тем, кто трудится. Теория стоимости Рикардо стала, таким образом, применяться для критики капитализма и пропаганды социалистических идей.

Эта же теория послужила основой для проектов реформирования буржуазного строя в духе мелкобуржуазного социализма. Особенно ярко это направление представлено в работах французского мелкобуржуазного экономиста первой половины XIX в. Прудона .

5. Теория «конституированной» стоимости Прудона

Соглашаясь с утверждением Рикардо, что стоимость товаров определяется количеством рабочего времени, затраченного на их производство, Прудон вместе с тем заявлял, что этот принцип практически не осуществляется в буржуазном обществе. На практике цены бывают то выше, то ниже стоимости, но почти никогда не совпадают с ней. Определение стоимости рабочим временем станет, по его мнению, возможным только в будущем социалистическом обществе.

В своей мелкобуржуазной «модели социализма» Прудон сохраняет коренные основы товарного производства — частное обособленное производство на базе общественного разделения труда, обмен, конкуренцию, но одновременно устраняет деньги, заменив их трудовыми квитанциями, или «часовыми бонами». По его мнению, деньги усложняют обмен и создают возможность появления эксплуататоров, живущих за чужой счёт. Устранение денег позволит, по мнению Прудона, осуществить принцип справедливости: каждый будет трудиться и получать в обмен на произведённые товары полное возмещение затраченного труда. Закон стоимости трактовался Прудоном как самый справедливый и разумный закон, который должен лежать в основе будущего социалистического общества.

Если известно, что стоимость товаров определяется трудом, рассуждал Прудон вслед за английскими экономистами Греем и Бреем, то нет нужды выражать эту стоимость в деньгах. Не лучше ли устранить деньги и выражать стоимость товаров непосредственно в часах рабочего времени? Пока люди не знали, чем определяется стоимость, они могли измерять её окольным путём, через деньги или другие товары. Но теперь, когда наукой вскрыта природа стоимости, необходимо отказаться от услуг денег и соответственно перестроить экономическую практику.

С этой целью и была выдвинута идея так называемой «конституированной» стоимости, выражаемой непосредственно в часах рабочего времени. Каждый товар должен обладать качеством непосредственной обмениваемости на любой другой товар подобно тому, как этим качеством в буржуазном обществе обладают только деньги. Общество должно учитывать, сколько труда содержится в том или ином товаре, выдавать товаропроизводителю соответствующую трудовую квитанцию, дающую ему право приобрести другие товары, содержащие такое же количество труда. Товаропроизводителю не понадобится больше продавать сначала свой товар за деньги (что не всегда легко удаётся осуществить). Его товар будет обладать свойством непосредственной обмениваемости на любой другой товар в соответствии с количеством воплощённого в нём труда товаропроизводителя.

В соответствии с этой теоретической установкой в Англии и Франции были организованы так называемые банки, или базары, «справедливого обмена». Эти банки, просуществовав некоторое время, обанкротились, доказав тем самым несостоятельность исходных теоретических позиций мелкобуржуазных экономистов.

Вместо того чтобы развить дальше теорию трудовой стоимости Рикардо, освободив её от отмеченных выше недостатков, мелкобуржуазные экономисты типа Прудона сделали шаг назад, углубив эти недостатки и доведя их до практически несостоятельных выводов.

Рикардо, как отмечалось, не дал качественного анализа стоимости и труда, создающего стоимость, а потому не вскрыл внутренней связи между стоимостью и деньгами. Это и послужило основой для ложного заключения, будто стоимость может быть выражена непосредственно в часах рабочего времени. Необходимость в деньгах тем самым отпадала.

Мелкобуржуазные экономисты исходили из примитивного представления о субстанции стоимости. По их мнению, труд любого частного товаропроизводителя всегда создаёт стоимость. Раз создана полезная вещь и в ней содержится определённое количество труда, значит, эта вещь обладает стоимостью — таково исходное рассуждение мелкобуржуазных экономистов. Субстанцией стоимости они считали частный и конкретный труд, а не общественный и абстрактный. В этом состояла их первая и коренная ошибка.

Маркс убедительно показал, что частный труд товаропроизводителей не всегда создаёт стоимость. Это происходит только в том случае, если затрата труда данного частного товаропроизводителя является одновременно необходимой частицей совокупного общественного труда, если этот труд является необходимым звеном в системе общественного разделения труда , т. е. производит нужные для общества потребительные стоимости в необходимом количестве. Если же труд данного частного товаропроизводителя не является объективно необходимой частицей совокупного общественного труда, он не создаёт никакой стоимости. На практике это выражается в том, что продукт этого труда не принимается в обмен, его потребительная стоимость и стоимость не апробируются рынком. Между тем мелкобуржуазные экономисты исходили из того, что труд любого частного товаропроизводителя в любое время, при любой структуре общественного разделения труда и общественных потребностей создает стоимость. Они не понимали глубокого противоречия между частным и общественным трудом, свойственного товарному производству.

Из положения, гласящего, что при равенстве спроса и предложения (а следовательно, при наличии пропорциональности) товары продаются по их стоимости, Прудон сделал весьма своеобразный обратный вывод: если товары будут обмениваться точно по стоимости, то тем самым в обществе будет обеспечена пропорциональность, равенство спроса и предложения. Причинно-следственная связь оказалась перевёрнутой. Иронизируя по поводу этих рассуждений Прудона, К. Маркс в «Нищете философии» следующими остроумными словами выразил их порок: «Вместо того чтобы говорить, как все люди: в хорошую погоду можно встретить много гуляющих, г-н Прудон отправляет своих людей гулять, чтобы обеспечить им хорошую погоду» .

Ошибочность исходных представлений о стоимости привела на практике к следующим результатам. Как правило, в банки «справедливого обмена» частные товаропроизводители приносили товары, не находившие сбыта на обычном рынке (т. е. которые нельзя было продать за деньги). Банк должен был принимать эти товары и оценивать их «стоимость» в соответствии с количеством труда. Через определённое количество времени банк был завален товарами, не находившими сбыта на обычных рынках. В конечном счёте это привело к банкротству банков. Отмечая коренной порок этих мелкобуржуазных утопий, Маркс, критикуя Грея (а вместе с ним и Прудона), писал:

«…Он вообразил, что товары могли бы находиться в непосредственном отношении друг к другу как продукты общественного труда. Но они могут относиться друг к другу только в качестве того, что они действительно собой представляют. Товары суть непосредственно продукты обособленных, независимых частных работ, которые посредством своего отчуждения в процессе частного обмена должны доказать свой характер всеобщего общественного труда; иначе говоря, труд на основе товарного производства становится общественным трудом лишь посредством всестороннего отчуждения индивидуальных работ» .

Мелкобуржуазные экономисты не поняли, во-первых, что единственно возможной формой проявления стоимости являются меновая стоимость и деньги. Они не поняли, во-вторых, что колебания цен вокруг стоимости — это не нарушение закона стоимости, а единственно возможный способ осуществления закона стоимости. Эти ошибки были во второй половине XIX в. воспроизведены немецким мелкобуржуазным экономистом Дюрингом, которого Ф. Энгельс подверг разгромной критике в работе «Анти-Дюринг».

6. Разложение рикардианской школы. Замена теории трудовой стоимости теорией издержек производства

Использование теории трудовой стоимости Рикардо для антикапиталистических и социалистических выводов заставило буржуазных апологетов, выдававших себя за последователей Рикардо, отказаться от этой теории. Чтобы защитить буржуазное общество от обвинений в эксплуатации рабочего класса, они стали заменять теорию трудовой стоимости теорией издержек производства. Формально называя себя учениками и последователями Рикардо, буржуазные экономисты Торренс, Джемс Милль, Мак-Куллох, а позднее Джон Стюарт Милль на деле встали на путь вульгаризации его теории. Воспользовавшись тем, что в работах Рикардо употребляется термин «издержки производства», они стали давать расширительное толкование этому понятию. Они стали включать в него не только труд, затраченный на производство товара, но и ряд других факторов.

Джемс Милль утверждал, что в создании новой стоимости принимает участие не только живой труд, но и накопленный, прошлый труд. Ещё дальше пошёл в вульгаризации теории стоимости Рикардо Мак-Куллох, который утверждал, что стоимость создаётся не только человеческим трудом, но и «трудом» рабочего скота, машинами и силами природы.

У Джона Стюарта Милля категория издержек производства имеет несколько иное содержание. Он понимает под ними денежные расходы капиталиста, связанные с производством товара. Сведение основы цен товаров к денежным издержкам производства было признано неубедительным даже самими буржуазными экономистами. Если учесть тот бесспорный факт, что величина денежных расходов капиталиста, связанных с производством товара, определяется уровнем существующих цен, то получается заколдованный круг: цены одних товаров определяются ценами других товаров, т. е. одно неизвестное определяется другими неизвестными.

7. Теория «трёх факторов производства»

К теории издержек производства непосредственно примыкает вульгарная теория «трёх факторов производства». Её родоначальником является французский вульгарный экономист Жан-Батист Сэй. Эта теория воспроизводится почти во всех современных буржуазных учебниках политической экономии. Её суть заключается в следующем: в создании стоимости принимают участие три фактора: труд, капитал, земля. Каждый из этих факторов создаёт соответствующую часть стоимости, присваиваемую различными классами. Труд создает заработную плату рабочих, капитал — прибыль капиталистов, а земля — ренту землевладельцев. При таком подходе получается, что в буржуазном обществе никто никого не эксплуатирует. Каждый получает свою долю в соответствии с тремя факторами производства.

В несколько модифицированной форме эту теорию совсем недавно повторил американский экономист Луис О. Кэлсоу. В статье, опубликованной в марте 1957 г. в журнале «Америкэн бар ассошиэйшн джорнэл», специально посвящённой критике теории трудовой стоимости К. Маркса, он утверждает, что в создании стоимости принимает участие не только труд, но и капитал, под которым он понимает машины, средства труда. По мнению этого экономиста, «трудовая теория стоимости была приблизительно верной в первобытные времена и в несколько меньшей мере — в доиндустриальной экономике. Но как только люди применили свой разум к созданию орудий труда и машин, которые способны создавать богатство или по крайней мере сотрудничать с человеческим трудом в создании богатства, произошло коренное изменение… Все экономические ценности (стоимости) создавались уже не одним трудом, а трудом и капиталом вместе».

Смысл подобных утверждений очевиден: их автор пытается обосновать правомерность получения прибыли капиталистами, собственниками капитала. Сам он об этом пишет в откровенной форме: «Трудовая теория стоимости имеет далеко не только академический интерес. Если труд — единственный источник всей стоимости, созданной в производственном процессе, то труд имеет моральные основания претендовать на всё богатство, созданное в процессе производства. Тогда единственное, на что имеет моральное право претендовать собственник капитала, — это возврат ему капитала». Если же в создании стоимости принимает участие и капитал, то по мере увеличения числа машин, используемых в производстве, капиталист имеет полное «моральное право» на присвоение в виде прибыли всё большей массы производимого богатства.

Коренной порок теории трёх факторов производства состоит в том, что она смешивает процесс создания потребительных стоимостей с процессом создания стоимости. В создании потребительных стоимостей принимают участие не только труд, но и природа, машины. Маркс с полной определённостью подчеркнул это, приведя слова одного из буржуазных экономистов о том, что труд есть отец богатства, а земля — его мать. Но к созданию стоимости земля и машины не имеют никакого отношения. Стоимость создается только трудом. Средства производства сами по себе не создают никакой новой стоимости — их стоимость переносится на производимые при их посредстве товары. Та часть новой стоимости, которую присваивает капиталист в виде прибыли, и та часть, которую присваивает земельный собственник в виде ренты, являются по своему происхождению результатом труда. Труд есть единственный создатель стоимости, хотя он не единственный источник потребительной стоимости.

Применение новых машин, использование более плодородной земли позволяют повысить производительность труда, создать большее количество потребительных стоимостей. Но общая сумма созданной стоимости от этого не возрастает, если не увеличивается количество затраченного труда. Каждая единица произведённых товаров будет содержать в себе меньшее количество труда, и потому её стоимость будет снижаться. Увеличение количества производимых потребительных стоимостей неравнозначно увеличению общей суммы стоимости.

Смешение потребительной стоимости и стоимости является одним из самых распространенных приёмов, применяемых современной буржуазной политической экономией в критике «неудобоваримой» для них теории трудовой стоимости.

8. Теория предельной полезности

Выход в свет «Капитала» К. Маркса явился, по выражению Ф. Энгельса, «самым страшным снарядом», когда-либо выпущенным в голову буржуазии. Развив научные элементы, содержавшиеся в теории трудовой стоимости Рикардо, и преодолев её буржуазную ограниченность, Маркс вскрыл на основе переработанной им теории трудовой стоимости всю анатомию и физиологию буржуазного общества, выявил во всех деталях скрытый механизм капиталистической эксплуатации наёмного труда, доказал необходимость и неизбежность революционного перехода к социалистическому способу производства. Исходным базисом марксовой политической экономии капитализма является теория трудовой стоимости.

В «Капитале» были подвергнуты убийственной критике все существовавшие до Маркса буржуазные теории стоимости — теории «спроса и предложения», «полезности», «издержек производства», «трёх факторов производства» и т. п. Весь старый арсенал аргументов вульгарной политической экономии был разгромлен неопровержимой Марксовой критикой. Перед буржуазными апологетами встала серьёзная проблема: необходимо было противопоставить теории стоимости Маркса какую-то новую теорию, которая выглядела бы более солидно и наукообразно, чем прежние, и вместе с тем позволяла бы отвести критику в адрес буржуазного строя.

Теория предельной полезности, разработанная в 70–80-х годах прошлого века англичанином Джевонсом, австрийскими экономистами Визером, Менгером и особенно Бём-Баверком, преследовала именно эту цель.

Основные положения теории предельной полезности, наиболее полно развитые Бём-Баверком, сводятся к следующему.

Прежде всего Бём-Баверк проводит различия между полезностью вещей и их «ценностью». Не всякая полезная вещь обладает ценностью. Если полезные вещи имеются в неограниченном количестве — они не имеют никакой ценности. Ценностью обладают только те полезные вещи, запас которых ограничен. Бём-Баверк вводит понятие «субъективной ценности», имеющей в его теории краеугольное значение. Раскрывая содержание этой категории, Бём-Баверк пишет:

«Ценность отнюдь не является объективным, внутренним свойством материальных благ, присущим им по природе; точно так же нельзя рассматривать её и как феномен чисто субъективный, коренящийся исключительно в свойствах человеческого организма; напротив, ценность представляет собою результат своеобразного отношения между объектом и субъектом» .

У Маркса, как мы знаем, стоимость выступает как специфическое производственное отношение между людьми, прикрытое вещной оболочкой. По Бём-Баверку, стоимость (ценность) — это не отношение между людьми, а отношение между человеком и вещью. Человек даёт ту или иную оценку вещи в зависимости от того, какую пользу она ему приносит. «Ценностью, — пишет Бём-Баверк, — называется то значение, которое представляет материальное благо или комплекс материальных благ с точки зрения благополучия субъекта» .

Если, например, человеку для удовлетворения его производственных и личных потребностей необходимо иметь 10 вёдер воды, а в его распоряжении имеется 50, то излишек воды в 40 вёдер не будет обладать никакой ценностью. Если же у него останется только 10 вёдер, то каждое из них приобретет ценность, ибо лишение хотя бы одного из них не позволит человеку удовлетворить ту или иную его потребность.

Величина ценности материальных благ, по Бём-Баверку, определяется величиной пользы, которую приносит человеку та или иная вещь. «Величина пользы, — пишет он, — приносимой человеку материальными благами, действительно и повсюду является вместе с тем и мерою ценности материальных благ» . Но при этом речь идёт не о величине пользы вообще, а о предельной полезности вещи. «Ценность вещи измеряется величиною предельной пользы этой вещи» .

Что же представляет собою эта предельная полезность, определяющая величину ценности? Это не наибольшая и не средняя полезность, «а именно наименьшая польза, ради получения которой эта вещь, или вещь ей подобная, ещё может рациональным образом употребляться при конкретных хозяйственных условиях» .

Бём-Баверк иллюстрирует это следующим примером. Предположим, что поселенец, живущий в первобытном лесу, в стороне от других людей, собрал со своего поля пять мешков зерна. Этим зерном он должен прокормиться до следующей жатвы. Один мешок нужен ему, чтобы не умереть с голоду до следующей жатвы. Этот мешок имеет наивысшую полезность. Обозначим её числом 10. Второй мешок нужен, чтобы сохранить здоровье и силы — его полезность пусть будет равна 8 единицам. Третий мешок предназначен для откармливания птицы — его полезность обозначим числом 6. Четвёртый мешок нужен для приготовления хлебной водки — его полезность 4. Наконец, пятый мешок наш поселенец решает употребить для кормления нескольких штук попугаев, «болтовню которых ему нравится слушать». Полезность этого мешка равна 1. При названных условиях это и будет предельная, наименьшая полезность зерна, определяющая величину его ценности (стоимость). Если у нашего поселенца будет только три мешка хлеба, то положение изменится. Теперь предельной полезностью будет обладать третий мешок, предназначенный для откармливания птицы, и величина ценности мешка повысится с 1 до 6. Если же останется один мешок, то его предельная полезность будет равна 10.

Таким образом, субъективные оценки вещей меняются в зависимости от их количества и важности удовлетворяемых ими потребностей.

Аналогичным образом определяется и ценность тех благ, которые наш поселенец желает приобрести у других.

На рынке сталкиваются продавцы и покупатели, уже имеющие определённые субъективные оценки тех или иных вещей. В результате столкновения этих различных оценок в ходе конкуренции и соотношения спроса и предложения формируется рыночная цена тех или иных товаров. «Мы с полным правом, — пишет Бём-Баверк, — можем назвать рыночную цену равнодействующей сталкивающихся на рынке субъективных оценок товара и той вещи, в которой выражается его цена» . «Цена, — пишет он в другом месте, — от начала до конца является продуктом субъективных определений ценности» .

Прежде чем давать научную оценку этой теории, ответим на вопрос: отражает ли эта теория какие-то реальные процессы объективной действительности? Вещи, имеющиеся в избытке, ценятся ниже, чем имеющиеся в ограниченном количестве. Человек, умирающий от жажды в пустыне, готов отдать за стакан воды все имеющиеся у него вещи. А мельник, пользующийся рекой, позволит вам набрать целое ведро воды без всякой платы. Нет сомнений в том, что подобные субъективные оценки вещей существуют. Когда хозяйка имеет в своем распоряжении весьма ограниченную сумму денег, то она постарается использовать её для покупки тех вещей, в которых она и её семья испытывают в данный момент наибольшую потребность, и она не истратит ни копейки для приобретения таких вещей, которые у неё в настоящий момент имеются в избытке. На рынке действительно сталкиваются покупатели и продавцы, имеющие различный круг потребностей и по-разному субъективно оценивающие значение тех или иных вещей.

Учёт этого неоспоримого, но поверхностного факта может иметь известное значение при изучении спроса населения, структуры его расходов. Но столь же очевидно, что теория предельной полезности не вскрывает глубинных процессов товарного производства. В лучшем случае она может кое-что объяснить в механизме отклонений цен от стоимости, но она совершенно непригодна для выявления подлинного центра тяготения цен.

Первый методологический порок этой теории состоит в том, что она исходит из потребления, а не из производства. Между тем, как убедительно показал Маркс, структура потребления определяется структурой производства. Изменения в сфере потребления вызываются глубинными изменениями в сфере производства. Законы потребления являются вторичными, производными от законов производства, а не наоборот. Между тем теория Бём-Баверка исходит из первичности потребления. Она рассматривает людей не как производителей материальных благ, а только как потребителей. Она игнорирует значение труда, значение производства, играющего главную роль в экономической жизни общества.

Второй методологический порок этой теории состоит в том, что анализ объективных, не зависящих от воли и желаний людей, процессов подменяется анализом субъективно-психологических оценок людей. Конечно, люди могут оценивать значение вещей в зависимости от их количества и полезности. Но само это количество определяется состоянием производства, уровнем его производительных сил , распределением труда между различными сферами производства. Всякие изменения в структуре производства вызывают изменения в количестве и ассортименте товаров, а соответственно отражаются и на субъективно-психологических оценках людей.

В-третьих, Бём-Баверк отправляется в своем анализе стоимости от субъективных оценок человека, живущего вне общества, не связанного с обществом и рассматриваемого лишь в аспекте его отношения к вещам. Причём этот Робинзон рассматривается как потребитель, а не производитель. Тем самым исключается всякая возможность понять стоимость как специфически историческое производственное отношение между людьми. В теории предельной полезности стоимость выступает как вечная категория, она обусловлена здесь отношением человека к вещам, а не отношениями людей друг к другу по поводу вещей.

Бём-Баверк в исходном пункте анализа абстрагируется от специфических условий товарного хозяйства. Между тем анализ этих условий сразу же поставил бы под сомнение всю цепь его рассуждений. В товарном хозяйстве, как известно, каждый товаропроизводитель производит не для себя, а для других, для продажи. Производимая им вещь сама по себе не имеет для него никакой ценности — она ему не нужна. Подобный подход особенно ярко обнаруживается в условиях крупного капиталистического производства. Капиталист производит в массовых масштабах продукты, которые ему лично совершенно не нужны, и с точки зрения теории Бём-Баверка субъективная ценность этих продуктов должна быть для него равна нулю. Между тем капиталисты зарабатывают на них огромные барыши.

Теория предельной полезности не в состоянии объяснить законы движения товарного производства. Вот почему Энгельс расценивал теорию предельной полезности как теорию, имеющую «беспредельную бесполезность». И если она получила широкое распространение в буржуазной экономической литературе, то это объясняется только тем, что она была призвана выполнить социальный заказ буржуазии по борьбе с марксизмом и социалистическими теориями.

Наибольшей популярности теория предельной полезности достигла в конце XIX — начале ХХ в. В этот период даже отдельные представители социал-демократии стали призывать к объединению теории трудовой стоимости Маркса с теорией предельной полезности Бём-Баверка. Ревизионист Бернштейн считал теоретически обоснованным и правомерным то, что при анализе стоимости Бём-Баверк абстрагировался от труда. Меньшевик Маслов полагал, что при анализе проблем потребления теория стоимости Маркса должна быть дополнена теорией Бём-Баверка. Попытки сочетания теорий Маркса и Бём-Баверка предпринимались в России буржуазным экономистом Туган-Барановским.

В. И. Ленин и Г. В. Плеханов вели решительную борьбу с подобной эклектикой. В книге Н. И. Бухарина «Политическая экономия рантье» дана развёрнутая критика как теории Бём-Баверка, так и попытки эклектического сочетания теорий Маркса и Бём-Баверка, предпринятой Туган-Барановским.

Ревизионисты, как известно, утверждали, будто Маркс в своей теории стоимости полностью абстрагировался от потребительной стоимости, недооценил её значения, оставил её «за бортом политической экономии», отнеся её целиком к области технической науки «товароведения». Между тем сам Маркс в «Замечаниях на книгу А. Вагнера „Учебник политической экономии”» специально отметил, что в его теории потребительная стоимость «играет важную роль». Маркс ясно указывал, что стоимость могут иметь только те вещи, которые являются общественной потребительной стоимостью. Вещь, не являющаяся предметом потребления, не может быть носителем стоимости, а труд, затраченный на её производство, не образует стоимости, является напрасно затраченным трудом. Маркс ясно указывал, что общественная полезность вещей изменяется в зависимости от степени пропорциональности в распределении труда по различным отраслям производства. Следовательно, Маркс отнюдь не выбрасывал потребительную стоимость «за борт политической экономии». Но он никогда не отождествлял потребительную стоимость со стоимостью, полезность вещей с субстанцией стоимости. В теории стоимости Маркса нашли ясное решение как вопросы производства, так и вопросы потребления, и ревизионистские рассуждения о необходимости сочетания его теории с теорией предельной полезности свидетельствуют либо о непонимании, либо о сознательном извращении основ марксистской теории трудовой стоимости.

9. Эклектические сочетания различных теорий стоимости в современной буржуазной политической экономии

Современная буржуазная политическая экономия не имеет единой, монистической теории стоимости. Проповедуемая ею теория стоимости сочетает в себе самые различные теории — теории спроса и предложения, издержек производства, предельной полезности. И только теория трудовой стоимости не находит в ней места по отмеченным выше классовым мотивам.

Одним из родоначальников подобной эклектики явился английский экономист конца XIX — начала XX в. Альфред Маршалл. Он утверждал, что необходимо различать «короткие» и «длинные» периоды в движении цен. При «коротких» периодах движение цен определяется соотношением спроса и предложения на базе предельной полезности, а при «длинных» периодах — издержками производства. Маршалл решительно выступал против теории трудовой стоимости. «Неверно, — писал он, — что стоимость созданной на фабрике пряжи за вычетом износа оборудования есть продукт труда рабочих. Она является продуктом их труда, труда предпринимателей и подчинённых им управляющих, а также затраченного капитала» . В этом высказывании ясно выражена защита Маршаллом вульгарных положений о том, что источником стоимости является не только труд, но и другие факторы производства.

Одним из наиболее ярких современных примеров эклектического сочетания различных теорий стоимости является концепция, изложенная в учебнике политической экономии американского экономиста П. Самуэльсона, по которому учатся американские студенты экономических факультетов университетов. Этот учебник выдержал уже 5 изданий и переведён почти на все западноевропейские языки. В 1964 г. работа Самуэльсона была опубликована на русском языке. Советские студенты имеют возможность наглядно убедиться в том, насколько примитивен теоретический уровень современной буржуазной политической экономии.

Прежде всего бросается в глаза ярко выраженный неисторический подход к анализу всех категорий, в том числе товара , стоимости , денег . Самуэльсон внушает читателям мысль о том, что товар появляется вместе с возникновением человеческого общества и является вечной формой продуктов труда. «Даже в примитивном хозяйстве, — пишет он, — знали, что лучше ввести разделение труда: предоставить толстякам заниматься рыбной ловлей, тощим людям — охотой, находчивым — изготовлением лекарств — и чтобы при этом каждый обменивал свою продукцию на товары, в которых он нуждается, — чем довольствоваться таким положением, когда каждый делает всё и при этом весьма посредственно» . По его мнению, разделение труда , представляющее необходимое условие превращения продуктов труда в товары, «покоится на различиях в способностях разных людей…» ; оно выводится, таким образом, из вечных особенностей природы человека. В этих рассуждениях нет даже попытки проследить объективный и закономерный процесс развития производительных сил, дифференциации орудий труда, появления общественного разделения труда. Все представляется весьма просто: появились люди, у этих людей разные склонности и способности, они договорились о введении разделения труда и обмена товарами.

Появление товарной формы продуктов труда выступает как результат сознательной договорённости людей, а не как объективный процесс длительного развития производительных сил и производственных отношений . Наиболее наглядно это выражено в следующем высказывании Самуэльсона: «…мы в большом и неоплатном долгу перед теми двумя первобытными людьми, которые первыми вдруг осознали, что каждому из них было бы лучше, если бы он уступил другому какое-то количество своего товара в обмен на некоторое количество товара, произведенного вторым человеком» .

Нетрудно заметить, что никакого научного анализа проблемы здесь нет. Есть лишь голословное утверждение, будто какие-то два неизвестных первобытных человека «вдруг» осознали выгодность разделения труда и обмена, — и с этого началась история товара и товарного производства. Полностью игнорируются очевидные факты, что люди первобытного общества сотни тысяч лет трудились, не зная обмена товарами, что сама мысль о товарном обмене возникала не «вдруг», а лишь на определённом этапе развития человеческого общества, при наличии определённых объективных общественных условий производства. Субъективные настроения людей определялись объективными факторами, а не наоборот, как это пытается представить Самуэльсон вслед за многочисленными сторонниками так называемой «субъективной» школы политической экономии.

Столь же поверхностен подход к проблеме стоимости. Самуэльсон справедливо ставит вопрос о том, что обмен разнородных товаров возможен только в том случае, если они имеют нечто общее, делающее их соизмеримыми. Но ответ даёт совершенно неудовлетворительный. По его мнению, товары делаются соизмеримыми лишь благодаря наличию денег. Вот что он пишет: «В начальной школе нас учили никогда не складывать яблоки с апельсинами и не смешивать количества, имеющие разнородные измерения. В экономической же теории функция денежных цен в том и состоит, чтобы сделать соизмеримыми все ценности… Эстетически хлеб и цветы несоизмеримы, но в экономической теории деньги делают их сравнимыми. Они делают то же самое и с разными товарами производственного назначения, будь то молотки, ткацкие станки или топливо» .

По существу, Самуэльсон обходит проблему стоимости. Точнее, в его представлении товары, взятые сами по себе, не обладают стоимостью, а следовательно, и соизмеримостью. Они делаются соизмеримыми лишь благодаря деньгам. Во всём своём учебнике Самуэльсон старается избегать понятия «стоимость» и вместо него оперирует понятиями «цена», «ценность», «полезность». Он боится искать объективную основу стоимости и пытается представить дело таким образом, будто вместо объективной стоимости товаров существуют лишь субъективные оценки вещей в зависимости от их предельной полезности.

По мнению Самуэльсона, рыночная цена товаров формируется под влиянием следующих факторов: спроса и предложения, предельной полезности, издержек производства. Логика его рассуждений такова. В каждый данный момент на рынке складываются определённые соотношения спроса и предложения, которые и определяют уровень цен. Но величина спроса в свою очередь определяется предельной полезностью вещей, а величина предложения — издержками производства. Под издержками производства понимаются, как и у Маршалла, не только затраты труда, но и затраты капитала, степень риска и «жертвы», которые несёт капиталист, воздерживаясь от потребления принадлежащих ему средств.

Нет сомнений, что на колебания цен могут оказывать то или иное влияние самые разнообразные факторы. Но есть центр, вокруг которого колеблются цены. Этим центром, как показал Маркс, является стоимость, определяемая количеством абстрактного, общественно необходимого труда, содержащегося в товарах. Цены могут быть выше и ниже стоимости, но их движение в конечном итоге определяется стоимостью. Если проследить движение цен за длительные промежутки времени, то эта внутренняя связь между стоимостью и ценой обнаруживается вполне отчётливо. Временные отклонения цен от стоимости выравниваются, образуя среднюю рыночную цену, в основе которой и лежит стоимость.

Движение производительности общественного труда изменяет величину стоимости, а это в свою очередь влечёт и изменение средних рыночных цен, которые всегда тяготеют к стоимости.

Буржуазная политическая экономия боится анализировать эту внутреннюю связь, ограничиваясь лишь описанием ряда поверхностных, внешних связей. И учебник Самуэльсона — наглядный пример этому.

Наряду с Д. Рикардо экономические взгляды Ж. Б. Сэя получи­ли определенное одобрение и отражение в трудах Т. Мальтуса. В частности, популярная на значительном протяжении XX в. теория издержек производства Т. Мальтуса практически целиком зиждется на положениях выдвинутой немногим ранее него Ж. Б. Сэем теории трех главных факторов производства: труда, капитала и земли. Это еще раз говорит о полярности «извлечений», сделанных последователями творческого наследия А. Смита. Так, если Д. Рикардо, соци­алисты-утописты, С. Сисмонди, К. Маркс и некоторые другие эко­номисты, следуя «заветам» А. Смита, единственным источником стоимости товара (услуги) считали труд, то другая и также значи­тельная часть экономистов различных школ и течений экономиче­ской мысли приняла в качестве исходной аргументацию Сэя-Мальтуса, в соответствии с которой стоимость товара складывается из издержек собственника-предпринимателя в процессе производства на средства производства (фактор «капитал»), на заработную плату (фактор «труд») и на ренту (фактор «земля»).

В результате последователи Смита – Рикардо стали усматривать происхождение прибыли и ренты как вычет из стоимости труда рабочих, в эксплуатации труда капиталом и антагонизме классов. А последователи Сэя – Мальтуса, также считавшие себя смитианцами, и стоимость товара, и доходы классов общества увидели в сов­местном труде и мирном сотрудничестве представителей этих клас­сов. Но только в конце XIX в. маржиналисты второй волны в лице А. Маршалла и других ученых доказали тупиковую сущность и тео­рии трудовой стоимости, и теории издержек производства, поскольку в их основе лежит затратный принцип.

Однако что касается теории стоимости Ж. Б. Сэя, то к сказанно­му выше следует добавить, что у него на этот счет, как и у его учи­теля А. Смита, имели место несколько определений. Причем и здесь Ж. Б. Сэй не столько повторял своего кумира, сколько импровизи­ровал в поисках новых «открытий». Например, памятуя положение А. Смита, что любой товар имеет два неразрывных свойства – ме­новую стоимость и потребительную стоимость, Ж. Б. Сэй оттенил особое значение взаимосвязи полезности и ценности предметов (то­варов). В этой связи он писал, в частности, что «ценность есть мерило полезности» предмета. Тем самым Ж. Б. Сэй допускал возмож­ность измерения стоимости не только количеством затраченного труда, но и степенью полезности продукта труда. Здесь, конечно, вполне уместно высказывание М. Блауга, в соответствии с которым «концепция ценности, основанная на полезности, вряд ли может считаться удовлетворительной теорией ценообразования без применения понятия убы­вающей полезности для объяснения насыщаемости спроса при данном уровне цены».

Одновременно и гораздо большее значение в создании стоимо­сти товара Ж. Б. Сэй придавал предложенной им же теории трех факторов производства. Труд, земля и капитал, на его взгляд, участ­вуя в процессе производства, оказывают услугу по созданию стои­мости. Триединая формула, вытекающая из теории трех факторов Ж. Б. Сэя, в соответствии с которой фактор «труд» порождает зара­ботную плату как доход рабочих, фактор «капитал» порождает при­быль как доход капиталистов, а фактор «земля» – ренту как доход землевладельцев, по сути своей явилась своеобразной интерпретацией взглядов А.Смита. Речь идет о том, что, заимствовав у А. Смита идею о влиянии классовой структуры общества на происхождение и распределение различных видов доходов, Ж. Б. Сэй как бы «уточ­нил», что названные выше факторы («труд», «капитал», «земля») имеют самостоятельное значение в создании доходов рабочих, ка­питалистов и землевладельцев.

Следовательно, у Ж. Б. Сэя отвергается всякая мысль о возмож­ности в условиях ничем не ограниченной свободной конкуренции предпринимателей эксплуатации факторов производства и классов общества. Ж. Б. Сэй и его ученики, таким образом, пытались вывести весьма упрощенное положение о гармонии экономических интере­сов всех слоев общества, строя свои суждения на известной идее А. Смита о том, что личный интерес «экономического человека», направляемый «невидимой рукой», обязательно совпадает c обще­ственным.

Вопрос о пропорциях, если можно так выразиться, в которых созданная главными факторами производства стоимость обществен­ного продукта распределяется на доходы владеющих этими факто­рами классов общества, по мнению Ж. Б. Сэя, самостоятельного значения не имеет. В частности, доходы предпринимателя, по оп­ределению Ж. Б. Сэя, представляют собой «вознаграждение за его промышленные способности, за его таланты, деятельность, дух по­рядка и руководительство». Как и Т. Мальтус, он был убежден, что положение «низших классов» непременно улучшается, и поэтому ради пополнения «высших классов» сам «рабочий класс больше всех других заинтересован в техническом успехе производства». Что же касается «производителей», то и среди них каждый заинтересован в благополучии другого .

Наконец, понятие «вульгарная политическая экономия», которое ввел в научный оборот главным образом К. Маркс, в значительной степени связано с теорией факторов производства Ж. Б. Сэя. Эту тео­рию, равно как и теорию издержек Т. Мальтуса, К. Маркс счел апо­логетической, преднамеренной и вульгарной защитой интересов эксплуататорских слоев капиталистического общества . Считая не все доводы К. Маркса на этот счет бесспорными, думается, один из них в интерпретации Ш. Жида и Ш. Риста совер­шенно правомерен, а именно: «Несомненно, необходимость ясно­сти в изложении иногда понуждала его (Ж. Б. Сэя.) скользить по поверхности важных проблем, вместо того чтобы проникать в глубь их. В его руках политическая экономия часто становится слишком про­стой... Неясность Смита часто плодотворна для ума, а ясность Сэя не дает ему никакого стимула».

Нечто подобное отмечает М. Блауг по поводу так называемого закона Сэя. «В результате критики Кейнса, – пишет он, – закону Сэя стало придаваться значение, несоразмерное с его действитель­ной ролью в классической и неоклассической теории».

Проблема определения доходов факторов производства или, как это называется в современных учебниках микроэкономики — проблема формирования цен на ресурсы —является одной из ключевых проблем экономической теории. В то же время, историческое развитие экономической науки зачастую ставило данную проблематику на первое место, что естественно, так как проблема определения (и распределения) доходов является одной из самых острых проблем хозяйственной жизни. В этом очерке излагается история развития теории факторов производства от классиков до неоклассиков. Упоминаются все основные экономисты, внесшие вклад в развитие этой теории.

Проблема определения доходов факторов производства или, как это называется в современных учебниках микроэкономики — проблема формирования цен на ресурсы —является одной из ключевых проблем экономической теории. В то же время, историческое развитие экономической науки зачастую ставило данную проблематику на первое место, что естественно, так как проблема определения (и распределения) доходов является одной из самых острых проблем хозяйственной жизни.

Классическая школа подходила к проблеме распределения как к проблеме образования различных по природе доходов представителей различных классов населения. Существует три фактора производства: труд , земля и капитал , каждый из которых участвует в производстве и получает свое вознаграждение: заработную плату, ренту и процент.

Нужно заметить, что классики пытались ответить как на позитивный вопрос — от чего зависит величина этих доходов, так и на философский и нормативный вопросы: какова природа этих доходов и являются ли они справедливыми.

Мысль о том, что некоторые доходы являются несправедливыми имеет очень древнее происхождение, здесь достаточно вспомнить отношение общества к ростовщиками и ростовщическому проценту. Некоторые представители классической экономической теории также высказывали взгляды, согласно которым заработная плата является справедливым заработанным доходом, а рента, процент или прибыль — несправедливым и незаработанным доходом. Крайнее выражение эта точка зрения получила в теории К. Маркса , который утверждал, что ценность создается только трудом, часть которого имеет «прибавочный» характер и может присваиваться другими людьми (капиталистами, землевладельцами, торговцами и т. д.). Но среди классических экономистов были и такие, которые принципиально не подвергали сомнению обоснованность тех или иных доходов. Одним из таких экономистов был Ж. Б. Сэй , который предложил рассматривать все три фактора (труд, землю и капитал) одинаково, как поставщиков своих «услуг» для производства, участвующих в создании новой ценности. Этот подход в будущем стал идейной основой неоклассической теории распределения.

Что касается чисто позитивного анализа и определению величины тех или иных доходов, то здесь классическая школа, как обычно, пыталась найти законы, которые определяют средний, объективный уровень дохода того или иного фактора производства.

Этот подход хорошо выражен у Адама Смита в «Богатстве народов», где автор рассматривает проблему установления некоторого «естественного» уровня цены каждого фактора — заработной платы, процента и ренты. Эти уровни имели принципиально значение для теории «естественной» цены, так как когда цена любого товара является «естественной» тогда, когда она складывается из «естественных» уровней доходов факторов. Естественный уровень заработной платы у Смита имеет нижнюю и верхнюю граници и устанавливается где-то между ними путем договора работников и работодателей. Есть минимальная граница, ниже которой заработная плата опуститься не может – это уровень, необходимый для существования рабочего и его семьи. Но существование нижней границы не означает, что заработная плата всегда будет находиться на этом минимальном уровне. Если спрос на услуги рабочих растет, то “недостаток рабочих рук вызывает конкуренцию между хозяевами, которые предлагают один больше другого” и это повышает заработную плату. Концепция прибыил в теории Смита является одной из наименее понятных. В одном месте Смит рассматривает прибыль как вознаграждение за риск (“еще что-то должно быть дано для прибыли предпринимателя, рискующего своим капиталом в этом деле”). В другом он рассматривает ее как заработную плату за управление предприятием, но сам отвергает эту идею, так как величина прибыли зависит от вложенного капитала, а усилия для управления предприятием не связаны четко с размером капитала. Ренту Адам Смит рассматривал как разновидность монопольной цены, которую устанавливает хозяин уникального ресурса и которая представляет собой наивысшую цену из всех, которые только можно установить в данной ситуации. При этом рента, по мнению Смита, входит в состав цены несколько иначе, чем заработная плата и прибыль. Высокая или низкая заработная плата и прибыль на капитал являются причиной высокой или низкой цены. Но больший или меньший размер ренты является результатом последней.

Классическая теория распределения получила серьезное развитие в работах Д. Рикардо , который вообще считал теорию распределения главной темой экономической науки и уделил ей много усилий. В теории Рикардо ключевое значение имеет заработная плата, которая определяется стоимостью хлеба, который необходим для существования рабочих. Стоимость хлеба определяется величиной труда, который необходимо затрачивать на самых худших землях, которые не приносят ренты. Прибыль определяется по остаточному принципу — это то, что остается у капиталиста после того, как он заплатить заработную плату рабочим. Что касается ренты, то в теории Рикардо этот доход не входит в цену, в отличие от теории Смита. Рикардо предложил теорию дифференциальной ренты, которая основана на предположении разного плодородия разных участков. Рента платится со всех участков, кроме самых плохих, при этом размер этой ренты является таким, чтобы вознаградить собственника земли за более высокое плодородие, а фермеру оставить только минимальное количество дохода, за которое он согласится работать. При этом цена хлеба зависит от количества труда, которое необходимо затрачивать на самых плохих участках земли, находящихся в обработке и не приносящих ренты. Поэтому цена хлеба состоит только из трудовых затрат и не включает ренту. Поскольку Рикардо разделял концепцию народонаселения Мальтуса и считал, что количество рабочих будет непрерывно расти и в обработку будут поступать все более худшие земли, пока цена хлеба (и соответственно относительная заработная плата) не поднимется настолько, что прибыль капиталистов будет равна нулю, но землевладельцы будут при этом получать огромную ренту. Эта модель доходов трех основных классов общества была одной из самых первых сложных и оригинальных экономических моделей, в которых фигурировала вся экономическая система целиком и на ее исследование было потрачено множество усилий последующих поколений экономистов.

Для дальнейшего развития теории распределения принципиальное значение имело осмысление идеи предельной производительности, на что протребовалось почти пятьдесят лет. Сама идея высказывалась еще Ж. Тюрго в 1797 г., и потом достаточно явно высказана в 1815 г. одновременно и независимо Т. Мальтусом и Э. Вестом , которые заметили, что увеличение использования какого-либо фактора ведет в увеличению производства с сокращающимися темпами. Но эта идея не была использована для аналица установления цен на эти факторы.

Одним из первых экономистов, который попытался использовать идею предельного анализа (а точнее принцип предельной производительности) для определения доходов факторов производства был И. Г. фон Тюнен . В 1826 г. он опубликовал книгу «Изолированное государство», где изложил теорию предельной производительности в весьма современной форме. Целью Тюнена было решение задачи, которую оставили без решения А. Смит и Д. Рикардо — найти закон определения «естественной» заработной платы. Из модели Тюнена следовало, что величина «естественной» заработной платы сельскохозяйственного рабочего равна: , где a означает необходимый прожиточный минимум, а p – продукт участка, который является предельным. К сожалению, книга Тюнена оставалась долгое время незамеченной и идее предельной производительности еще предстояло быть переоткрытой заново в ходе маржиналистской революции.

Другим человеком, предвосхитившим открытие предельной производительности, был ирландский правовед и экономист С. М. Лонгфилд (1802-1884), высказавший в 1834 г. догадку о том, что определение прибыли на капитал происходит на основе его последней наименее производительной единицы, но также оставшийся незамеченым своими современниками.

Значительный и оригинальный вклад в теорию распределения доходов по факторам производства внесла австрийская школа. Основным свойством теории австрийцев было то, что ценность любого из факторов (или «благ высших порядков»), участвующих в процессе производства, определялась исключительно на основе ценности потребительских благ («благ низших порядков»), создаваемых при участии данных факторов. Это меняло традиционный порядок определения ценности: если у классиков ценность товаров определялась ценностью затрачиваемых ресурсов, то у австрийцев все происходило ровно наоборот: ценность товаров определяла ценность ресурсов, которые были необходимы для производства этих товаров (происходило «вменение» ценности). При этом австрийцы снимали проблему разнородной природы факторов, которая присутствовала у всех экономистов-классиков за исключением Сэя.. Проблема выделения участия (вклада) каждого из факторов в удовлетворении потребностей потребителей (через произведенный продукт), т.е. определения вознаграждения каждого из факторов, решалась австрийцами через определение предельных вкладов каждого из факторов.

Важной характеристикой подхода австрийской школы к факторам производства было утверждение о том, что они обладают абсолютной взаимодополняемостью и фиксированности пропорций их использования в производстве. Проблема определения «вклада» каждого фактора при этом усложнялась. Эту проблему пытался решить один из австрийцев Ф. Визер с помощью анализа набора уравнений, описывающих процесс производства некоторого количества продуктов с использованием данных факторов, где известны необходимые количества каждого из факторов и цены конечных продуктов.

Следующим этапом стало появление работ А. Маршалла и Дж. Б. Кларка , которые одновременно и независимо друг от друга переоткрыли принцип предельной производительности и попытались использовать его для создания теории распределения.

Работа Дж. Б. Кларка вышла девятью годами позже работы Маршалла и в ней были представлены все те достижения, которых достигла неоклассическая теория распределения на рубеже 19-20 вв. Кларк использовал графический анализ, чтобы показать, что предельная производительность каждого фактора убывает, что фирмы выгодно увеличивать использование фактора только до того момента, пока его предельный продукт выше его цены, и что цена фактора, таким образом, всегда в точности равна предельному продукту. Величина предельного продукта фактора — это как раз та доля этого фактора в общем продукте, на которую он может претендовать. Это утверждение характеризуется самим Кларком как естественный закон экономики и более того — делается вывод о справедливости такого механизма вознаграждения факторов, так как каждый фактор получает именно ту часть продукта, которую он произвел.

Нужно заметить, что уже Кларком и большинством его современников уже отрицалась необходимость сущностных различий между факторами, участвующими в процессе производства. Неоклассическая теория отказалась от классической триады «труд-земля-капитал», в результате чего теория функционального распределения доходов перешла в проблему ценообразования на услуги факторов, единую для всех. При этом неоклассические экономисты призначали, что общие принципы ценообразования могут дополняться какими-либо ограничениями или дополнительными условиями для каждого отдельного фактора. В дальнейшем это выразилось в анализе тех искажений на рынках факторов, которые вносит в теоретическую неоклассическую схему хозяйственная практика (деятельность профсоюзов, регулирующая деятельность государства, процессы монополизации на рынках ресурсов, специфические свойства отдельных ресурсов, например, ресурсов совместного доступа).

Но нельзя сказать, что после того, как неоклассическая теория свела всю теорию распределения к универсальной проблеме определения предельного продукта фактора производства, все трудности были решены. Возник ряд технических (или чисто теоретических) проблем, которые озадачивали экономистов не один десяток лет.

Одно из таких проблем была проблема исчерпаемости продукта. Когда заходит речь о распределении дохода согласно предельной производительности, возникает неожиданный вопрос: равен ли общий доход фирмы сумме факторных доходов ?

Согласно теории предельной производительности, фирма потребляет каждый (i-тый) фактор в таком количестве xi, что выполняется равенство

где Р — цена продукта; p I — цена фактора; MP i ; — предельный продукт рассматриваемого фактора. Доход собственника i-того фактора, очевидно, равен рi xi и определяется предельным продуктом фактора.

С другой стороны, общая выручка фирмы — ТЕ = Р Q — определяется общим продуктом Q всех взаимодействующих в процессе производства факторов. Это-то обстоятельство и вызывает сомнение в том, что сумма доходов собственников факторов непременно должна равняться общей выручке фирмы. Может быть, какая-то часть выручки останется нераспределенной? Кому она достанется? А если, напротив, выручки не хватит для уплаты владельцам факторов причитающегося им дохода, то откуда возьмется недостающая сумма?

Этот вопрос получил в экономической науке название проблемы исчерпаемости.

Впевые эту проблему поставил английский экономист и священник Ф. Уикстид своем «Эссе о согласовании законов распределения» (1894), где предложил рассматривать все факторы производства симметрично и предполагать, что все доходы (рента, процент, заработная плата) определяются на основе принципа предельной производительности. Проблема исчерпания общего продукта была естественным продолжением этого хода мысли и Ф. Уикстид попытался решить эту проблему на страницах «Эссе» и он впервые математически доказал полную исчерпаемость общего продукта при условии линейной однородности производственной функции (постоянной отдачи от масштаба), но его доказательство было очень длинным и неудобным.

В том же году кембриджский математик А. Флюкс в рецензии на книгу Уикстида предложил более короткий и элегантный способ доказательства этого утверждения с помощью теоремы Эйлера . Если производственную функцию записать как

то равновесная цена i -того фактора будет определяться его предельным продуктом:

и соответственно доход собственников i -того фактора выражается равенством

Теорема Эйлера утверждает, что если производственная функция является линейно однородной (т. е. однородной функцией первой степени), выполняется равенство

Каждое слагаемое в левой части равенства представляет собой доход собственника i -того фактора, а правая — национальный доход. Это означает, что выручка фирмы в точности равен сумме доходов всех факторов при равновесном распределении — пропорционально предельному продукту каждого из них.

К сожалению, большинство производственных функций не обладают постоянной отдачей от масштаба и поэтому применение теоремы Эйлера в любой момент к любой фирме невозможно. Но при определенных условиях предельные продукты факторов и их общий продукт связаны соотношением, аналогичным уравнению Эйлера. Эти условия выполняются, если и рынок продукта фирмы, и рынки, на которых она покупает факторы, находятся в состоянии конкурентного равновесия длительного периода. Впервые на это обстоятельство указал шведский экономист К. Виксель (1851-1926). (Более строгую формулировку и доказательство приведенного утверждения смотри. в «Математическом приложении» к журналу «Экономическая школа», вып. 4).

Разумеется, эти условия выполняются далеко не всегда, а если говорить о реальном хозяйстве, то не будет преувеличением сказать, что они никогда не выполняются. Исчерпаемость выручки фирмы факторными доходами по существу равносильна тому, что ее экономическая прибыль равна нулю. Но при любой структуре рынков фирма в коротком периоде может быть и прибыльной, и убыточной. К тому же структура реальных рынков всегда отличается от совершенно конкурентной. Таким образом, на уровне фирмы условия исчерпаемости могут нарушаться. Кто же покрывает разницу между общей выручкой и факторными доходами? Ответ очевиден: собственник фирмы, который получает либо прибыль, либо убытки. Что не противоречит действительности.

Неожиданное развитие неоклассическая теория распределения получила в 1924 г. Поль Дуглас, изучая данные по объему выпуска в промышленности США за разные годы и количества используемых труда и капитала в это время, случайно обнаружил зависимость, которая впоследствии с помощью его друга-математика Кобба была выражена функцией, имеющей общий вид

где Q - выпуск продукции, L и K - количества труда и капитала соответственно, а и А - константы, причем 0

Но функция Кобба-Дугласа (а она получила именно такое название) обладает интересным свойством. Во-первых, она однородна в первой степени

Общий продукт распадается в точности на выплаты факторам производства, если эти выплаты производятся в соответствии с предельной производительностью факторов.

Это еще не доказывает, что выплаты производятся действительно в соответствии с этим принципом. Общий продукт всегда распадается на выплаты факторам. Вознаграждение может проходить по различным принципам, но этот очевидный факт не может не наблюдаться. Мы же не доказали равенства

и

(в самом деле, почему Кобб и Дуглас не попытались этого доказать?)

Но функция такого вида обладает еще одним интересным свойством, которое можно заметить из приведенного выше доказательства ее однородности. Оно заключается в соотношениях

и

Это означает, что если количество рабочих будет оплачиваться в соответствии с предельным продуктом последнего, то общая выплата всегда будет равна определенному процентному соотношению от Q , равному а (в формуле Кобба-Дугласа для американской промышленности это а оказалось равно 0,75). Дополнительный рабочий уменьшает

увеличивая общий продукт на некоторое но общая выплата рабочим опять составит 75% от Q . Иначе

То же самое справедливо по утверждению к капиталу. Если труд и капитал будут оплачиваться по предельному продукту, при любых их количествах 0,75 Q будут доставаться рабочим, а 0,25 Q - капиталу.

Каково было удивление Дугласа, когда доля заработной платы в национальном доходе США за эти годы оказалась приблизительно равной 0,74, а доля остальных выплат, соответственно, 0,26. Этот факт можно объяснить действием теории предельной производительности. Может ли этот эмпирический факт иметь другое объяснение, которое сделает не обязательным предыдущее?

Сама постоянность долей на коротком промежутке времени (3-5 лет) совершенно не удивительна и не нуждается в объяснении. Для такого промежутка L, К и технология примерно постоянны и доли выплат не могут колебаться сколько-нибудь сильно в любом случае. Для более длительных промежутков времени постоянность долей не доказана - доля зарплаты, например, колеблется в пределах 0,6 - 0,8. Но на этих более длинных промежутках константы функции (ее А и а ) будут изменяться и изменение относительных долей не является опровержением действия вышеизложенных закономерностей.